Героические песни Старшей Эдды 7 страница

Героические песни Старшей Эдды

Здесь начинается Песнь о Хельги, убийце Хундинга и Хедбродда.

Песнь о Вёльсунгах

 

1 Древле было,
орлы кричали,
с гор небесных
святы воды текли, —
тогда-то в Бралунде
могучий духом
родился Хельги,
у Боргхильд¹ сын.

 

2 Ночью в хоромах
норны явились,
младу владыке
жребий судили;
ему, сулили,
быть славным князем,
лучшим вождем, мол,
его прозовут.

 

3 И так усердно
судьбу спрядали,
что содрогались
в Бралунде стены:
нить золотую
до неба спряли,
до лунных палат,
и там закрепили.

 

4 К восходу, к закату
пряжу тянули:
все княжьи пределы
ею связали;
ту нить на полночь
Нери сестра
метнула — ему
же полночные земли.

 

5 Одно тревожит
отпрыска Ильвинга²,
тож и супругу,
принесшую чудо;
вран грает врану
(сидя на древе,
алчут добычи):
«Мне весть случилась!

 

6 Стоит в кольчуге
Сигмунда чадо, —
день, как родился
(година грядет!),
а взором вострый,
как взрослый воин
и друг бирючий
(будет нам радость!)».

 

7 Народ нарек его
ратеводителем;
молва среди воинов:
мол, славное время;
сам же конунг
скачет из битвы,
дабы младому
лук³ зеленый вручить:

 

8 дал имя — Хельги —
и земли; Хатун,
Сольфьёлль и Снефьёлль,
и Сигарсвеллир,
Хрингстёд и Хрингстадир,
и Химинвангар,
и меч — змея крови —
дал Синфьётли брату.

 

9 Там возрастал он,
светильня счастья,
вяз благородный
друзьям на радость:
дарил по заслугам,
щедро платил
златом — добычей
лезвий кровавых.

 

10 Млад вождь недолго
медлил с войною:
пятнадцать было
князю в ту зиму,
когда пал Хундинг,
им сокрушенный,
долго правивший
людьми и землями.

 

11 Хундинга отпрыски
казну и кольца
с сына Сигмунда
за то спросили;
они ж умыслили
ему отмщение
за все, что отнято,
за отчую гибель.

 

12 Младой же не дал им
ни цену крови,
ни возмещения
за то убийство:
сказал, мол, будет им
буря великая
дротов⁴ железных
и Одина гнев.

 

13 Идут воители
на сходбище лезвий,
быть ей назначили
близ Логафьёлля;
мир Фроди нарушен
между ратями,
псы Видрира рыщут,
ища стервятины.

 

14 Вот вождь после битвы
сидит (убивши
Альва и Эйольва)
у Орлего Камня
(и Хьёварда с Хавардом,
Хундинга семя,
тож изничтожил —
весь род дрота Мимира),

 

15 и тут блеснуло
у Логафьёлля,
ярко блеснули,
прянули молнии:
с поля воздушного
явились девы,
валькирии в шлемах:
кольчуги их были
забрызганы кровью,
с копий стекал
сверкающий блеск.

 

16 Сейчас же в чаще
жилища бирючьего
молвит вождь славный
Дисам полуденным,
мол, с воями вместе
в его жилище
не заночуют ли?
(А сеча стучала!)

 

17 Одна же с коня,
Хёгни дочерь,
молвит ему
(а сеча умолкла);
«Дело мы, девы,
найдем получше,
чем пиво с княжьей
дружиной пить!

 

18 Родитель мой вздумал
дочерь просватать
в жены могучему
Гранмара сыну, —
я, Хельги, о том, о
Хёдбродде, молвлю,
о гордом вожде,
о котовьем отродье⁵.

 

19 На днях же явится
тот князь за мною,
коль скоро на брань
не вызовешь в поле
и невесту не вырвешь
из рук войсководы».

 

(Хельги сказал:)

20 «Убийцы Исунга
не бойся, дева!
Лязг будет лезвий,
если буду в живых!»

21 Во все концы
гонцов рассылает
по морю, по небу,
рать собирая,
сулит всевластный
в награду блеск моря
воинам дать
и детям их тож:

 

22 «Велите немедля
спустить корабли,
плыть к острову Брандей —
там быть наготове!» —
там ждалих конунг,
пока не явились
сотни воинов
с острова Хединсей.

