Карл Радек. ЭРА ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО ПАЦИФИЗМА. 1 страница

После прихода к власти Рабочей Партии в Англии, после победы левого блока во Франции все колокола II Интернационала прозвонили миру наступление эры демократического пацифизма. Исход Лондонской конференции союзников, "соглашение" с Германией по вопросу о репарациях дали понамарям реформизма новый повод, чтобы со всей силой бухнуть в колокола: "да благодать воцарилась!". Мы не имеем еще голосов этой печати по поводу принятия Лигой Наций так называемого протокола Бенеша о международном арбитраже и борьбе с наступательными войнами. Но мы себе представляем, как загремят литавры и какая пляска начнется вокруг этого куска бумаги.

Для нас, марксистов, не подлежит никакому сомнению, что демократически-пацифистская эра не может явиться без мировой революции, что господствующие теперь классы не в состоянии на деле провести ни международной демократии, ни умиротворения мира. Но это априорное наше убеждение не освобождает нас от обязанности очень внимательно относиться к тому, что происходит в мире. Если даже исходить из предположения, что мы имеем налицо только сознательный обман господствующих классов, которые, обанкротившись на Версальской политике, пытаются теперь, ради передышки, на известное время создать впечатление, что меняют политику, - то, даже исходя из такого предположения, мы должны тщательно учесть, почему господствующие классы в Европе принуждены сделать такой политический зигзаг. Когда дело идет о громадных массовых явлениях, о величайших политических сдвигах, - хитроумной механикой ничего об'яснить нельзя. Перемены в политике, даже преходящие попытки вызвать эти перемены, всегда являются результатами известных изменений в соотношении сил. Первый вопрос, который надо поставить в данном случае, это - вопрос о том, откуда же взялась эта так называемая пацифистско-демократическая эра.

I.

Возникновение "демократическо-пацифистской эры".

Она знаменуется шестью фактами: 1) поражением германского пролетариата в октябре прошлого года, 2) созданием рабочего правительства в Англии, 3) поражением французского империализма и победой левого блока во Франции, 4) возвращением Соединенных Штатов Америки в Европу, 5) ослаблением японского империализма и 6), наконец, укреплением Сов. Союза.

Поражение германского пролетариата в октябре прошлого года является исходной точкой политического поворота, носящего громкое название "пацифистско-демократической" эры. Если бы германский пролетариат взял в прошлом году власть, то само собой понятно, что вся мировая буржуазия, ее агенты из II Интернационала говорили бы теперь не о мире, а о борьбе против революционной Германии. Таким образом эра демократии и пацифизма начинается с победы германской буржуазии, с поражения германского пролетариата, с усиления переходного режима мировой буржуазии.

