– Теперь позволишь мне приготовить тебе ванну?
– О, это было бы просто чудесно. Спасибо.
Вернувшись в ванную комнату, Тормент подошел к глубокой пузатой джакузи, включил воду, а затем достал из шкафчика соли для ванн.
Проверил температуру воды, немного ее подрегулировал, и вдруг понял, что ему нравится заботиться об Осени. Также он понял, что открыл много вариантов заботы о ней. Он всегда находил причины, чтобы отвести ее наверх и покормить обедом наедине. Покупал ей одежду в интернете. Всегда заходил в «Уолгринс»[93] и «CVS»[94], чтобы купить там ее любимых журналов – «Vanity Fair»[95], «Vogue»[96] и «New Yorker»[97].
Всегда следил за тем, чтобы не заканчивались «Pepperidge Farm Milanos»[98], в случае, если вдруг она их очень захочет.
И он был не единственным, кто присматривал за ней и открывал новые вещи.
Хекс приходила повидаться с ней раз или два раза в неделю. Они вместе ходили в кинотеатр неподалеку, смотрели фильмы. Или отправлялись в лучшую часть города, так что Осень могла посмотреть на красивые дома. Пропадали в магазинах, работающих допоздна, где покупали вещи на те деньги, что Осень получала за свою работу.
Наклонившись, он проверил воду, снова повозился с настройкой температуры, и приготовил полотенца.
Его немного раздражало, что она бывала в городе, в окружении человеческих психопатов и убийц-лессеров, под сенью ненадежного ветра судьбы. Но, в конце концов, Хекс была прирожденной убийцей, и он знал, что она будет защищать свою мать, даже если кто-то просто чихнет в их сторону.
Но всякий раз, когда мать и дочь куда-то уходили, Осень всегда возвращалась с улыбкой на лице. Что, в свою очередь, вызывало улыбку у него самого.
Господи, они оба зашли так далеко со времен прошедшей весны. Они стали совсем другими.
Так что же еще было не так?
Вспенивая ладонью воду в ванной, он отчаянно задавался вопросом, что именно он упустил...
Глава 55
Двумя ночами позже, Хекс проснулась от странного ощущения. Как будто она проглотила свой будильник, и теперь он сработал где-то в желудке.
Предчувствие. Тревога. Страх.
И выключить этот будильник не получалось.
Она встала и приняла душ, но ее все еще преследовало ощущение, что где-то объединяются невидимые, непознанные силы, ландшафт вот-вот начнет смещаться, люди, словно шахматные фигуры, будут пермещены чьей-то могущественной рукой в места, которые совсем не входили в их планы.
Беспокойство не отпускало ее во время короткой поездки в Колдвелл, и осталось даже когда работа вовсю закипела в «Железной Маске».
Не в силах больше это терпеть, она сняла скобы и вышла в город на несколько часов раньше, чем обычно. И перемещаясь с одной крыши на другую в поисках Ублюдков, она почувствовала, что... сегодня была та самая ночь.
Но для чего?
Тяжесть вопроса давила к земле, и она с особой осторожностью старалась избегать мест, где обычно сражались Братья.
Тот факт, что она держалась от них на расстоянии, возможно, и был главной причиной того, что она так долго не могла обнаружить то оружие. Шайка Ублюдков выходила сражаться каждую ночь, но так как стычки с Обществом Лессенинг, как правило, происходили лишь в пустынной части города, трудно было подобраться к ним близко, сохраняя приемлемое расстояние до Джона и Братства.
Да, появилось несколько новых сеток в ее коллекции, но было трудно выделить, которая из них принадлежит Кору. И хотя все это не столь важно, потому что на самом деле ей нужно, чтобы один из его солдат ошибся, получил травму, и его сразу перевезли в логово на машине, которую она могла бы отследить… она все равно хотела знать как можно больше о своей главной цели.
Выведать все его секреты.
Она так ничего и не обнаружила, и это сводило ее с ума. Братья тоже не особо радовались, хотя и по другой причине: они просто хотели свести счеты с Ублюдками. Роф также сменил тактику: сначала нужно добыть ружье, потому что Король объявил, что группа предателей неприкасаема, пока он не получит доказательства, в которых нуждался. Если мыслить логически, это имело смысл – нет ничего хорошего в том, чтобы сначала поубивать ублюдков, а затем пытаться успокоить Глимеру оправданиями типа «да они первые начали стрелять в Короля». Но с каждой ночью сдерживаться становилось все труднее.