 

23 С тех берегов
и от Ставнмыса тоже
ладьи отплыли,
златом одеты;
тогда-то Хельги
у Хьёрлейва спросит:
«Не скажешь ли, сколько там
с конунгом войска?»

 

24 Тот же молвил
младу владыке,
мол, там немало,
у Трёноейр-мыса,
людей-мореходов
в ладьях долгоносых,
сюда плывущих
из Эрвасунда;

 

25 «Двенадцать сотен
мужей дружинных!
У воеводы же
войско, у Хатуна,
вдвое большее; —
близится бой!»

 

26 Шатер тут сдернул
кораблеводитель
с ладьи — пробудились
люди владычьи
и видят — светает;
и стали поспешно
ставить на стругах
ветрила шитые
воинство княжье
в Варинсфьорде.

 

27 Плещут весла,
железо лязгает —
тарч о тарч стучит, —
плывут викинги
(прочь от берега,
бежит резвая,
стая стругов
несет ратников), —

 

28 будто гром гремит,
как встречаются
сестры Кольги⁶
и кили долгие,
будто в бурю прибой
о берег каменный.

 

29 Выше парус! —
взывает Хельги;
волны валятся
на плывущих над бездной —
то Эгира дщерь
ужасная хочет
коней морских
опрокинуть и войско.

 

30 Но Сигрун — с ними:
хранимы ею
рати и струги;
Ран не поймала —
ускользнул от ужасной
олень океана,
княжий корабль,
близ Гнипалунда.

 

31 Под вечер пришли
они к Унавагару,
в залив корабли
забегали блестящие,
а сверху смотрела
со Сваринсхауга,
уже поджидала их
дружина вражья.

 

32 Тут благородный
Гудмунд спросит:
«Какой направил
земель владелец
к нашим владеньям
ладьи и людей?»

33 В ответ же Синфьётли⁷
(на дереве реи
он поднял щит красный
со златой обечайкой;
стоял он на страже,
и мог достойно
в словесной распре
расправится с благородным)⁸:

 

34 «Ты скажешь вечером,
собрав своих боровов
и свору собачью,
чтоб корму задать им,
мол, Ильвинги ныне
явились для битвы,
пришли с востока,
от Гнипалунда.

 

35 Твой Хёдбродд увидит —
здесь Хельги на струге:
из битвы не бегал
вовек, но нередко
конунг орлам
корм задавал,
пока ты в хлеву
вожжался с рабыней».

 

Гудмунд (сказал:)

36 «Знать, слово древних
ты худо усвоил,
коль скоро знатного
хулой приветствуешь!
Бирючьей радости,
знать, объелся, ведь было:
ты брата родного убил;
ты же, знать, язвы
лизал языком-то;
всем, знать, постыл ты,
ползал в грязи!»

Синфьётли (сказал:)

37 «Ты же был ведьмой
на Варинсей-острове,
лисой-колдуньей,
женой, ложь плетущей:
мол, не желаешь
за мужа кольчужного
ни за какого идти,
кроме Синфьётли.

38 Гнусной, сварливой,
ужасной, валькирией, —
был ты старухой
в хоромах Всебога,
и все-то эйнхерии
бились друг с другом,
мерзкое бабище,
из-за тебя:

 

39 на мысе Сага
мы породили
девять волчат;
я тем чадам — отец!»

 

Гудмунд (сказал:)

40 «Сколько я помню,
тем бирюкам
отцом ты не мог быть,
ни их вожаком, —
тебя ж оскопили
близ Гнипалунда
дочери турсов
на Торснес-мысе.

41 Ты, Сиггейра пащенок,
валялся под лавками,
лишь песни бирючьи
приучен слушать;
и все те напасти
теперь ты терпишь
с тех пор, как брату
грудь прободил —
славу позорную
сам себе заработал».

 

Синфьётли (сказал:)

42 «На Бравеллир был ты
кобылой при Грани,
с уздою златой,
для езды приспособлен;
тебя объезжал я,
голодного, в мыле,
долго гонял,
оседлав, по камням.

Гудмунд (сказал:)

43 «А ты у Голльнира
жил, голодранец, —
молокососом
коз ты доил;
в другой раз ты был
турсовой дочкой,
ходил оборванкой.
Ответь-ка на это!»

