Когда дело коснулось его лучшего друга? Ему это не понравилось, но он отошел в сторону и позволил мужчине сделать то, что он должен был, во благо… хотя ему угрожала смертельная опасность. Если бы с парнем что-то случилось, и он умер? Джон был бы полностью сломлен… но это – кодекс солдата, кодекс Братства.
Кодекс мужчины.
Конечно, потерять Хекс еще страшнее, потому что он был связанным мужчиной. Но реальность такова, что Джон, пытаясь спасти Хекс от худшей участи, вовсе потерял ее. У них не осталось ничего, ни страсти, ни общих разговоров, ни теплоты… лишь редкие встречи. И все потому, что его потребность защищать взяла верх.
Это была его вина.
Он женился на воине… а потом заистерил, когда риск ранения из гипотетического перешел в разряд реального. И Хекс была права… она не хотела видеть его мертвым или в руках врага, но позволяла ему сражаться каждую ночь.
Она позволяла делать ему все, что он мог, чтобы помочь.
Она не позволяла эмоциям мешать ему выполнять свою работу… но если бы попыталась? Ну, тогда бы он терпеливо и с любовью объяснил ей, что рожден для сражений, что он осторожен и что…
Чья бы корова мычала, да?
К тому же, как бы он отреагировал, если кто-нибудь счел бы его неспособным сражаться из-за его немоты? Как бы он поступил, если бы ему сказали, что он, несмотря на навыки и способности, природный талант и инстинкты, не может выйти на поле боя из-за того, что не способен говорить?
Быть женщиной – не значит быть немощной, ни в коем смысле. Но он вел себя, будто это так, да? Он решил, что раз Хекс не была мужчиной, то, несмотря на ее навыки и способности, она не может выходить на поле боя.
Будто наличие груди делало войну еще опаснее.
Джон снова потер лицо, голова запульсировала от давления. Его связующая часть разрушала его жизнь. Точнее нет… уже разрушила. Поскольку чтобы он не сделал сейчас, Джон сомневался, что сможет вернуть Хекс.
Однако в одном он был уверен.
Внезапно он подумал о Торе и той клятве.
И понял, что должен сделать.
***
Когда Тор подошел к ней, Ноу-Уан перестала дышать: его огромное тело покачивалось из стороны в сторону в ритме его походки, пылающий взгляд не отрывался от нее, будто мужчина собирался поглотить ее целиком.
Он был готов к сексу, подумала Ноу-Уан.
Дражайшая Дева-Летописеца, он шел, чтобы взять ее.
«Я хочу трахнуть тебя».
Рука поднялась к поясу мантии, и Ноу-Уан с шоком поняла, что была готова распахнуть одеяние прямо сейчас. Не здесь, сказала она своим пальцам. Где угодно, но не…
Не было ни мыслей о симпате, ни тревоги о том, будет ли больно, ни ощущения, что она может пожалеть. Лишь резонирующее спокойствие в центре ее тела, пульсирующая нужда, что этот мужчина – тот, кого она хотела; этого она ждала так долго и терпеливо.
Они оба были готовы.
Тормент замер перед ней, его грудь вздымалась и опускалась, ладони сжимались в кулаки.
– Я дам тебе шанс убраться от меня подальше. Прямо сейчас. Уходи из тренировочного центра, а я останусь здесь.
Его голос был искажен, такой низкий и глубокий, что слов было почти не разобрать.
Ее же, с другой стороны, был весьма четким:
– Я не оставлю тебя.
– Ты понимаешь, что я говорю? Если ты не уйдешь… То я буду в тебе через мгновение.
Она вздернула подбородок.
– Я хочу тебя – в себе.
Из его груди вырвался внушительный рык, такой звук при другом контексте мог бы привести ее в ужас. Но стоя лицом к лицу с этим восхитительным, возбужденным мужчиной? Ее тело ответило, удивительно расслабившись, еще больше приготовившись к нему.
