Прикладное значение патопсихологии и судебной патопсихологии

Балабанова Л.М.

Б 20 Судебная патопсихология (вопросы определения нормы и отклонений). — Д.: Сталкер, 1998. — 432 с.

ISBN 966-596-104-7

В книге рассматриваются патопсихологические особенности, механизм и мотивации преступных действий лиц с психическими аномалиями. Исследуются общепризнанные положения судебной патопсихологии и обосновывается необходимость разработки и применения объективных методов диагностики эмоционально значимых состоянии, особенно при проведении судсбно-психологическои экспертизы. В связи с этим анализируются системные принципы детерминации психофизиологических функции человека в аспекте индивидуальной нормы и разрабатывается концепция индивид\альнои нормы состоянии.

Для курсантов, слушателей, студентов юридических специальностей вузов, а также практических работников правоохранительных органов.

Балабанова Л.М.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Попытки практического применения системного анализа проблем патопсихологии предпринимались неоднократно на каждом этапе новых научных достижений в этой области знаний. Однако отсутствие единого представления о природе нормы и патологии не позволяли найти единого решения поднимаемых проблем. В настоящее время многие положения морально устарели и отсутствие обзорных научных публикаций по данному вопросу в течение последних 10 лет создает крайнюю необходимость в данной работе, особенностью которой является профессиональная направленность материала, изложенного с позиции теории индивидуальной нормы.

Впервые в литературе данного профиля и в решении проблемы индивидуальной нормы в целом автору работы удалось в обоснованной форме определить суть нормального состояния и зоны функционального оптимума, указать общие принципы, определяющие норму как процесс и суть проявления индивидуального характера этого процесса. Особенно важным вкладом в практическое использование изложенного теоретического материала является алгоритм обработки объективного контролируемого физиологического сигнала.

Результаты исследования Л. М. Балабановой практически

открывают новый подход в разработке аппаратурного обеспечения в осуществлении контроля за функциями состояния человека. Установленные автором закономерности взаимообусловленного отношения функциональных систем позволяют прогнозировать динамику развития состояния с установлением времени и силы его отклонения от нормы при действии на организм альтерирующих факторов.

Базируясь на вышеизложенных теоретических положениях в определении нормы и зоны функционального оптимума и возможностях компьютерной техники, открывается реальное решение вопроса индивидуального контроля в дозировании и режиме проведения терапевтических воздействий. Не менее важным разделом использования результатов работы является объективизация контроля за состоянием человека в системе «человек—среда—объект управления».

Это становится особенно понятным, если учесть, что основная масса катастроф происходит по вине именно человека, как наиболее уязвимого звена. Объективная оценка состояния человека имеет крайне важное значение и в проведении судебно-психологических экспертиз.

Трудно назвать область деятельности человека, в которой достигнутые результаты Л. М. Балабановой не послужат толчком для развития новых направлений в научных исследованиях. Проблема нормы разрабатывалась во многих разделах знаний и оставалась неразрешенной.

Данная работа является существенным шагом вперед в достижении полного понимания природы изменения нормы, возможных границ ее перемещения как характеристики развития аффективных процессов. Несмотря на то что книга написана на высокопрофессиональном языке и затрагивает сложные теоретические проблемы, она остается доступной для широкого круга читателей, занимающихся или интересующихся проблемой нормы.

Друзъ Валерий Анатольевич,,

начальник кафедры психологии и педагогики Университета внутренних дел, подполковник милиции, доктор биологических наук, профессор

ВВЕДЕНИЕ

Можно назвать лишь несколько работ последнего времени, особенно криминологических, посвященных изучению общественно опасных действий душевнобольных и лиц с психическими аномалиями, в которых проводился бы анализ механизма и мотиваций общественно опасных действий этой категории лиц в сопоставлении со структурой и динамикой преступности в целом, механизмом и мотивацией преступных действий иных лиц. Видное место среди подобных исследований занимают работы Б. В. Зейгарник по курсу «Патопсихология» и монография Ю. М. Антоняна и В. В. Гуль дана «Криминальная патопсихология» (1991).

До недавнего времени изучение общественно опасных действий душевнобольных и лиц с психическими аномалиями в отечественных исследованиях были прерогативой судебной психиатрии. Общий интерес

юристов и судебных психиатров возникал в основном на почве назначения и проведения судебно-психиатрической экспертизы, устанавливающей жесткую грань между сферами компетенции. Вместе с тем, учитывая растущую распространенность психической патологии среди преступников, сохраняется насущная необходимость в создании общей теоретической концепции влияния психической патологии на преступность в целом и отдельные виды преступного поведения. Особенно это касается многих важных вопросов, связанных с профилактикой и расследованием тяжких преступлений, механизмами и мотивацией преступного поведения и т.д. До последнего времени не нашли законодательного решения многие уголовно-процессуальные вопросы, например вопрос об уменьшенной вменяемости.

В настоящее время большинство отечественных криминологов единодушны в том, что психические аномалии оказывают существенное влияние на преступное поведение, а значит, и на преступность в целом. Об этом свидетельствует и чтение спецкурсов по «Судебной патопсихологии» в ведущих высших учебных заведениях страны, занимающихся подготовкой специалистов для работы в органах внутренних дел. Однако наука и практика настоятельно требуют исследований, позволяющих понять, как, каким образом влияют аномалии психики на личность и преступное поведение. А для этого нужны психологические, вернее патопсихологические исследования, т.е. изучение психологических особенностей лиц с психическими аномалиями. Эти вопросы и составляют основное содержание первой части настоящей монографии.

Для патопсихологического изучения нами были взяты такие психические аномалии, как психопатии и психопатоподобные состояния, олигофрении в степени дебильности, остаточные явления черепно-мозговых травм, органические заболевания центральной нервной системы и шизофрения. Рассматриваются вопросы различных видов эмоциональных состояний, существенно влияющих на поведение обвиняемых в складываемой криминогенной ситуации, для описания которых были использованы лекции С. П. Бочаровой, прослушанные автором в 1996 году. Затронуты проблемы уголовной ответственности лиц с психическими аномалиями и вопросы комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы. Дано описание основных методов психологического исследования лиц с психическими аномалиями и принципы построения экспертного психологического исследования.

Вместе с тем в монографии отмечается, что общепринятые методы психодиагностики, применяемые для решения экспертных задач, страдают в известной степени субъективизмом. А практика настоятельно требует внедрения объективных методов диагностики, базирующихся на регистрации и оценке различных психофизиологических показателей. В работе зарубежных специалистов подобный вид исследований нашел широкое практическое применение для детекции эмоционально значимых состояний в процессе проведения испытаний на полиграфе, который больше известен под неточным названием «детектор лжи». Однако, как

отмечается в работе, до сих пор не существует единой теоретической концепции, позволяющей понять, как именно работает подобный полиграф, а результаты, получаемые в процессе испытаний, имеют такие индивидуальные различия, которые требуют участия квалифицированного психофизиолога.

