Особенность русской усадьбы состояла в ее многопрофильности: она представляла собой социально-административный, хозяйственно-экономический, архитектурно-парковый и культурный центр.
Русская дворянская усадьба представляла собой особый мир, обустроенный в соответствии со вкусами и возможностями владельцев. Сотни разбросанных по стране дворянских усадеб были в некотором смысле островками европейской культуры в российской глубинке. В провинциальных усадьбах можно было увидеть постройки известных зодчих, сады с экзотическими растениями, предметы мебели, изобразительного и прикладного искусства, работы знаменитых столичных и зарубежных мастеров. А рядом с ними существовали творения местных архитекторов, столяров, живописцев, уступающие в чистоте стиля, но нередко исполненные своеобразной выразительности.
Дворянские усадьбы были не только «гнездами», где вызревали отечественные таланты, они были «опорой», «корневой системой» российской культуры вообще. Столичное университетское образование, постоянное общение с лучшими умами Европы не дали бы того поразительного эффекта, если бы не атмосфера особой духовности, в которой нерасторжимо слилась музыка, живопись и поэзия с народным искусством, самобытная архитектура поместий — с их старинными библиотеками и домашними театрами. Усадьба конца XVIII — начала XIX века — это украшение блестящего периода отечественной культуры, получившего название «Русское Просвещение».
Исследование усадьбы как культурного и художественного целого необходимо для понимания системы связей между отдельными видами и жанрами искусства этого времени, которые развивались в рамках усадебной культуры и принципиально отличались в своих проявлениях от по добных произведений других типов культур — городской, церковной или традиционной крестьянской. Каждая из этих культур явилась порождением определенного уклада жизни, системы ценностей и мировоззрения, со своими специфическими законами и формами построения художественного пространства. Универсальная форма усадьбы впитала в себя представление поколений о мироздании, их опыт построения культурной “вселенной”, основанный на простейшем методе собирания элементов развивающегося мира в единое структурное образование, составившее современную ей модель культурного пространства. Многофункциональный мир усадьбы складывался постепенно, совершенствовался, трансформировался, но сохранял свою целостность, основанную на взаимозависимости его элементов. Будучи самодостаточным хозяйственным и культурным организмом, обособленный мир усадьбы представлял собой как бы начальную структурную единицу, ячейку культурного мира русского средневековья. За видимым разнообразием художественных форм и прихотливостью композиционных решений прочитывались определенный иерархический порядок, структурированность замкнутого на себя усадебного пространства. Исторически сложившиеся структурные элементы усадьбы, обеспечивающие единство всего комплекса, содержали в себе все существующие элементы структуры современного ей культурного мира: весь цикл жизни, проходящей внутри усадьбы, поддерживался ее внутренним пространством бытия, в котором предусматривались места проведения хозяйственных работ и праздников, культовых богослужений и по вседневного обихода, парадных пространств и парковых перспектив. Типичный интерьер эпохи — барский дом, в котором «мужской кабинет», «гостиная», «женский кабинет», «театр», «портретная», «столовая», «спальня». Обязательный атрибут - домовая церковь. Усадьба немыслима без вековых парков, каскадных прудов с карасями, без хозяйственных флигелей, конюшен и псарен.
Расширение усадебных территорий за счет введения в них все новых культурных форм не разрушало общей структуры усадьбы, состоящей из обязательных для своего времени элементов. Формирование нового художественного образа не отменяло строгой разграниченности пространств разного назначения, при которой каждая структурная единица приобретала соответствующие ее функциям типологическое и смысловое наполнение. Это сохраняло в усадебной структуре принципы и связи старой средневековой системы. Преимущественное выделение какого-то одного из элементов усадебной структуры и соответствующей ей территории становилось основным типологическим признаком функцио нального различия усадеб и свидетельством культурных перемен.
Воссоздание казалось бы безвозвратно утраченной системы логических связей отдельных элементов в общей структуре усадебного организма, передающих сложившийся порядок миропонимания, в котором нет места случайностям, все еще остается важнейшей задачей. Разлагая «поэтический» образ усадьбы на структуры и элементы, мы стремимся к пониманию типологического деления усадеб по функциональному признаку, что позволило бы нам приблизиться к логике и потребностям того или иного времени, выявить присущие ему механизмы культурного развития.
Все эти структуры и механизмы — лишь способ понять, как культура строит свою ткань, ибо привычный анализ, пытающийся уместить художественную форму в «прокрустово ложе» стилистической атрибуции, оказывается бессилен там, где мотивом развития выступают подражание и игра. Усадебные игры XVIII в. — карусельные турниры, эрмитажные куртуазные постановки, бальные танцы с их особой символикой, придворная охота, театр, путешествия, литература, зани мательные и познавательные зрелища, воспитывавшие в игре и вкус и манеры, — определили время, когда складывалась светская культура. Именно праздники создали культуру светскую, десакрализованную. Многочисленные культурные заимствования изменили характер самих игр, их тематику, формы и в конечном итоге изменили само общество, обучив его через игру тем разработанным приемам и формам культуры, которые сама Европа осваивала веками. Каждая усадьба включала в себя все необходимые для полноценной жизни структурные элементы — репрезентативные и сакральные, бытовые и хозяйственные, рекреационные и игровые, отражавшие потребности Нового времени.
