Однако полоса седых волос осталась, служа доказательством того, через что он прошел.
Как часто он думал о своей Веллесандре? Держался ли он за нее до сих пор?
Конечно же.
Когда в груди заболело, Ноу-Уан стало трудно дышать. Она всегда сочувствовала ему, болевые рецепторы оживали, когда он был при смерти, словно его потеря была ее собственной.
Теперь же в груди растекалась агония другого сорта.
Может, потому что они стали ближе. Да, именно поэтому. Она соболезновала ему на более глубоком уровне.
– Все? – спросил он, наклонив голову, свет от лампы ласково падал на его лицо.
Нет, она ошибалась, подумала Ноу-Уан, с трудом сделав еще один вдох.
Это не соболезнования.
А нечто в корне отличающееся от волнения о страданиях другого человека.
– Осень? – сказал он. – Ты в порядке?
Глядя на него, она вдруг почувствовала, как озноб пробежал по рукам и коснулся обнаженных плеч. Накрытое теплыми одеялами тело вздрагивало под собственной кожей, замерзая, а потом бросаясь в жар.
Вот что происходит, полагала она, когда твой мир переворачивается с ног на голову.
Дражайшая Дева-Летописеца… она влюблена в него.
Она влюбилась в этого мужчину.
Когда это случилось?
– Осень? – Его голос стал более сильным. – Что происходит?
Нельзя сказать точно «когда», решила она. Перемены происходили миллиметр за миллиметром, двигатель изменений питался их встречами, разговорами, продолжительными и короткими… пока, то, что начиналось незаметно, не развилось в неоспоримое чувство, подобно прекрасной ночи, опустившейся на землю.
Он вскочил на ноги.
– Я за Доком Джейн…
– Нет, – сказала она, вытянув руку. – Я в порядке. Просто устала и съела очень много.
Какое-то время Тор недоверчиво смотрел на нее, прищурив проницательные глаза, не отводя от нее взгляда.
Очевидно, она прошла осмотр, потому что он вновь сел.
Заставив себя улыбнуться, Ноу-Уан показала на второй поднос, где блюда все еще были накрыты серебряными крышками.
– Ты должен поесть. Нам, наверное, стоит взять тебе свежей еды.
– Эта сойдет, – пожал он плечами.
Тормент бросил в рот ягоды, которые были недостаточно хороши для нее, открыл свой ужин, а затем съел все, что осталось на ее подносе и лежало на его.
Хорошо, что его внимание было отвлечено.
Приняв свой ужин, а также остатки ее, Тормент взял подносы, подставки них и выставил их в коридор.
– Сейчас вернусь.
С этими словами он исчез в ванной, и вскоре она услышала звук включенной воды.
Свернувшись на боку, Ноу-Уан уставилась на задернутые шторы.
Свет выключился, а затем раздались его тихие шаги по ковру. Он не сразу лег в постель… и на секунду ей показалось, что он прочел ее мысли. Но потом она почувствовала легкое дуновение воздуха и поняла, что он приподнял одеяло. Впервые.
– Не против, если я присоединюсь к тебе?
Она резко сморгнула слезы:
– Ложись.
Матрац прогнулся, а затем его обнаженное тело прижалось к ее собственному. Тормент обнял ее, и она на удивление не возражала оказаться в его руках.
Та странная, обволакивающая дрожь вновь прошла по ней, принося с собой дурное предчувствие. Но затем она согрелась, даже разгорячилась… от соприкосновения их тел.
Он не должен узнать, подумала она, закрыв глаза и положив голову ему на грудь.
Он ни за что не должен узнать, какие чувства она испытывает к нему.
Это все разрушит.
ЗИМА
Глава 53
Лэсситер сидел у подножия парадной лестницы и смотрел вверх, на расписной потолок, что возвышался над ним почти в три этажа. Он изучал рисованные облака среди изображенных верхом воинов, и, наконец, нашел тот образ, который так искал, но не хотел видеть.
Велси была на дальнем краю пейзажа, ее образ стал еще более компактным, женщина, словно вся сжалась, окруженная полем серых камней.
По правде говоря, он начал терять надежду. Вскоре Велси отдалится настолько, что ее вообще станет невозможно разглядеть. И вот тогда все будет кончено: ее не станет, его не станет... Тора не станет.