Синфьётли (сказал:)

44 «Отвечу, да прежде
у Волчьего Камня
тело твое
вороньё поснедает,
объедки — твоим же
свиньям в поживу
скормлю и собакам.
Побей тебя боги!»

Хельги (сказал:)

45 «Синфьётли, слушай,
не лучше ли вам
встретиться в брани
орлам на радость,
чем словами браниться?
Хотя это правда,
что колецедробителей
распря ярит,

46 и правда, что худы
Гранмара чада,
но должное должно
воздать владыкам:
они доказали
при Моинсхеймаре,
что нехудо умеют
махать мечами».

 

47 Коней гонят,
скачут воины,
Свипуд и Свейгьод,
до самого Сольхейма:
по долам росным,
по темным угорьям —
земля дрожала,
бежали кони.

 

48 Из врат же встречь им
идущей рати
сказали: дружина, мол,
приближается вражья;
а Хёдбродд верхом,
в походном шеломе,
вышел и вестников
видит — подумал:
«Что так невеселы
Хнифлунги ныне?»

 

Гудмунд (сказал:)

49 «К берегу близки
быстрые кили,
снастей олени,
длинные реи,
торчащие мачты,
и тарчей не счесть
войска морского —
веселы Ильвинги! —

50 в заливе, за морем,
вблизи Гнипалунда
на зверях морских
иссиня черных
и золоченых —
всего семь тысяч
(из них пятнадцать
на нашу землю
вышло отрядов),
то рать невиданная!
Хельги не станет
битву откладывать».

 

(Хёдбродд сказал:)

 

51 «Коней гоните —
пусть скачет Спорвитнир
к Спаринсхейду,
а Мельнир и Мюльнир
в лес темный, Мюрквид;
на тинге великом
да ни единый
от дела не лынет
муж, чей меч
может разить!»

 

52 Зовите же Хёгни
с сынами Хринга,
тож Ингви и Атли,
и Альва, старца, —
им же битва
радостью будет! —
все вместе Вёльсунгов
мы одолеем!»

 

53 Вихри схлестнулись,
стучат друг о друга
желтые лезвия
у Волчьего Камня;
всюду был первым
убийца Хундинга,
Хельги, в брани,
где рати рубились, —
гневом горящий,
не знающий страха,
вождь отважный
был духом тверд.

 

54 Тут девы в шлемах
явились с неба
(а сеча все громче!)
на помочь князю;
сказала Сигрун
(скользили над полем,
где волк пожирает
поживу Хугина¹⁰);

 

55 «Долго ты, княже,
будешь владычить
на благо людям,
наследник Ингви;
ведь вождь отважный
тобой повержен,
повергший многих
воинов прежде.

 

56 Тебе достались,
ратеводитель,
и кольца червонные
и невеста преславная.
Многие лета
владей, войсковода,
и дочерью Хёгни
и Хрингстадиром,
землей и победой —
кончилась битва.

Первая Песнь о Гудрун

Гудрун сидела над мертвым Сигурдом. Она не плакала, как другие жены, хотя грудь ее разрывалась от горя. К ней подходили мужчины и женщины, чтобы ее утешить; но сделать это было непросто.

Некоторые говорят, что Гудрун отведала сердца Фафнира и поэтому понимала язык птиц.

Вот что еще сказано о Гудрун:

Песнь о Гудрун

1 Было в древние годы:
в горести Гудрун,
над Сигурдом сидя,
не голосила,
бедой убита,
рук не ломала,
не могла она плакать,
не то, что другие.

 

2 Ярлы мудрейшие
к ней приступали,
бремя духа
облегчить ей пытались;
нет слез у Гудрун —
не могла она плакать,
такое несчастье
ее переполнило.

 

3 Сидели знатные,
украшены златом,
супруги ярлов
напротив Гудрун;
каждая молвит
о том, что было,
о худших бедах,
изведанных ими.

 

4 Вот молвит Гьявлауг¹,
Гьюки сестра:
«Беды мои —
наибольшие в мире;
я потеряла
мужей пятерых,
трех дочерей,
трех сестер
и трех братьев;
а сама вот живу!»

 

5 Нет слез у Гудрун —
совсем не плачет,
владыка умер —
мука такая,
на сердце тяжесть, —
князя не стало.

