Мозаичная карта из с. Мадаба (Мадеба). VI в. 44 страница

Наиболее обширными лексиконами были словари Гесихия и Кирилла Александрийского. Гесихий, опираясь на работы своих предшественников и дополнив их данные собственными толкованиями, составил словарь, сыгравший значительную роль в византийской школе. На его основе были созданы новые пособия по лексике. Словарь, в манускриптах часто приписываемый Александрийскому патриарху Кириллу,— весьма сложный комплекс глоссариев, различных по объему. Он был предназначен для обучения в христианской школе. В нем приведены глоссы к Библии, ораторам и другим писателям.

Особую группу византийских лексиконов составляют этимологические словари, в которых главное внимание уделялось выяснению первоначального значения слова, его корня. Наиболее известными были работы Ориона из Фив (V в.) и Ора (V в.). Работа последнего о названиях народов была использована Стефаном Византийским (VI в.) при написании им своего Лексикона, содержавшего географическую, топографическую и этнографическую информацию. Это чрезвычайно обширное произведение, состоявшее из 55 книг, впоследствии было сокращено. Именно краткий вариант был широко распространен в Византии. Из него были сделаны многочисленные извлечения, существующие и в наши дни. В Лексикон наряду со статьями, посвященными исторической и мифологической географии, были включены цитаты из авторов и множество грамматических заметок, базирующихся на трудах Элия Геродиана и объясняющих формы образования названий местностей, жителей, их орфографию, склонения и этимологию.

Наличие в греческом языке слов, различных по форме, но тождественных или очень близких по значению, вызвало появление многочисленных словарей синонимов. Самым известным из подобных словарей был Лексикон, дошедший до нас под именем Аммония. В нем помещены 525 синонимов, расположенных в алфавитном порядке, с цитатами из поэтов и других авторов.

Экономические и культурные связи между двумя половинами Римской империи способствовали созданию греко-латинских глоссариев и разговорников. Цели, которые преследовали при составлении названных выше словарей, были чисто практическими. Лексический материал, собранный в них, должен был помогать лучшему пониманию произведений античных авторов, разъяснять редкие и трудные слова, часто встречающиеся в них.

Наряду с учебными пособиями и разнообразными лексиконами в распоряжении преподавателей и учащихся византийских школ были еще {484} комментарии, аннотированные издания и парафразы, изречения, извлечения из поэтов и ораторов, а также «отцов церкви» 11.

Следующей ступенью обучения была школа ритора, куда поступали 16—17 лет либо после полного усвоения курса школы грамматика, либо еще до его окончания.

Риторика, «высшее, совершеннейшее и благороднейшее», по мнению византийцев, искусство, была одним из важнейших факторов образования. В ней видели средство для развития духовной жизни, для усовершенствования личности. Хотя в Византии не существовало сословных ограничений на получение риторического образования, тем не менее на практике им овладевал сравнительно узкий круг лиц, которые могли заплатить за свое обучение и жили в городах, имевших школы риторов. Состав их был классово ограничен.

Основным предметом курса риторики была теория словесного искусства. Преподавание его имело целью научить говорить и писать по-аттически: воспитанники должны были активно овладеть речью и усовершенствовать свой стиль. Они обязаны были читать и заучивать наизусть выдающиеся работы античных и церковных писателей, в первую очередь ораторов, богословов и историков, а также отдельных философов, слушать риторов и проповедников, упражняться в написании сочинений и в составлении речей в соответствии с классическими правилами и в подражание стилю древних и свободно их декламировать. Важное место в школьных программах занимало также обучение навыкам комментирования предложенных текстов.

Курс в риторских школах сосредоточивался на чтении античных и раннехристианских писателей. Юноши знакомились с трудами Демосфена, Демада, Исократа, Лисия, Ливания, Василия Великого, Григория Богослова, Синесия, Иоанна Златоуста и др. Образцом стиля и объектом особого изучения был Демосфен. Его сочинения заучивали наизусть. Однако со временем его место занял Григорий Богослов, которого называли «христианским Демосфеном» и ставили над всеми античными ораторами.

После ознакомления с аттическими образцами переходили к письменным упражнениям, которые составляли основу обучения и занимали довольно много времени. Эти подготовительные упражнения, выработанные в течение ряда предшествующих столетий, были систематизированы Гермогеном, ритором из Тарса (II—III вв.), а позднее подвергнуты дополнительной переделке Аффонием (IV в.), любимым учеником Ливания. После него состав и последовательность их не изменились. Византийцы лишь старались привести их в соответствие с употребительными в практике формами риторической традиции. Система обучения состояла из 12 групп подготовительных упражнений. Ученики были обязаны на материале мастеров античного и христианского красноречия и в подражание им писать 1) басни, 2) маленькие рассказы, 3) хрии (изречения, тезисы, мысли с обстоятельным их анализом), 4) сентенции-гномы, 5) опровержения или подтверждения с помощью приведения доказательств правильности рассказа или сентенции, 6) общие места, 7) энкомии или порицания, 8) сравнения двух персон, 9) этопии — описания, воссоздававшие {485} характер и настроение лиц через речь, вложенную в их уста, 10) экфрасисы — подробное описание личностей или предметов, или памятников архитектуры и искусства, 11) тезисы по специальным научным или практическим вопросам, 12) обоснование предложенного закона 12.