В связи с этим, давая характеристику основным психофизиологическим детерминантам эмоционально значимых состояний, автор приходит к заключению о необходимости разработки концепции индивидуальной нормы состояний, что и явилось предметом исследования. Разработанные автором принципиальные подходы к оценке индивидуальной нормы психофизиологических состояний, в частности «индивидуальный профиль» состояния и «конус различимости восприятии», могут найти свое применение в процессе практической разработки методов объективной психофизиологической диагностики в практике судопроизводства.

Мы считаем, что патопсихологические проблемы, требующие комплексного решения, должны занять достойное место в отечественной криминологии, обогатить тем самым арсенал возможностей и средств борьбы с преступностью. Нам представляется, что данная работа будет полезна не только исследователям, работающим в этом направлении, но и студентам и курсантам высших учебных заведений, изучающим курс «Судебной (криминальной) патопсихологии».

Глава 1

ПРЕДМЕТ И ЗАДАЧИ ПАТОПСИХОЛОГИИ И СУДЕБНОЙ ПАТОПСИХОЛОГИИ

В настоящее время в науке происходит чрезвычайно интенсивный процесс формирования междисциплинарных и прикладных областей. Этот процесс коснулся и психологии, что свидетельствует о зрелости этой науки и ее практической значимости: существует инженерная, детская, педагогическая, медицинская, социальная психология, нейропсихология, патопсихология и отдельно начинает выделяться такая наука, как судебная (криминальная) патопсихология. Процесс отпочкования прикладных областей знаний обусловлен многими причинами и прежде всего все возрастающей ролью человеческого фактора в различных сферах деятельности.

Отделившись от основной науки, междисциплинарные и прикладные области знания остаются, однако, с ней тесно связанными, они подчиняются основным ее закономерностям. Это касается и такой отрасли, как патопсихология: ее проблематику, ее перспективы и достижения нельзя рассматривать в отрыве от развития и состояния общей психологии.

Таким образом, патопсихология — это отрасль психологической науки, относящаяся к прикладным областям знания. Признание положения, что патопсихология является психологической дисциплиной, определяет ее предмет и задачи в их специфическом отличии от предмета и задач

психиатрии.

Психиатрия, как и всякая отрасль медицины, направлена на выяснение причин психической болезни, на исследование симптомов и синдромов, типичных для тех или иных заболеваний, на лечение и профилактику болезни.

Патопсихология как психологическая дисциплина исходит из закономерностей развития и структуры психики в норме.

Общая теория медицины неразрывно связана с общими психологическими концепциями. И той, и другой науке присущи общие проблемы: соотношение биологического и социального в деятельности человека, связь между психикой и деятельностью мозга, психосоматические и соматопсихические корреляции, проблемы нормы и патологии, соотношения между сознанием и неосознаваемыми формами психической деятельности.

Понятие патопсихологии иногда без оснований идентифицируется с понятием психопатологии, хотя они вовсе не тождественны, несмотря на их внешнее сходство и единство образующих эти слова корней.

Предметом патопсихологии, по определению Б. Зейгарник (1969), является изучение закономерностей распада психической деятельности и свойств личности в сопоставлении с закономерностями формирования и протекания психических процессов в норме, изучение закономерности искажения отражательной деятельности мозга.

Психопатология, т.е. общая психиатрия, занимается описанием признаков психического заболевания в динамике, в течении болезни. А. В. Снежневский (1970) видит основное отличие психопатологии от психологии в том, что первая оперирует понятиями медицинскими (этиология, патогенез, симптом, синдром) и использует общепатологические критерии (возникновение болезни, исход болезни). Патопсихология также использует эти клинические критерии, так как без постоянного соотнесения с ними она бы утратила свое практическое прикладное значение. Данные патопсихологического исследования в обязательном порядке должны соотноситься с психическим статусом больного, со стадией течения заболевания, с его динамикой.

О. П. Росин (1974) считает, что патопсихология так же, как и психопатология, изучает закономерности и стереотип развития психической болезни, но предметом ее исследования является не закономерность смены симптомов и синдромов, а определенное звено в структуре симптомообразования, т.е. то, что предшествует психопатологическим образованиям в патогенезе болезни. То есть патопсихология — это необходимое звено в общей патологии психического.

Психопатология, так же как патопсихология, является наукой, изучающей расстройства психики, но пользуются они при этом разными методами. Если патопсихология изучает психические расстройства методами психологии, то психопатология, в основном, прибегает к методу

клинико-описательному. Поводом для утверждений о том, что психопатология, или психиатрия, и патопсихология являются одной и той же наукой, иногда, очевидно, служит то обстоятельство, что и патопсихология, и психопатология имеют дело с одним и тем же объектом — нарушениями психической деятельности.

Эти нарушения психической деятельности, или как их еще называют, психические аномалии, объединяют большой круг нервно-психических отклонений, разнообразных по клиническим проявлениям, степени выраженности и нозологической природе. Общим для них является неглубокий уровень психических расстройств, которые граничат с областями нормы и здоровья. Такую последовательность незаметных, постепенных переходов от нормы к психическим аномалиям можно

представить в следующем виде:

Таблица 2

 

 

Уровни психиче ских расстройств	Вменяемость	Здоровье
Уменьшенная	Пограничные состояния Непсихотический уровень психических болезней
Невменяемо сть	Психотический уровень

При этом необходимо помнить, что, изучая одни и те же проявления психической патологии, например разорванность мышления или резонерство, патопсихологи исследуют их психологическую структуру, а психопатологи дают клиническое описание этих признаков, прослеживают особенности их возникновения и связь с другими наблюдаемыми в клинике расстройствами мышления. В этой связи рассмотрим, какое практическое значение имеет патопсихология как самостоятельная наука.

Прикладное значение патопсихологии и судебной патопсихологии

Одной из важных в практическом отношении задач патопсихологии является проведение специальных экспериментально-психических иследований, которые помогают выявить многие скрытые для простого наблюдения признаки психических нарушений и могут быть использованы в дифференциально-диагностических целях. В психологических лабораториях накоплены экспериментальные данные, характеризующие нарушение психических процессов при различных формах заболеваний.

Например, необходимо отграничить астеническое состояние
органической природы от состояния шизофренической вялости. При
органическом заболевании выявляется замедление психических процессов,
плохое запоминание, воспроизведение предъявленного материала. При
шизофрении инактивность больного сопровождается

непоследовательностью суждений при хорошей памяти. Такие данные

патопсихологичекого исследования носят вспомогательный характер, и их ценность обнаруживается при сопоставлении с результатами клинического наблюдения и в ряде случаев с результатами других лабораторных исследований (например, электроэнцефалография).

Понятно, что патопсихолог не может ставить перед собой задачу нозологической диагностики в каждом отдельном случае в связи с получаемыми им данными психологического исследования. Нозологический диагноз — это задача клинициста-психиатра, который для решения ее как раз и должен правильно оценивать результаты патопсихологического исследования. В то же время патопсихолог должен помнить о том, что конечная цель комплексного обследования, в котором он принимает участие,— это постановка диагноза и обнаруженные им особенности психической деятельности больного именно в этом отношении представляют особый интерес.