Ангел считал, что Ноу-Уан была ответом. И, что интересно, еще в начале осени, он радовался тому, как все удачно разрешилось. В ту ночь когда Тор, наконец, лег в постель с женщиной, как и положено, она спустилась к обеденной трапезе с непокрытой капюшоном головой, одетая не в обычную ужасную робу, а в платье, платье василькового цвета, которое было слишком велико для нее, но, тем не менее, смотрелось прекрасно, и волосы ее падали на плечи светлым каскадом.
Они, наконец, достигли той степени согласия, что наступает между двумя людьми, которые раньше жили как кошка с собакой.
Тогда он почти упаковал чемоданы. Ходил из угла в угол. Мерял комнату шагами в течение нескольких часов, ожидая, когда Создатель призовет его к себе.
Когда солнце снова зашло, он списал все на административную задержку. Когда солнце поднялось еще раз, он начал беспокоиться.
Затем смирился.
А сейчас он был просто в панике...
Сидя на заднице, он смотрел на образ мертвой женщины и ловил себя на мысли, которая очень часто посещала и Тора.
Что еще хотел получить Создатель?
– На что ты смотришь?
Когда глубокий голос прервал его раздумья, он вопросительно взглянул на мужчину. Тормент, очевидно, вышел из потайной двери под лестницей: он был одет в черные шорты для бега и обтягивающую майку, его тело и волосы были влажными от пота.
Во всем остальном парень выглядел великолепно. Но так случается со всеми, кто хорошо ест, спит и не болеет.
Когда их глаза встретились, бодрый вид Брата слегка угас. И значит, внутри его съедало такое же беспокойство, оно задержалось навечно, перейдя в хроническое.
Тор подошел и сел рядом, вытирая лицо полотенцем.
– Поговори со мной.
– Она тебе еще снится? – Не было оснований называть «ее» имя. Для них двоих только одна женщина имела значение.
– Последний раз – неделю назад.
– Как она выглядит? – Будто он сам не знал. Он же смотрел на нее прямо сейчас, в этот самый момент.
– Она стала еще дальше. – Тор закинул полотенце на шею и крепко обхватил края кулаками. – Ты уверен, что она таким образом не уходит в Забвение?
– Как по-твоему, она выглядит счастливой?
– Нет.
– Вот и ответ на твой вопрос.
– Я делаю все, что в мои силах.
Лэсситер посмотрел на него и кивнул.
– Я знаю. Я знаю, что это так.
– То есть, тебя это тоже беспокоит.
И этот вопрос ответа не требовал.
Они сидели в тишине бедром к бедру, свесив руки с колен, метафорическая кирпичная стена, перед которой они оказались, блокировала весь горизонт.
– Я могу тебе кое в чем признаться? – спросил Брат.
– Попробуй.
– Я боюсь. Я не знаю, что делаю не так. – Он снова протер лицо полотенцем. – Я мало сплю и никак не могу решить, это потому, что я боюсь того, что могу увидеть, или же опасаюсь того, что не увижу вообще ничего. Я не знаю, как она держится все это время.
Если вкратце, то да, она держалась с трудом.
– Я говорю с ней, – тихо сказал Тор. – Когда Осень спит, я сижу на кровати и смотрю в темноту. Я говорю ей...
Когда голос парня дрогнул, Лэсситеру хотелось закричать – и не потому, что он считал Тора нытиком и слабаком. А потому, что ему самому было безумно больно слышать агонию в его голосе.
Вот дерьмо, в прошлом году у него, скорее всего, проснулась совесть или что-то на нее похожее.
– Я говорю ей, что все еще люблю ее, что всегда буду любить, и что сделал все возможное, дабы... нет, не заполнить ту пустоту, что осталась после нее, потому что это просто невозможно. Но, по крайней мере, я стараюсь жить хоть какой-то жизнью...
Пока мужчина продолжал говорить мягким, грустным голосом, Лэсситера внезапно накрыл ужас от того, что он направил парня не совсем на тот путь, что он... черт, он не знал. Облажался, совершил ошибку, послал этого бедного, вызывающего жалость придурка в неверном направлении.
Он проанализировал все, что знал о ситуации, начиная с самых истоков, поднимаясь уровень за уровнем, восстанавливая картину того, где они пребывали сейчас.
Но никак не мог найти никаких ошибок, никаких оплошностей. Они оба сделали все, что могли.