В жилых хозяйственных усадьбах XVIII века, где преобладали интересы домашней экономии, все же непременно существовала «парадная половина», под которую в доме отводились лучшие помещения, а скудные представления о Версале в конце концов укладывались в пределы цветочного палисадника и садовой беседки на возвышенном месте. Зато старинные формы усадебного хозяйства были пред ставлены очень широко — фруктовые и ягодные сады, пруды, богатые рыбой, мельницы, охотничьи «зверинцы», конюшенные дворы и псарни, к которым чуть позднее стали примерять различные архитектурные наряды в экзотическом вкусе.
Храм, занимавший центральное положение в средневековой композиции типа «государева двора», с XVIII века отступает на второе место после главного дома, подчиняясь ему в композиционном и художественном отношении, и ради удобства даже включается в сложную структуру здания. В усадебных комплексах XVIII века многое говорило об отступлении культовой культуры перед явным предпочтением, которое стали оказывать светской направленности и постепенно все подчинять ее диктату. Это сказалось не только в подчиненном, второстепенном композиционном положении храмов по отношению к главному дому усадьбы, но и в усложнении пространственной и цветовой структуры храмовой декорации, обилии позолоты, богатого резного убора в украшении интерьеров и частом внешнем сходстве их с нарядными парковыми павильонами, которые в свою очередь получили роль значащих элементов в усадьбах XVIII века.
Парадные представительства императорских загородных резиденций XVIII века свидетельствовали о значительных усилиях, прилагаемых к формированию нового художественного пространства, выстроенного по западноевропейскому образцу. Пышное великолепие живописных барочных дворцов, строгая геометрия регулярных партеров и малые садовые павильоны в театральных «кулисах» стриженых зеленых боскетов оживлялись прихотливой игрой потешных огней и фонтанов, пестрыми красками костюмированных маскарадов и звуками старинной роговой музыки. Посильные подражания им, затеваемые придворным кругом на дачах, расположенных вдоль Петергофской дороги, или в родовых поместьях, поддерживали все новые художественные увлечения и увеселения императорского двора, разнося новую моду по своим «углам». Все художественные затеи культурные новшества XVIII века, внедряемые в жизнь русского общества, заполнили усадебные пространства, изменив их до неузнаваемости. Усадебный дом по желанию дельца мог принять любой вид - фантастического замка или целого городка, роскошной итальянской виллы или образцового английского поместья, оставаясь по сути удобной русской усадьбой с необходимым набором хозяйственных служб и покойным жильем, окруженным привольными садами. Любое начинание выражалось прямо в форме усадьбы - будь это модный городской дом Меньшикова на Васильевском острове или выстроенная с размахом парадная загородная резиденция Петра Великого в Петергофе, елизаветинский увеселительный сад в Царском Селе или театрализованная феерия подмосковного Кускова, утопический град в Царицыне или Александрова дача — «грандиозная, вынесенная на волю иллюстрация к сказке о царевиче Хлоре, сочиненной Екатериной II для внука, создание нарядное и бутафорское, с главным домом, храмами, беседками, садами», — все это сохраняло структуру и облик жилой усадьбы, менялись только масштаб и художественные пристрастия. Оживающие только по праздникам усадебные территории парадно-праздничного назначения обычно бездействовали, время останавливалось в них как в зачарованном мире. Во время же календарных, государственных и прочих праздничных торжеств здесь царил ритуал — условное, расписанное по канону и иерархии жанров действие. Оно строилось по той же схеме, что и представления средневекового религиозного действа, и включало в свою программу своеобразные интермедии с элементами народного праздника, где смеховая культура регулировала равновесие, удовлетворяя разнообразные вкусы общества. Трансформация пространственной зоны торжественных светских церемоний в зону праздника была закреплена введением Петром Первым в регулярную, классическую планировку садов Петербурга и Петергофа потешных затей, свидетельствовавших об архаизмах культурного мышления и о формировании новой потребности в праздничном пространстве не сезонного, а постоянного характера.
Парковые павильоны органично входили в художественную систему усадьбы, становясь как бы естественным тематическим продолжением интерьеров дома, служили дополнительными художественными образами в общем контексте усадебного пространства. Их кажущаяся монументальность сводилась на нет, «игрушечными» размерами, снимая серьезность и обнаруживая условный, игровой характер этих декоративных построек. Они были порождением игры и жили по ее законам. Напротив, парадный фасад главного дома усадьбы определял общественную, социальную значимость художественного пространства, открытого к въезду в усадьбу или обращенного к городской улице, если усадьба входила в городскую черту. Садовый фасад, как правило, имел более мягкие формы художественного образа, сливающегося с парковым окружением.
