Различное в морали и праве 12 страница

• соблюдения правил служебного этикета;

• подлинно интеллигентного общения с людьми.

На это нас нацеливают «Общие принципы служебного поведе­ния государственных служащих», утвержденные Президентом Рос­сийской Федерации в августе 2002 г., где в частности, записано: «...проявлять терпимость и уважение к обычаям и традициям наро­дов России, учитывать культурные и иные особенности различных этнических, социальных групп и конфессий, способствовать меж­национальному и межконфессиональному согласию».

Следует всегда помнить, что зло существует и небезуспешно действует помимо наших знаний и представлений о нем.

Русский философ И.А. Ильин в своей работе «Чутье зла», не утратившей своей актуальности и в наши дни, писал: «В этом наша беда и наша опасность: мы живем в эпоху воинствующего зла, а верного чутья для распознавания и определения его не имеем. Отсюда бесчисленные ошибки и блуждания.

Необходима зоркость к человеческой фальши; восприимчивость к чужой неискренности; слух для лжи; совестная впечатлительность.

Что же нам делать? Отходить от зла и творить благо... Постоян­но крепить в себе чутье к добру и злу. Беречь свое чувство чести; не снижать его требований; твердо верить, что бесчестье есть мое по­ражение и переход в лагерь дьявола...»

Зло, как чума, заразно, поэтому многие сотрудники органов внутренних дел остро нуждаются в постоянном подтверждении аде­кватности их санкций, в нравственной самозащите, «иммунитете» к злу во всех его проявлениях. Как активизировать этот иммунитет, как и из чего выстроить духовную защиту? — вот сегодня важней­шие профессионально-этические и духовно-нравственные пробле­мы сотрудников органов внутренних дел.

Только невежда может считать, что нравственность и профессио­нально-этическое воспитание наших сотрудников не связаны самым тесным образом. Напротив, вопрос о профессиональной этике и эс­тетической культуре личного состава в наши дни в силу известных причин стал особенно актуальным для деятельности МВД. Анализи-

I. Теоретические вопросы профессиональной этики

руя конкретные служебные ситуации, приходишь к выводу, что зна­чение духовно-нравственных качеств наших сотрудников для эффек­тивности их работы, для мобилизации на решение служебных задач, для укрепления дисциплины и законности будет постоянно расти.

Будущий сотрудник органов внутренних дел больше, чем кто-либо другой, должен получить моральную закалку, те основы, на которых он должен прочно стоять в своем тяжелом, в том числе и психологически, труде; получить не только знания, но и убеждения, принципы поведения. Ведь на человека, пришедшего работать в органы внутренних дел, обрушивается поток негативной информа­ции, которая слабого духом может сломать.

Представляется весьма важным, чтобы в процессе усвоения слу­шателями этических знаний у них не создавалось впечатления оторванности от реальности, замкнутости учебного пространства, локализации в кругу этических «вечных» проблем и абстрактного теоретизирования. Этика как мощная ветвь могучего философского дерева есть живое, изменяющееся образование, само по себе посто­янно нуждающееся в энергии извне.

Надо сказать, что многие сотрудники потеряли уверенность в не­обходимости их деятельности для общества, склоняются к перемене профессии. Это повлекло за собой падение заинтересованности в добросовестном исполнении служебного долга, своих служебных обязанностей. Все это за последнее десятилетие повлекло значитель­ный отток квалифицированных кадров, вымывание профессиональ­ного ядра в ведущих службах, привело к резкому росту нарушений служебной дисциплины и законности. Не единичны и случаи долж­ностных предательств.

На наш взгляд, духовность — тот фундамент, на котором можно строить прочное «здание» из высокого морального духа, нравствен­ности и культуры. Духовность мы понимаем, прежде всего, как нрав­ственный «сплав» чувств, принципов и воли, составляющих мо­рально-нравственную и эстетическую основу человека, гражданина, сотрудника. Важнейшим подспорьем в этой многотрудной работе выступает Кодекс профессиональной этики сотрудника органов внут­ренних дел Российской Федерации, представляющий собой свод профессионально-этических норм, принципов и правил, обращенных к сознанию и совести сотрудника.