 

6 Тут молвит Херборг,
владычица гуннов;
«Мои страдания
куда как хуже:
в южных землях
семь сынов моих сгинули,
и муж мой тоже
пал в сражении;

 

7 а матерь с отцом
и четверо братьев, —
ветер, играя,
в море унес их,
волны разбили
борт корабельный;

 

8 сама обряжала я,
сама хоронила я,
сама воздала я
им последние почести, —
всего за полгода
всех потеряла,
некому было
меня утешить.

 

9 Я в те же полгода
в полон попала,
добыча битвы,
была рабыней,
и всяк день поутру
одежду с обувью
жене того князя
я подавала;

 

10 она же ревностью
меня измучила
и часто била
нещадным боем;
хозяина лучшего
я не знаю,
хозяйки худшей
вовек не встречала!»

 

11 Нет слез у Гудрун —
совсем не плачет,
владыка умер —
мука такая,
на сердце тяжесть, —
князя не стало.

 

12 Тут молвит Гулльрёнд,
дочерь Гьюки:
«Хотя и умна ты,
мать моя названная,
а жену молодую
не умеешь утешить».
Не должно, мол,
долее тело
княжье скрывать,

 

13 и саван сдернула
с тела Сигурда,
главу примостила
жене на колени:
«Вот твой любимый,
устами к устам
прильни — как, бывало,
встречала живого!»

 

14 На труп супруга
глянула Гудрун:
кудри князя
кровью залиты,
взоры конунга
навек закатились,
твердыня духа
мечом разбита.

 

15 Вот пала Гудрун
лицом в подушку,
рассыпались косы,
пылают щеки,
ливнем слезы
хлынули на колени.

 

16 Вот Гудрун взрыдала,
дочерь Гьюки,
слезы сами
из глаз струятся;
тут гуси в загоне
загоготали,
королевские птицы,
ее любимцы.

 

17 И молвила Гулльрёнд,
дочерь Гьюки:
«Вовек, мне ведомо,
любви не бывало
большей, чем ваша,
на белом свете;
ни в доме, ни возле
иной ты не знала
сестрица, радости,
кроме Сигурда».

 

(Гудрун сказала:)

18 «Был мой Сигурд
меж сынами Гьюки,
как стрелка лука
среди травинок,
как самоцветный
камень сверкающий,
лучший из драгоценных
в обручье конунга.

19 Меня ж уважала
дружина княжья
превыше любой
из валькирий Воителя;
и вот я стала
листочком высохшим,
гонимым ветром,
по смерти конунга.

 

20 Одна я на ложе,
одна в застолье,
без милого друга —
то вина сынов Гьюки;
то вина сынов Гьюки,
что ныне в горе
сестра их плачет
слезами горькими.

 

21 Пусть ваши владенья
так будут пусты,
как были пусты
ваши клятвы!
Тебе же, Гуннар,
пойдет не на пользу
то злато — обручья
пророчат гибель,
ибо Сигурду
ты тоже клялся.

 

22 Веселье жило
в усадьбе нашей,
покуда мой Гуннар
не сел на Грани,
покуда Брюнхильд
не поехали сватать,
жену злосчастливую,
в час несчастный».

 

23 Тут Брюнхильд сказала,
дочерь Будли;
«Пусть потеряет
детей и мужа
жена, что сумела
из глаз твоих, Гудрун,
слезы исторгнуть,
уста отверзнуть!»

 

24 Тут молвит Гулльрёнд,
дочерь Гьюки:
«Ты — ненавистница!-
язык придержала бы,
Урд ты — пагуба
лучших воинов,
недобрый ветер
везде тебя носит,
тобою семеро
князей погублено,
ты между женами
раздор посеяла!»

 

25 Тут молвит Брюнхильд,
дочерь Будли:
«Ты, брат мой Атли,
отпрыск Будли,
всем несчастьям
положил начало,
когда увидали мы
в доме гуннском
ложе змея,
на князе горящее:
за то сватовство
мне и расплата —
ныне и впредь
ничего не страшусь!»

 

27 На столб оперлась,
что есть сил ухватилась;
в очах же Брюнхильд,
дочери Будли,
огонь пылает;
яд источала,
глядя на язвы
на теле Сигурда.

 

Гудрун ушла в леса, в пустыню, потом уехала в Данию и прожила там у Торы, дочери Хакона, семь полугодий.

Брюнхильд не хотела жить без Сигурда. Она велела убить восьмерых ее рабов и пять рабынь; и она вонзила в себя меч, как о том говорится в Краткой Песне о Сигурде.