В конце концов, оказалось что это – единственное утешение в данной ситуации, отчего на душе становилось еще хреновее. Сама мысль о том, что он мог, хоть и непреднамеренно, навредить этому достойному мужчине, была даже хуже его личной версии чистилища.
Не надо было ему на все это подписываться.
– Черт, – выдохнул он, закрывая уставшие глаза. Они продвинулись довольно далеко, но словно гнались за движущейся мишенью. Чем быстрее бежали, тем дальше казалась цель.
– Я просто должен стараться еще лучше, – сказал Тор. – Это единственный ответ. Я не знаю, что еще могу сделать, но я что-нибудь придумаю.
– Да.
Брат повернулся к нему.
– Ты ведь все еще здесь?
Лэсситер бросил на него взгляд.
– Если ты говоришь со мной, значит да.
– Ладно... хорошо. – Брат поднялся на ноги. – Тогда у нас еще есть немного времени.
Юх-ху. Фантастика. Как будто это имело какое-то значение.
***
Выйдя из хижины, Хекс в одиночестве стояла на берегу Гудзона, подошвы ее ботинок погрузились в снег, дыхание облаками пара вырывалось из носа, которые затем уплывали куда-то за ее плечи. Закат персикового цвета обрушился на замороженный пейзаж позади нее, цвета отражались в вялых волнах реки.
Открытой воды было немного – с берегов нарастал лед, угрожая задушить поверхность, а сезонные холода постепенно накрывали остальной пейзаж вокруг нее.
Без каких-либо команд ее симпатские щупальца пронзили сумерки, невидимые щупальца, которые исследовали тонкий холодный воздух. Она не ожидала получить какой-либо отклик, но уже настолько привыкла быть по-симпатски восприимчивой в последние пару месяцев, что ее темная часть жаждала растянуться и разрастись просто для разминки.
Она не нашла логово Ублюдков. Еще нет.
Верная кандидатура для подобной работенки, ага. Честно говоря, происходящее дерьмо приводило ее в замешательство.
Впрочем, причин для того, чтобы действовать осторожно было не мало: слишком многое зависело от того, возьмет ли она ублюдков на мушку и сделает ли это как можно тише и незаметней… по крайней мере, Король и Братья это понимали.
Джон тоже поддерживал ее миссию. Терпеливо. Готовый обсуждать любой подход или же вовсе не касаться этой темы, когда она бывала в особняке – что происходило теперь регулярно: визиты к матери, обмен новостями с Братством и Королем, или же просто чтобы провести там немного времени – получалось, что она посещала резиденцию два или три раза в неделю.
Тем не менее, что касалось Джона, дальше совместных трапез не заходило.
Даже несмотря на то, что он прожигал ее взглядом.
И Хекс знала, почему так происходит. Он был верен своему слову, держался в стороне, пока она не проникнет в Шайку Ублюдков, он хотел доказать, что настроен серьезно. Но, как бы глупо это не звучало... она хотела быть с ним. И не отделенной обеденным столом. А быть рядом.
По сравнению с тем, что творилось между ними летом и осенью, несомненно, наметился прогресс – но, конечно же, все равно не достаточный.
Переключив внимание, она продолжала прощупывать окрестности, темнота опускалась быстро, поздний декабрь слово высасывал свет в присущей ему манере – тот сбегал, словно холод преследовал и кусал его за пятки.
Слева от нее, в особняке на полуострове, зажегся свет, так неожиданно, будто Эссейл одновременно и резко поднял все ставни: в какой-то момент особняк был погружен в темноту, и вдруг он весь засветился как футбольный стадион.
Ах да, джентльмен Эссейл... нет, таковым его не назовешь.
Он удерживал над наркотическим бизнесом в Колдвелле практически непоколебимый контроль, не осталось никого значимого, кроме той крупной рыбы, поставщика по имени Бенлуи. Одного она понять не могла: кто именно состоял в его армии? Он не мог управлять подобным бизнесом в одиночку, и все же, в доме кроме него никто не появлялся.
Опять же, почему он не пускал соратников в свои личные владения?
Чуть позже, на подъездную аллею выехал автомобиль. Его «Ягуар».
Черт, этому ублюдку нужно купить себе бронированный «Рэнж Ровер». Или, на худой конец, «Хаммер» как у Куина. Яг был быстр и подходил ублюдку, но все равно, немного сцепления с заснеженной дорогой ему не помешало бы.