Таким образом, изучение Профессиональной этики и служебного этикета будет способствовать возникновению у курсантов и слушате­лей системных элементов духовной защиты личности и, в конце концов, формированию вполне определенного и психически устой­чивого нравственного иммунитета или механизма духовной защиты и безопасности личности сотрудника органов внутренних дел.

♦

Глава История этических установок

в деятельности правоохранительных органов

4.1. Нравственная составляющая судебной власти в России начала XVIII — первой половины XIX в.

Государственная политика Петра I продолжила традиции самодер­жавной власти царя Алексея Михайловича по защите и укреплению основ абсолютизма. Создание регулярной армии и флота, профес­сиональной полиции, института фискалов, прокурорской службы, учреждение Правительствующего сената — высшего распорядитель­ного и исполнительного органа при царе, оформление судов в обо­собленные государственные учреждения, максимальное сосредото­чение власти (как светской, так и духовной) историки и юристы, писавшие в дооктябрьские годы, связывают с главными устремле­ниями петровских преобразований — достижение «добрых порядков» и «общего блага». Но выстраивание красивой правительственной схемы, написание регламентов и инструкций не означали автомати­ческого наступления благоденствия. Необходимо было добиться от всех слоев общества точного выполнения своих обязанностей, со­блюдения норм и предписаний. Воспитательный процесс в эпоху Петра Великого включал в себя абсолютное послушание подопеч­ных, а непослушание грозило наказанием. Какое наказание выберет «отец», зависело от его воли.

Кроме традиционных средств устрашения (угрозы, жесткие за­коны, многочисленные органы наблюдения и контроля) важное место отводилось воздействию убеждением, попыткам воззвать к долгу и чести чиновников. Венцом моральных предписаний Петра стало создание знаменитого «зерцала». Оно представляло собой треугольную пирамиду, каждая из граней которой содержала осо­бый указ царя. Первый указ, увидевший свет 17 апреля 1722 г., предписывал свято блюсти законы, верша все дела в точном соот­ветствии с уставами и регламентами. За любое нарушение полага­лась казнь «без всякие пощады». Второе предписание, выпущенное 21 января 1724 г., определяло поведение должностных лиц и посе­тителей в присутственном месте и повелевало им всем «чинно по-

I. Теоретические вопросы профессиональной этики

ступать». За брань и крик полагался штраф и арест, а за рукопри­кладство — политическая смерть. Последний указ, изданный 22 ян­варя 1724 г., грозил чиновникам наказанием за незнание законов, так как от них «зависит правое и незазорное управление всех дел». Неоднократная провинность вела к лишению всех чинов и полной конфискации имущества. «Зерцало» полагалось держать на столе каждого присутствия (комиссии, коллегии, судебного учреждения, Сената и т.д.), чтобы любой служащий помнил строгость норм пет­ровского законодательства.

Петр придавал огромное значение инст­рукциям и наставлениям. Причем это касалось не только деятельности государственного ап­парата, но и повседневной жизни людей. Ве­ликий реформатор писал: «Наш народ яко де­ти, неучения ради, которые никогда за азбуку не примутся, когда от мастера не приневолены бывают»¹. Учить и воспитывать подданных «полагалось» от рождения до самой смерти.

«Зерцало» с тремя указами Петра I

За годы правления Петра было выпущено больше законодательных актов, чем за все предшествующее столетие. Каждый петров­ский указ обязательно содержал три части: объяснение необходимости нормы, ее содер­жание и меру наказания за нарушение или несоблюдение предписания.