Победа Макдональда есть результат краха и либерально-консервативной коалиции и самостоятельного господства консерваторов. И либерально-консервативное правительство, и правительство чистых консерваторов представляли собой блок тяжелой промышленности и торговой буржуазии Англии. Разница между одним и другим состояла только в различии обстановки 1918 г. и 1923 г., которой и обусловлены разнородные методы действия. Переход от Ллойд-Джорджа к Керзону был вызван тем, что коалиция либералов и консерваторов, по мнению руководящей капиталистической группы, не могла действовать так радикально и решительно, как могло бы действовать консервативное правительство без всяких радикальных примесей. Но социальный смысл господства обоих этих правительств совершенно тождественен. Он состоял в попытке стабилизации английского капитализма за счет трудовых масс Англии - внутри, а в международном масштабе - за счет побежденных народов и колоний. Эта политика провалилась. Правда, рабочий класс Англии был в 1920 году отброшен, но рост безработицы не только не внес успокоения в народные массы, а, наоборот, привел к росту влияния Рабочей Партии. Рабочая Партия, которая в 1918 году, в разгар побед над Германией, получила 2 1/2 миллиона голосов, - в 1922 году и на вторичных выборах в 1923 году получила 4 миллиона голосов. Таким образом внутри страны буржуазия доказала свою неспособность внести успокоение в народные массы, не разрешила самого важного для Англии вопроса, - вопроса о безработице, который тяжелым бременем лег на английские финансы. Внешне - политический режим Ллойд-Джорджа и режим Керзона не привел ни к какому улучшению положения Англии на континенте и в колониях. Ллойд-Джордж после войны пробовал медленно повернуть руль внешней политики, безболезненно уйти от Версальского договора. Кейнс в своей книге о ревизии Версальского мира очень остроумно заявляет, что Ллойд-Джордж все еще произносит версальские речи, на деле пытаясь освободиться от Версаля. Ллойд-Джордж не мог этого сделать по простой причине: ликвидация Версальского дог оворов, в частях, касающихся положения Германии, требовала самого решительного нажима на Францию. Но Франция, опираясь на свою военную силу, не поддавалась ни на какие уловки Ллойд-Джорджа и на попытку его склонить Бриана к сделке, собственно говоря, являющейся ревизией Версаля, - буржуазная Франция ответила отставкой кабинета Бриана и приходом к власти Пуанкаре. Дальнейшая попытка Керзона повлиять на Францию дипломатическим путем привела к тому, что Франция пошла в Рур и взяла в свои руки самостоятельное решение репарационного вопроса. Это было полным поражением политики господствующего в Англии класса. Если бы Франции удалось удержать Рур, то это усилило бы положение Франции в Европе, сделала бы ее путем об'единения железа и угля Германии с французской тяжелой промышленностью экономически господствующей нацией в Европе. Параллельно возрасла бы зависимость вассала Франции - Чехо-Славии, Юго-Славии, Польши, Румынии и Сербии - от их французского хозяина, что означало бы полную изоляцию Англии в Европе. Приход к власти правительства Макдональда было ответом рабочего класса и значительной части мелкой буржуазии на банкротство внешней и внутренней политики финансового, торгового и промышленного, капитала. Отказав в своей поддержке консерваторам, английские рабочие, английская мелкая буржуазия отчетливо заявили, что буржуазия, по их мнению, не способна вывести Англию из тупика. Рабочее правительство, как бы трусливо оно ни было, является таким образом выразителем нарастающего недовольства рабочего класса и части английской мелкой буржуазии.

Присмотримся теперь к причинам победы левого блока во Франции, являющегося союзом мелкой буржуазии города и деревни и большинства французского рабочего класса. Блок этот пришел к власти в результате блестящего провала политики Пуанкаре. Банкротство его выразилось в том, что французский капитал для обеспечения германских репараций пошел в Рурский бассейн, надеясь или принудить германскую буржуазию к уплате значительной части дани деньгами, или, если это не удастся, раз навсегда подчинить германскую тяжелую промышленность французской. Косвенно усиливая экономическую мощь Франции, Пуанкаре думал найти выход из финансового тупика, в котором находится Франция, успевшая увеличить свой предвоенный долг в 37 миллиардов до 200 миллиардов к моменту окончания войны и до 400 миллиардов ко времени ликвидации Рурской затеи. Политика Пуанкаре оборвалась, обанкротилась на том, что она явилась результатом переоценки экономических сил самой Франции. Рурская затея не могла дать немедленно сколько-нибудь значительных финансовых результатов; захват Рура привел к полной дезорганизации этого главного промышленного района Германии. Но в то же самое время расходы на Рурскую затею, международная неуверенность в том, что будет, вызвали падение франка, который в продолжение нескольких месяцев докатился до 1/6 своей довоенной стоимости. Франция, принужденная обратиться к американскому и английскому капиталу с просьбой о займе для поддержки своей валюты, собственноручно расписалась в банкротстве рурской политики Пуанкаре, признала бесплодной свою попытку самостоятельного решения репарационного вопроса. Результаты выборов 4-го мая были квитанцией народных масс, в первую очередь французского мужика, на это банкротство. Большинство рабочего класса и крестьянство призвало к власти партии, обещавшие найти выход из положения не путем военных авантюр, но при помощи податных реформ и переложения тягот, оставленных войной, на плечи имущего класса; в международном масштабе общественное мнение потребовало сделки с Германией. Пацифистская эра, провозглашенная Францией, сигнализирует сдвиг в широких народных массах. Основа французского империализма - доверие крестьянских масс к империалистическому режиму - расшатана.