Спорткар замедлился и остановился возле нее, клубы выхлопных паров сияли в свете красных задних фонарей, словно на сцене перед выходом фокусника.
Стекло опустилось, и раздался мужской голос:
– Наслаждаешься видом?
Первым желанием Хекс было послать его в далекое эротическое турне, но она удержала свой средний палец в кулаке и пошла по хрустящему снегу прямо к нему. На данный момент, Эссейл, по сути, считался лишь «подозреваемым», он не сделал ничего дурного, и даже помог Братству вывезти Рофа, когда на него совершили покушение. Но, тем не менее, нападение произошло в его доме, и ей было интересно, кто финансировал Кора: у Эссейла деньги водились еще до того, как он решил стать наркобароном, а для войны нужно много наличности.
Особенно, если ты решил сражаться с Королем.
Сфокусировав свою симпатскую сущность на мужчине, она считала его сетку и увидела много... эммм, похоти. Он хотел ее, но Хекс была готова поспорить, что дело было не конкретно в ней.
Эссейл любил секс с женщинами. Вот и все.
Под всплеском тестостерона, однако, она обнаружила жажду власти, и это интересно. Речь здесь шла не только о свержении Короля. Это была...
– Читаешь мои мысли? – протянул он.
Если бы он только знал, с кем сейчас разговаривает.
– Ты удивишься, узнав, что я могу выяснить о людях.
– То есть ты знаешь, что я хочу тебя.
– Предлагаю не касаться этой темы. Я замужем.
– Я наслышан об этом. Но где твой мужчина?
– Работает.
Он улыбнулся, и огни приборной панели осветили черты его лица, выгодно подчеркивая их, делая еще более привлекательными. Но он не был простым смазливым парнем: в его глазах горела печать зла.
Опасный мужчина. Хотя и выглядел как типичный ухоженный от и до представитель Глимеры.
– Ну, – тихо сказал он, – как это обычно бывает – от разлуки любовь горячее…
– Скажи мне вот что. Ты видел Кора?
Вопрос заставил его замолчать. И прикрыть глаза.
– Я без понятия, где он, – сказал он спустя мгновенье. – Почему ты спрашиваешь об этом меня?
– О, да ладно?
– Серьезно, я не в курсе.
– Я знаю, что произошло в твоем доме осенью.
Последовала еще одна пауза.
– Я и не думал, что Братство смешивает приятное с полезным. – Когда она просто посмотрела на него, он пожал плечами. – Если честно, я не могу поверить, что они все еще ищут его. На самом деле, удивительно, что эта сволочь еще дышит.
– То есть ты видел его буквально недавно?
В этот момент его сетка засветилась в одном конкретном секторе – блокировка. Он что-то скрывал от нее.
Она холодно улыбнулась.
– Не так ли, Эссейл?
– Послушай, я дам тебе бесплатный совет. Знаю, ты носишь кожу, ты крута и самодостаточна, но не советую тебе связываться с этим парнем. Ты видела его? У тебя есть красавчик Джон Мэтью, тебе не нужен…
– Я не собираюсь трахаться с ублюдком.
Ее нарочито грубое высказывание заставило его моргнуть.
– Вот как. А, тем лучше для тебя. Что же касается меня, то я его не видел. И даже в ту ночь, когда напали на Рофа.
Лжец, подумала она.
Эссейл продолжил очень тихим голосом:
– Оставь этого мужчину в покое. Лучше не вставать у него на пути – он еще менее милосерден, чем я.
– То есть ты думаешь, только большие мальчики могут иметь с ним дело?
– Ты все правильно поняла, дорогуша.
Когда он включил передачу, она отступила назад, скрестив руки на груди. Почему одно лишь наличие члена заставляет мужчин считать себя самыми сильными и смелыми?
– Увидимся, сосед, – протянула она.
– Я вполне серьезно насчет Кора.
– О, не сомневаюсь.
– Ну как знаешь, – покачал он головой. – Это твой смертный приговор.
Когда он уехал, она подумала: неверное местоимение, приятель. Черт возьми, абсолютно неверное.
Глава 54
Осень спала мертвым сном, когда кто-то лег с ней рядом, но даже в этом глубоком, почти болезненном спокойствии, она знала, чьи руки прикасаются к ее коже, спускаются ниже, к бедрам, гладят живот. Она точно знала, кто обхватил ладонями ее груди и перевернул на спину.