Песнь об Атли гренландская

 

1 Вестника Атли
Гуннару выслал,
Умного конника,
именем Кнефрёд¹,
до гридни Гуннара,
Гьюки за тын,
к скамьям украшенным,
к красному пиву.

 

2 Знатные вкушали
(а знавшие — в молчанье)
Сыть-вино Вальгаллы²,
опасаясь гуннов.
Кликнул тут Кнефрёд
хладным гласом
с места почестного
смелый южанин:

 

3 «Послан сюда я Атли,
в путь с порученьем,
на верном коне
в неведомый Мюрквид³
просить вас, Гуннар,
в гости приехать,
в орлих легких шеломах
Атли проведать!

 

4 Достать там щитов
и точеных древков,
златорудных шелемов
и гуннского люду,
среброзлатных уборов,
рубах смертноалых⁴,
тонких клинков,
скакунов ретивых.

 

5 Вам на долю дастся
Гнитахейда раздолье,
много коней грозных,
ладей златогрудых,
сокровищ днепровского
дальнего края⁵,
лес тот, что Мюрквидом
люди назвали».

 

6 Поворотился тут Гуннар,
молвил Хёгни тихо:
«Младший, ты слышал?
дай слово совета!
в Гнитахейде⁶ вовсе
не ведомо злата,
чтобы тут не имели
мы точно такого!

 

7 Семь амбаров у меня
набитых мечами,
булат-острие,
рукоять золотая;
мой меч острее,
мой конь резвее,
шлем и щит белее
из царьградской палаты!
Колчаны червлены,
кольчуги золотые —
надежней одна,
чем десять у гуннов!»

 

(Хёгни сказал:)

8 «В обручье есть весть
От сестры к ее братьям —
не личину ль бирючью
предречь нам желает?
Волчий обвил
кольцо золотое волос, —
К волку нам путь⁷,
если пустимся в гости!»

 

9 Не пророчил Гуннару близкий,
не советовал родич,
не знал, не рядил
никто из знатных:
сам крикнул Гуннар,
как сильному должно,
князь горницы меда,
мужеством крепкий —

 

10 «Встань же ты, кравчий!
пусть кружит над полом
ендова золотая
по рукам человеков!

 

11 Волку пусть служит
Нифлунгов наследье,
гостю седошкурому,
если Гуннар сгинет.
Черные медведи,
рыча, рожон да гложут,
тешат сучью свору,
если Гуннара не станет!»

 

12 Люди провожали,
бесстрашные, властелина,
жалобно, мужа битвы,
со двора медвежата!
Младший тут Хёгни
наследник молвил;
«Поезжайте осторожно,
как разум вас научит!»

 

13 Повели герои
рысью на горы
верных коней
в неведомый Мюрквид,
дрожит земля гуннов:
гонят твердосмелые
послушных плети
по зеленому долу.

 

14 Край увидели Атли, —
вглубь уступы круты, —
Бикково войско
стояло на башне —
палату южан,
лавки у стен
с круглыми тарчами,
с бледными щитами,
острыми секирами:
Атли подавали там
сыть-вино Вальгаллы,
воины снаружи
боронят хоромы —
неровно нагрянет Гуннар,
звонким копьем
позвать князя битвы!

 

15 Подошла тут сестра,
как в палату входили
оба ее брата
(не пила она браги!):
«Что ты выиграл, витязь,
у гуннов кровавых?
Предан ты, Гуннар,
вошел в палату напрасно!

 

16 Лучше бы ты, брат,
облекся бронею,
чем в орлих легких шеломах
проведывать Атли,
сидел бы в седле ты
и солнце б сияло,
норнам старым дал бы
по нави бледной плакать,
девам гуннским щитоносным
запрячься в бороны дал бы,
Атли самого бы
в Пропасть Змей спровадил —
а будет ныне лихо:
Пропасть Змей — судьба вам!»

 

17 «Поздно, сестра,
полк Нифлунгов строить,
далече ныне
дружинные люди,
рыжих гор Рейна⁸
бесстрашные вои!»

 

18 Семерых посек Хёгни
оружием острым
и восьмого ринул
в огонь горячий.
Как отважный должен
борониться твердо,
так Гуннара Хёгни
боронил от врагов.