Он не был нежен, когда подошел к ней и сгреб в охапку, высоко подняв ее ноги и просунув руку под коленями. И он едва ли медленно устремился в сторону бассейна… будто, если бы он направился в особняк, к кровати, то потерял бы драгоценное время.
Пока он шел, держа ее словно приз, Ноу-Уан всматривалась в его лицо. Его брови были низко опущены, губы приоткрылись, обнажая клыки, от предвкушения к щекам прилила краска. Тормент хотел этого. Нуждался в этом.
И нет пути назад.
Не то, чтобы она захотела повернуть. Ей нравилось, какие чувства он будил в ней в этот момент. Но она решила, что будет вероломно принимать отчаяние, с которым он держал ее, за комплимент. Тор по-прежнему любил свою мертвую супругу. Но с другой стороны, он хотел ее, Ноу-Уан… и этого было достаточно. Это, вероятно, все, что она когда-либо получит… и все же, как она сказала ему – это больше, чем она могла надеяться.
Повинуясь воле Тора, стеклянная дверь в бассейн широко распахнулась перед ними, а потом, когда она закрылась позади, Ноу-Уан услышала щелчок замка. Затем они быстро пересекли переднюю и завернули за угол, ступая в само помещение бассейна, от теплого, влажного воздуха которого ее тело плавилось еще больше…
Слаженным движением лампы над головой потухли, и голубовато-зеленый свет бассейна усилился, отбрасывая на все аквамариновое свечение.
– Пути назад нет, – сказал Тормент, словно давая ей последнюю возможность прекратить это.
Когда она едва кивнула ему, мужчина вновь зарычал и опустил ее на деревянную скамейку, укладывая на спину. Он был верен своему слову. Не стал ждать или колебаться; Тормент выгнулся над ней и смял ее губы в поцелуе, прижимая свою грудь к ее, устраивая свои бедра между ее ног.
Обвив его шею руками, Ноу-Уан притянула его к себе еще ближе, пока его губы двигались поверх ее, а язык проникал внутрь. Изумительные поцелуи поглощали настолько, что она не заметила, как он начал развязывать пояс ее мантии.
А потом его руки были на ней. Его ладони обжигали сквозь льняное полотно, когда он ласкал ее груди и продолжил опускаться ниже. Еще шире раздвигая для него бедра, она задрала ткань и получила то, к чему стремилась, его ласка добралось до ее лона, нежа ее, подводя к острой грани разрядки… но не дальше.
– Я хочу поцеловать тебя, – прорычал он у ее губ. – Но я не в силах ждать.
Он ведь уже целовал ее?
Прежде, чем она успела ответить, он приподнял свои бедра и спешно затеребил молнию на кожаных штанах.
А потом что-то горячее и округлое уткнулось в нее… дергаясь… скользя у лона.
Ноу-Уан выгнулась и выдохнула его имя…. и он взял ее: когда ее голос эхом отдался от высокого потолка, он вошел, прокладывая себе путь, твердый и, тем не менее, бархатно-нежный.
Голова Тормента рухнула рядом с ее, когда он соединил их, а потом мужчина прекратил все движения… и это хорошо: чувство растяжения и попытка приспособиться к его размерам граничили с болью… но она не отказалась бы от него ни за что на свете.
Из глубин его горла вырывались стоны, и Тор начал двигаться, сперва медленно, потом с нарастающей скоростью, его тело раскачивалось, когда он обхватил ее бедра и сжал. Их накрыла огромная волна страсти, каждое ощущение усиливалось стократно, разумом Ноу-Уан была здесь и одновременно улетела куда-то далеко, от того, как он доминировал над ней, не причиняя боли.
Когда ритм движений вырвался из-под контроля, Ноу-Уан изо всех сил вцепилась в мужчину, ее тело парило, хотя она была прижата под ним. Ее сердце разбилось и в то же мгновение собралось воедино, когда удовольствие внезапно достигло предела, а потом перебросило ее через край. Воистину, от оргазма ее лоно сжималось вокруг его плоти в том же ритме, разрядка отличалась от того, что она испытывала прежде… более интенсивная, она длилась дольше. И оргазм, будто, перекинул Тормента через его собственную грань, его таз содрогался напротив ее бедер.