Для того чтобы заняться сексом.
Холодный воздух коснулся кожи, когда с нее откинули покрывало, и она инстинктивно раздвинула ноги, готовая к встрече с единственным мужчиной, которого когда-либо принимала в себя добровольно.
Она была готова для Тормента. Казалось, что в последние недели она была готова для него постоянно.
Всегда под рукой – как сказал бы он. И сам всегда был готов для нее.
Ее великий воин нашел путь меж ее бедер, раздвигая их своими… нет, это были его руки, словно он решил поменять планы…
Его рот нашел ее лоно, прижался к плоти, прошелся языком.
Ее глаза были все еще закрыты, а разум словно заволокло дымкой, в пограничном состоянии между сном и пробуждением удовольствие было настолько сильным, что она толкалась навстречу и сильнее прижималась к его языку, отдавая себя полностью, пока он посасывал ее плоть, дразнил, проникал...
Только вот оргазм никак не наступал. И не важно, насколько сильное удовольствие он ей доставлял.
Она изо всех сил старалась достичь пика наслаждения, но безуспешно. Удовольствие обострялось до грани агонии, но все равно кульминация не наступала, даже когда ее кожа покрылась бисеринками пота, а дыхание с хрипом вырывалось из горла.
В отчаянии она обхватила ладонями его голову и сильнее прижала к себе.
Только вот он вдруг исчез.
Это было сродни кошмару, подумала она и протестующе вскрикнула. Мучительный сон с эротическим подтекстом…
И тут Тормент навис над ней, и на этот раз все его тело прижалось к ее собственному. Обхватив ее руками под колени, он развел ее ноги так широко, что почти свернул ее в клубок своим большим весом.
А затем вошел в нее, быстро, резко и глубоко.
Вот теперь она кончила. В тот самый момент, когда он заполнил ее своей длиной, ее тело ответило ошеломляющим взрывом, оргазм был настолько сильным, что Осень прикусила губу собственными клыками.
Когда выступила кровь, он замедлил движения и слизал ее. Но она не хотела медленно. Охватив ладонями его руки, она нашла свой собственный ритм против его члена, направляя его, вбирая его... пока снова не оказалась на грани.
На пороге в никуда.
В начале, ей было так легко получать с ним в постели то, что ей нужно. Но в последнее время, становилось все труднее и труднее...
Осень напряглась под ним, все быстрее и быстрее толкаясь вперед, сходя с ума от раздражения.
Она его укусила.
В плечо.
Отметила его. Ногтями.
Эта комбинация должна была его остановить, потребовать более цивилизованного поведения. Вместо этого, вместе с ее кровью, проникающей в его рот, Тор испустил рык, такой могучий, что звук раскатом грома прокатился по всей комнате, казалось, разрушая стены.
Затем он кончил. И спасибо дражайшей Деве-Летописеце за это облегчение. Он толкнулся в нее, его напряженный член дернулся, и она, наконец, поймала этот ритм сама, ее тело качалось вместе с ним, изголовье кровати билось о стену.
Кто-то закричал.
Она.
Снова послышался грохот.
Лампа...?
Когда они, наконец, успокоились, Осень была вся мокрая, между ног пульсировало, тело ослабло и стало вялым, словно лишенным костей. Одна из прикроватных ламп действительно упала на пол, и, взглянув на противоположную стену, Осень увидела, что настенное зеркало треснуло.
Тормент поднял голову и посмотрел на нее. В свете, падающем из ванной, она увидела раны на его плече.
– О... Господи... – Она приложила ладонь ко рту, в ужасе от зияющих ран. – Мне так жаль.
Он осмотрел себя и нахмурился.
– Ты шутишь?
Снова посмотрев на нее, он улыбнулся с мужской гордостью, что абсолютно не имело никакого смысла.
– Я причинила тебе боль. – Ей хотелось заплакать. – Я…
– Тсс. – Он вытер влагу с ее лица. – Мне понравилось. Мне это чертовски понравилось. Царапай меня. Впивайся. Кусай. Это так хорошо.
– Ты... чокнутый. – Она использовала услышанное где-то разговорное выражение.
– Я многогранный.
Только вот когда он задвигался в ней, она поморщилась. Он сразу замер.
– Черт, секс был грубым.
– Он был прекрасным.
