Исторические поэмы (Л. Мартынов, Д. Кедрин)

Кедрин Дмитрий Борисович (4.02.1907-18.09.1945), русский поэт, переводчик. Рано осиротев, Кедрин воспитывался хорошо образованной бабушкой-дворянкой, которая ввела его в мир народного творчества, познакомила с поэзией Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Шевченко. Уже в 1923, бросив учебу в техникуме, начинает работать в газете, пишет стихи, увлекается поэзией и театром. К к. 1920-х порывает с определенными тенденциями “железной поэзии” Пролеткульта, в его стихах ощущается тенденция к эпичности и историзму (“Смертник”, “Казнь”, “Прошение”).

 

В 1929 следует арест. С 1931 после освобождения Кедрин поселяется в Подмосковье, служит литконсультантом в издательстве “Молодая гвардия”. Расширяется проблематика его творчества, его интересует “история живая и музейная”, т. е. связь истории с современностью. В 1938 Кедрин создает шедевр русской поэзии XX в. — поэму “Зодчие”, поэтическое воплощение предания о строителях храма Василия Блаженного. Московской юродивой воительнице посвящены стихи “Алена-Старица”, полулегендарному самородку-строителю Федору Коню — поэма “Конь” (1940). Историко-патриотическая тема преобладает в поэзии Кедрина и в годы войны, когда он освобожденный по зрению от воинской службы, добивается назначения его во фронтовую газету “Сокол Родины”: “Дума о России” (1942), “Князь Василько Ростовский” (1942), “Ермак” (1944) и др.

 

В войну Кедрин заявляет о себе и как крупный поэт-лирик: “Красота”, “Аленушка”, “Россия! Мы любим неяркий свет”, “Мне все мерещится поле с гречихой...”. Он начинает создавать поэму о женщинах трагической судьбы — Евдокии Лопухиной, княжне Таракановой, Прасковье Жемчуговой. Все отчетливее в его стихах звучат православные мотивы:

 

Когда сраженья стихнут понемногу,

Сквозь мерное дыханье тишины

Услышим мы, как жалуются Богу

Погибшие в последний день войны.

 

По возвращении с фронта Кедрин замечает за собой слежку. Предчувствие беды не обмануло поэта: спустя три месяца по окончании войны его найдут убитым около полотна железной дороги.

 

Единственный прижизненный сборник стихов Кедрина “Свидетели” (1940) был жестоко урезан цензурой.

 

В 1960 —70-е широчайший, всенародный интерес к творческому наследию Кедрина определил его истинное место в русской патриотической поэзии.

 

Кедрин Дмитрий Борисович (14[17].02.1907—18.09.1945), поэт. Родился в Донбассе, Богодуховский рудник, ныне пос. Щегловка. Начал печататься в 1924 в Днепропетровске. В 1931 переехал в Москву. В 1940 вышел единственный прижизненный сборник стихов «Свидетели». В начале Великой Отечественной войны Кедров добровольцем ушел на фронт, был спецкором авиационной газеты «Сокол Родины» (1942—44). В лирике Кедрова преобладают интонации доверительно-сердечной беседы. Кедров — один из задушевных певцов русской природы («Подмосковная осень», 1937; «Зимнее», 1939; «Осенняя песня», 1940; «Аленушка», 1942—44). В стихах военных лет Кедров создал образ Родины с ее народно-историческими традициями и реликвиями, скорбью первых месяцев войны и могучей волей к сопротивлению врагу («1941», «Плач», «Глухота», «Весь край этот, милый навеки…», «Колокол», «Победа»). В историко-эпических произведениях Кедрова выразителями духовных сил нации, созидателями прекрасного выступают безвестные люди из низов, умельцы и бунтари, чьи судьбы складывались трагически: «Зодчие» (1938) — наиболее популярная баллада Кедрова, написанная по мотивам предания об ослеплении Иваном Грозным строителей храма Покрова; поэма «Конь» (1940) посвящена легендарному самородку — «горододельцу» к. XVI в. Федору Коню; «Песня про Алену Старицу» (1939) — легендарной участнице разинского восстания. Кедров мастерски воссоздает национально-исторический колорит, обладая точным живописным видением русской старины. Обращается он и к истории др. народов («Приданое», 1935; «Пирамида», 1940; «Варвар», 1933—40). Одно из самых значительных произведений Кедрова — стихотворная драма «Рембрандт» (1938, опубл. 1940) о трагическом единоборстве гениального художника с миром корысти и наживы, о его борьбе за свою духовную свободу.