Казалось, все длилось целую вечность, но, как бывает с любым полетом, они, в конце концов, лишились свободы небес и спустились на землю.
Ясное сознание – тревожная ноша, приходящая постепенно.
Тормент был все еще одет, как и она, мантия по-прежнему укрывала ее плечи и руки. Скамейка врезалась в ее лопатки и затылок. А воздух вокруг них был уже не таким горячим, как в минуты страсти.
Как странно, подумала она. Хотя они столько всего пережили вместе, эти мгновения возвели между ними высокую стену.
Она гадала, что он чувствовал после произошедшего…
Тормент поднял голову и взглянул на нее. Его лицо ничего особенно не выражало – ни радости, ни печали, ни вины.
Он просто смотрел на нее.
– Ты в порядке? – спросил Тор.
Голос, казалось, покинул ее, и она кивнула, хотя и не была уверена, как себя чувствовала. Физически, ее тело было в порядке… а на самом деле, оно по-прежнему с радостью принимало Тормента. Но пока она не узнает, как себя чувствует он, она не сможет быть уверена в чем-либо другом.
Последняя женщина, с которой он был – это его шеллан… несомненно, именно эта мысль кружила в его голове в повисшем напряженном молчании.
Глава 46
Тор замер над Ноу-Уан, его эрекция все еще была в ее теле, член так и требовал продолжения, хотя он наложил вето на свою похоть.
Он ждал, когда начнет кричать совесть.
Тор приготовился к непреодолимому отчаянию из-за того, что был с другой женщиной.
Он был… готов к чему-то, чему угодно, что вот-вот вырвется из груди… безысходности, злости, разочарованию.
Однако чувствовал лишь одно – то, что произошло, стало началом, не концом.
Глядя на Ноу-Уан, он внимательно рассматривал черты ее лица в поисках знака, что заменил ею шеллан, исследуя свою внутреннюю систему безопасности, выискивая признаки тревоги… приготовившись к громкому взрыву.
Но он чувствовал только правильность происходящего.
Протянув руку, Тор смахнул прядь светлых волос с ее лица.
– Ты уверена, что в порядке?
– А ты?
– Да, вроде как… то есть, да, действительно… в порядке. Думаю, я был готов к чему угодно, но не к этому, если ты понимаешь.
Улыбка, которая расцвела на ее лице, была ничем иным, как сиянием солнца, она придавала чертам Ноу-Уан красоту настолько великолепную, что от нее захватывало дыхание.
Такая добрая. Такая сострадательная. Такая восприимчивая.
Он не смог бы заняться сексом с кем-то другим.
– Не против, если мы попытаемся снова? – нежно спросил он.
Ее щеки покрылись румянцем:
– Пожалуйста…
Тон Ноу-Уан заставил его член дернуться внутри нее, ее гладкое, узкое жаркое лоно ласкало его на свой лад, и Тор был готов зареветь и снова начать двигаться.
Вот только, было несправедливо оставить ее лежать на этой твердой скамейке.
Обернув вокруг нее руки, Тор прижал Ноу-Уан к груди и положился на свои сильные бедра, чтобы те подняли их обоих. Встав на ноги, он снова поцеловал ее, наклонив голову и накрыв ее губы своими, поглаживая ее попку и приготовившись начать двигаться вновь. Руками он поднимал и опускал ее на своей эрекции, целуя горло и ключицу, проникая в нее под другим, более глубоким углом.
Ноу-Уан была невероятна, она обволакивала его, крепко удерживая, трение будило желание укусить ее только для того, чтобы ощутить вкус.
Быстрее. Еще быстрее.