По крайней мере, одна вещь была в их пользу: вряд ли оружие уничтожено.
Конечно же, Шайка решила сохранить его как трофей.
Но в любом случае пришло время положить этому конец. И, может, ее предчувствие означало, что она, наконец, сможет это сделать.
На этой ноте, и в соответствии с теорией, что делать одно и то же снова и снова, ожидая другого результата, было чистейшим безумием, Хекс решила прекратить поиски Кора.
Нет, сегодня вечером единственным, за кем она станет следить, будет Эссейл, и удивительное дело – она почувствовала его след в театральном районе... в «Художественной Галерее Бенлуи», разумеется.
Она быстро спустилась на тротуар и оказалась в самом разгаре коктейльной вечеринки.
Так как наряд настоящего модного художника мог включать в себя кожаную одежду, которая в какой-то мере даже считалась деловым стилем, она проскользнула внутрь…
Жарко. Тесно. Повсюду эхо эгоцентрических акцентов.
Черт побери, в таких местах было сложно разобраться даже в половой принадлежности – словно стая птиц, все здесь одинаково взмахивали руками с одинаково накрашенными ногтями.
В двух шагах от двери ей тут же предложили бокал шампанского, словно все собравшиеся здесь хвастуны с замашками Уорхола[99] работали на Вдову Клико[100].
– Нет, спасибо.
Официант, симпатичный парень в черном, слегка кивнул и исчез, и она чуть не притащила его обратно хотя бы просто для компании.
Дааа, ничего себе, сколько здесь выгнутых бровей и задранных вверх носов. Интересно, эти люди самих себя-то одобряли? И быстрый взгляд на «искусство» сказал ей, что надо прийти сюда с матерью, чтобы Осень получила представление о том, каким отвратительным и вычурным может быть самовыражение некоторых.
Бестолковые людишки.
С мрачной решимостью она пробивала себе путь между телами, туда-сюда, обходя официантов. Она не стала прятать лицо. Рив все дела проворачивал лично или с помощью Трэза и айЭма, так что здесь никто не мог ее узнать.
И довольно быстро она определила путь в офис Бенлуи. Это было просто чертовски очевидно: два головореза, одетые, как официанты, но не разносящие подносы, стояли по обе стороны от цельной двери, врезанной в покрытую тканью стену.
Эссейл был на втором этаже. Она чувствовала его очень четко...
Но добраться до него было не просто: сложно дематериализоваться в неизвестном пространстве. Возможно, существовала лестничная клетка по другую сторону от охраны, но она не хотела превратиться в швейцарский сыр, приняв форму в центре нее.
Кроме того, она всегда могла поймать парня на выходе. Скорее всего, он вошел с черного хода и уходить соберется точно также: он был скрытен, и его визит вряд ли связан с искусством.
Что было огромным плюсом, потому что сложно рассматривать как произведение искусства изображение ватной палочки, прилипшей ко дну пластикового контейнера, что стоял на крышке унитаза.
Уходя глубже внутрь здания, она выскользнула за служебную дверь и очутилась на складе с бетонными стенами и потолком, пахнущим мелом и графитом. Высоко наверху горели решетчатые флуоресцентные лампы, на потолке виднелся открытый воздуховод, а из балок торчали электрические провода, похожие на прорытые кротами каналы в газоне. Столы и шкафы были убраны в стороны, центральное пространство осталось свободным, как будто сюда регулярно ставили большие конструкции, загоняя их с заднего переулка.
Двойные двери прямо перед ней были стальными и на них виднелись датчики охранной сигнализации.
– Я могу Вам чем-нибудь помочь?
Это был не просто вежливый вопрос.
Она развернулась.
Один из вышибал последовал за ней внутрь и принял стойку, широко расставив ноги, и с распахнутым пиджаком, словно под ним был пистолет.
Закатив глаза, она махнула рукой и ввела его во временный транс. Затем, поместив ему в голову мысль, что не происходит ничего необычного, она отправила его обратно на свой пост, где он доложит об этом своему другу-громиле.
Не надо быть гением, чтобы провести подобную манипуляцию с разумом хомосапиенса. Но для полной уверенности она вывела из строя камеры видеонаблюдения, когда направилась к задней двери. Дерьмо. Один взгляд на то, как сварены стальные панели, и она решила не спешить и не рисковать встречей с полицией.