 

Использованы материалы сайта Большая энциклопедия русского народа - http://www.rusinst.ru

 

Кедрин Дмитрий Борисович (1907 - 1945), поэт. Родился 4 февраля (17 н.с.) в Донбассе в семье горняка. Учился в Днепропетровске, где и начал печатать свои стихи. В 1931 переехал в Москву. Здесь публикует такие стихотворения, как замеченная Горьким "Кукла" (1932), "Подмосковная осень" (1937), "Зимнее" (1939), баллада "Зодчие" (1938), поэма "Конь" (1940).

 

Одно из самых значительных произведений Кедрина - стихотворная драма "Рембрандт" (1940).

 

В 1940 вышел сборник стихотворений Кедрина "Свидетели".

 

Некоторые стихи Кедрина, например, такое, как Поединок, написанное в 1933 году, внезапно всплыло в 70-е годы в необычной оправе - они зазвучали под аккомпонемент современной рок-музыки: В начале Великой Отечественной войны добровольцем уходит на фронт, становится корреспондентом авиационной газеты "Сокол Родины" (1942 - 44). Стихи военного времени проникнуты болью и скорбью первых месяцев войны, которые сменяются могучей волей к победе ("1941", "Плач", "Глухота", "Колокол", "Победа").

 

Кедрину принадлежит много поэтических переводов с украинского, белорусского, литовского, грузинского и других языков.

 

18 сентября 1945 в возрасте 38 лет Кедрин скончался. Похоронен в Москве на Введенском кладбище. Кедрин Дмитрий Борисович [4(17).2.1907, Богодуховский рудник, ныне пос. Щегловка, Донбасс — 18.9.1945, близ с. Тарасовка Московской обл.] — поэт, журналист, переводчик.

 

Общеизвестные сведения о месте рождения Кедрина историками литературы обычно берутся из автобиографии писателя, написанной им в 1943 перед отъездом на фронт. Однако существует версия, что Кедрин — незаконнорожденный (см. Тартаковский П.И.— С.5-8). Дед Кедрина — разорившийся помещик — слыл человеком крутого нрава. Бабушка, опасаясь скандала, отправила беременную младшую дочь Ольгу в далекую молдавскую деревушку, где Кедрин родился и провел в бедной крестьянской семье первые 7 лет своей жизни. Через несколько месяцев после появления мальчика на свет удалось уговорить мужа старшей сестры окрестить и усыновить ребенка под именем дворянина Дмитрия Борисовича Кедрина (однако в семью его не взяли).

 

К 1914 дед и отчим скончались. С этого времени Кедрин жил со своей фактической матерью, бабушкой и теткой в Екатеринославе (Днепропетровск).

 

В 1920 мать умерла. В дальнейшем, чтобы не было путаницы в документах (что в то время могло закончиться трагически), Кедрин будет называть родителями дядю и тетку. В то же время известно, что именно от родной матери Кедрин унаследовал не только романтический внешний облик, но и страсть к поэзии. Большое влияние оказала на Кедрин и воспитавшая его бабушка, тоже писавшая стихи, влюбленная в поэзию Пушкина, Лермонтова и Некрасова, читавшая внуку в подлинниках Шевченко и Мицкевича. Осведомленность не только в русской, но в украинской и польской культурах будет ощущаться у Кедрина и позднее. Бабушка ввела Кедрина и в мир народного творчества, который также будет присутствовать в его поэзии.

 

Потрясенный поэзией Пушкина, Кедрин начинает писать стихи с 9 лет, хотя учиться приходится в коммерческом училище, а затем в техникуме путей сообщения. Но главным у Кедрина остается интерес к литературе.

 

В конце 1923 Кедрин становится одним из ведущих поэтов в литературном объединении «Молодая кузница». Вскоре он бросает учебу и начинает работать в комсомольской газете «Грядущая смена» (впрочем, в комсомол его как дворянского сына не принимают). Ранние стихи Кедрина подражательны, в них сочетается влияние Маяковского и Есенина, «железной поэзии» Пролеткульта и клюевской церковной лексики. Все это объединяет революционный энтузиазм и пафос социалистической перестройки мира («Стихи о весне», «Рельсы», «Погоня» и др.).

 

В середине 1920-х в лирике Кедрина появляется все больше тонких психологических деталей. Записные книжки отражают активный процесс творческой учебы — углубленное внимание к наследию Пушкина, Грибоедова, Лермонтова, Тютчева. Рядом с именами Некрасова и Блока появляются Омар Хайям, Бальзак, Ромен Роллан, Киплинг... Кедрин увлекается музыкой, живописью, театром.