Другой важной задачей патопсихологии является анализ структуры дефекта, установление степени психических нарушений больного, его интеллектуального снижения.

Нередко патопсихологическое исследование способствует раннему
выявлению симптомов психического заболевания и устанавливает их
своеобразие. Так, при клинической картине заболевания, внешне иногда
оформляющейся по неврозоподобному типу, патопсихолог при
специальном исследовании находит характерные для шизофрении
расстройства мышления и эмоциональности. Этим облегчается ранняя
диагностика атипично дебютирующего шизофренического процесса и
появляется возможность своевременного начала активной терапии. Или же
при начальных признаках мозгового органического заболевания
патопсихолог иногда обнаруживает изменения психических процессов,
позволяющие рано дифференцировать сосудистую, опухолевую или
атрофическую природу заболевания. Нередко потребность в уточнении
структуры психического дефекта представляется весьма существенной и
при большой давности болезни, когда врачу мало известна симптоматика,
которой манифестировал психоз. Так, психиатры сталкиваются с
психопатоподобными состояниями, при которых оказывается трудной
дифференциальная диагностика между психопатией и

психопатоподобными изменениями личности после шизофрении или нейроинфекции. В этих случаях обнаружение при исследовании личностных изменений в патологии мышления по шизофреническому типу или же изменений памяти, явлений повышенной истощаемости, нарушений подвижности психических процессов, присущих органическим поражениям головного мозга, значительно облегчает решение клинико-диагностической задачи.

Кроме того, многократно проводимые в процессе лечения патопсихологические исследования могут быть объективным показателем влияния терапии на течение болезни, а также свидетельствуют об эффективности проводимого лечения. Здесь можно

выделить два фактора, важных для дальнейшей тактики: первый — роль структуры психического дефекта в построении последующих реабилитационных мероприятий, второй — учет изменений в психологическом состоянии больного, изменение его работоспособности, его личностных особенностей, что необходимо для решения вопроса о трудоспособности больного.

Достаточно сложной практической задачей патопсихологии является исследование изменений психической деятельности при проведении психокоррекции. Для того чтобы быть эффективной, она должна базироваться на анализе и квалификации психического состояния больного человека. То есть психолог нацелен не только на установление наличия нарушений познавательной или мотивационной сферы, измененной самооценки, уровня притязаний больного, но и на квалификацию скрытых возможностей, того, что Л. С. Выготский назвал «социальным развитием». Например, включение больного в реальную трудовую деятельность меняет его самооценку и самого человека. В этих случаях большую роль играют данные о психологической совместимости больного с окружающими, нередко определяющие его правильное трудоустройство.

Психолог должен изучить «социальный климат», окружающий больного после выписки домой, а также после возвращения из мест лишения свободы.

В соответствии с полученными данными строится психокоррекционная и психотерапевтическая работа.

Применительно к психокоррекции и психотерапии можно выделить специфические задачи патопсихологического исследования.

Это, во-первых, участие патопсихолога в диагностике психического заболевания, так как от этого зависит объем показаний к психотерапии и выбор наиболее адекватных ее форм и места проведения (в стационаре или амбулаторно).

Во-вторых, патопсихологическое исследование способствует обнаружению таких личностных свойств больного, на которые в последующей психотерапевтической работе следует обратить особое внимание. С этой целью используются психологические личностные методики достаточно широкого диапазона, основанные как на характеристике личности в процессе деятельности, так и на самооценке, а также проективные. Сочетание психологических методик, характеризующихся различным подходом, позволяет получить наиболее полное представление о личности больного. При этом должны учитываться не только измененные болезнью личностные свойства, но и сохранные компоненты личностной деятельности, на которую в первую очередь должна быть направлена психокоррекционная работа.

Исследования В. А. Ташлыкова (1976, 1978, 1979, 1984) показали важное значение для эффективности психотерапии изучения таких характеристик больного и врача, которые отражают особенности их персональных взаимоотношений, степень их психологической

совместимости. Знание врачом этих факторов позволяет ему уже в начале лечения в известной мере точно прогнозировать особенности эмоционального реагирования больного на ситуацию и характер психотерапевтического воздействия, добиться продуктивного лечебного контакта, гибко строить психотерапевтическую практику на различных этапах лечебного процесса.

Патопсихологическое исследование может играть определенную роль в выборе методик психотерапии. Тут могут оказаться полезными установленные при исследовании особенности личности и уровень интеллектуальной деятельности больного, характеристика таких его свойств, как конформизм, внушаемость и т.д.

Данные патопсихологического исследования используются в детской психиатрической клинике, при прогнозе обучаемости и отборе детей в спецшколы.

Этот вопрос должен безошибочно решаться специальными медико-педагогическими комиссиями. Так, помещение ребенка с дебильностью в массовую школу не только отрицательно сказывается на построении педагогического процесса, но нередко приводит и к невротическим реакциям неправильно направленного на учебу ребенка, видящего свою несостоятельность в сравнении со здоровыми детьми.

Еще больше травмирует психику ребенка ситуация, когда, ошибочно расценив явления педагогической запущенности, комиссия направляет его на учебу в школу для умственно отсталых, хотя в действительности у него не наблюдается умственного недоразвития.

Важной задачей патопсихологии является охрана психического здоровья в связи с изменением окружающей среды, урбанизацией, затруднением общения людей, возникновением новых профессий, требующих большого психического напряжения. Она включает нахождение мер коррекции по восстановлению трудового и социального статуса, профилактику развития аномальных потребностей (алкоголь).

Патопсихологическое исследование имеет важное значение и при решении задач распознания и профилактики разных профессиональных заболеваний.

Особенно большое значение приобретают данные экспериментальной патопсихологии при решении вопросов психиатрической экспертизы, трудовой, судеб ной и воинской. Эти исследования позволяют установить критерии для определения симуляции болезненных проявлений, отделяющие истинную некритичность от симулятивного поведения. Кроме того, в судебно-психиатрической практике важно не только установить наличие ослабоумливающего процесса, но и определить степень выраженности слабоумия. Именно выраженностью слабоумия в ряде случаев определяется выносимое экспертное суждение. Например, мало диагностировать эпилепсию; следует, если правонарушение совершено не во время припадка или эквивалента, обязательно установить выраженность психического дефекта,

глубину эпилептического слабоумия. То же самое относится и к олигофрении: экспертное заключение не ограничивается, например, констатацией дебильности, но уточняет степень ее выраженности.

При проведении судебной экспертизы роль пато-психолога не ограничивается вопросами нозологической диагностики и определения степени выраженности психического дефекта. В рамках психолого-психиатрической экспертизы психиатр дает синдромально-нозологическую характерисику имеющейся патологии, психолог — структурно-динамический анализ личности обследуемого. Это особенно важно в случаях обнаружения нерезко выраженных форм психических отклонений.