Тормент приподнял свою широкую грудную клетку на руках и выскользнул из нее так медленно и осторожно, что она едва почувствовала это. И все же внутри что-то содрогнулось. Или, может, это был еще один оргазм? Трудно понять, когда тело настолько переполнено ощущениями.
В любом случае, эта усталость была приятной. Они так хорошо познали друг друга, секс был таким комфортным, а невероятная глубина и насыщенность ощущений, которых они добились, были результатом преодоления барьеров, постижения свободы... и доверия, которое они обрели.
– Давай, я провожу тебя в ванную комнату и вымою.
– Все нормально. – Она улыбнулась ему. – Я хочу отдохнуть здесь, пока ты принимаешь душ. А потом уже это сделаю я.
По правде говоря, Осень не доверяла самой себе, чтобы находиться с ним рядом в ванной комнате обнаженной. Она запросто могла укусить его в другое плечо, и как бы она ни ценила полученный от него карт-бланш в этом плане, все же предпочитала не злоупотреблять этой вольностью.
Тормент выскользнул из вороха смятых простыней и на мгновенье навис над ней, изучая прищуренными глазами.
– Ты уверена, что в порядке?
– Клянусь.
В конце концов, он кивнул и отвернулся…
– Твоя спина! – Он выглядел так, словно его кожу разодрала кошка, темные красные полосы покрывали все тело вдоль позвоночника.
Он оглянулся через укушенное плечо и гордо улыбнулся.
– Замечательные ощущения. Выйдя сегодня вечером на улицы, я буду вспоминать тебя каждый раз, как почувствую тянущую боль.
Когда он скрылся в ванной, она покачала головой. Мужчины были... ну, такими чокнутыми.
Закрыв глаза, Осень сбросила покрывала и раскинула руки и ноги в стороны. Воздух в комнате был прохладным, возможно, даже холодным, но после секса ее тело напоминало печь, остатки страсти практически испарялись из пор.
Пока Тормент принимал душ, порыв постепенно проходил, как и пульсирующие ощущения после занятий любовью. И вот, наконец, она нашла покой, который искала; ее тело расслабилось, напряженность и боль ослабли.
Потянувшись, что было еще приятнее делать обнаженной, она улыбнулась в потолок. Никогда еще она не знала такого счастья…
Из ниоткуда повеяло странным холодом, который она уже не раз ощущала с тех пор как наступила осень, предчувствие, которое никак не удавалось определить, предупреждение без контекста.
Замерзнув, она закуталась в одеяло.
Одна в постели, Осень чувствовала преследование судьбы так же, как если бы оказалась в лесу, ночью, и слышала вой волков, но не видела их из-за густых зарослей деревьев.
Волков, готовых к прыжку.
***
В ванной комнате Тормент высушил тело полотенцем и наклонился к зеркалу. След от укуса на плече начал исчезать, кожа исцелялась на месте колотых ранок, все как положено. Плохо – он хотел, чтобы ранки ненадолго задержались на коже.
Такими отметинами можно только гордиться.
Тем не менее, вместо майки под куртку он решил надеть футболку «Хэйнс». Не обязательно Братьям видеть эти следы. Эта хрень была слишком личной, только между ним и Осенью.
Черт возьми... эта женщина была просто невероятна.
Несмотря на испытываемый им стресс, несмотря на тот разговор с Лэсситером на лестнице, несмотря на то, что он прикоснулся к ней лишь потому, что чувствовал, что должен был это сделать, и, в конце концов, как обычно бывает, дело в самом сексе, чистом, животном сексе – Осень, как всепоглощающий вихрь захватила его в свой эротический плен, который затем выбросил его на поверхность, в воздух... чтобы потом захватить его еще раз.
Тем самым он начал жить дальше, подумал он с тоской.
Ему было больно признавать, что время от времени, когда они лежали вместе, восстанавливая дыхание и охлаждая покрытые испариной тела, знакомая старая боль снова обострялась в груди, словно ее протыкали кинжалом.
Ему казалось, что он будет чувствовать это вечно.
И все же, каждый рассвет он искал Осень рядом с собой, овладевал ею... и желание повторить не покидало его последующие двенадцать часов.
Выйдя из ванной, Тор обнаружил, что она все еще в постели. Осень свернулась калачиком в сторону окна и лежала на боку, завернувшись в покрывало.
Он видел ее обнаженной.
Абсолютно. Черт возьми. Обнаженной.