 

К концу 1920-х в стихах Кедрин начинают ощущаться тенденции к эпичности и историзму («Смертник», «Казнь», «Прошение» и др.).

 

В конце 1920-х Кедрин был арестован и полтора года провел в тюрьме (Кедрина С. — С.16). Обстоятельства и подробности пока не известны. Вероятнее всего, они были связаны с рапповскими тенденциями преследования художественной интеллигенции непролетарского происхождения, часто сопряженными с элементарной завистью к таланту.

 

С 1931 Кедрин живет и работает в Москве и Подмосковье. Он становится одним из ведущих сотрудников в газете Мытищинского вагонного завода, печатает здесь стихи о проблемах жизни и быта, трактуемых в острейшем нравственном плане,— алкоголизм, ревность и др. («Кукла», 1932 — очень высоко оцененная М.Горьким; «Китайская любовь», «Право на отдых», «Поединок», «Беседа» и др.). В стихах Кедрин не было навязчивой дидактики, холодной рассудочности, в них проявлялась взволнованная доверительная открытость, захлестывающий лиризм. Перейдя на работу литературного консультанта в издательство «Молодая гвардия», Кедрин не утрачивает связи ни с заводским коллективом, ни с земляками-днепропетровцами.

 

В 1930-е растет поэтическое мастерство Кедрин, расширяется проблематика и жанровые разновидности его произведений, намного опередивших свое время. Не случайно при жизни Кедрина ему удается опубликовать лишь одну тоненькую, урезанную цензурой книжечку — «Свидетели» (1940). Творчество Кедрина, не воспринятое критикой 1930-40-х, еще недостаточно прояснено и в совр. исследованиях. Не изучен объемный социальный и психологический подтекст поэзии Кедрина, тесно связанный со все более усложняющейся политической ситуацией эпохи. Именно в ней, а отнюдь не в традициях Блока, и тем более «Черного человека» Есенина, следует искать объяснение «вечного» образа двойника у Кедрина. Атмосфера конца 1930-х определила настроение обычно называемых «грустными» стихотворениями 1938-39 (философские размышления о жизни и смерти — «Зимнее», «Бессмертие», «Глухарь» и др.), а также трагедийный пафос обращения Кедрина к истории, в первую очередь в его шедевре «Зодчие» (1938) — поэтическое воплощение предания об ослеплении Иваном Грозном строителей храма Покрова.

 

Интерес Кедрина к истории возник еще в Днепропетровске.

 

В 1930 в блокноте появляются записи, где упомянут ряд исторических деятелей XVIII-XIX вв. Как подчеркивал сам Кедрин, его интересует «история живая и музейная», т.е. связь истории с современностью. Кроме того, Кедрин все больше занимает тема красоты в человеческой жизни, искусства, которое несет эту красоту людям и по самой своей сути противостоит злу, в каком бы обличье это зло ни встречалось. И эта главная для Кедрина тема извечного противостояния творца и тирании («гения и злодейства») решается им на историческом материале различной степени достоверности. Так, поэма «Конь» (1940) посвящена полулегендарному самородку-строителю Фёдору Коню, поэма «Пирамида» (1940) — вообще безвестным рабам, созидающим нетленные памятники, драма «Рембрандт» (1938) — о трагическом единоборстве гения с миром корысти и наживы — основана на материале достаточно известном.

 

Третья «линия» в творчестве поэта — стихи о войне (он хотел объединить их в книгу «День гнева») — открыла нового Кедрин — беззаветного певца России. Освобожденный от призыва на военную службу по состоянию здоровью (зрение), Кедрин все же добился назначения его во фронтовую газ. («Сокол Родины», 6-я воздушная армия). И хотя в газете Кедрину приходилось достаточно много заниматься самой будничной работой — вести литературный отдел, писать рифмованные призывы, очерки, статьи, тексты к карикатурам, фельетоны (сатирические произведения Кедрин печатал под псевдонимом Васи Гашеткина), именно в годы войны он написал лучшие патриотические стихи: «Красота», «Аленушка», «Россия, мы любим неяркий свет», «Все мне мерещится поле с гречихою» и многие другие. Расширяется не только проблемно-тематический диапазон поэзии Кедрина, но все более совершенствуется художественное мастерство: соединение лиризма, эпичности и своеобразного использования приемов драматизации (монологичность, диалоги, языковая характеристика лирического героя и персонажей). Кедрин мастерски использует не только приемы ролевой лирики, но сказовое и песенное фольклорное начало. Не поверхностная стилизация, но органическое усвоение традиций устного народно-поэтического творчества, русской и мировой классики все определеннее характеризуют поэзию Кедрина.