Особенно возрастает роль психолога при отсутствии у обследуемого психического заболевания. Понимание характера совершенного преступления невозможно в этих случаях без исследования стуктуры мотивов и потребностей, присущей испытуемому системы отношений, установок, ценностных ориентации, без раскрытия внутренней психологической структуры личности. Психологическая экспертиза производится не только для оценки личностных свойств обвиняемого, но нередко объектами ее становятся потерпевшие и свидетели, так как получаемые психологом данные способствуют адекватной оценке их показаний, помогают судить об их достоверности.

Психологическая экспертиза особенно часто проводится по делам, в которых фигурируют несовершеннолетние. При этом определяется уровень их познавательной деятельности и характер присущих им индивидуально-личностных особенностей. Лишь при такой суммарной оценке можно судить о способности обследуемого сознавать противоправность своих действий и руководить ими.

В рамках психолого-психиатрической экспертизы часто решается вопрос о наличии у обвиняемого какого либо патологического аффективного состояния, а также других состояний, повлиявших на него в момент совершения преступления (переутомление, страх, горе).

Важное значение имеют установление возможности возникновения в определенной ситуации таких состояний, как растерянность, потеря ориентировки, и экспертная оценка их влияния на качество выполнения обследуемым его профессиональной деятельности.

При проведении посмертной экспертизы, в тех случаях, когда психиатры не находят оснований для диагностики психического заболевания, психологи, анализируя особенности личности погибшего, помогают уяснить мотивы, которыми он руководствовался при совершении тех или иных поступков, в том числе и мотивы совершения суицида.

Исключительно важна роль патопсихологического исследования при решении вопросов военной экс пертизы. Речь идет о диагностике нерезко выраженных форм олигофрении, стертых проявлений шизофрении (особенно ее простой формы), психопатий, неврозов, резидуально-органических поражений головного мозга.

Решение экспертных вопросов в рамках судебно-психологической

экспертизы тесно соприкасается с такой областью знаний, как криминология. В нашей стране на протяжении десятилетий криминология развивалась как социологическая наука. Однако сейчас уже ясно, что с помощью только социологических подходов и методов невозможно объяснить преступное поведение, а следовательно, предложить эффективные меры его предупреждения. В этой связи важно изучать личность преступника, которая должна стать объектом междисциплинарного познания.

Из всех наук, с помощью которых можно раскрыть специфику личности преступника и объяснить преступное поведение, наибольшее значение имеют психология и психиатрия, а также такая новая область знаний, как судебная (криминальная) патопсихология.

Интерес криминологии к психическим аномалиям обусловлен тем, что из числа лиц, совершивших преступления, немало тех, у кого имеются такие аномалии. Их криминологическое изучение и правовая оценка во многом облегчаются тем обстоятельством, что они привлекают к себе все большее внимание психиатрии. О. В. Кербиков писал, что в XX столетии жизнь поставила перед психиатрами задачу исследования невыраженных, нерезких нарушений психики — неврозов, психогенных реакций и патологических развитии личности (психопатий).

По данным Ю. В. Антоняна, С. В. Бородина (1987), среди лиц, совершивших убийства, хулиганство, изнасилования, кражи, грабежи и разбои, систематически занимающихся бродяжничеством, а также нанесших тяжкие телесные повреждения, более половины имеют не лишающие их вменяемости расстройства психики. В исследования этих авторов были включены такие расстройства психической деятельности, оказывающие влияние на преступное поведение и условно объединенные под названием «психические аномалии», как: психопатия, олигофрения в форме дебильности, алкоголизм, наркомания, остаточные явления черепно-мозговых травм, органические заболевания центральной нервной системы, эпилепсия, сосудистые заболевания с психическими изменениями, шизофрения в состоянии стойкой ремиссии и некоторые другие психические расстройства и болезни.

Все эти данные свидетельствуют о серьезности и масштабности проблемы, необходимости осуществления специальных профилактических, принудительных и иных мероприятий по борьбе с преступностью, когда речь идет о лицах, страдающих психическими аномалиями.

Самой распространенной психической аномалией является алкоголизм, криминогенное значение которого общеизвестно. Алкоголизм всегда сопровождается многообразными социальными последствиями, неблагоприятными как для самого больного, так и для общества. Криминологическое значение алкоголизма проявляется и в том, что он способствует развитию психических аномалий, в свою очередь имеющих криминогенное значение, в частности психопатий и психопатических черт характера, и, следовательно, совершению преступных действий лицами,

страдающими такими аномалиями.

Вот почему так важно изучать личностные особенности преступников алкоголиков и разрабатывать мероприятия по предупреждению алкоголизма, что будет иметь огромное значение для успешной борьбы с преступностью.

Из вышесказанного следует, что практическое значение судебной патопсихологии сводится к использованию ее результатов в вопросах изучения преступного поведения лиц с психическими аномалиями и вынесения решения уголовной ответственности таких лиц.

Кроме того, поскольку психические аномалии создают предпосылки, способствующие совершению преступлений, ведению антиобщественного образа жизни, детерминируют определенный круг, содержание и устойчивость социальных контактов и привязанностей, то изучение этих условий имеет также важное практическое значение.

Важность судебной патопсихологии заключается и в изучении мотивации преступного поведения, по скольку психические аномалии способствуют формированию криминогенных взглядов, стремлений, ориентации, потребностей, влечений, привычек.

Учитывая тот факт, что между отдельными видами психических аномалий и противоправного поведения, его интенсивностью и устойчивостью могут существовать взаимосвязи, можно с уверенностью сказать, что их изучение будет иметь важное практическое значение.

Преступники с психическими аномалиями в период отбывания наказания оказывают негативное влияние на других заключенных, что препятствует исправлению и перевоспитанию последних и может явиться источником возникновения криминогенных ситуаций, затрудняя процесс собственной ресоциализации, что также имеет большое практическое значение.

Без знания и учета психических аномалий невозможно понять действительные причины и механизм совершения значительного числа преступлений, следовательно, эффективно предупреждать их и перевоспитывать преступников.

Мы считаем необходимым подчеркнуть, что психологический уровень познания проблем преступного поведения лиц с психическими аномалиями должен быть ведущим, а не сводиться к выяснению соотношения социального и биологического. Акцент на необходимость познания психопатологических особенностей личности преступника не означает психологизации проблемы преступного поведения таких лиц. Не означает он и пренебрежительного отношения к пониманию человека как биосоциальной целостности, поскольку биосоциальный уровень теснейшим образом связан с психологическим. Однако познание психологических особенностей преступников, в том числе тех, которые связаны с расстройствами психической деятельности, позволяет вскрыть подлинные причины и механизмы индивидуального преступного поведения. Поэтому психология как наука имеет первостепенное научное и практическое

значение в становлении судебной патопсихологии, возникающей на стыке нескольких наук.