 

19 Схватили Гуннара,
друга бургундов⁹,
в железа заковали
и руки связали.

 

20 Жизнь откупить
предложили отважному,
злата просили
у сильного гота.

 

21 «Лишь дайте мне сердце
Хёгни сюда,
из груди кровавым
у храброго вынув,
гладковострым ножом
у княжого сына!»

 

22 Вынули сердце
живым у Хьялли,
кровавым на блюде
вынесли Гуннару.

 

23 Молвил тут Гуннар,
предводитель мощных;
«Сердце вы резали
робкому Хьялли, —
сходно ли с сердцем
храброго Хёгни?
Лежит на блюде —
жалко дрожит,
лежало в груди
оно вдвое дрожа».

 

24 Смехом Хёгни
смерть свою встретил,
дал сердце себе
живому иссечь —
кровавым на блюде
вынесли Гуннару.

 

25 Гордо молвил Нифлунг,
Гуннар смелый:
«Дали вы мне сердце
доблестного Хёгни —
схоже ли с сердцем
хилого Хьялли?
Лежит на блюде —
и тут не дрожит,
лежало в груди
оно совсем не дрожа.

 

26 Из очей людских ты, Атли,
исчезнешь скоро,
точно как сокровище
их очей сокрыто!
Мною одним
ныне утаен
Нифлунгов клад:
нет уж Хёгни!
Живы были мы оба —
жило сомненье,
ныне один я —
нет его боле!

 

27 Распри рудою
Рейн овладеет,
славный поток —
наследьем Нифлунгов:
в водах пусть светятся
роковые обручья,
чем на запястьях
сиять у чада гуннов!»

 

28 «Пленный связан!
подавайте телегу!
и в ней далече
удила грызущий
смелого князя
к смерти влек.

 

29 Шурин грозный,
над Глаумовой гривой
меж шипами битвы
полем ехал Атли.
Гудрун, родная
Гьюкунгам сестра,
слезы удержала,
уходя в палаты.

 

30 «Тебе пусть будет, Атли,
Как Гуннару было;
часто ему клялся —
солнцем на полудне,
Сигтюра горою,
Брачным изголовьем
и Улловым обручьем!»

 

31 В Пропасть живым
сбросили витязя
мужей толпа
к жалящим змеям.
Оплетали гады,
а Гуннар твердо
один по арфе
водил рукою —
звенели струны:
так должен страж,
щедрый вождь,
клад защищать!

 

32 Быстро гнал Атли
к себе обратно
коня сторожкого
с урочища злодейства;
было за тыном
тесно от коней,
запевали песню,
возвратившись, вой.

 

33 Вышла тут Гудрун,
вынесла для Атли
доброго злата блюдо —
долг платить по-княжьи;
«Подала я, воин, —
принимай в палату,
порадуйся мохнатым,
во мрак утекшим от Гудрун».

 

34 Пиво зашумело —
потчует Атли,
гомон слышен громкий
гуннов сивоусых —
все вошли в палату,
уселись за беседу.

 

35 Выплыла, ясноликая,
наливала вепрям¹⁰
бранная диса,
выбирала брашно
побледнелым, нехотя, —
и Атли проклинала:

 

36 «Это сыновей твоих,
Атли меченосный,
кровоточащее сердце
с медом съел ты!
Сваришь, князь, ты в брюхе
роковое брашно,
что сожрал на празднике —
тем испразднишься!

 

37 Ни Эрпа, ни Эйтиля
не позовет ныне Атли
пивом утоленный
к отчим коленам,
с княжего престола
ему не стать увидеть
золота взращенного,
изощренных копий, —
ни коней ведущих,
ни в седле сидящих».

 

38 Гул прошел по скамьям
гуд разнесся бранный,
кричат из-под плащей,
плачут чада гуннов,
лишь Гудрун сухоглаза —
не могла оплакать
медвежье-крепких братьев
и кровных своих детищ,
юных, несмышленных,
что зачала от Атли.

 

39 Гусебелая¹¹ как по полю
рассыпала злато,
красными обручьями
одаряла челядь,
темна растилась доля,
руда светла лилася, —
другая ввек не тратила
толикого богатства.

 

40 Мало Атли понял —
сильно он упился,
не носил оружия,
Гудрун не стерегся;
игры прежде лучше,
ласковей бывали,
бывало, обнимались
пред мощными гостями!