Если она хотела оказаться в переулке, ей придется слегка напрячься.
Выругавшись, она направилась обратно на вечеринку. Ей понадобилось минут десять, чтобы проложить путь через всех обладателей сомнительного вкуса и гипертрофированного эго, и, оказавшись на свежем ночном воздухе, она сразу же дематериализовалась на крышу и пошла на ее дальний край.
Автомобиль Эссейла был припаркован вниз по переулку, капотом наружу.
И она не одна сейчас на него смотрела...
Срань... Господня...
В тени скрывался Кор, он тоже ждал Эссейла.
Это должен был быть он – кто бы это ни был, но его внутреннее ядро было блокировано до такой степени, что практически не считывалось: по привычке или в результате травмы, или вероятнее всего по обеим причинам, все три измерения так вросли друг в друга, что представляли собой корявую, плотную массу, и она не могла просмотреть сквозь нее ни одну эмоцию.
Боже, время от времени она сталкивалась с подобным. Обычно это означало реальную проблему и то, что человек способен на все.
Например, для того, чтобы напасть на Короля требовалась именно такая завязанная узлом эмоциональная структура.
Вот ее цель, Хекс это знала.
И теперь, замкнув внимание на этой искаженной сетке, она отступила назад и дематериализовалась на крышу высотного здания через квартал от галереи. Она не хотела спугнуть сукиного сына, подобравшись слишком близко, а отсюда она все еще могла хорошо видеть припаркованный Яг.
Вот дерьмо, если бы только у ее радара был более обширный охват: симпатские щупальца могли вытягиваться почти на милю, но это максимум, ее инстинкты были сильны лишь на ближнем расстоянии. Что, если он дематериализуется? Она не хотела потерять его из виду...
Ожидая, она снова задумалась о связи между Кором и Эссейлом. К несчастью для аристократа, если он финансировал нападение, даже не напрямую, то он ставил себя под прицел.
Не самая приятная позиция.
Через полчаса Эссейл вышел с черного входа галереи и огляделся.
Он знал, что рядом был другой мужчина... и бросил какой-то комментарий в ту сторону, где стоял Кор.
Холодный ветер и городской шум заглушили слова, которыми обменялась пара, но ей не требовался дубляж, чтобы уловить суть: эмоции Эссейла витали вокруг, она ощутила неприязнь и недоверие, которое он испытывал к тому, с кем разговаривал. Закрытый мужчина, естественно, никаких эмоций не проявил.
Затем Эссейл уехал. Вторая эмоциональная сетка тоже.
Она попыталась отследить последнюю.
***
В ретроспективе многие вещи в жизни имели смысл. То, что случилось с Осенью около одиннадцати вечера, тоже было логично. Ключи к разгадке были известны уже многие месяцы, но зачастую, когда идешь по жизни, время от времени ты выбираешь неверные ориентиры, неправильно читаешь показания компаса, путаешь элементарные вещи.
И попадаешь в пункте назначения, который, как оказывается, никогда не выбирал, и из которого тебе уже не выбраться.
Она была внизу, в учебном центре, вынимала горячие простыни из сушилки, когда грянула гроза.
Позже, гораздо позже, почти жизнь спустя, она будет вспоминать с ясностью это ощущение, этот мягкий жар по всему телу, тепло в глубине живота, от которого лоб покрылся капельками пота.
Она будет вечно помнить, как повернулась в сторону и положила мягкие белые простыни на стол.
Потому что когда она сделала шаг назад, жаждущий период наступил второй раз в ее жизни.
Сначала все было так, будто она продолжала держать простыни, чувствовать тепло, как и тяжесть в районе живота, словно в ее руках был значительный вес.
Когда пот закапал с ее лба, она взглянула на термостат на стене, с мыслью, что он неисправен или установлен на слишком высокую температуру. Но нет, он показывал всего двадцать один градус.
Нахмурившись, она окинула себя взглядом. И хотя на ней была только футболка и то, что все называют «штаны для йоги», она чувствовала себя словно в парке, которую одевала, когда выходила на прогулки с Хекс…
Судорога скрутила нижнюю часть живота, желудок словно сжало кулаком, ноги подкосились, и у нее не осталось другого выбора, кроме как опуститься на пол. Это было хорошо, по крайней мере, временно. Бетон был холодным, и она растянулась на нем – пока ее снова не скрутило.