Мантия болталась, и Ноу-Уан, должно быть, так же раздражал этот шорох, как и его, потому что она вдруг сбросила ткань с плеч, позволив ей приземлиться на кафель. И вернув руки к его шее, еще крепче обняла Тора… против чего он совершенно не возражал.
Он впивался в нее пальцами, приближаясь к разрядке все быстрее и быстрее… как и Ноу-Уан. Звуки, которые она издавала, поразительные стоны, ее восхитительный запах усиливался, коса била по…
Тор резко замедлился и снял ленту, которая перевязывала косу, разорвав ее, освобождая длинные волосы. Взбив густые волны, выводя локоны из привычного положения, он перекинул их через ее и свое плечо, накрывая их обоих.
Что-то в этом высвобождении привело к его собственному: двумя толчками позже его тело шагнуло через край, оргазм затмил собой все вокруг, и Тор выругался на резком выдохе.
Погрузившись в удовольствие, он прижал к себе Ноу-Уан, зарылся лицом в копну светлых волос и вдохнул, чувствуя нежный запах шампуня, которым она пользовалась. Черт, аромат вознес его даже выше, и оргазм внезапно стал агрессивным, истощая его тело, лишая равновесия, на время ослепляя.
Ноу-Уан, должно быть, испытывала то же самое… откуда-то издалека он услышал, как она выкрикнула его имя, сжав ноги вокруг его бедер, объединяя их.
Невероятно. Совершенно невероятно. И он качался на волнах наслаждения все то время, что длился прибой… с обеих сторон. Когда Тор, наконец, успокоился, голова Ноу-Уан упала ему на плечо, тело – на грудь, ее прелестная плоть расслабилась, как растрепались и ее восхитительные волосы.
Тор непроизвольно провел рукой вверх по ее спине, до затылка. Когда его дыхание выровнялось, он просто… обнимал ее.
Даже не осознавая этого, он начал покачивать их из стороны в сторону. В его сильных руках она почти ничего не весила, и ему казалось, что он мог держать их соединенными… вечно.
В конце концов, она прошептала:
– Я, наверное, тяжелая.
– Совсем нет.
– Ты очень сильный.
Боже, это умаслило его эго. На самом деле, если она скажет что-то подобное снова, ему начнет казаться, что он сможет выполнить жим лежа городским автобусом. С реактивным самолетом на его крыше.
– Мне следует привести тебя в порядок.
– Для чего?
Так, это было сексуально. И поэтому ему захотелось сделать с ней… другие вещи. Всевозможные.
Через ее плечо он посмотрел на бассейн и подумал, что оперативность – действительно матерь изобретательности.
– Не хочешь окунуться?
Ноу-Уан подняла голову.
– Я могу оставаться вот так…
– Вечно?
– Да. – Ее глаза были слегка прикрыты и сияли в голубовато-зеленом свете. – Вечно.
Глядя на нее, Тор подумал… что она была такой живой. Ее щеки раскраснелись, губы припухли от всех его поцелуев, роскошные волосы растрепались. Она была полна жизни, страстной и…
Он засмеялся.
О, Бога ради, он понятия не имел, почему… во всем этом не было ничего забавного, но внезапно он начал смеяться, как безумец.
– Прости, – смог сказать он. – Не знаю, в чем проблема.
– Мне все равно. – Ноу-Уан лучезарно улыбнулась ему, показывая изящные клыки и ровные белые зубки. – Красивей звука я не слышала.
Под влиянием непонятного ему импульса Тор издал возглас и сделал большой выпад по направлению к бассейну, сделав широкий шаг, затем другой, а потом третий. Мощным прыжком он отправил их в полет к неподвижному источнику аквамаринового света.
Они вошли в теплую воду как одно целое, невидимые нежные руки приняли их на мягкую подушку и отделили от жестокой силы гравитации, спасая обоих от любой возможности твердого приземления.
Уйдя с головой под воду, он нашел ее губы и завладел ими, целуя ее под поверхностью, уперся ногами о дно и оттолкнулся, чтобы вновь вдохнуть воздух…
В процессе его член вновь оказался в ее теле.
Ноу-Уан ничуть не возражала, снова обернув ноги вокруг его бедер, вторя его ритму и целуя в ответ. И это было хорошо. Это было… правильно.
***
Спустя какое-то время Ноу-Уан поняла, что лежит обнаженная и мокрая около бассейна на постели из полотенец, которую соорудил для нее Тормент.
Он стоял рядом с ней на коленях, мокрая одежда облепила его мускулы, волосы блестели, Тор смотрел на ее тело, и в глазах его кипели чувства.
Внезапный приступ неуверенности остудил ее.
Сев, она прикрылась…
Тормент поймал ее руки и мягко опустил их по бокам:
– Ты закрываешь мне вид.
– Тебе нравится…?
– О, да. Нравится. – Он наклонился и страстно поцеловал ее, проникая в ее рот языком, опуская ее, чтобы она снова легла. – Мммм, вот о чем я говорю.
Когда он чуть отодвинулся, Ноу-Уан улыбнулась ему:
– Из-за тебя я чувствую себя…
– Какой? – Он опустил голову и коснулся губами ее горла, ключицы, соска. – Красивой?
– Да.
– Потому что ты действительно красива. – Он поцеловал другой ее сосок и втянул его в рот. – Восхитительна. И думаю, ты должна навсегда избавиться от этой чертовой мантии.
– И что мне носить?
– Я найду для тебя одежду. Какую только захочешь. Или можешь просто ходить нагишом.
– Перед остальными… – Слетевшее с его губ шипение было лучшим комплиментом, который ей когда-либо говорили. – Нет?
– Нет.
– Тогда, может, в твоей комнате?
– А вот это я поддерживаю.
Тормент губами опустился вниз и в сторону и провел клыком по ее ребрам. Затем он одарил ее живот нежными, медленными поцелуями. Но только когда он опустился еще ниже, задержавшись на бедре и прикоснувшись очень близко к ее лону, Ноу-Уан поняла, что он преследовал определенную цель.
– Раздвинь для меня ноги, – потребовал он низким голосом. – Позволь мне увидеть самую прекрасную часть тебя. Позволь мне поцеловать тебя там, где я хочу.
Ноу-Уан не совсем понимала, что он предлагал, но оказалась не в силах отказать, когда Тормент говорил с ней таким тоном. Будучи словно в тумане, она подняла колено, разводя ноги… и узнала, когда он посмотрел на нее, потому что он зарычал от удовольствия.
Тормент устроился поудобнее меж ее ног и вытянулся, поглаживая ее бедра, разводя их еще шире. А затем он накрыл ее теплую, гладкую и влажную плоть губами. Ощущение всей этой мягкости привело к еще одному оргазму, чем он и воспользовался, проникая в нее языком, посасывая, подстраиваясь под ее ритм и усиливая ее наслаждение.
Она вцепилась в его темные волосы, качнув бедрами.
Подумать только, она считала, что ей понравился секс…
Ведь совсем не знала о том, что еще столько всего можно попробовать.
Он был безумно внимателен и до боли обстоятелен в своих исследованиях; не торопился, если только не возводил ее к пику удовольствия. И когда Тормент, наконец, оторвался от нее, его губы блестели и раскраснелись, и он облизал их, глядя на нее из-под полуопущенных век.
Затем он поднялся и обхватил ее за бедра, приподнимая их.
Его эрекция была до невозможного толстой и длинной, но она уже знала, что он идеально наполнял ее.
Как и сейчас.
В этот раз Ноу-Уан больше внимания обращала на то, как он выглядел, а не как ощущался. Возвышаясь над ней, Тормент двигался в своем мощном, сильном ритме, даря наслаждение им обоим, качая бедрами, скользя в ней.
Его улыбка была порочной. Чувственной.
– Тебе нравится наблюдать за мной?
– Да. О, да…
Это все, что она смогла сказать, когда волна удовольствия накрыла ее, забирая контроль над мыслями, речью, телом… ее душой, очищая все.
Наконец, успокоившись и вновь найдя силы, чтобы сосредоточиться, Ноу-Уан увидела усилие на лице Тормента, напряжение вокруг подбородка и в глазах, в движении груди. Он еще не достиг своего пика.
– Ты хочешь смотреть? – проскрипел он.
– О, да…
Выйдя из ее лона, его эрекция была такой же, как и его губы – блестящей и набухшей.
Одной широкой ладонью он взял себя, а другой уперся в пол, перенеся на нее свой вес, чтобы вытянуться над ее расслабленным, раскрытым телом. Развернув плечи, Тормент предоставил ей очень хороший вид, лаская себя вверх и вниз, округлая головка то появлялась, то исчезала в его кулаке.
Его дыхание становилось громче и жестче, когда он показывал ей, как дело обстояло в его случае.
Когда пришло время, его крик раздался в ее ушах, его голова запрокинулась, подбородок выдался вперед, а Тормент обнажил клыки и зашипел. Затем семя начало вырываться из него, ритмично пульсируя, падая на ее лоно и низ живота, заставляя ее выгибаться, как если бы это было ее собственным оргазмом.
Когда он, наконец, ослабел, она вытянула руки:
– Иди сюда.
Тормент повиновался без колебаний, прижавшись к ее груди своей, прежде чем повернуться на бок и уложить на себя вес Ноу-Уан.
– Тебе не холодно? – прошептал он. – У тебя волосы мокрые.
– Мне все равно. – Она прижалась к нему. – Для меня все… идеально.
Гул одобрения поднялся в его горле:
– Именно так… Розалинда.
Услышав свое бывшее имя, она захотела отпрянуть, но Тормент удержал ее.
– Я не могу продолжать называть тебя Ноу-Уан. Не после… этого.
– Мне не нравится это имя.
– Тогда нужно придумать другое.
Глядя ему в лицо, Ноу-Уан четко понимала, что он не отстанет. Он также не станет обращаться к ней по имени, которое она выбрала давно, очень давно… когда то слово обозначало, кем она себя чувствовала.
Однако, возможно, он прав. Ей больше не казалось, что она – никто.
– Тебе нужно имя.
– Я не знаю, какое выбрать, – ответила она, осознавая сильную боль в сердце.
Он посмотрел в потолок. Намотал немного ее волос на палец. Цокнул языком.
– Осень – мое любимое время года, – сказал Тормент спустя несколько минут. – Не то, чтобы я купался в сентиментальности… но мне нравится, когда листва окрашивается в красный и оранжевый цвета. Она красива при лунном свете, но более того, это невозможная трансформация. Зелень весны или лета – лишь тень истинной природы деревьев, а когда ночи становятся холодными, эти цвета – настоящее чудо, всякий раз, как это происходит. Словно они всем своим огнем восполняют потерю тепла. Мне нравится… Осень.
Он посмотрел ей в глаза.
– Ты такая же. Ты красива и ярко сияешь… настало твое время раскрыться. Поэтому, вот мое предложение… Осень.
Повисла тишина, и она поняла, что в уголках глаз начинает покалывать.
– Что не так? – испугался Тормент. – Черт… тебе не нравится? Я могу придумать другое. Лилит? Как насчет Сюзанны? Что… Джо? Фред? Гребаный Говард?
– Нравится, – сказала она, прикоснувшись к его лицу. – Оно идеально. Отныне я буду называться именем, которое ты дал мне, временем года, когда загорается листва… Осень.
Приподнявшись, она прижалась к его губам:
– Спасибо. Спасибо…
Тормент серьезно кивнул, и она обернула вокруг него руки, крепко обняв. Иметь имя, значит иметь место в этой жизни, и благодаря этому она чувствовала себя… возрожденной.
Глава 47
Прошло много времени, прежде чем Тор и Осень вышли за теплые, влажные пределы их бассейна. Боже, он уже никогда не зайдет в это помещение, не считая его «их местом».
Придержав для нее дверь, он сделал глубокий, расслабляющий вдох. Осень… идеальное имя для идеально красивой женщины.
Они пришли к кабинету бок о бок, Тор оставлял за собой мокрые следы, потому что с кромки сырых штанов, в которые он влез, капала вода. За ней же, с другой стороны, не оставалось ничего, – ее мантия была сухой.
Она носит эту чертову штуку в последний раз.
Проклятье, ей так шли ниспадающие на плечи волосы. Может, он сможет убедить ее распустить косу.
Когда они зашли в тоннель, он обнял ее, прижимая к себе. Осень идеально подходила ему. Она была ниже, чем… Ну, Велси была гораздо выше. Осень доставала ему до груди, ее плечи были не такими широкими, походка неровной, а шаг его супруги – гладким, как шелк.
Но она подходила. По-другому, да, но совместимость их тел, словно замка и ключа, было невозможно отрицать.
Приближаясь к двери, ведущей в особняк, Тор отступил и дал ей первой подняться по лестнице. Наверху, стоя за Осенью, он протянул руку и ввел код, открыл дверь в фойе, держа для нее тяжелые панели.
– Голодна? – спросил он, когда она зашла внутрь.
– Безумно.
– Тогда иди наверх, а я побуду твоим официантом.
– О, я могу взять что-нибудь на кух…
– Нет. Не думаю. Я тебя обслужу. – Он развернул ее у подножия лестницы. – Поднимайся и ложись в постель. Я принесу еду.
Она колебалась, стоя на нижней ступеньке:
– На самом деле, в этом нет нужды.
Тор покачал головой, подумав обо всех упражнениях, которые они выполнили у бассейна.
– Еще как есть. И ты побалуешь меня, сняв эту мантию и забравшись в простыни нагишом.
Осень улыбнулась, сначала стеснительно... но затем ослепительно.
А потом она развернулась, демонстрируя ему свой зад.
Глядя, как покачиваются ее бедра, пока она поднимается по лестнице, он возбудился. Снова.
Уперевшись одной рукой о резные перила, Тору пришлось опустить взгляд на ковер и успокоиться…
Грязное ругательство заставило его обернуться.
Плохое слово, подходящее время…
Пройдя по мозаике, изображавшей цветущую яблоню, он заглянул в бильярдную. Лэсситер сидел на диване, сосредоточившись на широком экране, который висел над камином.
Несмотря на то, что Тор был полуголым и полумокрым, он подошел к ангелу и встал между ним и ТВ.
– Послушай, я…
– Какого хера! – Лэсситер начал махать руками, словно они горели, а он пытался сбить пламя. – Отойди!
– Получилось? – потребовал Тор.
Больше ругательств, а затем ангел дернулся в сторону, пытаясь увидеть экран.
– Просто дай мне минутку…
– Она свободна? – прошипел он. – Просто скажи мне.
– Ага! – Лэсситер показал на телевизор. – Ублюдок ты херов! Я знал, что это ты отец!
Тор поборол желание вдолбить немного смысла в сукиного сына. На кону стояла судьба его Велси, а этот придурок волновался о тестах на отцовство в шоу Мори Пович?
– Да ты шутишь.
– Нет, я чертовски серьезен. У подонка трое детей от трех сестер… что это за мужик?
Тор набросился на ангела, заставив посмотреть на себя.
– Лэсситер… давай же, приятель…
– Слушай, я ведь все еще здесь, не так ли? – пробормотал парень, заглушив крики и пляски на сцене Мори. – Пока я тут, есть работа, которую нужно сделать.
Тор позволил себе упасть в кресло. Уронив голову на руки, он стиснул зубы.
– Черт подери, я не понимаю. Судьба хочет крови, пота и слез… что ж, я кормился от нее, мы… эм, попотели, это точно. И ей чертовски хорошо известно, что я достаточно наревелся.