Художественный образ интерьеров усадебного дома соответствовал общему функциональному делению территории на собственно парадную часть, несущую сакральную нагрузку, и праздничную. Причем интерьер, понимаемый нами как внутреннее архитектурное пространство, не замыкался на самом себе, являясь непосредственным смысловым и художественным продолжением окружающих его территорий. Служебное и хозяйственное, равно как и будничное пространства не входили в эстетическую программу художественного решения усадьбы. Связь же основных пространственных функциональных зон обеспечивалась светским ритуалом, соединяющим отдельные помещения и парковые пространства тождеством образного соответствия и семантическим единством.
Типология усадебного пространства строилась с учетом основной предназначенности архитектурно-парковых ансамблей, выделения для достижения своей задачи наиболее значимых пространств художественными средствами. Структура и художественный образ хранят в себе отголоски культурных напластований, которые частично трансформировались, приспосабливаясь к требованиям нового века, но не ушли из художественной практики. Их использование, не всегда осознаваемое, было данью традиции. Изучение усадьбы в ее структурных подразделениях, развивающих основные идеи и понятия своего времени, позволяет взглянуть на отдельные формы и общее назначение ансамблей с точки зрения той системы, в которую они были вписаны, того семантического пространства, частью которого они являлись.
Будни и праздники составляли повседневность обитателей усадеб. Для одних приемы гостей, например, были обязательным торжественным и формальным ритуалом, для других - формой дружеского и творческого общения. Рождение стихов Ф.И. Тютчева или музыки М.И. Глинки, прием императрицы в усадьбе князей Козловских, сельский праздник в усадьбе Самариных или пение в церковном хоре А.В. Суворова представляются одинаково важными для характеристики усадебного образа жизни.
Одним словом, в усадьбе как бы спроецирована вся жизнь. Прав был поэт И.В. Долгоруков, заметив на примере подмосковной усадьбы Лопухиных Савинское, что в усадьбе хозяева умели «на десятине снять экстракт вселенной всей». Всегда преломлявшаяся в личных вкусах, усадебная культура несла, таким образом, в себе общие и особенные черты. Своим полифонизмом она обогащала на протяжении веков русскую культуру.
Мир усадьбы – это целый мир, это судьбы людей, семей, иногда нескольких поколений. Понять характер усадьбы - значит узнать, каков ее хозяин. Возникнув как жилой и хозяйственный комплекс вотчинника, она постепенно превращалась в культурный центр, в котором синтезировались традиции семьи и рода, культура дворянская и крестьянская, культура города и провинции, культура России и Запада.
«Есть милая страна» - эта строка поэта Е.А. Баратынского обращена к его подмосковной усадьбе Мураново, которой он не просто владел, но которую обустроил по своим планам и вкусу, где он творил, где растил и воспитывал детей. Система домашнего образования в дворянских семьях закладывала основы традиций семьи и рода, уважения и гордости памятью предков, фамильными реликвиями.
Усадьба оставалась на всю жизнь любимым местом досуга и творческого труда, «приютом спокойствия, трудов и вдохновенья», по признанию А.С. Пушкина. Почти в каждой усадьбе девять прекрасных муз находили своих поклонников. Это были поэты, писатели, музыканты, архитекторы, художники, ученые. Среди них и профессионалы и любители. Усадьба открывала огромные возможности для проявления личных вкусов владельцев, которые выражались в обустройстве усадебного дома, в разбивке садов и парков, в создании художественных, научных и иных коллекций, в собирании фамильных архивов и библиотек.
Дворянская усадьба была неразрывно связана с окружающим ее крестьянским миром. Показателен широкий спектр взаимоотношений владельцев усадьбы с крестьянами, и разные формы хозяйствования в усадьбах.
Что же представляет собой русская усадьба сегодня? Пусть призрачную, но реальность, или уже — миф, иллюстрированную сказку о прошлом. В газетной, журнальной и телевизионной публицистике, гуманитарных науках — искусствоведении, литературоведении, музееведении усадьба как феномен русской культуры XVIII — начала XX веков в последние годы занимает все большее место. По-видимому, это важный знак современной культурной жизни, очень медленно, но неуклонно возвращающейся к осмыслению происшедших за столетие потерь. Родовое имение с портретной библиотекой, семейными альбомами, парком и садом, храмом и фамильным некрополем — это, собственно, и жилище усадебных муз — музыки, поэзии, живописи, графики, прикладного искусства (вышивания, бисерного шитья, флористики и т.д.), и колыбель великой русской литературы и философской мысли, и источник художественного вдохновения, и пространство для проявления личностного начала и творческой свободы владельцев или их гостей.
Трудно подобрать какой-то другой организующий элемент русской жизни и культуры более точно соответствовавший национальным традициям и веками складывавшемуся жизненному укладу, более слитный с миропониманием наших соотечественников. Эти качества сделали усадьбу своеобразной константой русского быта. Вглубь средневековья уходят ее корни как простейшей ячейки любого городского или сельского поселения. Усадебный бум второй половины XVIII — начала XIX века, соединивший многовековой опыт развития с западноевропейскими художественными новациями и, по сути, сделавший усадьбу многосоставным произведением искусства, проявил ее облик, соответствовавший устойчивым ценностям национальной психологии.