Прижав руки к низу живота, она сжалась и напряглась, откинув голову назад в попытке сбежать от ощущений, что охватили ее тело.
А затем началось это.
Ее лоно, которое все еще слегка пульсировало с тех пор, как они с Тором занимались грубым, почти животным сексом, словно приобрело собственное сердцебиение, все ее естество молило о том единственном, что могло дать облегчение.
О мужчине.
Сексуальное влечение накрыло ее так яростно, что она даже не могла встать, не могла ни о чем думать, не могла произнести ни одного внятного слова, как бы этого ни хотела.
Это было гораздо хуже, чем тогда, с симпатом.
И это была ее вина... это она во всем виновата...
Она давно не бывала в Святилище. Прошло уже... дражайшая Дева-Летописеца, прошло уже несколько месяцев с того момента, как она была на Другой Стороне, чтобы отрегулировать свой цикл. В самом деле, не было необходимости возвращаться туда, чтобы избежать кормления, потому что Тор давай ей свою кровь, и она не хотела упустить даже мгновения, что могла провести с ним.
Она должна была знать, что это произойдет.
Стиснув зубы и задыхаясь, она пережила еще один пик. Когда немного отпустило, и она собралась позвать на помощь, дверь широко распахнулась.
Доктор Маннело резко остановился, на его лице появилось смущенное выражение.
– Что за…
Он привалился к дверному косяку, и быстро прикрыл пах ладонями.
– Ты в порядке…
Когда жажда снова начала нарастать, она мельком увидела расплывчатый, шаткий образ там, где он стоял, но затем ее веки закрылись, челюсть сжалась, и Осень потеряла сознание.
Словно издалека она услышала, как он сказал:
– Я позову Джейн.
В поисках прохлады, Осень перевернулась на спину, но так как не смогла полностью выпрямить ноги, контакта с поверхностью пола было недостаточно. Обратно на бок. Затем на живот, хотя ее колени так и хотели прижаться к груди.
Толкнувшись руками назад, она пыталась взять ощущения под контроль и манипулировать своим положением, найти другую позу или по-другому вздохнуть, вытянуть руки и ноги и бедра так, чтобы стало легче.
Ничего не помогало. Она словно оказалась в логове льва, острые зубы жажды кусали, разрывали плоть, ломали кости. Это была кульминация тех приступов жара, которые она ошибочно принимала за острые импульсы страсти, и всплески озноба, что она приписывала дурному предчувствию, и приступы тошноты, которые она считала последствием сытных обедов. Вот чем объяснялась ее усталость. Дикий аппетит. И вероятно, горячий секс, который у них был в последнее время с Торментом.
Простонав, она услышала, как кто-то произнес ее имя, и подумала, что этот кто-то пытается с ней разговаривать. Но пока приступ жажды не пошел на спад, она не смогла открыть глаза и увидеть… что да, она была не одна.
Док Джейн стояла перед ней на коленях.
– Осень, ты меня слышишь?
– Я...
Бледная рука врача убрала с ее лица спутанные пряди волос.
– Осень, я думаю, у тебя наступил период жажды… я права?
Осенью кивнула, пока волна гормонов не захлестнула ее и не смыла все, оставив лишь подавляющую необходимость немедленного сексуального облегчения.
Которое, как знало ее тело, могло исходить только от мужчины.
Ее мужчины. Того, которого она любит.
Тормент...
– Хорошо, хорошо, мы позовем его…
Осень резко выбросила и схватила руку женщины своей. Заставив себя открыть глаза, она жестко потребовала:
– Не зовите его. Не ставьте его в подобное положение.
Это убьет его. Обслужить ее в период жажды? Он никогда не сделает этого – секс это одно, но ведь он уже когда-то потерял ребенка.
– Осень, дорогая... это будет его выбор, тебе не кажется?
– Не зовите его... не смейте его звать.
Глава 56
Куин ненавидел ночи. Он их абсолютно презирал.
Он сидел на кровати, уставившись в телевизор, который не был включен, и его вдруг осенило, что он пялится в темный экран уже больше часа. Тем не менее, взять в руки пульт и переключать каналы казалось делом чертовски хлопотным и бесполезным.
Черт возьми, ведь столько миль можно пробежать в тренажерном зале. Столько всего можно найти в интернете. Столько раз можно было сходить на кухню.