 

В произведениях Кедрина соединилась уверенность, что он «заведен» как часы «на сто лет», и вместе с тем трагическое предчувствие близкой гибели («Пластинка» и др.). Кедрин очень часто «ходил по краю».

 

В 1933 написал рискованные строки: «Все звери спят / Все птицы спят / Одни дьяки людей казнят». В самом конце войны он прославил еврейского врача («Инфанта») и «офицера Шамиля» Кайсына Кулиева, который вскоре будет репрессирован вместе со всем его народом. Не случайно уже в июле 1945 в стих. «Я» вновь появляется мотив обреченности: «Много видевший, много знавший, / Знавший ненависть и любовь, / Все имевший, все потерявший, / И опять все нашедший вновь, / Вкус узнавший всего земного, / И до жизни жадный опять, / Обладающий всем и снова / Все стремящийся потерять...» Предчувствие не обмануло Кедрина. Не пройдет и 3 месяцев, как он будет убит. Его найдут около полотна железной дороги, по которой никогда не имевший своей жилплощади Кедрин ездил из Москвы в снимаемую комнату в пригород. Незадолго до смерти он говорил жене, что за ним следят, что его уже пытались столкнуть под поезд.

 

В последний период жизни Кедрин продолжал работать над исторической тематикой («Андрей Рублев» — известно, что на одноименный фильм А.Тарковского оказала влияние поэзия Кедрина, «Курбский» — драма, «Ломоносов», «Кутузов», «Семилетняя война»). Кедрин хотел написать о женщинах трагической судьбы: Евдокии Лопухиной, княжне Таракановой, папессе Иоанне, Параше Жемчуговой (заготовки поэмы о ней пропали в годы войны вместе с рукописями «Перчатки Мефистофеля», «Елки» и др.). В планах Кедрина была «Сатирическая вольная поэма», поэма «Электричка идет в Свердловск», стихотворения «Песня Сольвейг», «Розы Маяковского», книга о психологии творчества (на материале не только своей творческой лаборатории, но и огромнейшей работы литературного консультанта — Кедрин обладал еще и незаурядным даром педагога). Кроме того, Кедрин задумал множество произведений о войне: «Рассказ матери на современном военном материале», «Могила Неизвестного солдата», «Майданек», «Лирическая поэма: дни от 16 октября до 17 декабря 1941 г.» и др. Узнав об этом, Лидия Сейфуллина сказала: «Да это же план для всей советской литературы на ближайшие двадцать лет» (Цит. по: Кедрина С.— С.35).

Родился 9 (22) мая 1905 года в Омске в семье гидротехника путей сообщения Николая Ивановича Мартынова и дочери военного инженера, учительницы Марии Григорьевны Збарской в Омске. Сибирский род Мартыновых идёт от «владимирского коробейника-книгоноши Мартына Лощилина, осевшего в Семипалатинске»[1].

 

Дебютировал в печати в 1921 году заметками в омских газетах «Сигнал», «Гудок», «Рабочий путь». Первые стихотворения были напечатаны в сборнике «Футуристы», изданном в походной типографии агитпарохода «III Интернационал». Входил в футуристическую литературно-художественную группу «Червонная тройка» (1921—1922), куда входили также В. Уфимцев, В. Я. Шебалин и Н. А. Мамонтов. В конце 1921 года вслед за Н. А. Мамонтовым уехал поступать во ВХУТЕМАС, однако оба они вскоре вернулись из-за неустроенности быта. Став в 1924 году разъездным корреспондентом газеты «Советская Сибирь» (Новониколаевск), Мартынов исколесил всю Западную Сибирь и Казахстан. Участвовал в геологических экспедициях. В 1927 году редактор «Звезды» Н. С. Тихонов напечатал стихотворение «Корреспондент» — первая публикация за пределами Сибири. В 1930 году в Москве вышла первая книга Мартынова — очерки о Прииртышье, Алтае и Казахстане «Грубый корм, или Осеннее путешествие по Иртышу» (Москва, «Федерация», 1930). В 1932 году сдал в редакцию «Молодой гвардии» книгу «новелл о любви и ненависти в годы начала социалистической перестройки», которую так и не напечатали и которая считается ныне пропавшей[2].