 

41 Рукою, смерть несущей,
кованым жалом
ложе окровавила,
щенков отдав на волю;
в дверь она пустила
(дворню разбудивши)
головней пылающей —
платой за братьев!

 

42 Предала пожару
тех, кто был в палате,
кто прискакал из Мюрквида,
Гуннара умучив.
Вперед упали балки,
капища курились —
Будлунгов дом
и щитоносные девы
сгорели безвременно
в огне горячем.

 

43 Сказано довольно!
воин-дева ныне
отмстить не посмеет
так за братнюю смерть!
Прекрасная Гудрун
знаменитым гибель
трем вождям доставила —
тут смерть ее настигла.

 

Речи Хамдира

 

1 Так оно деялось,
дело злое,
в час плача альвов
(печаль приходит
и к людям поутру,
лютые мысли,
скорби прежние,
к ратным детям)

 

2 не вчера,
не сегодня
(минуло время
с тех пор немалое),
не древле то было,
но в задревние годы
здесь Гудрун взывала,
рожденная Гьюки,
к сынам об отмщении
за дщерь ее Сванхильд:

 

3 «Была сестра у вас,
прозваньем Сванхильд,
ее под копыта
черным и белым
на дороге рати
Ёрмунрекк бросил,
серым походным
готским коням.

 

4 Горе вам, горе,
конунговы дети!..
В живых только вы
из моих родовичей,

 

5 совсем одна я —
на юру осина,
без родни осталась,
что сосна без веток,
счастье улетело —
с дерева листья,
ветром унесенные
в день ненастный».

 

6 Тут храбрый духом
ей Хамдир молвит:
«Гудрун, не ты ли
винила Хёгни,
когда сон Сигурда
пресек убийца,
когда на ложе
(они же смеялись)

 

7 сине-белые платы,
тобою тканные,
кровью мужа
насквозь промокли,
и, безутешная,
над телом Сигурда
ты сидела, над мертвым, —
а всему виной Гуннар¹.

 

8 Отплатила ты Атли:
заколола ты Эрпа
и убила Эйтиля —
себе же на горе;
берегись, подымая меч
на другого,
клинок смертоносный
на тебя ж обернется».

 

9 Тут молвил Сёрли —
был он разумен:
«Мне с матерью нашей
невместно спорить,
но, как мне кажется,
не все вами сказано;
чего ищешь ты, Гудрун?
или слез тебе мало?

 

10 Сынов оплакала
и братьев с ними
и всех своих близких,
полегших в распре;
и нас ты, Гудрун,
внедолге оплачешь,
коль скоро навстречу смерти,
коней оседлав, поедем!»

 

11 Вот из усадьбы,
распалясь, они скачут,
юные воины,
на гуннских конях
по влажным взгорьям
вперед, к отмщенью.

 

12 Хитрец²их встретил
на той дороге³.
«Чем, ты, чернявый,
помочь нам можешь?»

 

13 Сводный же брат им
в ответ: мол, тем же,
чем ноге помогает нога другая.
(Хамдир сказал:)
«Нога другая
чем же поможет?
Руке ли рука
потребна другая?»

 

14 Тут Эрп сказал им,
ехавший с ними, —
в седле подбоченясь,
гордый, сидел он;
«Беда, коль непутным
путь покажешь!»
Ему ответили:
осмелел, мол, ублюдок.

 

15 Железо ножен,
лезвия выхватив,
клинками сверкая
великанше на радость,
сами на треть
свою силу убавили, —
наземь свалился
их юный сродник.

 

16 Плащами взмахнули,
мечи — на чресла,
надели доспехи, —
богам подобны!

 

17 Из дорог далеких
нелегкую выбрали,
где сестрина сына,
к западу от усадьбы,
труп свисал, качался
на ветру остудном,
с волчьего древа
(недоброе ждет их).

 

18 Гомон в хоромах,
рать пирует,
и конский топот
никто не слышит,
покуда тревогу
рог не сыграл.

 

19 Услышал Ёрмунрекк
весть, мол, едут,
мол, видит стража
воинов в шлемах —
«Рать, к оружию!
Прибыли сильные
владыки, чью деву
здесь затоптали!»

 

20 Смеется Ёрмунрекк,
усы расправил, —
за меч не схватился,
на щит — лишь глянул,
от меда веселый,
тряхнул волосами,
в руке же кубок
сверкает золотом: