Восьмая симфония Г. Малера, особенности трактовки жанра и литературные истоки замысла

Симфо́ния № 8 ми-бемоль мажор — произведение австрийского композитора Густава Малера. Является одним из самых масштабных симфонических произведений в мировом репертуаре. Так как исполнение симфонии требует огромных вокальных и инструментальных сил, за ней закрепилось броское название «Симфонии тысячи» (нем. Sinfonie der Tausend), или «Симфонии тысячи участников», хотя исполняется она менее чем тысячью участников, и самого автора это название возмущало, как рекламное. Работа была написана композитором «в едином порыве вдохновения», в то время как он находился в Мариа-Вёрте (Южная Австрия) летом 1906 года. Это последняя симфония Малера, премьера которой состоялась при его жизни, первое исполнение в Мюнхене 12 сентября 1910 года было успешным с точки зрения и критиков, и слушателей.

Малер сознавал исключительность своего произведения; отказавшись от пессимизма, который присутствовал в большинстве его сочинений, он представил Восьмую симфонию как выражение доверия к вечному человеческому духу. Сразу после смерти композитора произведение исполнялось относительно редко. Однако, с середины XX века симфония уже регулярно исполняется в концертных залах всего мира, существуют многочисленные записи. Тем не менее критики расходятся во мнениях относительно качества самого произведения: некоторые находят её оптимизм неубедительным и считают, что по уровню художественности и музыкальности, она проигрывает другим симфониям Малера. Однако она стала таким же знаменем гуманизма для ХХ века, как была для своего времени Симфония № 9 Бетховена

Две записки Малера, датированные июнем 1906 года, показывают, что композитор изначально не планировал сделать симфонию полностью хоровой, она должна была состоять из четырёх частей, в которых два «гимна» должны были выступать в качестве обрамления для двух инструментальных частей^[11]. Эти наброски показывают, что Малер решил начать симфонию с латиноязычного гимна, но не был уверен, какую форму придать остальным частям произведения. Первый вариант структуры симфонии выглядел следующим образом:

1. Гимн: Veni Creator Spiritus («Приди, о Дух животворящий»);

2. Скерцо;

3. Адажио: Каритас («Христианская любовь»);

4. Гимн: Die Geburt des Eros («Рождение Эроса»)^[11].

Вторая записка включает в себя музыкальные эскизы для Приди, о Дух животворящий, а также два такта в си миноре, очевидно, связанные с Каритас. В целом, сохранена идея произведения, состоящего из четырёх частей, роль хора по-прежнему остается неопределенной:

1. Veni Creator Spiritus;

2. Каритас;

3. Weihnachtspiele mit dem Kindlein («Рождественские игры с ребёнком»);

4. Schöpfung durch Eros. Hymne ^[11].

Если верить позднейшим воспоминаниям самого Малера, идея четырёхчастной структуры просуществовала недолго: в скором времени три последние части сменились одной, драматической кантатой, основанной на заключительной сцене второй части «Фауста» Гёте — описании идеала искупления через вечную женственность.

Восьмая симфония занимает в творчестве композитора совершенно особое место. В какой-то мере она кажется среди симфоний Малера сочинением уникальным. Действительно, как мало свойственно композитору это изгнание трагических эмоций, это острое, подчас экстатическое переживание красоты, гармонии, пропитывающее всю музыку от первой до последней ноты, а не последние ее мгновения, как было до того. Ближе всего к Восьмой стоит, пожалуй, лишь Третья с ее отождествлением любви и бога, с ее гетеанским видением единого, поднимающегося от низших к высшим ступеням мира.
Аналогии между симфониями возникают даже с чисто биографической точки зрения: оба сочинения родились на свет в мгновения относительной стабилизации в жизни Малера, перед значительными ее переломами. Третья венчала гамбургский период, Восьмая — венское десятилетие, Третья завершала юношеские годы странствий, Восьмая открывала годы изгнания. Оба сочинения воплотили моменты исключительной целостности, гармоничности мироощущения, свойственные лишь редким мгновениям человеческой зрелости. Но если за Третьей, начатой в 35 лет, следовала полоса исключительного подъема, то вслед за Восьмой, сочиненной в 46 лет, наступает разрыв с Веной, сердечная болезнь, вспыхнувшая в 1907 г. и через четыре года сведшая Малера в могилу.
значение Восьмой в эволюции мировоззрения Малера несравненно больше. В ней заключен синтез всех идейных исканий композитора, и это делает ее финалом восьмичастного цикла всех симфоний раннего и среднего периодов.
Восьмую симфонию Густава Малера часто сравнивают и ставят рядом с Девятой Бетховена с ее финальной «Одой к радости». По мысли композитора, Восьмая симфония должна была стать возвышенной одой человеку, его творческому духу, одой красоте и гётевской «вечной женственности». Вместе с тем она мыслилась Малером как «симфония симфоний», венчающая симфоническую эпопею, которую автор создавал на протяжении двух десятилетий. Иными словами, Восьмой симфонии отводилась роль финала сверхцикла всех симфоний Малера.Замысел потребовал от композитора привлечения огромных исполнительских средств: увеличенного симфонического оркестра, органа, двух смешанных хоров,
Сочиненная летом 1906 года симфония впервые прозвучала в Мюнхене 12 сентября 1910-го. Премьере сопутствовал триумфальный успех. С легкой руки импресарио за Восьмой закрепилось название «Симфонии тысячи участников», которое сам Малер отвергал как рекламное. Но в то же время композитор подчеркивал подлинно вселенский масштаб своего произведения. В письме к голландскому дирижеру Виллему Менгельбергу Малер писал: «Я только что закончил мою Восьмую симфонию - величайшее из того, что я до сих пор создал. Сочинение настолько своеобразно по содержанию и по форме, что о нем невозможно даже рассказать в письме. Кажется, будто начинает звучать и звенеть вся вселенная; поют не только человеческие голоса, но и вращающиеся планеты и солнце...»
Перед нами грандиозная симфония-кантата: поэтическое слово, поющие голоса впервые привлекаются Малером на протяжении всего произведения (в отличие от Второй, Третьей и Четвертой симфоний, где слово «призывалось» только в заключение для более совершенного выражения основной идеи). Некоторые исследователи даже называют Восьмую «симфонией-ораторией»: «она слишком масштабна для кантаты»
Основу первой части симфонии составляет текст богослужебного католического гимна Святому Духу «Veni, Creator Spiritus» («Приди, дух животворящий»). Вторая часть написана на слова заключительной сцены «Фауста» Гёте. Средневековая латынь и немецкий эпохи Просвещения, IX и XIX столетия, канонический религиозный текст и одно из величайших созданий художественной литературы Восьмая Малера словно создана для оперной сцены. Мощь и красочность оркестровых и хоровых эпизодов сочетаются в ней с детально выписанными соло и ансамблями, тяготеющими к камерной выразительности.
Первоначально Малер собирался посвятить Восьмую симфонию немецкому народу. Но отказался от этой мысли, вспомнив свои же горькие слова: «Я - челов ек трижды лишенный родины: как чех среди австрийцев, как австриец среди немцев и как еврей во всем мире Сам композитор ограничился скромным посвящением на титульном листе партитуры: «Моей любимой жене Альме Марии».
Именно в письмах к Альме Малер мы находим исчерпывающее толкование композитором заключительных стихов «Фауста» Гёте. Оно проливает свет на весь замысел Малера: «Все преходящее - только символ, сравнение, которое, будучи выражено на языке наших земных явлений, лишь приблизительно, но там явится нечто, освобожденное от плоти земной приблизительности, и нам не нужны будут тогда ни иносказательные описания, ни сравнения-символы, там свершится то, что я здесь пытался описать, но чего описать нельзя. Что же это? Я могу ответить вам лишь символом: вечно женственное влечет нас - мы достигли его - мы покоимся - мы владеем тем, к чему на земле могли лишь тянуться, стремиться. Христос называет это вечным блаженством...»
Достижение (вернее сказать, достигание, то есть стремление к этой небесной гармонии) - прерогатива творца, творческого духа, вечно мужского - отсюда выбор гимна «Veni creator spiritus» в качестве гигантского пролога к заключительной сцене «Фауста». Отсюда самый выбор формы для этого вершинного создания Малера, выбор жанра симфонии-мессы (или мессы-симфонии) как предельного выражения сущности и роли симфонии в послебетховенское время, согласно П. Беккеру - светской мессы. Отсюда обращение к Творцу: и прямое - в церковном гимне, и опосредованное - в поэме Гёте.

Билет 8