Ага, последний пункт особенно актуален, учитывая тот факт, что Сэкстон все еще использовал библиотеку в качестве своего личного кабинета. Эти «сверхсекретные дела Короля» видимо, длятся бесконечно.
Либо так, либо его часто отвлекают. Кое-кто с огненными волосами…
Окей, об этом стараемся не думать. Нет.
Куин взглянул на часы. Одиннадцать.
– Черт возьми.
Семь тридцать завтрашнего вечера казалось вечностью.
Переведя взгляд на стену напротив, он был готов держать пари, что Джон Мэтью сейчас был рядом, запертый в такой же клетке. Может, им стоит сходить куда-нибудь выпить.
Опять же, угу. Он что, действительно готов потратить время и усилия на сборы лишь для того, чтобы просто попить пиво в окружении разгоряченных алкоголем людей? Буквально недавно эта мысль показалась бы ему заманчивой. Теперь перспектива связаться этими жалкими, сексуально озабоченными существами ввергала его в уныние.
Ему не хотелось сидеть дома. Не хотелось никуда идти.
Господи, если на то пошло, он даже сомневался в том, хочет ли сражаться. Война казалась немногим интересней апатии и безделья.
Да что с ним, черт возьми, происходит…
Позади него раздался сигнал телефона, и он взял его без всякого интереса. Сообщение не имело смысла: «Всем мужчинам оставаться в главном доме. В учебном центре не появляться. Спасибо заранее, доктор Джейн».
Чего?
Он встал, схватил одежду и пошел к Джону. На стук сразу послышался свист.
Просунув голову в дверь, он обнаружил своего приятеля в том же положении, в котором сам находился несколько минут назад – вот только телевизор у Джона работал. «1000 способов умереть» на Spike TV[101]. Какая прелесть.
– Ты получил сообщение?
«Какое?».
– От Дока Джейн, – Куин потряс своим телефоном. – Идеи?
Джон прочитал и пожал плечами. «Понятия не имею. Но я уже тренировался. А ты?»
– Я тоже. – Он прошелся по комнате. – Господи, дело во мне, или это время так долго тянется?
Свист в ответ звучал как полное согласие.
– Не хочешь проветриться? – спросил он с энтузиазмом кого-то, собравшегося на маникюр.
Движение на кровати привлекло его внимание: Джон вскочил на ноги и направился к шкафу.
На спине, глубоко в кожу было врезано имя его шеллан на Древнем Языке:
ХЕКСАНИЯ
Бедняга...
Когда парень надел черную рубашку и прикрыл голую задницу кожаными штанами, Куин пожал плечами. По ходу, они собираются попить пива.
– Я переоденусь и сразу вернусь.
Выйдя в коридор, он нахмурился... и последовал за непреодолимым инстинктом вниз, на открытую площадку, что выходила в фойе.
Склонившись над золотыми витыми перилами, он прокричал:
– Лейла?
Когда имя эхом отразилось от стен, женщина вышла из столовой.
– О, привет. – Ее улыбка была автоматической и бессмысленной, экспрессивный эквивалент глухой стены.
– Как ты поживаешь?
Он натянуто рассмеялся.
– Ты поражаешь меня своим счастливым видом.
– Мне очень жаль. – Она, казалось, немного отвлеклась от своих мыслей. – Я не хотела показаться невежливой.
– Не волнуйся, ничего страшного. Что ты здесь делаешь? – Он тряхнул головой. – В смысле, тебя кто-то призвал?
Кто-то ранен? Может быть, Блэй...
– Нет, меня никто не призывал. Я просто болтаюсь без дела, выражаясь твоими словами.
Если подумать, с начала осени она только и делала, что просто бродила по округе, бесцельно слонялась, словно кого-то ожидая.
Она изменилась, вдруг подумал он. Он никак не мог понять, в чем именно, но Лейла определенно изменилась в последнее время. Хмурая. Неулыбчивая. Серьезная.
Если говорить человеческим языком, все то время, что он ее знал, она была девушкой. Теперь же она становилась женщиной. Не было больше наивных, широко распахнутых глаз, смотрящих на все, что происходило на этой стороне. Не было светящегося энтузиазма. Не было...
Черт, она выглядела как они с Джоном. Измотанная этим миром.
– Эй, не хочешь пойти с нами? – спросил он.