1.2. Понятие о предмете и методологических особенностях изучения судебной (криминальной) патопсихологии

Как было сказано выше, проблемы преступного поведения лиц с расстройствами психики могут быть адекватно решены с использованием новейших достижений различных наук, изучающих человека и условия его жизнедеятельности, на основе эмпирических исследований и необходимой теоретической интерпретации их результатов. В связи с этим считаем необходимым рассмотреть предмет и задачи тех наук, которые сыграли ведущую роль в становлении криминальной патопсихологии.

Психология — это наука о закономерностях, фактах, механизмах психической жизни человека, изучающая процессы активного отражения человеком объективной реальности в форме ощущений, восприятии, понятий, чувств и других явлений психики.

Психиатрия — это наука о проявлениях, этиологии, патогенезе психических болезней, их предупреждении и лечении.

В интересующем нас аспекте — определении предмета и содержания судебной патопсихологии — первостепенное значение имеет патопсихология.

Из вышесказанного следует, что криминальная (судебная) патопсихология возникла на стыке патопсихологии, судебной психиатрии и криминологии.

Выдвижение судебной (криминальной) патопсихологии как самостоятельной науки происходит не по предметному признаку, а на базе проблемной ориентации, т.е. в связи с появлением новых крупных теоретических и практических проблем. Что же собой представляет судебная патопсихология?

Судебная (криминальная) патопсихология — это самостоятельная научная дисциплина, возникшая на стыке патопсихологии, судебной психиатрии и криминологии, использующая подходы, понятийный аппарат и методы каждой из них в целях решения научных и практических проблем борьбы с преступностью (Ю. М. Антонян, В. В. Гульдан, 1991).

Предметом судебной (криминальной) патопсихологии являются особенности психологии личности и преступного поведения лиц с психическими аномалиями в связи с вопросами уголовного и гражданского права, которые имеют криминогенное значение и предусматривают разработку мер профилактики такого поведения.

Следовательно, судебная патопсихология изучает психологическую природу, психологические закономерности и механизмы влияния психических аномалий на совершение уголовно наказуемых действий.

Объектом изучения судебной патопсихологии являются психологические особенности личности и преступного поведения лиц с

психическими аномалиями. К последним относятся:

а) структурные, или функциональные, отклонения стабильного
характера, обусловленные нарушением внутриутробного развития
(олигофрения, ядерные или конституциональные психопатии);

б) краевые психопатии, патохарактерологические развития;

в) посттравматические остаточные явления, органические
поражения центральной нервной системы.

Строго говоря, психические аномалии на этом исчерпываются. Вместе с тем среди преступников большой удельный вес занимают алкоголики, встречаются, хотя и реже, наркоманы, эпилептики, еще реже шизофреники в стадии стойкой ремиссии, лица, на момент обследования страдающие реактивными состояниями и другими расстройствами психической деятельности. Эти нарушения могут приводить к стабильным личностным изменениям, не носящим психотического характера. Поэтому все указанные расстройства можно условно объединить в единую группу психических аномалий.

Таким образом, под психическими аномалиями понимают все расстройства психической деятельности, не достигшие психотического уровня и не исключающие вменяемости, но влекущие личностные изменения, которые могут иметь криминогенное значение. Такие аномалии затрудняют социальную адаптацию индивида и снижают его способность отдавать отчет в своих действиях и руководить ими (Ю. М. Антонян, В. В. Гульдан,1991).

Психические аномалии способствуют возникновению и развитию таких черт характера, как раздражительность, агрессивность, жестокость, и в то же время снижению волевых процессов, повышению внушаемости, ослаблению сдерживающих контрольных механизмов. Они препятствуют нормальной социализации личности, усвоению ею общественных ценностей, установлению нормальных связей и отношений; мешают заниматься определенными видами деятельности или вообще участвовать в труде, в связи с чем повышается вероятность совершения противоправных действий, ведения антиобщественного образа жизни. Они могут протекать скрыто, явно не проявляясь каждый раз, и восприниматься окружающими не как психические расстройства, а как странности характера, неуравновешенность, склочность и т.д.

В литературе справедливо отмечается, что психические аномалии в определенных условиях снижают сопротивляемость к воздействию ситуаций, в том числе конфликтных; создают препятствия для развития социально полезных черт личности, особенно для ее адаптации к внешней среде; ослабляют механизмы внутреннего контроля; сужают возможности выбора решений и вариантов поведения; облегчают реализацию импульсивных, случайных, непродуманных, в том числе противоправных поступков. Все это отрицательно сказывается на развитии личности и может привести к преступному поведению.

Накопление эмпирических данных о распространенности и

структуре психических аномалии среди преступников, полученных в результате криминологических исследований, требует теоретического анализа и оценки этих данных на современной научной методологической базе о природе и причинах преступного поведения. В противном случае значение психиатрических факторов может быть гиперболизировано в смысле придания им ведущей роли в механизме преступного поведения. Таким образом, перед отечественной криминологической теорией стоит задача внести необходимую методологическую ясность в вопрос о соотношении психиатрических факторов с иными. Игнорирование этой важной задачи может привести к биологизации преступности, психиатризации природы и причин преступного поведения.

Преступление как вид поведения, деятельности всегда социально значимо, а его совершение — всегда одно из социальных проявлений личности. Его субъектом может быть только личность, ибо только она обладает сознанием; в то же время личность — явление социальное, продукт общественных отношений.

Поэтому исходная концепция отечественной криминологии в определении причин преступного поведения — признание их социального характера, в силу чего такое поведение представляет собой социальное явление и, соответственно, меры его предупреждения носят в основном социальный характер. Ведущим звеном в комплексе причин преступного поведения являются нравственно-психологические особенности преступников, их ценностные ориентации, взгляды, стремления.

Социальный характер причин преступления в первую очередь состоит в том, что человек не рождается, а становится преступником. Антиобщественные установки, взгляды, ориентации и другие отрицательные личностные особенности преступников есть несомненный продукт усвоения ими аналогичных взглядов и ориентации социальной среды. Таким образом, социальная среда «детерминирует индивидуальное преступное поведение двояко: непосредственно перед совершением преступления — в форме конкретной жизненной ситуации — и опосредованно, в форме неблагоприятных воздействий на предыдущее развитие личности» (Ю. М. Антонян, С. В. Бородин, 1989).

В то же время признание определяющей роли социальной среды в совершении преступлений вовсе не означает пассивной позиции человека, фатальной неизбежности преступного поведения под воздействием неблагоприятных условий среды и обстоятельств. Каждое лицо обладает способностью противостоять вредным влияниям, выбирать определенный вариант поведения и образ действий, активно воздействовать на среду и изменять ее. Но при этом важно подчеркнуть, что и эта способность есть продукт социализации личности.

Важное методологическое значение имеет требование разграничения причины от условий при анализе детерминации социальных явлений. Смешение причин и условий в криминологии, невыявление главных факторов неверно не только в теоретическом, но и в практическом

плане, поскольку затрудняет ориентирование практической деятельности на установление и устранение наиболее криминогенных обстоятельств. Вот почему так необходимо найти и изучить место психических аномалий среди причинного комплекса явлений, порождающих преступление.