– Слезы не считаются, – сказал ангел.
– Как такое возможно?
– Это данность, приятель.
Отлично. Превосходно.
– Сколько еще времени у меня есть, чтобы освободить мою Велси?
– Твои сны ответят. Тем временем, думаю, тебе пора накормить свою женщину. Судя по мокрым штанам, ты устроил ей адскую тренировку.
Слова «Она не моя» уже готовы были слететь с его языка, но он сдержался в надежде, что это как-то поможет.
Ангел лишь покачал головой взад-вперед, словно прекрасно знал и о мысли, которую он не озвучил… и о будущем, остававшемся неизвестным.
– Черт подери, – пробормотал Тор, встав на ноги и направившись к кухне. – Будь я проклят.
***
Примерно в тридцати милях, в фермерском доме Шайки Ублюдков в спертом воздухе подвала витал звук сопения, ритмичный, отрывистый, жалкий.
Тро бесцельно уставился на свет горящих свечей с плохим предчувствием насчет состояния их лидера.
К концу встречи в доме Эссейла Кор побывал в адской рукопашной схватке. Он отказывался говорить, с кем, но наверняка с одним из Братьев. И естественно, с тех пор ему не оказали никакой медицинской помощи… хотя им почти нечего было предложить в этом плане.
Проклиная самого себя, Тро скрестил на груди руки и попытался вспомнить, когда мужчина кормился в последний раз. Дражайшая Дева-Летописеца… весной с теми тремя проститутками? Не удивительно, что раны не затягиваются… и он не начнет поправляться, пока хорошо не насытится.
Храп перешел в сухой кашель… затем возобновился, но в более медленном, болезненном темпе.
Кор умрет.
Этот ужасный вывод довлел над ним с безжалостным напором с тех самых пор, как дыхание Кора изменилось несколько часов назад. Чтобы выжить, мужчине нужно одно из двух, а лучше и то, и другое: доступ к медицинскому оборудованию, медикаментам и персоналу наподобие того, каким наслаждается Братство; и кровь женщины-вампира.
Первое достать невозможно, а второе, как показывают последние несколько месяцев, – настоящий вызов. Численность вампирского населения в Колдвелле увеличивалась медленно, а из-за рейдов женщины стали цениться еще выше. К тому же, нужно найти ту, что захочет послужить ему, даже несмотря на щедрую оплату.
Хотя… учитывая состояние Кора, даже этого может быть недостаточно. Им нужно чудо…
На ум непроизвольно пришел образ той особенной Избранной, от которой он кормился в лагере Братства. Прямо сейчас ее кровь могла бы спасти Кору жизнь. Буквально. Вот только, очевидно, что она недоступна по многим причинам. Во-первых, как бы он связался с ней? И даже если это удастся, она, несомненно, знает, что он враг.
Или нет? При встрече она назвала его достойным солдатом… может, Братство не раскрыло ей его личность, дабы защитить ее нежные чувства…
Звуки затихли. Наступила тишина.
– Кор? – крикнул он, резко сев. – Кор…
На этом начался новый приступ кашля, а затем вернулась одышка.
Дражайшая Дева-Летописеца, он понятия не имел, как остальные смогли уснуть. Опять же, они так долго сражались на одной лишь человеческой крови, что сон стал единственным шансом хоть на какую-то подзарядку. Однако надпочечники Тро отвергли эту необходимость в два часа дня, тогда он начал свое дежурство, следя за дыханием Кора.
Взяв мобильный, чтобы узнать время, он пытался сосредоточиться на цифрах на экране, но был слишком взволнован.
После того летнего инцидента между ними Кор стал другим мужчиной. Он все еще был властным, требовательным и полон планов, которые могли шокировать и ошеломить… но когда он смотрел на своих солдат, его взгляд был уже не таким, как раньше. Кор стал ближе ко всем ним, его глаза открылись какому-то новому уровню связи, о котором, казалось, он прежде не подозревал.
