посредственно относящиеся к цирку: бег колесниц, фигуры танцовщиц, музыкантов, зрителей. В части, обращенной к кафисме, был изображен император в окружении сановников, председательствующий на играх. Другой памятник (сохранившийся частично) — бронзовая колонна из Дельф, образованная тремя тесно сплетенными змеями, чьи головы, расходясь в разные стороны, служили опорой золотому треножнику. На спиралях неполностью сохранившихся змей и теперь еще можно прочесть надпись, где перечисляются 36 греческих городов, которые сражались с персами при Платеях и после битвы посвятили Аполлону этот прекрасный символ победы. Немало других памятников, среди них — римская волчица и Геракл Лисиппа, было вывезено из разных мест, чтобы украсить константинопольский ипподром. Это был подлинный музей самых прекрасных памятников античного искусства. Статуи, красивые колонны, изображения птиц и животных размещались не только на спне, но и вдоль арены, у входа, на верхних террасах, в местах для прогулок — словом, повсюду. Над ареной, в том месте, откуда выпускались колесницы, возвышалась четверка коней — творение великого Лисиппа 112. По предположению А. Камерона, на ипподроме находилась еще одна работа этого скульптора — статуя Александра Македонского 113.
Ипподром, как и многие другие сооружения древности, имел свою символику. Первоначально он был посвящен римским хтоническим богам. Но уже во времена империи ипподром связывали с солнечным культом, полагая, что он в миниатюре отражает вселенную: арена — землю, вода, {665} омывающая арену,— океан, 12 дверей, из которых выпускались, колесницы,— 12 знаков зодиака или 12 месяцев и т. д. 114
На ипподроме зрителям предлагались самые разнообразные зрелища. Гладиаторские бои стали уже редкостью, но еще существовали всякого рода гимнастические упражнения, прежде всего борьба 115.
Византийцы любили экзотических животных и приходили в восторг, когда их показывали на ипподроме. Жестокие бои с животными пока еще устраивались, но они уже не имели такого размаха, как в Риме и постепенно сходили на нет.
Основным зрелищем были, конечно, ристания. Число игр в году точно неизвестно, но, вероятно, их было немало. Бега непременно проводили в день рождения императора, в день вступления его на престол, в январские календы и в день основания города.
Игры были предприятием дорогостоящим и организовывались за счет императора. Василевс субсидировал отчасти даже консульские игры 116. Сам он всегда присутствовал на состязаниях колесниц, которые начинались после того, как над императорской кафисмой взвивался специальный стяг 117. До игр и после них устраивались церемониальные танцы сторонников разных партий 118.
Обычно выпускались четыре колесницы с возничими, одетыми в разные цвета: голубой, зеленый, красный, белый. Между этими цветами делились симпатии зрителей. Сами цвета объяснялись символически: их связывали или с временами года, или со стихиями. Партии зрителей имели свои постоянные места в цирке. По правую руку императора располагались голубые, по левую — зеленые, центр занимали красные и белые. Наибольшее число сторонников было у голубых и зеленых.
Увлечение ипподромом было всеобщим. Уже накануне обсуждались предстоящие бега, взвешивались шансы тех и других возничих. Много места в разговорах отводилось коням, родословную которых знали наизусть. В день зрелищ все с утра спешили в цирк. Казалось, что весь город переселяется туда. Дома и площади пустели. В Антиохии не только цирк, но и кровли домов, и возвышенные места, прилегающие к цирку, занимались людьми. Азарт в равной степени овладевал и молодыми, и стариками. Жара, теснота, крики, толкотня — «ничто не портило им настроения, они были веселы, как на лугу» (PG, t. 54, col. 660—661). Церковь тщетно пыталась бороться с этим увлечением. Всякий раз, когда служба в церкви совпадала с ристаниями на ипподроме, жители отдавали предпочтение последним. «Опять бега, и опять наше собрание стало меньше»,— с горечью заметил однажды Иоанн Златоуст (PG, t. 48, col. 756).
Программа бывала очень насыщенной. Обычно устраивалось 24 заезда, каждый по семь кругов. В маленьком городе Оксиринхе бывало только шесть заездов, но и это было немало, так как в антрактах выступали шуты, акробаты, танцоры, устраивались забавы с медведями. Зрелища продолжались до вечера. После утренних бегов делался перерыв, во, время которого обедали и по временам даже ходили в бани, как это {666} явствует из одной шутливой эпиграммы, посвященной питейному заведению, расположенному между ипподромом и банями Зевксиппа 119.
Особым искусством считалось выступление на только что побежденных конях. Оно было возрождено в Византии Порфирием, прославленным возничим VI в. В эпиграмме, высеченной на одном из его памятников, он восхваляется за то, что единственный дважды одержал подобную победу. Вскоре, однако, его современник возничий Константин продемонстрировал перед жителями столицы еще большее искусство. Утром он одержал победу в 25 заездах, а затем, после перерыва, одержал 21 победу на побежденных утром конях 120.
Стремясь одержать победу, возничие сбивали колесницы соперников, причем старались это сделать в тот момент, когда кони мчались мимо кафисмы императора (PG, t. 56, col. 113—114). Иногда бег колесниц заканчивался трагически. Иоанн Малала сообщает о вознице Юлиане, который упал и разбился насмерть (Malal., р. 495).
Император награждал победителя венком, дорогими подарками и богатой одеждой (PG, t. 58, col. 539).
Возничих боготворили. Им воздвигали памятники, посвящали эпиграммы. Семь памятников было воздвигнуто Порфирию из Александрии, один — из позолоченной бронзы 121. Возничему Уранию (младшему современнику Порфирия) воздвигли памятник из чистого золота 122, что было по тем временам большой редкостью. Его золотой памятник красовался в Константинополе, в то время как Юстиниану был воздвигнут памятник из бронзы, а императору Анастасию — из железа. Не забывали и коней. На мозаиках и барельефах памятников возничих традиционно изображали с квадригой коней, над которыми нередко надписывали их имена. Этот сюжет был настолько распространен, что его изображали даже на бытовых предметах: светильниках, рукоятках ножей, сосудах.
Итак, несмотря на старые традиции, особенно долго сохранявшиеся в обрядах, сопровождавших такие важные моменты жизни человека, как вступление его в брак или смерть, несмотря на продолжавшие жить языческие празднества, повседневная жизнь византийцев IV—VII вв. приобретала новые черты. Эти новые особенности быта людей той эпохи проявились в постепенной (хотя и не всегда глубокой) христианизации общества, в укреплении семьи и одновременном падении интереса к общественной жизни, в тенденциях к своего рода самоизоляции человека, во всяком случае, к определенному стремлению уйти в частную жизнь. С этим, по-видимому, связаны и такие новые моменты быта, как распространение закрытой одежды, более закрытого для посторонних жилища, перемещение торговли в портики улиц. Наконец, расцвет ипподрома и упадок театра, где содержание отступает на второй план перед откровенной зрелищностью, также говорит о том, что некогда активная гражданская жизнь греческого, а затем восточно-римского общества постепенно уходила в прошлое. {667}
Заключение