– Пойти? То есть…
– Мы с Джоном собираемся пойти что-нибудь выпить. Может, пару бокалов пива. А может и больше. Я думаю, тебе стоит сходить с нами. В конце концов, несчастье любит компанию.
Она скрестила руки на груди.
– Это так очевидно?
– Ты все еще очень красива.
Лейла засмеялась.
– Ты мне льстишь.
– Ты же сама знаешь, что надо делать, когда леди в печали. Пошли с нами, давай просто убьем время.
Она посмотрела вокруг. Потом приподняла подол платья и поднялась по лестнице. Добравшись до вершины, она посмотрела на него.
– Куин... Могу я тебя кое о чем спросить?
– Что угодно, кроме таблицы умножения. Я ничего не смыслю в математике.
Она рассмеялась, но быстро стала серьезной вновь.
– Ты когда-нибудь думал о том, что жизнь будет такой... пустой? Иногда мне кажется, что я могу захлебнуться этой пустотой.
Господи, подумал он. Да, он чувствовал то же самое.
– Подойди ко мне, – сказал он. Она шагнула к нему, а Куин прижал ее к своей груди и уткнулся подбородком ей в макушку. – Ты такая хорошая, ты знаешь об этом?
– Ты снова мне льстишь.
– А ты снова грустишь.
Она расслабилась в его руках.
– Ты так добр ко мне.
– Как и ты ко мне.
– Знаешь, дело не в тебе. Я больше по тебе не страдаю.
– Я знаю. – Он по-братски погладил ее по спине. – Скажи мне, что ты идешь с нами, но предупреждаю: я могу запросто заставить тебя рассказать мне, по кому ты так скучаешь.
То, как она отстранилась и опустила глаза, подсказало, что да, здесь был замешан мужчина, и нет, она не собиралась добровольно делиться информацией.
– Мне нужно переодеться.
– Давай пройдем в гостевую. Уверен, мы там что-нибудь найдем. – Он обнял ее за плечи и повел по коридору. – А что касается твоего рокового мужчины, обещаю не бить ему морду, если только он не разобьет тебе сердце. Тогда мне, возможно, придется слегка подкорректировать ему линию челюсти.
Интересно, кто это может быть? – подумал он. Все в этом доме уже заняты.
Возможно, это был кто-то, кого она встретила на севере, на вилле Фьюри? Но кто бы пустил туда постороннего парня?
Может быть, это один из Теней? Хм... эти ублюдки были мужчинами достойными, конечно, они определенно могли вскружить голову любой женщине.
Боже, ради нее же самой, он хотел, чтобы это был кто-нибудь другой. Любовь – тяжкое бремя, даже если в нее вовлечены хорошие люди.
В гостевой комнате он нашел для нее черные джинсы и черную кофту. Ему не нравилась даже сама идея о том, чтобы она одела какую-нибудь кошмарную мини-юбку и не только потому, что это могло задеть его деликатные чувства, но еще и потому, что ему очень не хотелось, чтобы Праймэйл опробовал на нем свои навыки в челюстно-лицевой хирургии.
Когда они вышли, Джон ждал их в коридоре, и если и был удивлен тем, что к ним присоединилась Избранная, то виду не показал. Вместо этого, он был с Лейлой очень любезен, беззвучно обменялся с ней вежливыми фразами, пока Куин набрасывал на себя верхнюю одежду.
Минут через десять они втроем приняли форму в центре города, но не в районе баров: ни он, ни Джон не хотели вести Избранную в «Скример» или «Железную Маску». Вместо этого, они оказались в театральном районе, в кафе, которое работало до часу ночи и где подавали ликеры, какие-то свернутые шоколадные штуки, покрытые непонятной съедобной хренью, выложенные на неизвестной заварной фигне. Столики были небольшими, стулья тоже, и они сели в глубине зала, рядом с запасным выходом, низко наклонив головы, пока официантка продолжала болтать о специальных акциях, ни одна из которых не была привлекательной.
А пивная карта была милосердно коротка и составлена по существу.
– Два резаных пива, – сказал он. – А для леди?
Когда он посмотрел на Лейлу, она покачала головой.
– Не могу определиться.
– Бери все, что нравится.
– Ладно... Я возьму крем-брюле и мун-пай[102]. И капучино, пожалуйста.
Официантка улыбнулась и все записала в блокнот.
– У вас прелестный акцент.
Лейла вежливо склонила голову.
– Спасибо.
– Только не могу понять, французский или немецкий? Или... венгерский?