После усвоения материала подготовительных упражнений переходили к составлению речей. Воспитанники должны были выступать от имени легендарных героев или деятелей, живших в далеком прошлом, вести беседы-споры, беседы-рассуждения, составлять политические речи, свадебные стихотворения, импровизации на заданные темы и другие декламации.

Учащиеся овладевали также техникой составления писем, что было весьма важно для византийских чиновников. Преподаватели учили своих питомцев писать послания кратко, содержательно, на аттическом диалекте, используя пословицы, изречения, риторические фигуры.

Материал для подготовительных и ораторских упражнений заимствовали из басен Эзопа, мифов, литературных и исторических произведений античности, в которых рассказывалось о событиях и людях мифического и раннеисторического периодов древней Греции. Со временем стали обращаться к сюжетам из Библии и сочинений «отцов церкви».

Учебные пособия по риторике были довольно разнообразны по своему характеру и содержанию.

Важнейшими из них были работы Дионисия Галикарнасского (I в. до н. э.) и Гермогена из Тарса (II—III вв.), носившие одно и то же название — «Риторическое искусство». Гермоген собрал и систематизировал весь накопленный до него учебный материал по риторике, отделил ее от философии, провел классификацию технических терминов и дал их определения. По свидетельству Суды, его «Риторическое искусство» находилось у всех на руках (PG, t. 117, col. 1272—1273). Его часто комментировали. Эти толкования, в большинстве своем анонимные, были весьма обширны, их размещали, так же как и схолии к Библии, в виде катен-цепочек вокруг основного текста.

Для обучения в риторских школах Византии употреблялись также сборники подготовительных упражнений. Особенно популярным был сборник Аффония, который соединил изложение теории риторики с практическими примерами и упражнениями. В течение всего средневековья к нему чаще всего обращались в школах. Он был включен в появившийся на рубеже V—VI вв. так называемый корпус Гермогена, к которому в Византии относились почтительно. Его изучали византийские риторы и более позднего времени. Кроме названных работ, в школах использовались также сборники предварительных упражнений Ливания, Николая из Миры, Севера Александрийского (IV в.).

Большую помощь учащимся в усвоении риторического материала оказывали составленные их преподавателями речи, которые зачитывались и анализировались на уроках и служили в качестве образцов.

Важное место в системе преподавания занимали Пролегомены, предварительные рассуждения. С изучения их обычно и начинали свои занятия риторы. {486}

В византийскую эпоху к перечисленным руководствам были добавлены многочисленные трактаты, посвященные отдельным вопросам риторики (труды о тропах, риторических фигурах, оборотах речи, формах силлогизмов и т. д.), схолии и комментарии к сочинениям античных ораторов, особенно к произведениям Гермогена и Аффония. Для начинающих риторов составлялись словари, в которых были противопоставлены аттические синонимы синонимам разговорного языка, а также лексикографические руководства.

Как и в древности, курс обучения в ранневизантийских школах завершался преподаванием философии, которую византийцы рассматривали как «науку наук», «искусство искусств» и называли знанием. Содержание ее было всеобъемлющим и включало познание мира, человека и божества. Ее они считали вершиной внешней мудрости, душой общего, так называемого свободного образования, высшим объединенным знанием о «подлинно сущем».

Роль философского образования в Византии была довольно велика. В ранневизантийском обществе были широко распространены представления древних греков, которые полагали, что основной целью философского преподавания было обучение принципам поведения человека и определение норм его практической деятельности. Философия считалась искусством, которое обучало надлежащему образу жизни, т. е. правильной, разумной жизни. Изучение философии приводило к достижению высшей цели, а именно приобретению добродетели, того истинного блага, которое, по выражению Сенеки, было «единственным бессмертным, доступным смертным». Так как человек от природы не бывает добродетельным, он должен был этому научиться, занимаясь в школе философа.

Отношение представителей духовенства к философскому образованию было двояким. С одной стороны, они опасались чрезмерного увлечения философией, что могло привести к возникновению ересей. С другой стороны, они признавали значимость философского обучения при подготовке образованных служителей церкви. В целом византийские церковные деятели рассматривали занятия философией как предварительную ступень к изучению богословия. Они считали первую служанкой, вернее — служебным инструментом последнего, которое, по их словам, было венцом и целью всех наук (CTh, XIV, 1, 1).

Программа преподавания в школах философов была весьма обширна. Она включала множество предметов, которые необходимо было усвоить для достижения конечной цели обучения: познания мира, человека и божества. Изучали не только труды Платона, Аристотеля, неоплатоников и их комментаторов, но и арифметику, геометрию, музыку, астрономию, физику, логику, этику.