Какой план реформы мог придумать этот мелко-буржуазный блок во Франции и мелко-буржуазный блок Англии? Каким путем мог он провести в жизнь эти обещанные реформы - сократить вооружение, уничтожить причины этого вооружения, - обострение международных отношений, обострение отношений между Францией и Германией, между Францией и Англией, между капиталистическим миром и Сов. Россией, - сократить тяжесть налогов во Франции? Существовал только один путь - борьба мелко-буржуазных масс и рабочего класса против класса, который является стержнем империалистической политики против финансового капитала и тяжелой промышленности. Могла ли мелкая буржуазия Франции и Англии пойти на эту борьбу? Достаточно присмотреться к внутренней политике Эррио в продолжение пяти месяцев, в течение которых он находится у власти, чтобы видеть всю беспомощность французской мелкой буржуазии в этой борьбе. Эрио получил в этой борьбе большинство голосов, но когда выборы кончаются и умолкают голоса, выражающие настроение мелко-буржуазных масс, - тогда начинают действовать постоянные факторы буржуазной власти, вступает в свои права старая бюрократия, возобновляется влияние церкви на массу, сказывается влияние прессы и влияние экономических факторов на власть. Мелкая буржуазия во Франции, отдавшая большинство своих голосов за режим Эррио, не имеет в своих руках прессы. Пресса капиталистического мира, это - крупное капиталистическое предприятие, ибо для постановки современной газеты нужны громадные средства, доходящие до десятков и сотен миллионов рублей. Мелкая буржуазия во Франции располагает маленькой прессой с маленьким тиражем, потому что лавочник и мужик не имеет денег для создания и содержания большой. Господин Эррио должен был искать помощи у той печати, которая издается на деньги тех классов, тех слоев, борьбу против которых он должен был бы вести, если бы хотел выполнить свою программу. Бюрократия осталась старая. Мелкая буржуазия, пришедшая к власти во Франции, оставила руководство внешней политикой в руках тех же самых людей, которые вели эт у политику при Пуанкаре. Фактическое руководство внешней политикой при Эррио осталось в руках старой дипломатии, с Перетти, де-ла-Рокка, директором Quai d'Orsay времен Пуанкаре, во главе. Причины совершенно ясны: во-первых, мелкая буржуазия не располагает достаточным количеством военных и дипломатических сил, которые можно было бы выдвинуть на эти руководящие посты; во-вторых, боится ломки государственного аппарата, видя в бюрократии империалистического режима нерушимый общественный устой. Перемена коснулась только парламентской верхушки, весь же аппарат французского империализма остался нетронутым. Об армии не приходится даже и говорить. Генерал Нолэт, который играл роль покорителя Германии, от имени союзников провел разоружение Германии, был признан Эррио военным министром. Этим назначением Эррио как бы сказал крупному капиталу: "Смотри, я не предпринимаю никаких новшеств: армия, оплот вашего режима, остается нетронутой". Но еще более важна зависимость этого мелко-буржуазного правительства от финансового капитала. Французские финансы держатся теперь на краткосрочных займах, на казначейских билетах, к которым масса уже относится с недоверием и которые могут быть пускаемы в оборот только при самой активной поддержке крупных банков. Полной зависимостью мелкой буржуазии от крупной об'ясняется то, что французская мелкая буржуазия не могла вступить на путь ликвидации или хотя бы уменьшения, обуздания империалистического режима, - на путь борьбы с крупным капиталом.

Как обстоит дело в Англии? Макдональд не имеет даже большинства в парламенте. Он держится у власти тем, что обанкротившиеся либералы и консерваторы не имели большинства для сознания собственных партийных правительств и не решались заключить между собою сделку созданием совместного правительства. Ни одна из этих партий не могла рисковать новыми выборами: еще слишком свежи были следы их режима, живо громадное недоверие рабочих масс к режиму коалиции либерально-консервативной и к режиму консерваторов. Поэтому обе буржуазные партии, нуждаясь в передышке, нуждаясь в том, чтобы Макдональд на деле доказал неспособность Рабочей Партии вывести Англию из тупика, дали полу-рабочему правительству передышку. Перед Макдональдом были две возможности: или, имея меньшинство голосов в парламенте, итти на политику социальных реформ, которые привели бы в движение народные массы и дали ему возможность, в случае провала в парламенте, победить на выборах, - или же итти путем компромисса и с консерваторами и с либералами, господствуя при благожелательном нейтралитете этих обеих партий, отказавшись при этом от более основательных реформ. Макдональд выбрал этот второй путь по той простой причине, что не верил в возможность завоевания в ближайшее время большинства рабочего класса и мелкой буржуазии и хотел удержаться на основе внешних побед, которые сделались возможными благодаря ослаблению французского империализма. Правительство Макдональда в течение своего полугодового существования на деле ничего в Англии не изменило. Единственный способ, при помощи которого он пытается действовать на широкие массы Англии, это - закон о постройке жилищ, закон, который на бумаге рассчитан на громадное впечатление, ибо дело идет о десятках миллиардов рублей, в продолжение ближайших 15 лет долженствующих дать английскому рабочему классу здоровые и дешевые жилища. Но, конечно, предпосылкой исполнения этого закона является то, что Макдональд все это время будет держаться у власти, что весьма проблематично. Не решаясь на борьбу с финансовым капиталом, с кру пной буржуазией, так называемая французская и английская демократии должны были для осуществления своей программы умиротворения Европы найти союзника. Этого союзника они обрели в таком демократическом и пацифистском слое, как... американский финансовый капитал. И если сопоставить тот простой факт, что так называемый пацифистско-демократический переворот в Европе является результатом, с одной стороны, поражения германского пролетариата и победы мелкой буржуазии во Франции и Англии, с другой стороны - результатом того, что самая жестокая анти-демократическая, хищническая американская плутократия под давлением собственных интересов, о которых я буду еще говорить, решилась вернуться в Европу, если это сопоставить, - то не трудно увидеть, чем эта демократическая и пацифистская эра сказалась на деле.

Американская финансовая плутократия никогда не хотела уходить из Европы. Она была в значительной своей части за Версальский договор, за вхождение в Лигу Наций. Она великолепно понимала, что при развале европейского капитализма Европа представляет собой великолепное поле действий для коршунов американской финансовой олигархии, но принуждена была считаться с тем, что американские народные массы, уставшие от войны, являлись противниками вмешательства в европейские дела, правильно предвидя, что если Америка экономически заангажируется в Европе, то это означает сперва политическое, а затем и военное вмешательство в европейские дела. Вложение крупных капиталов в Европу может в будущем потребовать защиты этих капиталов при помощи военных союзов в Европе и открытых военных действий. Сдвиг в американских массах начался, благодаря аграрному кризису, возникшему в Америке в мае 1920 г., источником которого является отчасти обеднение Европы, уменьшившее ее покупательную способность, а с другой стороны - тот факт, что Америка сейчас производит хлеб дороже, чем Канада, Аргентина и Россия. Огромный аграрный кризис в Америке заставил фермерские массы выбирать: или с американским рабочим классом против американского капитализма, или с американским капиталистическим миром, который путем займов в Европе расширит покупательные силы последней. Само собой понятно, что такой класс, как класс американских фермеров, который никогда не вел революционных боев, не мог сразу решиться на первый путь. Буржуазия пытается создать смычку с крестьянством путем открытия ему выхода в Европу через займы. Это создало почву для возвращения американского финансового капитала в Европу. Политически это выразилось таким образом: перед лицом приближающихся выборов, на которых, как третья сила, выступает мелко-буржуазная партия, берущая на себя защиту фермеров, партия Лафолетта, угрожающая оторвать левое крыло от демократической республиканской партии, - республиканцы, находящиеся у власти, должны были указать фермеру выход из тупика. Таким выходом является финансирование Европы, которая на американские деньги будет покупать хлеб у американских фермеров. Доклад экспертов играет поэтому крупную роль в американских выборах.

Американский капитал, идя в Европу, стремится к подчинению себе всего ее хозяйства, и без известного внешнего умиротворения Европы американские финансисты не найдут на американском денежном рынке достаточного количества покупателей европейских займов.

Еще в другом пункте грабительские цели англо-американского капитала связаны с так называемым пацифизмом. На Дальнем Востоке землетрясение в Японии привело к ослаблению английского империализма. Последствия этого факта те же, что и последствия банкротства Пуанкаре в Рурском бассейне. Место ослабленной империалистической державы пытаются занять Англия и С. Штаты Америки. Делают они это под знаменем пацификации Китая, устранения опасности войны на Дальнем Востоке.

Шестой источник "пацифизма" - это усиление Советской России. После опыта интервенции нельзя начать борьбы против Советской России под лозунгом низвержения большевистского правительства, под лозунгом нового похода против Советского Союза. Поход этот может начаться только в форме стремления взять Советскую Россию на буксир, включить ее в мировой капиталистический рынок, заставить ее жить по-хорошему с международным капитализмом. Если, паче чаяния, Советский Союз отклонит протянутую ему дружескую руку, то тогда он сам будет виноват, что великие державы будут принуждены "предоставить его своей участи", т.-е. предпринять против него финансовую блокаду со всеми последствиями, которые могут из этого проистечь.

Вот все шесть моментов, породивших мировой поворот или, точнее говоря, международную констелляцию, выдвинувшую знамя пацифизма и демократии. Эти моменты разного социального калибра. Здесь налицо и усиление одних капиталистических групп (Америка), и ослабление других (Германия, Франция, Япония), и поражение пролетариата (Германия), и рост его силы (Англия). Разнородность корней новой международной констелляции создает глубокую ее противоречивость, как это покажет проверка главных внешне-политических событий последних месяцев.

II.

Проверка "демократическо-пацифистской" эры.

Но перейдем теперь от источников этого поворота к проверке его не на планах, не на обещаниях, а на деле. Мы имеем перед собой четыре таких проверки. Это: 1) решение Лондонской конференции союзников насчет Германии, 2) англо-советский договор о займе и борьба, которая развертывается вокруг этого договора, 3) китайский вопрос и 4) состояние вопроса о разоружении на последней сессии Лиги Наций. Внимательное отношение к этим четырем вехам дает картину, которая показывает глубокую связь между происходящим в Китае, борьбой за займ для России и решениями союзников в Лондоне. Эта проверка позволяет с полной уверенностью сказать, что эра пацифизма и демократии не имеет ничего общего ни с пацифизмом, ни с демократией, а зато очень много - с созданием кооперации англо-американского финансового капитала для ограбления Германии, Китая и Сов. России.

а) Репарационный вопрос.

В чем состоят изменения в отношении политики союзников к Германии? Эти изменения существуют, и было бы нелепо их не видеть. Прежде всего - союзники отказались от неисполнимых фантазий, от всего, что деловые люди считают давно иллюзиями. Когда французский министр финансов, г. Клотц, после войны, в 1919 году, заявил, что Германия уплатит по крайней мере 300 миллиардов золотых марок, то этот вздор был рассчитан на то, чтобы при ближайших выборах удержаться у власти, пообещав, что немцы уплатят то, чего никто уплатить не может. Между тем, любому избирателю стоило только открыть справочник по мировому хозяйству, чтобы знать, что перед войной все достояние Германии, в том числе земля, недвижимое имущество, шахты, фабрики и т. д., равнялось 300 миллиардам марок. А так как, если даже найти покупателя, нельзя вывезти всей Германии, то щедрое обещание г. Клотца было совершенно вздорно. Если взять книгу известного американского банкира Баруха об экономических условиях, принятых Версалем, где он рассказывает о всей борьбе, происходившей за кулисами, то видно будет, что ее участники отлично отдавали себе отчет в том, что обещают неисполнимые вещи. В 1921 г. союзники уже требовали от Германии "только" 130 миллиардов золотых марок, но они сами считали 80 миллиардов фантазией, потому что план уплаты, который был представлен Германией, касался только 50 миллиардов золотых марок. Все прочие обязательства висели в воздухе, и на деле международный капитал считал, что в продолжение 30 лет можно получить с Германии 50 миллиардов золотых марок.

Что в этой области меняет Лондонская конференция? Она сокращает эту сумму не открыто, но если взять условия амортизации, промышленного и железнодорожного займа, то оказывается, что союзники считают, что смогут выкачать из Германии 40 миллиардов золотых марок в продолжение 38 лет. Значит, в этом смысле реальное изменение в том, что союзники хотят выколотить из Германии то, что считают возможным, не обещая избирателям, что Германия уплатит все. Что еще изменяет Лондонский договор? На место необеспеченного плана выжимания из Германии репараций он выработал план, который представляет собой известные гарантии, план обеспечения платежей. В 1921 году союзники говорили Германии: "Уплати", а из каких источников, было неизвестно. Это кончилось банкротством германской марки и тем, что Пуанкаре захватил германский уголь, как источник платежей. Он должен был этот уголь возвратить, так как не умел его менять на золото и не имел достаточно золота, чтобы ждать. Теперь Лондонская конференция точно называет источники и говорит - платит не Рур, а вся Германия. 1.250 миллион. в год будут платить рабочие через повышение податей, пошлин на спички, водку, пиво, табак, т.-е. через косвенные налоги, которые союзники бронируют в размерах 1.250 миллионов золотых марок. Дальше они берут в свои руки железные дороги, намереваясь сократить число железнодорожников и, уменьшив зарплату, повысить железнодорожные тарифы. Это - два главных источника, и из этих двух источников Германия должна в течение нескольких лет давать 2 1/2 тысячи миллионов в год для оплаты контрибуции союзниками. Чтобы эти деньги во-время, без опозданий и просрочек, поступали в кассу союзников, последние создают огромную машину, выкачивающую эти деньги, создают контроль над этими источниками, берут в свои руки желдороги, госбанк, делаются распорядителями германского хозяйства. К тому, насколько этот план решает все вопросы, я вернусь позже, когда буду говорить о перспективах развития. Но если теперь принять, как факт, то, что союзники решили в Лондоне, то пацифистско-демократическая эра состоит в том, что, во-первых, германское хозяйство поступает под контроль союзного капитала, в первую очередь американско-английского, ибо американские и английские денежные рынки должны доставить Германии займы приблизительно на сумму 17 миллиардов золотых марок, которые в ближайшие годы позволят Германии уплачивать дань (теперь она этого не может), стабилизировать валюту и пустить в движение промышленность. Второе изменение состоит в том, что место французского штыка должна занять петля англо-американского финансового капитала. Третье изменение состоит в том, что Франция должна получить деньги для заштопания дыр в своем бюджете, благодаря чему германо-французские и франко-английские трения должны уменьшиться. Наконец, пункт четвертый. До настоящего времени германский рейхстаг, выбранный демократически сам решал вопрос о податях, теперь вопрос о самых тяжелых для народных масс податях в размере 1.250 миллионов косвенных налогов, предназначенных для выплаты союзникам, изымаются из компетенции рейхстага, превращаются в ипотеку международного капитала, независимую от влияния парламента, выборов и так называемой демократии.

Эта "реформа", само собой разумеется не записанная ни в каком договоре, заключенном в Лондоне, состоит в том, что если из Германии нужно выколачивать по 2.500 миллионов в год, то надо увеличить налоговый пресс, надо увеличить эксплоатацию трудовых масс, нужно упразднить 8-часовой рабочий день, нужно понизить зарплату в Германии.

Это - первая проверка демократически-пацифистской эры. Она состоит, таким образом, в том, что на место Франции, приставляющей германскому народу штык к груди, является благодетельный американский и английский финансовый мир, который дает Германии средства для передышки на ближайшие два года и через два года собирается взять в свои руки все германское хозяйство и усилить эксплоатацию германских народных масс.

б) Отношение к Сов. Союзу.

Я перехожу к второй проверке - к отношению держав, взявших на себя инициативу этой демократическо-пацифистской эры к Сов. России. Отношение к Сов. России связано с вопросом не только о хозяйственном положении мира, но и с вопросом о мире, ибо без создания "modus vivendi" между Сов. Россией и капиталистическим миром пацифизм пролетит в трубу, без урегулирования этих отношений нет никакого, даже переходного, успокоения в Европе.

