Гуманистическому моделированию человека предшествовала психосоматическая медицина, получившая в 70—80 годах XX в. широкое распространение в таких странах, как США, Нидерланды, ФРГ, Швейцария, Австрия. Психосоматики применяли фрейдовский психоанализ при лечении конкретных психических и органических заболеваний (от невроза и шизофрении до бронхиальной астмы, инфаркта миокарда и болезни Альцгеймера). Все они были последовательными фрейдистами и поэтому, объясняя различные заболевания, оперировали его понятиями. Некоторые из психосоматиков применяли при лечении традиционные лекарства, другие ограничивались психоанализом. Это могло выглядеть так: скажем, у пациента-мужчины язвенная болезнь желудка. В результате психоанализа врач трактует его заболевание как «скрытый в бессознательном комплекс кастрации». У пациентки бронхиальная астма. Психоаналитик может объяснить ее «скрытым в бессознательном сексуальным влечением к отцу» (даже если тот давно умер). Поставив подобные диагнозы, психосоматик применял соответствующие методы лечения — зондировал бессознательное, освобождая его путем катарсиса, сублимации и трансверсии от патогенных причин. Наиболее прославились своими научными статьями психосоматики Ф. Донбар (США), Ф. Александер (США, чикагская школа). Первый при постановке психоаналитического диагноза (моделирования) обращал внимание на особенности личности и характера человека, которые тоже трактовал, естественно, психоаналитически. Александеру принадлежит такой афоризм: «Если человек, не сознавая свои переживания, не плачет нормальными слезами, тогда рыдают кровью его органы». Кишечник Александер назвал «органом души, на котором играет бессознательное». Как показало время, успехи в лечении были все же у психоаналитиков, которые, помимо психоанализа, применяли и лекарственные препараты.
Ощущая недостаточность фрейдовских понятий для широкой медицинской практики, психоаналитики стали дополнять фрейдизм экзистенциалистскими и антропологическими положениями, заимствуя их у швейцарского психиатра и философа Л. Бинсвангера и датского физика и философа В.Вайцзеккера, бывших в большой моде в 70—80 годах. Вскоре от слияния психосоматической медицины с экзистенциализмом и философской антропологией появилась гуманистическая психология и медицина, которая, помимо лечебных действий, начала широкую компанию против традиционной медицины, прежде всего, против психиатрии. Антипсихиатрия была порождена гуманистической психологией. Многие антипсихиатры порывали вообще с медицинской практикой и становились общественными деятелями, социальными врачами, утверждая через властные структуры свои гуманистические взгляды на природу человека и общества.
Основатель американской Ассоциации гуманистической психологии (1969 г.) Абрахам Маслоу не занимался практической медицинской деятельностью, а применял свою «систему мотиваций» (ядро его теоретических взглядов и понятие, которым он заменил фрейдовское «бессознательное» и психическую структуру) к творчеству и философии человека вообще. Согласно его мотивационной иерархии, у человека есть биологические, социальные потребности, но не в них суть дела. Главное — удовлетворение трансцендентных потребностей, которые могут быть реализованы, только в творчестве. При этом творчество понимается как экстаз, близкий к религиозному (вернее, выход-из-себя... в трансцендентную реальность). Строя свою систему, Маслоу широко использовал представления восточных эзотерических школ. В практической медицине его концепция положительных результатов не дала, но последователей в разных областях медицинской практики у него было немало.
Другим лидером гуманистической психологии был американский психолог Карл Роджерс. Он работал и в практической медицине, особенно, в психотерапии. Его беспокоили не столько болезни «клиентов» (Роджерс категорически выступал против слова «пациент», предпочитая называть больных «клиентами»), сколько их социальные проблемы. Но пытался решать эти проблемы он за счет актуализации «витальной силы» и экзистенциальных способностей «Я» врача. Врач, по мнению Роджерса, должен «брать на себя» проблемы своего клиента, вживаться в их запредельную реальности суть, и, таким образом, решать проблемы. Как Юнг в свое время надеялся на плерому, в которой все противоречия могли быть разрешены, так Роджерс надеялся на трансцендентную реальность, с помощью которой все проблемы «клиента» разрешились бы сами собой. Роджерс утверждал, что каждый человек в своей жизнедеятельности непременно проходит жизненные ситуации, которые в свое время были отражены в мифах различных народов, в произведениях древних трагиков Софокла, Еврипида, а также в произведениях Шекспира и Достоевского. Таковы ситуации Федры, Электры, Гамлета, Макбета, ситуации Сизифа, Тантала, Эдипа; ситуации Раскольникова, Неточки Незвановой, братьев Карамазовых (разумеется, каждого в отдельности), старца Зосимы, Великого инквизитора и т.д. Однако, если клиент находится, скажем, в ситуации Раскольникова, это не значит, что он действительно убил старуху-ростовщицу. Нет, это «убийство» он совершил в символической форме, но болеет и имеет социальные проблемы именно поэтому (болезнь и проблемы клиента тоже следует понимать не в их реальном содержании, а как символические образы).
От концепции Роджерса до практики социальных медиков оставался один шаг. И последователи Роджерса сделали его в сторону мистики, поэтому больших практических результатов не имели. Современные гуманистические психологи в большинстве своем переквалифицировались в психоделических психотерапевтов и занимаются проблемой «Человек перед лицом смерти». Здесь также придерживаются методов «центрирования на клиенте» и «активизации витальности Я врача». Описывается случай, когда во время психоделического сеанса врач умер вместе со своим «клиентом» (больным СПИДом; врач был здоровым и молодым). Этот случай прошел по многим каналам и был психоделическими (гуманистическими) психологами объяснен, как «случай, когда трансцендировали оба Я — клиента и врача, ибо Я клиента оказалось сильнее Я врача».
Несомненной заслугой гуманистических психологов и врачей является то, что «болезнь» клиента они рассматривают нераздельно от его конкретных жизненных проблем и условий (от материального и жилищного положения до семейных и служебных перспектив), а также принимают во внимание возраст клиента, его реальный жизненный опыт и т.д. Иными словами, они начинают свою работу с клиентом как социальные медики. Правда, заканчивают они ее как эзотерики и мистики. Кстати сказать, хотя в нашей стране сейчас и нет последователей гуманистических психологов, тем не менее много всевозможных мистиков, заполняющих «нишу», которую должна занимать социальная медицина.