Но жестокость и суровость монарха, по-видимому, проистекали вовсе не из желания причинять страдания. Он все подчинял идее служения государству. Идее «общего блага» Петр подчинил и собст­венную жизнь, она стала основой ее существования. Служение происходило с полной отдачей сил, с готовностью жертвовать всем ради интересов страны. И собственный пример должен был вооду­шевлять других, толкая их на подвиги и свершения. Поэтому Петр, не задумываясь, брал в руки топор, лез на мачту, вставал к штурва­лу корабля, стрелял из пушек, танцевал на «ассамблеях» и делал тысячи других вещей, которых, казалось бы, вовсе не полагалось делать монарху огромной державы. Во время одной из прогулок на лечебных водах, когда в 1720-е годы у Петра возникли серьезные проблемы со здоровьем, он говорил: «Врачую тело свое водами, а прочих примерами, и в том, и в другом исцеление вижу медленное. Все решит время, на Бога полагая надежду»².

¹ Цит. по: Рудаков Л.И. Идея «всенародной пользы» Петра I. Тверь, 1994. С. 26.

² История Петра Великого. М: РООССА, 2007. С. 85.

4. История этических установок в деятельности правоохр. органов 139

Предъявляя высокие требования к своим действиям, Петр не думал щадить других. Известно, что в начале XVIII в. произошло окончательное закрепощение крестьян с одновременным слиянием их в единое сословие, главная обязанность которого заключалась в выполнении повинностей. Однако Петр поставил на службу госу­дарству и все остальные части населения России независимо от бо­гатства, общественного положения, вероисповедования, происхож­дения. Для многих размеренная жизнь в имении сменилась полной опасностей пожизненной службы в армии и на флоте.

В то же время идея «всенародной пользы» способствовала не­бывалому прежде росту правового просвещения и воспитания рус­ского общества. Самым явным свидетельством этого было требова­ние обязательной публикации любого закона. Нравственные идеи правосудия в эпоху правления Петра I выражались не только в за­конодательных актах, но и в политических трактатах, агитационных воззваниях. В указанном столетии большое развитие получает дело­вая письменность, появляется и такой новый литературный жанр, как сатирическая повесть. В форме этого жанра находит свое во­площение критика пороков «судной практики» в России XVII в. Наиболее яркими образцами произведений данного жанра стали народная повесть о Шемякином суде и сатирический «Список с судного дела слово в слово, как был суд у леща с ершом», более известный как повесть о Ерше Ершовиче.

Что же касается процессуального законодательства, то оно сде­лало в этот период огромный шаг вперед. Достаточно сказать, что впервые в истории русского права был создан процессуальный ко­декс, хотя и с несколько ограниченной сферой применения. «Крат­кое изображение процессов или судебных тяжб», а также Артикул во­инский стали первыми кодифицированными актами в российском законодательстве'. Суд призван был стать быстрым и решительным орудием в руках государства для пресечения всякого рода попыток нарушить установленный порядок. Усиливается наказание и за так называемые «процессуальные преступления»: за лжеприсягу, лже­свидетельство; вводится смертная казнь — «обычное украшение, — по словам историка В.О. Ключевского, — законодательства Петра²».

Законодатель пытается объяснить реформу необходимостью борьбы со злоупотреблением процессуальными правами сторон. «Видя жалкое положение правосудия, вследствие ябед, волокит и бесчисленных неправд тяжущихся, он (Петр I — Авт.) понимал, что словесное судопроизводство — суд и очные ставки воспитывают

Клеандрова В.М., Колобов Б.В. и др. Законодательство Петра I. M., 1997. С. 794. ² Ключевский В.О. Сочинения: В 9 т. Т. IV. С. 87.

I. Теоретические вопросы профессиональной этики

зло, отдавая весь ход процесса во власть тяжущихся и тем откры­вая поле их деятельности. Ему казалось лучшим средством против произвола тяжущихся подчинить их и самое развитие процесса контролю судей, которые уже по званию своему должны быть блю­стителям правосудия¹.

Но это были лишь первые шаги, от которых он вскоре отка­зался, продолжая вмешиваться лично в судебные решения, а в 1722 г. вновь вверил такое вмешательство своим воеводам и губер­наторам².

В книге В.В. Богуславского «Правители России» приводится характерный пример. В 1711 г. Петр впервые узнал о злоупотреб­лениях князя А.Д. Меньшикова, а три года спустя была назначена особая следственная комиссия, которая собрала достаточно доказа­тельств его вины в разного рода чудовищных хищениях и мздоим­стве. Однако когда члены суда, убедившись в виновности Меньши­кова, стали определять ему наказание, колеблясь между ссылкой и лишением жизни, Петр сказал: «Где дело идет о жизни или чести человека, то правосудие требует взвесить на весах беспристрастия как преступления его, так и заслуги, оказанные им отечеству и го­сударю, и буде заслуги перевесят преступления, в таком случае ми­лость должна хвалиться на суде»³. И, перечислив все заслуги Меньшикова, царь заключил свою речь словами: «И так, по мне­нию моему, довольно будет, сделав ему в присутствии за преступ­ления строгий выговор, наказать его денежным штрафом, сораз­мерным хищению; а он мне и впредь нужен и может еще сугубо заслужить оное»⁴.

С идеологической защитой и обоснованием петровских преобра­зований выступила группа дворян и священников, образно названная «ученой дружиной Петра». Потомственный дворянин В.Н. Татищев, идеолог промышленников и купцов И.Т. Посошков, архиепископ Феофан Прокопович увязывали в единый узел не только экономиче­ские, политические, но и социально-правовые преобразования в России, предлагали пути их скорейшего осуществления. Рассматри­вая вопросы, связанные с нравственным содержанием судопроиз­водства, они настаивали на профессиональной подготовке судей, полагая, что на судебные должности должны определяться лица

¹ Кавелин К.Д. Собр. соч. СПб., 1897-1898. Т. 4. Стлб. 401.

² Гуценко К.Ф., Ковалев М.А. Правоохранительные органы: Учебник для юриди­
ческих факультетов / Под ред. К.Ф. Гуценко. М, 2005. С. 270.

³ Богуславский В.В. Правители России: Биографический словарь. М, 2006. С. 503.

⁴ Там же. С. 503.

4. История этических установок в деятельности лравоохр. органов

только с соответствующим нравственным и профессиональным цензом. Такая позиция, согласно их мнению, в конечном итоге при­вела бы к правовой и нравственной зрелости всех подданных. С отсутствием же этого в стране Татищев связывал «бунты и разорения», поскольку полагал, что народное недовольство выражается в такой форме именно потому, что народ никакого знания не имеет и в темноте суеверий утоплен», поэтому его так легко мог­ли обманывать всякие «коварные плуты».

В.Н.Татищев

Нравственные идеи правосудия Татищева нашли свое выражение и в разработанных им требованиях к Закону:

1) выполнимость законов (недопустимость чрезмерных угроз
наказаниями);

2) принуждение людей соблюдать законы, если их совесть «молчит»;

3) сохранение обычаев древних, если они не противоречат спра­ведливости и добродетели¹.

Возлагая все надежды на царскую власть, идеологи петровских реформ были все-таки дале­ки от мысли о всесилии царских указов. Вот что писал по этому поводу И.Т. Посошков: «Сколько новых статей издано, а немного в них действа, ибо всех их древностная неправда одолевает». До­вольно резко порицая «обветшавшие и искажен­ные неправыми судьями древние уставы», По­сошков предлагал «сочинить правосудную книгу с подлинным рассуждением на всякие дела».

Феофан Прокопович

Представляет немалый интерес точка зрения Феофана Прокоповича на роль верховного прави­теля, исполняющего долг служения народу. Мо­нарх Прокоповича — это просвещенный государь, который обязан заботиться не только об общем благе, но и о рас­пространении просвещения, искоренении предрассудков, устроении правосудия. Такое понимание верховной власти во многом было новым для русской правовой мысли.

Архиепископ пережил нескольких императоров (Петра I, Екате­рину I, Петра II, Анну Иоанновну), и каждому из них он произно­сил и писал панегирики, утверждая, что их божественный статус и великая слава обязывают «чинить правосудие», оказывая целена-

Стародумов В.А. История правовых учений петровской эпохи: Монография. Воронеж, 1966. С. 243.

I. Теоретические вопросы профессиональной этики

правленное воспитательное воздействие на сознание и чувства под­данных¹.

Дальнейшее развитие нравственных основ законодательства о пра­восудии и правоохранительной деятельности связано с началом эпохи «просвещенного абсолютизма» Екатерины Великой. Следует отметить, что Екатерина II, чьи права на обладание российской короной с юридической точки зрения были более чем сомнительными, не без успеха использовала образ мудрого законодателя, величественно дарующего законы империи и во всех своих действиях руковод­ствующегося законностью. Справедливость при отправлении право­судия она объявила в числе главных задач своего правления. При этом вполне сознавала, насколько трудно будет ей обеспечить ис­полнение своих обещаний.

Вступив на престол, Екатерина II систему правосудия охарактеризовала следующими чер­тами: «1. Неисчислимое множество законов и приказов. 2. Частыя изменения, какия делают в одних и тех же законах. 3. Небрежное отношение судей и судов к поддержанию законов. 4. Непри­нужденность, с которой скрывают от сведения общества ошибки судей и других чиновников на коронной службе»².

О том, какое впечатление такое правосудие производило на простой народ, яркое представ­ление дает замечание историка СМ. Соловьева: «При слове «суд» вздрагивает русский человек»³. В этих условиях проблема укрепления и пропаганды законности неизбежно стано­вилась одной из острейших в царствование Екатерины II. Правосу­дие для императрицы было прежде всего эффективным инструмен­том воспитательного воздействия, формой выражения идей, кото­рые она желала внушить своим подданным: «Снисходительность, примиряющий дух властителя, — писала она в одной из своих заме­ток, — сделали бы больше, нежели тысячи законов, а политическая свобода одушевила бы все. Часто лучше внушать преобразования, нежели предписывать»⁴. Многие законодательные акты, вышедшие

¹ Цит. по: Лукин А.Б. Феофан Прокопович // Россия петровской поры. СПб.,
J 897. С. 49.

² Мысли, замечания имп. Екатерины. Анекдоты // Записки императрицы Екате­
рины Второй. Спб., 1907. С. 641.

³ Ворохов Э. Энциклопедия афоризмов (В мире мудрых мыслей). М., 2000. С. 345.

⁴ Мысли, замечания имп. Екатерины. Анекдоты // Записки императрицы Екате­
рины Второй. С. 640.

4, История этических установок в деятельности лравоохр. органов 143

из-под руки этой императрицы, представляют собой не только право­вые, но также настоящие идеологические, программные документы¹.

Поскольку на Руси, как известно, во все времена видели в за­коне выражение совести или, как говаривали в древности, — правды, Екатерина П глубоко усвоила этот традиционный русский взгляд на закон. Законодательство западноевропейских стран, где все подроб­но, до мельчайших деталей, регламентировалось, вызывало у нее от­рицательные чувства. В представлении Екатерины правосудие — это не только способ регламентировать поведение людей, не только кара, но и милость, средство воспитания в душах подданных добрых качеств. «И так со стороны поставляем милосердие за основание за­конов и открываем дорогу к достижению правосудия; со стороны же любезных подданных наших ожидаем благодарности и послушания: чрез что сохранится благоденствие, тишина и спокойство государ­ственное»², — заявляла императрица в Манифесте к сочинению про­екта нового Уложения.

Немаловажен в этом смысле и следующий текст статьи V «На­ставления губернаторам»: «Хотя о душевредном лихоимстве и гнус­ных взятках многими строжайшими указами обнародовано, и МЫ особливо ныне надеемся, что все НАШИ верноподданные, чувствуя матеренское НАШЕ определением достаточнаго им жалованья ми­лосердие, не прикоснутся к толь мерскому лакомству, прелестному только для одних подлых и ненасытным сребролюбием помрачен­ных душ»³.

Составляя тот или иной нормативный акт, российская императ­рица не просто формулировала правовую норму, а, как правило, одновременно выражала свою нравственную позицию. Поэтому тексты законов, вышедшие из-под руки Ее Величества, наполнены эпитетами, причем чаще всего возвышенными и производили ог­ромное воспитательное воздействие.

Реформы Екатерины II, отражавшие в целом предложения и пожелания дворянского сословия, способствовали и совершенство­ванию органов местного управления, включая и судебные органы. Тем не менее, деятельность местных судов по-прежнему характери­зовалась волокитой, взяточничеством, низким образовательным уровнем судей, неоправданной зачастую жестокостью карательных мер, недостаточным соблюдением законности в деле отправления

Томсинов В.А. Императрица Екатерина II о законах и законности. Статья вто­рая // Законодательство. 2001. № 10. С. 84-87.

Законодательство Екатерины II / Под ред. О.И. Чистякова, Т.Е. Новицкой. М., 2000. Т. 1. С. 155. ³ Там же. С. 330-340.

I. Теоретические вопросы профессиональной этики

правосудия и т.д. «В учреждениях, установленных при Екатерине II, — по меткому замечанию А.А. Кизеветтера, — эти новыя начала по­лучили скорее принципиальное признание, чем практическое осу­ществление»¹.

Александр I, вступивший на престол в результа­те убийства Павла I, обещал управлять народом «по законам и по сердцу своей премудрой баб­ки»². Начало его царствования было ознамено­вано широкой подготовкой к реформам систе­мы государственного управления. Воспитанный на идеалах и ценностях эпохи Просвещения, молодой монарх горячо стремился предстать перед своими подданными в образе легитимно­го защитника их интересов.

Вместе с тем он ясно видел, что государственные институты России находятся в плачевном состоянии. Для них были характерны беспорядок, беззаконие, низкая эффективность, бумажная волокита и т.д. Александр I и его ближайшее окружение сознавали, что задачей первостепенной важности является рационализация организации власти и ее централизация. Император стремился создать новый аппарат государственного управления с качественно новыми чиновниками. Для чего считал необходимым улучшить и расширить систему образования.

Выдающийся политический деятель Михаил Михайлович Сперанский также поддерживал и обосновывал этот курс. По мнению Сперанского, причиной неудовлетворительного функционирования судебной системы являлись не плохие законы, а низкий профессиональный уровень и моральная нечистоплотность судей и судейских чиновников.
М.М. Сперанский Однако создать широкую группу обра-

зованных, просвещенных и нравственно зрелых юристов в короткие сроки нельзя. Здесь требуются годы и годы. Поэтому переустройст­во судопроизводства, полагал Сперанский, должно начаться только после общеадминистративных реформ и реформы системы образо­вания, в том числе и правового.

¹ Кизеветтер А.А. Местное самоуправление в России IX—XIX вв.: Исторический
очерк. М., 1910. С. 154-155.

² Там же. С. 204.

4. История этических установок в деятельности правоохр. органов 145

Следует отметить, что Россия петербургского периода ее истории заимствовала у Запада не только формы организации государствен­ной власти, но и способы подготовки чиновничества. Создание Харьковского и Казанского университетов, а также Петербургского педагогического института (в 1819 г. преобразован в университет) были не менее важными мероприятиями для царствования Алек­сандра I, чем министерская реформа. Главной целью новой системы образования провозглашалась подготовка юношества к государст­венной службе, что было перенесено на время правления Николая Павловича.

Для Николая I закон был сакральным про­явлением личной воли самодержца. В сущ­ности, этот император разделял негодование декабристов и других прогрессивных сил русского общества по поводу отечественно­го судопроизводства. Он не получил специ­ального юридического образования, но на формирование его личности оказало боль­шое воздействие царившее в правящих кру­гах России недовольство отсутствием четких и определенных законов, злоупотребления­ми судейских чиновников и т.д. Николай ™.A. Балугьянскии был твердо убежден, что правосудие и законность суть фундамент любого государства. Контроль за деятельностью основных сановни­ков — таково было его решение проблемы государственного управ­ления. После восшествия на престол он лично со всей тщательно­стью следил за работами по кодификации. Создав II Отделение, поставив во главе его М.М. Сперанского и М.А. Балугьянского, крупнейших юристов той эпохи, император внимательно наблюдал и контролировал подготовку Свода законов.

В 1833 г. завершилась подготовка к изданию Полного Собрания и Свода законов Российской империи. Николай I назвал эту работу «главным предметом, к которому было устремлено его внимание», так как неимение полных законов или смешение их от чрезвычай­ного множества указов, нередко противоречащих один другому, создают условия для неоправданных решений судов, «ябедничества и лихоимства»¹. Этим объяснялись и трудности в изучении россий­ского права, сказывавшиеся на подготовке юристов, чиновников, их правовой и нравственной культуре, что, по замечанию известного русского писателя И.С. Аксакова, имевшего юридическое образование

¹ Государственный совет России. 1801—1901. СПб., 1902. С. 56.

I. Теоретические вопросы профессиональной этики

и служившего в Министерстве юстиции и внутренних дел, «станови­лось причиной тех вопиющих злоупотреблений... которыми богата память каждого послужившего на своем веку человека»¹.

Выдающийся музыкальный и художественный критик В.В. Стасов так охарактеризовал этот критический период в истории российско­го правоведения: «Все у нас в России хорошо понимали в то время от верху и до низу, что одна из самых больших наших язв — про­клятое чиновничество, прогнившее до мозга костей, продажное, живущее взятками и не находящее в них ничего худого, крючко­творствующее, кривящее на каждом шагу душой, пишущее горы дел, лукавое, но неумное, едва грамотное, свирепое за бумагами, хотя добродушное на вид дома и за вистом. Все на него громко жа­ловались, все поднимали его на зубок в романе и на театре, и, од­нако, дело не трогалось с места. Разговору было много, и все-таки никто ничего не предпринимал, никто даже ничего не предлагал, чтобы помочь общей беде и вытравить гнойную болячку...»².

Статистика XIX в. показывает, что в России в то время почти не было образованных юри­стов-практиков, а с высшим образованием — вообще единицы. Даже в высшем правительст­венном органе — Сенате — из 100 секретарей и обер-секретарей только шесть человек имели высшее образование. Руководящие посты в министерстве юстиции занимали, как правило, лица без юридического образования, но имевшие успешный опыт в других сферах го-

„ сударственной деятельности, что приводило их

Портрет
_{п п}?, в зависимость от мелких чиновников, которые

В. В. Стасова ( И F Р ^ пользовались этим в корыстных целях.

Не меньшим было невежество чиновников досудебного производства, выражавшееся хотя бы в названиях уго­ловных дел, что в свою очередь демонстрирует, какое представле­ние имели они о составе преступления и как определяли его род и вид. Не говоря уже о сделавшихся хрестоматийными заголовках типа: «О найденных в лесу костях, неизвестно кому принадлежащих, по-видимому, солдатских» (по причине найденной между ними форменной пуговицы); «О подложном присвоении крестьянскому

¹ Аксаков И.С. Присутственный день в Уголовной палате // Письма из провин­
ции. М., 1899. С. 420.