– Те два пива были бы очень кстати сейчас, – сказал Куин твердо. – Мы умираем от жажды.
Когда женщина ушла, он настороженно рассмотрел других посетителей, запоминая лица и запахи, вслушиваясь в разговоры, проверяя, не исходит ли от кого-то из них угроза. Джон делал то же самое. Потому что, да, когда с тобой Избранная, особо не расслабишься.
– Мы не самая лучшая компания, – сказал он Лейле немного позже. – Прости.
– Да и я тоже. – Она улыбнулась ему, а затем Джону. – Но мне нравится бывать за пределами дома.
Вернулась официантка с заказом, и все отвлеклись от наблюдения за соседними столиками, пока за их собственным расставляли бокалы, тарелки, чашки и блюдца.
Куин взял свой высокий бокал, когда рядом больше никого не было.
– Ну, рассказывай о нем. Нам можно доверять.
Джон выглядел так, как будто кто-то ущипнул его за задницу, особенно когда Лейла покраснела.
– Ну же, – Куин сделал глоток пива. – Очевидно же, что дело в мужчине, и Джон никому ничего не расскажет.
Джон посмотрел на нее и что-то показал жестами, а затем показал Куину средний палец.
– Он говорит, что конечно не скажет – он же немой, – перевел Куин. – И если ты не знаешь, что означает мой последний жест, я не собираюсь объяснять.
Лейла засмеялась, взяла вилку и разломила ей твердую верхнюю часть крем-брюле.
– Ну, на самом деле, я с нетерпением хочу увидеть его снова.
– Так вот почему ты часто появляешься на этой стороне.
– Это плохо, да?
– Боже, нет. Мы всегда рады тебя видеть, ты же знаешь. Ну и кто этот счастливчик?
Или смертник, все зависит от...
Лейла глубоко, словно собираясь с силами, вздохнула и пару раз осторожно надкусила первый десерт, словно тот был водкой с тоником.
– Обещайте, что об этом не узнает ни одна живая душа.
– Клянемся, и пусть Господь покарает нас, если обманем и все такое.
– Он... один из ваших солдат.
Куин опустил бокал на стол.
– Что, прости?
Она подняла чашечку и отпила.
– Помните, когда этой осенью одного из воинов привезли в учебный центр – он сражался с вами бок о бок против лессеров? Он был тяжело ранен, и вы позаботились о нем?
В этот момент Джон тревожно выпрямился, а Куин постарался проглотить ругательство и спокойно улыбнулся.
– О, да. Мы помним его.
Тро. Второй лейтенант в Шайке Ублюдков.
Срань Господня, если она думает, что влюблена в него, у них большие проблемы.
– Ииииии, – протянул он, заставляя голос звучат ровно. Хорошо, что он поставил Гинесс на стол – а то от стресса давно бы раздавил бокал в руках.
С другой стороны, все могло быть еще хуже. Тро никак не мог до нее добраться…
– Он призвал меня к нему.
В этот момент Лейла увлеклась мун-паем, и хорошо, поскольку они с Джоном оба обнажили клыки.
Люди, напомнил он себе. Они были в общественном месте с людьми... Сейчас не время демонстрировать зубы. Но, черт...
– Как? – Прошипел он, чтобы спрятать клыки. – Я имею в виду, у тебя же нет мобильного телефона. Как он с тобой связался?
– Он призвал меня, – когда она махнула рукой, как будто в этом не было ничего особенного, он приказал пещерному человеку внутри себя замереть. Будет время разобраться со всеми «как» и «почему» позднее. – Я пришла, и там оказался другой солдат – серьезно раненый. Боже, он был так сильно избит.
Щупальца чистейшей паники скользнули по затылку, спустились ниже, на грудь, проникая в сердечно-сосудистую систему. Нет... Вот дерьмо... только не…
– Я не понимаю, почему мужчины такие упрямые. Я попросила перенести его в клинику, но они сказали, что он просто нуждается в кормлении. У него были проблемы с дыханием, и... – Лейла уставилась на мун-пай, словно на экран, как будто вспоминая каждую деталь произошедшего. – Я кормила его. Я хотела позаботиться о нем и потом, но другой солдат, казалось, очень спешил увезти его. Он был... мощный, такой мощный, хоть и раненый. И когда он смотрел на меня, я чувствовала, будто он касается меня. Ничего подобного я раньше не испытывала.