Какими фактами располагаем мы в этом вопросе? Первый из них - отношение Соед. Штатов Америки к Сов. России. Отношение это является самым важным фактом, ибо не Англия, а Америка является стержнем всего этого "пацифистско-демократического" поворота. Как известно, г. Юз только и делает, что ежедневно, или почти еженедельно, по всякому поводу или без оного, выступает с заявлениями, в которых пред'являет Сов. России требования, сводящиеся к капитуляции рабочего режима перед капитализмом. Г. Юз, представитель самой сильной части в этом демократическо-пацифистском блоке, не хочет говорить с Сов. Россией. Другой контрагент по демократическо-пацифистской эре, г. Эррио, который шел к власти под лозунгом признания Сов. России и даже является автором глубоко философской и сантиментальной книги о необходимости признания Сов. России, уже пять месяцев находится у власти, однако признания еще нет, зато вместо признания существует комиссия, являющаяся блестящей иллюстрацией к сказке о щуке, раке и т. д. С одной стороны, в этой комиссии находится сенатор Де-Монзи, являющийся застрельщиком признания Сов. России, а с другой стороны - наш друг, генерал Нуланс, который собирает данные, вероятно, для того, чтобы представить нам счет за Ярославское восстание. Такова трусость мелкобуржуазного режима во Франции, не решающегося сказать французским капиталистам: "господа, я знаю, что у вас есть претензии к Сов. России, но о них мы будем говорить после их признания". Огромные массы держателей русских займов, банки, которые играли значительную роль в экономической жизни России, настолько сильны, что г. Эррио, по всей вероятности, думает, что сначала нужно с нами договориться обо всех скользких темах, а затем уже нас признать. Это значит, что г. Эррио откладывает в долгий ящик вопрос о признании Сов. России.

Перейдем теперь к Англии. Макдональд признал Сов. Россию немедленно после прихода к власти. Либеральная партия целиком, консервативная партия в значительной своей части совершенно сочувственно встретили этот акт, как бы то ни было подтверждающий наше несомненное усиление. Что касается вопроса о дальнейших реальных отношениях между нами и Англией, то голое признание ничего не меняет. Из него ясно, что мы существуем, что мы сильны, что нас не легко сбить с ног, и, как сказал г. Макдональд: "если вы требуете от меня, чтобы я мог противостоять сов. пропаганде, то я должен иметь урегулированные дипломатические отношения, чтобы усиливать или ослаблять их нажим". Реально вопрос станет при попытке Англии и СССР урегулировать свои экономические отношения. Тут начинается серьезное дело, а не область фраков и дипломатических нот, обедов и ужинов.

Как обстоит это дело сейчас, и как обстояло оно в прошлом? В прошлом мы устанавливаем две фазы. Первая состояла из интервенции, когда английский капитал имел одну, но очень ясную программу по отношению к нам: уничтожить. Вторая фаза началась с торгового договора, и ее апогеем была конференция в Генуе. Чего по существу добивалась Англия в Генуе? Если отбросить всю внешность формулировки, то смысл политики Ллойд-Джорджа был следующий: большевики остаются у власти, и их нельзя скинуть, но экономические затруднения Сов. правительства принудят его к социальной капитуляции. Ллойд-Джордж реально добивался возвращения английским капиталистам фабрик и, сверх того, концессий в таких размерах, которые бы вполне уничтожили возможность развития Сов. России, как социалистической державы. Выражал он эти стремления, конечно, не так откровенно. Вместо явного возвращения фабрик, он требовал долгосрочной аренды на 99 лет. Долгосрочная аренда на целое столетие - это и есть возвращение. Что касается концессий, то он на словах от них отмахивался. В торговле люди всегда стараются опорочить товар, который больше всего хотят купить. Ллойд-Джордж стремился к тому, чтобы взять в свои руки Донбасс, Баку, Алтай, русские гавани, железные дороги. Выражалось это в очень простой форме: "Господа, у вас есть долги, мы можем торговаться насчет списания части долгов, но останется еще очень много. Вы говорите, что не можете платить, потому что у вас, во-первых, плохие принципы, а, во-вторых, потому, что у вас нет денег. Я согласен, - у вас нет денег, но у вас есть разные вещи, которые можно заложить. У Германии нет денег, она сдает железные дороги международному концерну, она дает ипотеку на промышленность международному капиталу. Все это и вы должны сделать". Такова программа Ллойд-Джорджа.