От этого образа, его тело мгновенно возбудилось, член устремился вверх. И Осень, словно почувствовав его возбуждение, издала полный эротизма стон, похожий на мурлыканье. Отведя руку назад, она отбросила покрывала и притянула колено вверх, к груди, обнажая блестящее лоно.
– О, черт, – простонал он.
Его тело направилось к женщине совершенно бездумно, сконцентрировавшись только на ней, до такой степени, что он мог бы убить любого, кто попался бы сейчас ему на пути: просто растоптал, а разобравшись с ней, убил.
Взобравшись на матрас, Тор взял член в руку, прижался к Осени сзади и устроил головку у ее лона. Он проник в нее осторожно, на случай если она все еще испытывала боль, а затем подождал, замерев над ней, чтобы убедиться, что она его снова хочет.
И когда она удовлетворенно простонала его имя, он позволил бедрам двигаться.
Влажная, гладкая, горячая...
Он взял ее без предисловий, и ему нравилась свобода, с которой он это сделал. Осень была хрупкой и невысокой, но сильной, и в последние несколько месяцев он научился отпускать себя, потому что знал, что ей это нравится не меньше, чем ему самому.
Положив руку на ее бедро, он изменил наклон ее тела, чтобы войти еще глубже. И, конечно же, у этой позиции было еще одно преимущество: он мог видеть, как входит в ее тело и выходит из него, видел край головки, прежде чем та проникала глубоко, чтобы вскоре вернуться обратно. Она была большая, розовая, и сам член был тверд и блестел от влаги…
– Черт, – выдохнул он и снова кончил.
И кончая, он продолжал в нее входить, чувствуя, что Осень тоже накрывает оргазм, мышцы ее лона плотно обхватили его. И он смотрел на происходящее, пока глаза не закрылись, и в этом не было ничего плохого – потому он все еще видел ее образ, отпечатанный на обратной стороне его век.
Когда все закончилось, он чуть не рухнул на нее, но вовремя остановил себя. Опустив голову, он обнаружил, что ртом почти прижался к ее спине, и, воспользовавшись близостью, провел губами по ее коже.
Зная, что должен дать ей отдохнуть, он заставил себя отпрянуть назад и выскользнуть из ее тела. Только вот оказавшись на свободе, ему пришлось стиснуть зубы при виде того, как она по-прежнему была для него готова.
Положив ладони на ее идеальные ягодицы, он раскрыл их для своего рта. Боже...
этот вкус, смешанный аромат, принадлежавший им обоим, ощущение ее гладкого, лишенного волос лона...
Когда она начала возбужденно двигаться, как будто снова подошла к краю, но не достаточно близко, он облизал три пальца и скользнул ими внутрь, продолжая ласкать ее языком. Сработало. Она выкрикнула его имя и дернулась назад, навстречу его лицу, он улыбнулся и помог ей пережить пульсацию, что сводила сейчас ее тело.
А затем пришло время остановиться. Окончательно.
За последнюю неделю или около того, он ее измучил, что и стало причиной его сегодняшнего похода в тренажерный зал. Она выглядела усталой, и в чем причина? Она настаивала на том, чтобы работать ночью, и в течение дня он не мог оставить ее в покое…
Осень перевернулась на живот, а затем отвела колено в сторону и выгнула спину. Требуя еще.
– Господи, – простонал он. – Как мне оторваться от тебя?
– Не надо.
Его не пришлось просить дважды. Он снова взял ее сзади, приподняв за бедра, сжав их ладонями и наклонив так, чтобы войти до упора. Затем обнял Осень одной рукой за талию, удерживая вес своего тела другой, и работал на ней, загоняя член все глубже, их тела ударялись друг о друга, а кровать скрипела и стонала. Он кончил, выкрикнув проклятье. Оргазм был подобен взрыву, словно у него не было секса месяцами.
И все же он снова хотел ее. Особенно после того, как она кончила.
Когда все успокоилось, он обернулся вокруг нее всем телом и вжал в матрас своей тяжестью, удобно прижав Осень к себе. Уткнувшись носом в ее волосы на шее, он думал о том, как обращался с ней в постели.
Она как будто почувствовала, что он нуждается в некотором успокоении, потянулась и погладила его по волосам.
– С тобой так хорошо.
Возможно. Но он все равно чувствовал вину за то, что так много требовал от ее тела.