В связи с этим следует подчеркнуть, что, по мнению ведущих специалистов отечественной криминологии, криминологическое исследование психических аномалий может быть плодотворным только в том случае, если рассматривать их в структуре личности, поскольку человеческое поведение зависит от того, на какой личностной основе возникают и развиваются расстройства психики.

Хотя принято считать, что конкретная ситуация никогда не может выступать в качестве причины преступления, преступные действия лиц с психическими аномалиями в большей степени, чем психически здоровых, обусловлены ситуационными факторами. Это объясняется тем, что расстройства психики, приводя к заострению личностных черт, в то же время сужают адаптационные возможности личности, а это увеличивает количество ситуации, в которых человек с такими расстройствами может вести себя дезадаптивно. Дефекты психики обуславливают тяготение к определенной среде, условиям, и в той степени, в какой изменена личность под влиянием аномалии, может быть оценена криминогенность ситуации. Чем больше ситуация не соответствует данному типу личности, тем больше она непереносима для субъекта, тем сильнее его стремление к ее разрушению даже путем совершения противоправных действий.

Оценивая криминогенность психической аномалии, необходимо помнить, что, независимо от ее вида, места в структуре личности вменяемого индивида, она не может фатально приводить к совершению преступления. Чтобы признать психические аномалии причинами преступлений, необходимо доказать, что их наличие всегда ведет к преступному поведению, а отсутствие таковых — к общественно полезному. Криминогенность психических нарушений всегда зависит от особенностей личности, а в конечном итоге — от условий ее формирования, воспитания, внешних воздействий на протяжении всей жизни индивида.

В настоящее время никто, видимо, не сомневается в том, что криминология — комплексная наука, широко использующая достижения не только общественных, но и ряда естественных и математических наук, что является одним из условий ее успешного развития. В этом плане чрезвычайно актуально и становление молодой науки, вбирающей в себя криминологические и патопсихологические исследования,— криминальной (судебной) патопсихологии, которая позволит внести важные положения, существенные в теории и практике борьбы с преступностью.

Одним из методологических принципов исследования проблем преступности, в том числе личности преступника, является познание их в динамике. Это согласуется с воззрениями современной отечественной психиатрии, которая признает совершенно недостаточным статическое

рассмотрение многих расстройств психической деятельности, в частности
пограничных состояний. Подобное требование вызвано тем, что под
влиянием хронических и повторяющихся психических травм, соматических
изменений наступают неблагоприятные изменения психики, искажения
характера. При этом в зависимости от особенностей психогенной
травматизации происходит формирование различных типов патологических
«развитии», что может проявляться в поведении, в том числе
антиобщественном. Поэтому соответствующие категории

правонарушителей нужно исследовать в зависимости от развития аномалий и их поведенческих выражений, что и обуславливает появление такой науки, как судебная патопсихология. Вопросы для самоподготовки:

1. В чем состоят предмет и задачи патопсихологии?

2. Какое прикладное значение имеет патопсихология как наука?

 

3. Что составляет предмет и задачи криминальной (судебной)
патопсихологии?

4. Что является объектом изучения криминальной (судебной)
патопсихологии?

5. Что мы понимаем под психическими аномалиями?

6. В чем состоят методологические особенности изучения
криминогенности психических аномалий?

Глава 2

ИСТОРИЯ РАЗВИТИЯ ПАТОПСИХОЛОГИИ И СУДЕБНОЙ ПАТОПСИХОЛОГИИ КАК НАУКИ

До конца XIX века большинство психиатров мира не использовали данных психологии: бесплодность ее умозрительных интроспективных положений для нужд клиники казалась бесспорной. В психиатрических журналах 60-80-х годов прошлого века публиковалось немало работ по анатомии и физиологии нервной системы и фактически отсутствовали психологические статьи.

Интерес к психологии со стороны передовых психоневрологов возник в связи с коренным поворотом в ее развитии — организацией в 1879 году В. Вундтом в Лейпциге первой в мире экспериментально-психологической лаборатории. С этого момента психология становится самостоятельной наукой и дальнейшее развитие психиатрии было немыслимо вне союза с экспериментальной психологией. «Пренебрегать положениями современной психологии, опирающейся на эксперимент, а не на умозрение, для психиатра уже не представляется возможным»,— писал В. М. Бехтерев (1907).

В конце XIX — начале XX века, когда при крупных психиатрических клиниках начали организовываться психологические лаборатории Э. Крепелина в Германии (1879), П. Жане во Франции (1890), В. М. Бехтерева в Казани (1885), затем в Петербурге, С. С. Корсакова в Москве (1886), П. И. Ковалевского в Харькове, вычленяется особая отрасль

знаний — патологическая психология. В лабораториях разрабатывались экспериментально-психологические методы исследования нарушенной психики. Одновременно для сопоставления результатов изучались особенности психики здоровых людей. Поскольку в России официальная психологическая наука упорно держалась за интроспективный метод, оставаясь в русле философского знания, психиатры оказались первыми психологами-экспериментаторами. В устных выступлениях и на страницах печати они обосновывали необходимость превращения психологии в опытную науку, доказывали несостоятельность спекулятивных умозрительных конструкций.

Наиболее четкое представление о предмете и задачах патопсихологии на заре ее становления содержалось в работах В. М. Бехтерева, который определял ее предмет, как «... изучение ненормальных проявлений психической сферы, поскольку они освещают задачи психологии нормальных лиц». (1907). Называя патологическую психологию в числе отраслей «объективной психологии», он не отождествлял понятие «патопсихология» и «психопатология». Отклонения и видоизменения нормальных проявлений душевной деятельности, по мнению В. М. Бехтерева, подчинены тем же основным законам, что и здоровая психика. В организованном им Психоневрологическом институте одновременно читались курсы общей психопатологии и патологической психологии, т.е. за ними стояли разные дисциплины.

Многие отечественные и зарубежные ученые, стоявшие у самых истоков формирующейся отрасли психологии, отмечали, что ее значение выходит за пределы прикладной науки в рамках психиатрии.

Расстройства психики рассматривались как эксперимент природы, затрагивающий большей частью сложные психические явления, к которым экспериментальная психология еще не имела подхода. Психология, таким образом, получала новый инструмент познания.

В одной из первых обобщающих работ по патопсихологии «Психопатология в применении к психологии» (1903) швейцарский психиатр Г. Штерринг проводил мысль, что изменение в результате болезни того или иного элемента душевной жизни позволяет судить о его значении и месте в составе сложных психических явлений. Патологический материал способствует постановке новых проблем в психологии. Кроме того, пато-психологические явления могут служить критерием при оценке психологических теорий.

Таким образом, исследования нарушений психической деятельности в самих своих истоках рассматривались отечественными и зарубежными учеными в русле психологических знаний. Одновременно признавалось большое значение экспериментально-психологических исследований для решения задач психиатрии.