 

В 1932 году был арестован по обвинению в контрреволюционной пропаганде и осуждён по делу так называемой «Сибирской бригады» по статье 58/10 УК РСФСР к высылке на три года в Северный край[3]. (Реабилитирован прокуратурой СССР 17 апреля 1989 года посмертно). Административную ссылку провёл в Вологде, где жил с 1932 до 1935 год. Работал в местной газете «Красный Север», где и встретился с будущей женой, Ниной Поповой. После ссылки они вдвоём вернулись в Омск.

 

Началом «настоящей литературной известности» поэт называл публикации «Увенькая» и «Тобольского летописца» в «Сибирских огнях» В. Итина в 1936 г. По словам поэта, Вивиан Итин сыграл большую роль в его жизни: «…Нас объединяли многие творческие и, я бы сказал, политические, государственные интересы»[4].

 

В 1939 году к Мартынову пришла литературная известность: вышла книга «Стихи и поэмы» (Омск, 1939). Поэмы с исторической сибирской тематикой заметил и оценил К. М. Симонов в рецензии «Три поэмы»[5] («Литературная газета», июль 1939). На следующий год вышли исторический очерк об Омске «Крепость на Оми» и книги «Поэмы» (вышли одновременно в Москве и Омске).

 

В 1942 году благодаря хлопотам писателя А. Калинченко[6] был принят в СП СССР. В 1943 году К. М. Симонов предложил своё место фронтового корреспондента в «Красной Звезде». Мартынов вернулся в Омск «за вещами», но был тут же призван в армию, в Омское пехотное училище. По состоянию здоровья был освобождён от военной службы, и служил как литератор — писал историю училища[7].

 

Сборник «Лукоморье», «зарезанный» А. А. Фадеевым, усилиями нового председателя Союза писателей СССР Н. С. Тихонова вышел в 1945 году. В феврале 1946 года Л. Н. Мартынов переехал в Москву.

 

В декабре 1946 года в «Литературной газете» вышла разгромная статья В. М. Инбер о книге стихов «Эрцинский лес» (Омск, 1946)[8]. После резкой критики и «проработки» в Москве, Омске и Новосибирске тираж книги был уничтожен, и доступ к печати закрылся на девять лет. Всё это время поэт писал «в стол» и зарабатывал переводами.

 

Переводил на русский язык стихотворения английских (Ч. Дибдин, А. Теннисон), чешских (Ян Неруда), чилийских (Пабло Неруда), венгерских (Э. Ади, А. Гидаш, Д. Ийеш, Ш. Петефи, И. Мадач, А. Йожеф), литовских (Э. Межелайтис), польских (Я. Кохановский, А. Мицкевич, Ю. Тувим, Ю. Словацкий, Ю. Пшибось, А. Важик, Ц. Норвид, К. Галчинский), французских (А. Рембо, В. Гюго, Ш. Бодлер), итальянских (С. Квазимодо, А. Северини), югославских (О. Жупанчич, М. Крлежа) и других поэтов. По словам Л. М., он перевёл около ста тысяч стихотворных строк. За переводческую деятельность награждён правительством Венгрии орденами «Серебряный Крест»[9] (1949), «Золотая Звезда» (1964) и «Серебряная Звезда» (1970).

 

Первая книга после вынужденного простоя вышла в 1955 году — книга «Стихи» была «первым поэтическим бестселлером» после войны, сразу стала редкостью[10]; в 1957 г. она была переиздана. После этого Мартынова стали печатать так часто, что Ахматова по этому поводу с неудовольствием заметила, что «поэту вредно часто печататься»[11]. Несмотря на признание, поэт вёл закрытый образ жизни, и уже при жизни его называли не иначе как «тихий классик»[12]

Мартынов пишет повествовательные и описательные стихи, но преобладают у него такие, в которых конкретное происшествие служит толчком для философ­ского анализа — в форме непосредственного размышления или в образной форме. … В богатстве образного языка Мартынова отражается и современная цивилизация, и природа; звукового воздействия он достигает с помощью аллитераций и выстраивания словесных рядов.

 

— Казак В. Лексикон русской литературы XX века. — М., 1996. — С. 256.[13]

 

Л. Мартынов. Москва, апрель 1963 г. Фото В. Уткова

 

Историки литературы часто упоминают имя Мартынова в связи с выступлением на общемосковском собрании писателей 31 октября 1958 года, где речь шла о Б. Л. Пастернаке. Вернувшегося только что из Италии Л. Мартынова вызвали на трибуну рассказать об отношении итальянцев к Пастернаку. Мартынов выразил раздражение «сенсационной трескотнёй» заграничной печати вокруг одного имени. Хотя Мартынов присоединил свой голос к хору осуждавших Пастернака, отмечалось, что его выступление было далеко не самым резким[14][15].