Существенный вклад в развитие и становление зарубежной патопсихологии внесли исследования школы Э. Крепелина и появление в 20-х годах нашего столетия работ по медицинской психологии. Среди них:

«Медицинская психология» Э. Кречмера (1927), трактующая с позиций конституционализма проблемы развития и нарушений психики, и «Медицинская психология» П. Жане (1923), посвященная вопросам психотерапии.

На формирование принципов отечественной патопсихологии оказала влияние работа И. М. Сеченова «Рефлексы головного мозга» (1863), которая сблизила физиологию и психологию. Сам И. М. Сеченов придавал большое значение сближению психологии и психиатрии и даже собирался разработать медицинскую психологию, которую любовно называл своей «лебединой песней» (1952). Но обстоятельства не позволили ему осуществить свои намерения.

Преемником И. М. Сеченова в области разработки медицинской психологии стал В. М. Бехтерев, психиатр по образованию, родоначальник экспериментальной психологии и основоположник патопсихологии.

В своей работе «Объективная психология» (1907) он предлагал экспериментально исследовать различные виды деятельности: как больным производится отождествление впечатлений, определение несообразностей в рисунках и рассказах, сочетание словесных символов и внешних впечатлений, восполнение слогов и слов при пропуске их в тексте, определение сходства и различия между объектами, образование вывода из двух посылок и др.

Однако ошибка его заключалась в том, что он механически расщепил реальную деятельность: абсолютизировал ее внешние проявления и игнорировал психический образ, мотивационный компонент, позволяющий видеть в человеке субъекта деятельности.

Что касается патопсихологических исследований, то представителями школы В. М. Бехтерева было разработано много методик экспериментально-психологического исследования душевнобольных. Некоторые из них (методика сравнения понятий, определение понятий) вошли в число наиболее употребляемых в отечественной психологии.

Сохранили значение для современной науки и сформулированные В. М. Бехтеревым и С. Д. Владычко требования к методикам: простота (для решения экспериментальных задач испытуемые не должны обладать особыми знаниями, навыками) и портативность (возможность исследования непосредственно у постели больного, вне лабораторной обстановки).

В работах бехтеревской школы отражен богатый конкретный материал о расстройствах восприятия и памяти, мыслительной деятельности, воображения, внимания и умственной работоспособности. Результаты экспериментов сопоставлялись с особенностями поведения больного вне экспериментальной ситуации.

Основными принципами патопсихологического исследования в школе В. М. Бехтерева были: использование комплекса методик, качественный анализ расстройства психики, личностный подход, соотнесение результатов исследования с данными здоровых лиц соответствующего возраста, пола, образования.

Использование комплекса методик, наблюдение за испытуемым по ходу эксперимента, учет особенностей его поведения вне экспериментальной ситуации, сочетание различных экспериментальных методик для исследования одних и тех же патологических явлений — все это способствовало получению богатого объективного материала.

Принцип качественного анализа, выдвинутый в период увлечения многих исследователей измерительными методами (подход к нарушениям психики как к количественному уменьшению тех или иных способностей), стал традиционным в отечественной патопсихологии. Но теоретическая платформа ученого, особенно в период разработки рефлексологии, ограничивала анализ проявлением внешних особенностей деятельности. И зафиксированный объективный материал не доводился до подлинно психологического анализа.

Ценный и плодотворный принцип личностного подхода был тоже выдвинут В. М. Бехтеревым в период господства функционализма в мировой экспериментальной психологии. «...Все, что может дать объективное наблюдение над больным, начиная с мимики и кончая заявлениями и поведением больного, должно быть принято во внимание» (1910). Но «объективный метод» В. М. Бехтерева противоречил возможностям этого принципа, и анализ оставался незавершенным.

На взгляды представителей школы В. М. Бехтерева оказал большое
влияние заведующий психологической лабораторией

Психоневрологического института А. Ф. Лазурский. Будучи учеником и сотрудником В. М. Бехтерева, он стал организатором собственной психологической школы, в которой разрабатывались главным образом вопросы индивидуальной и педагогической психологии, но идеи из этих отраслей переносились и в патопсихологию.

В клинику был внедрен разработанный А. Ф. Лазурским для нужд педагогической психологии естественный эксперимент. Он применялся в ходе организации досуга больных, их занятий и развлечений. Со специальной целью предлагались счетные задачки, ребусы, загадки, задания по восполнению пропущенных в тесте букв,слогов и др.

Таким образом, патопсихология уже в истоках имела все признаки, необходимые для утверждения ее научной самостоятельности в качестве отрасли психологической науки: предмет исследования — нарушения психики; методы — весь арсенал психологических методов; концептуальный аппарат — аппарат психологической науки. Другое дело — какое содержание вкладывалось в понятие психики представителями различных психологических течений.

В школе В. М. Бехтерева связь с психиатрией осуществлялась через участие в воссоздании психопатологического синдрома, характерного для разных психических заболеваний. Патопсихологические методы использовались в детской и судебной экспертизах. В. М. Бехтерев и Н. М. Щелованов писали, что данные патологической психологии позволяют почти безошибочно распознавать психически несостоятельных

школьников, дабы выделить их в специальные учреждения для отсталых.

B. М. Бехтерев не считал изучение психики душевнобольных
ключом к познанию внутреннего мира здоровых. От нормы — к патологии,
чтобы возвратить больному нервно-психическое здоровье,— таким должен
быть путь мыслей психиатра. Поэтому и в практике подготовки
невропатолога и психиатра, и в научных психиатрических поисках школы

B. М. Бехтерева психология нормального человека занимала почетное
место.

Разносторонние конкретные исследования и разработка элементарных теоретических основ позволяют считать вклад школы В. М. Бехтерева в патопсихологию отправным пунктом формирования данной отрасли в России.

Вторым крупным центром отечественной психиатрии, в котором развивалась экспериментальная психология, была психиатрическая клиника

C. С. Корсакова, организованная в 1887 году при медицинском факультете
Московского университета. Как все представители прогрессивных
направлений в психиатрии, С. С. Корсаков придерживался мнения, что
только знание основ психологической науки дает возможность правильного
понимания распада психической деятельности душевнобольных. Не
случайно он начинал чтение курса психиатрии с изложения основ
психологии.

C. С. Корсаков и его сотрудники явились организаторами и
участниками Московского психологического общества. Его школа внесла
ценный вклад в понимание механизмов памяти и ее расстройств,
механизмов и расстройств мышления. Знаменитый «корсаковский
синдром» дал представление о временной структуре человеческой памяти,
заложил основы для деления видов памяти на краткую и долговременную.
В работе «К психологии микроцефалии» С. С. Корсаков писал об
отсутствии у идиотов «направляющей функции ума», которая делает
человеческие действия осмысленными и целесообразными (1894).

Как правило, ведущие психоневрологи предреволюционной России были проводниками передовых идей психологии и содействовали ее развитию в научно-организационном направлении. Они являлись членами научных психологических обществ, редакторами и авторами психологических журналов.

На становление патопсихологии как особой области знаний большое влияние оказали идеи выдающегося советского психолога Л. С. Выготского. В своих исследованиях Л. С. Выготский установил следующее:

— мозг человека имеет иные принципы организации, нежели мозг
животных;

— развитие высших психических функций не предопределено
морфологической структурой мозга, они формируются прижизненно путем
присвоения опыта человечества в процессе общения, обучения, воспитания;

— поражение одних и тех же -зон коры больших полушарий головного
мозга имеет неодинаковое значение на разных этапах психического

развития.

Сам Л. С. Выготский руководил патопсихологи-ческой лабораторией при Московском отделении ВИЭМ на базе клиники имени С. С. Корсакова. Он экспериментально исследовал психологию умственной отсталости, что дало большой материал, имевший огромное значение для построения теории о связи познавательной и мотивационной сфер. Экспериментальные исследования под руководством Л. С. Выготского положили начало многостороннему изучению распада мышления силами Б. В. Зейгарник и ее сотрудников в патопсихологической лаборатории института психиатрии и МГУ.

Теоретические идеи Л. С. Выготского получили развитие в работах его учеников и сотрудников:

А. Р. Лурия, А. Н. Леонтьева, П. Я. Гальперина, А. В. Запорожца, Б. В. Зейгарник.

Б. В. Зейгарник внесла весомый вклад в становление современной патопсихологии, благодаря которому она и выделилась в самостоятельную научную дисциплину.

Что касается судебной патопсихологии, то она еще только начинает обособляться из комплекса психологических наук.

В работах, посвященных комплексному исследованию личности преступника, большой интерес представляет труд Л. И. Айхенвальда «Криминальная психопатология» (Л., 1928 г. — по нем. психологу Е. Бирн-бауму).

Он делит криминальную психопатологию на три области:

1. Криминальная психопатология в узком смысле слова. Это область
взаимоотношений между психопатологией и преступлением
(психопатологические основы, источники, составные элементы преступных
явлений).

2. Психопатология кары (выявляет взаимоотношения между
психопатологией и наказанием, влияние карательных мер на психику
преступников с психическими аномалиями).

3. Судебно-медицинская психопатология (отношения между
психопатологией и уголовными нормами).

Большинство попыток изучения криминогенности психической патологии заключалось в поиске непосредственной связи между психопатологическими и преступными явлениями. При этом роль психических расстройств, как правило, значительно преувеличивалась и не проводилось различий между вменяемыми и невменяемыми, совершившими общественно опасные действия.

С особой остротой криминологическая проблема психических болезней (умопомешательства) была поставлена в работах Ч. Ломброзо и его последователей. В первых своих сочинениях Ч. Ломброзо писал, что прирожденный преступник — человек ненормальный, но не сумасшедший. Однако в дальнейшем прирожденного преступника он наделил весьма важной чертой — эпилепсией. По Ч. Ломброзо, прирожденная

преступность и нравственное помешательство (отсутствие нравственного чувства, чувства добра и зла, слепота в нравственном отношении) не что иное, как специальные формы проявления эпилепсии.

Ч. Ломброзо разработал первую классификацию преступников:

1) прирожденные преступники;

2) душевнобольные преступники;

3) преступники по страсти;

4) случайные преступники.

Он же сконструировал основной для его концепции тип «прирожденного преступника», который отличается от непреступного человека по своим анатомическим и физиологическим признакам, а также патологическими личностными чертами: отсутствием раскаяния, угрызений совести, цинизмом, тщеславием, мстительностью, жестокостью.

Эта концепция имеет ряд существенных недостатков и неоднократно подвергалась критике, во-первых, из-за односторонности и тенденциозности теории, а во-вторых, из-за отсутствия реальных прогностических критериев. Кроме того, Ломброзо интересовала биология, а не социология преступника, и поэтому он не учитывал материальные и социальные факторы.

В современной западной криминологии основным направлением является конституционально-наследственный подход.

Его последователи исходят из того, что преступление — это результат проявления физиолого-конституциональных особенностей человека, в том числе и имеющихся у него психических аномалий. В основе разрабатываемой ими типологии преступников лежат морфологические, физиологические и психопатологические характеристики, такие как физическая неполноценность, дисфункция эндокринной системы, умственная отсталость, психопатические расстройства.

В известной монографии «Строение тела и характер» Э. Кречмер выделял циклоидов, шизоидов, эпилептоидов, но криминологическими проблемами не занимался.

Непосредственным преемником концепций Кречмера в криминологии стал В. Шелдон, который установил связь между физической конституцией, свойствами личности (темпераментом) и преступным поведением.

В. Шелдон на основании четырех тысяч наблюдений выделяет три типа физической конституции:

— эндоморфный;

— эктоморфный;
—мезоморфный,

которым, по его мнению, соответствуют три вида темперамента:

— эндоморфия — висцеротония;

— мезоморфия — соматотония;

— эктоморфия — церебротония.

На материалах 200 правонарушителей В. Шелдон сопоставил типы

темперамента и виды преступного поведения, обусловив их психической конституцией. По его мнению, среди преступников преобладают лица мезоморфного склада.

Он выделил три вида преступников:

— дионисиевый (с нарушением моральных устоев);

— параноидный;

— гебефренический.

Кречмеровская типология была положена в основу «Опыта психиатрического построения характеров у правонарушителей» Е. К. Краснушкина. Он находил корреляции между физическим типом и криминалом:

бандиты — атлетически сложены, воры — недоразвиты, дегенеративного, евнуховидного сложения.

Американские психиатры (Banay R., Barnes E, Masters F.) расценивали физические недостатки как важный фактор «отклоняющего поведения» и преступности, направленные на компенсацию физических дефектов. Они исследовали фотографии преступников и нашли, что уродов среди них больше, чем в основной массе населения («комплекс Квазимодо»).

Эндокринная теория связывает преступное поведение с нарушением психики, вызванным наследственными биологическими факторами. В соответствии с этой теорией, среди воров и преступников «по страсти» часто встречается гиперщитовидный тип, у насильников и убийц — гипернадпочечный; у половых преступников — гиперполовой. Однако в клинических исследованиях эта связь подтверждена не была.

Представляет интерес и концепция С. Грофа, американского врача-психиатра, в которой постулируется существование четырех гипотетических динамических матриц, связанных с клиническими стадиями родов и управляющих на перинатальном уровне бессознательного. Они называются базовыми перинатальными матрицами (БПМ). Помимо того, что эти матрицы обладают специфическим эмоциональным и психосоматическим содержанием, они являются также принципом организации материала различных уровней бессознательного. Различные аспекты биографического уровня — насилие и жестокость, угрозы, боль, удушье или, наоборот, состояния биологической и эмоциональной удовлетворенности — тесно связаны со специфическими аспектами БМП.

С. Гроф в своей работе «Области человеческого бессознательного» (1994) проводит параллель между

базовыми перинатальными матрицами и психопатологическими синдромами.

Таблица 2 (см. приложение)

В отечественной криминологии имеется ряд работ по проблемам преступности лиц с психическими аномалиями, но большей частью они

посвящены несовершеннолетним правонарушителям (А. В. Михеева, Р. И. М