 

В 1960—1970 гг. писал книгу мемуарной прозы, которую задумывал назвать «Стоглав». Сам поэт писал, что «Стоглав» «касается не только возникновения того или другого моего стихотворения, но, будучи правдив и ясен, по возможности — всего строя жизни»[16]. Однако время и цензура не позволили напечатать все главы одновременно, потому последовательность глав нарушена. Первый сборник автобиографических новелл «Воздушные фрегаты» вышел в 1974 г. По красоте стиля и широте охвата его можно назвать «энциклопедией» жизни омских художников 1920—1940-х годов. Второй сборник новелл — «Черты сходства» — вышел уже после смерти поэта (М.: Современник, 1982). И, наконец, спустя четверть века, в 2008 году были напечатаны все остальные новеллы книги «Стоглав» (М.: Вече, 2008).

 

В 1979 году умерла жена Нина, а 21 июня 1980 года и сам поэт. Похоронен в Москве на Востряковском кладбище.

В тот момент, когда трагически ощущался уход великих русских поэтов XX века, особенно драгоценным было присутствие каждого, удерживающего традицию, успевшего подышать воздухом поэтического обновления начала века. Леонид Мартынов был одним из последних.

 

— Шайтанов И. Леонид Мартынов // Русская литература XX века. — М., 2007. — С. 374.[17]

Награды и премии[править | править исходный текст]

Государственная премия СССР (1974) — за книгу стихов «Гиперболы» (1972)

Государственная премия РСФСР имени М. Горького (1966) — за книгу стихов «Первородство»

три ордена Трудового Красного Знамени (1964, 1970, 1975)

«Серебряный Крест»[9] (Орден труда с рубинами, 1949), «Золотая Звезда» (1964) и «Серебряная Звезда» (1970) (все — Венгрия)

Орден Кирилла и Мефодия I степени (Болгария, 1976)

Адреса[править | править исходный текст]

 

«Жилой дом А. П. Вальса» с мемориальной доской, напоминающей, что «здесь жил поэт Л.Мартынов»

(ул. Красных Зорь, 30)

Омск

1905—1909 — ул. Лагерная (ныне — ул. Жукова; дом не сохранился).

1909—1932, 1935—1946 — ул. Красных Зорь, д. 30 (до 1919 г. — Никольский проспект). Памятник истории и культуры регионального значения «Жилой дом А. П. Вальса»[18], сохранившийся одноэтажный деревянный дом; ныне находится под угрозой сноса[19][20].

Москва

1946—1957 — ул. 11-я Сокольническая, д. 11, кв. 11 (ныне — ул. 4-я Сокольническая; дом не сохранился).

1957—1980 — Ломоносовский пр.

Музыкальные произведения на стихи поэта[править | править исходный текст]

 

На стихи Мартынова написано немного песен. Одним из первых музыкальных произведений стала кантата И. Дунаевского «Мы придём!» (1945). Кантата была написана в годы войны и отличается «драматическим пафосом и скорбной торжественностью»[21].

 

В пятидесятые годы М. Таривердиев написал вокальный цикл на стихи «Вода», «Листья», «Вечерело». У барда В. Берковского есть песня «Ты относишься ко мне, как к полям…». В 1980-х гг. В. Бутусов (рок-группа «Наутилус Помпилиус») в первом альбоме «Переезд» использовал венгерскую поэзию в переводе Мартынова («В итальянской опере», «Битва с магнатом», «Музыка», «Ястребиная свадьба»). В следующих альбомах «Наутилус» так же прибегал к поэтическим переводам Мартынова — «Князь тишины» Эндре Ади стал заглавной песней для пятого альбома «Наутилуса».

 

Александр Локшин написал симфонию № 9 для баритона и струнного оркестра на стихи Леонида Мартынова (1975 год)[22]. Антон Шатько — песню «Нежность»[23]. Опера Андрея Семёнова «Омский пленник», 1996—1997 гг. (по поэме «Правдивая история об Увенькае, воспитаннике азиатской школы толмачей в городе Омске»)[24][25].

 

В 2001 году композитор Владимир Евзеров написал песню «Лира» на стихи Мартынова, которую спел Валерий Леонтьев