Первоначально обучали логике, науке о законах и формах правильного мышления, о способах доказательств и опровержений. Ее рассматривали как введение в изучение философии (чаще всего ее называли диалектикой), считали школой тренировки ума. Она служила орудием, с помощью которого можно было выявить противоречия в суждениях оппонентов и доказать их несостоятельность путем хитроумных софистических высказываний.

Учащиеся обязаны были запоминать наизусть различные философские определения, заключения, силлогизмы, софизмы, как в школе грамматика стихи Гомера и других поэтов. Заучивание было основным средством {487} усвоения материала. Известно, что многие выдающиеся неоплатоники именно так запоминали целые философские трактаты. Так, Прокл Диадох знал на память логические сочинения Аристотеля.

В качестве руководства по изучению логики использовались труды Аристотеля, а именно его «Органон», который был приспособлен для школы неоплатоником Порфирием. Написанное им «Введение в категории Аристотеля» знакомило с аристотелевской логикой. Именно «Исагога» Порфирия стала учебником логики на протяжении всего средневековья как на византийском Востоке, так и на латинском Западе, образуя исходный пункт и основу преподавания философии, ведущего от Аристотеля к Платону 13.

Параллельно с преподаванием логики должны были читаться лекции, в которых раскрывалось содержание термина «философия», говорилось об отношении ее к грамматике, риторике и другим отраслям знания, давалась характеристика различным ее разделам, объяснялись основные философские понятия: бытие, субстанция, акциденция, разделение, определение, род, вид и индивидуум, количество, движение, природа, форма, лицо, ипостась, качество, время, пространство и т. п.

Овладев этим материалом переходили к изучению истории философии. Преподаватели рассказывали о всех крупнейших философских школах: системах Пифагора, Платона, Аристотеля, Эпикура, стоиков, неоплатоников. В лекциях шла речь о самых выдающихся философах древности, излагались их биографии, иногда довольно подробно, характеризовались их взгляды и отношения между ними, критически оценивались рассматриваемые философские системы. Подобные лекции читали Фемистий и его отец Евгений.

Включение в программу преподавания истории философии было вызвано необходимостью лучшего понимания основных трудов представителей главных философских систем, их идейной направленности. Эти произведения должны были читаться, комментироваться и анализироваться в школах Византии.

Для большинства обучающихся философское образование заканчивалось ознакомлением с логикой и историей философии 14.

Желающие продолжить свое образование после этого приступали к изучению математических дисциплин (математической четверицы: арифметики, геометрии, музыки и астрономии) 15 и физики.

Этим дисциплинам придавалось большое значение при подготовке к занятиям философией. Платон называл их «началами». Он был убежден, что преподавание математики является важным этапом на пути познания вечных, идеальных истин и считал обязательным для всех граждан государства усвоение математических знаний. Со времен Платона утвер-{488}дилось мнение, что математические дисциплины являются средством, которое подготовляет разум к постижению вечных, идеальных истин. Их познание — цель философского образования. Изучение математических дисциплин тренирует ум, придает ему проницательность и остроту, развивает познавательные способности и логическое мышление, т. е. содействует усовершенствованию разума.

Изучать математику поступающим в философские школы приходилось еще и потому, что философы в своих трудах нередко использовали математические объяснения, выражая знания о мире с помощью чисел и их отношений.

Как на подготовительную ступень преподавания философии смотрели на математику и неоплатоники, которые требовали от поступающих в школы философов основательных знаний не только по грамматике и риторике, но и по математике, музыке и астрономии. Без овладения названными дисциплинами, по их мнению, нельзя было постигнуть философские истины.

Пропедевтическое значение математических и естественнонаучных дисциплин обусловило включение их в программу обучения. Действительно, в школах ранней Византии преподаванию арифметики, геометрии, музыки, астрономии и физики уделялось довольно много внимания 16.

В преподавании математических дисциплин соблюдалась определенная последовательность, установленная еще Платоном. Он рекомендовал начинать с изучения арифметики, поскольку, по его словам, именно она заставляет «душу пользоваться самим мышлением для истины». Образованные византийцы считали арифметику «матерью всякого знания». Они полагали, что в основе мира лежит божественная идея числа — прообраз всего сущего и связующее звено между материальным и идеальным миром. Поэтому они настаивали на обучении учащихся прежде всего той науке, которая, исследуя числа как таковые, с наибольшей точностью, полнотой и глубиной раскрывает сущность их и предоставляет о них общие знания. Подобный взгляд на арифметику приводил к тому, что вместо изучения простейших свойств чисел и основных действий над ними старались раскрыть учащимся тайны чисел и числовых отношений, выяснить мистический пифагорейско-платоновский смысл числа. В школах Византии преподавали «научную теорию и символику чисел», впервые введенную в пифагорейских школах.

В качестве основного пособия использовали «Введение в арифметику» Никомаха из Герасы. Несмотря на то, что этот труд был больше пригоден для философской пропедевтики, чем для преподавания арифметики, он был широко распространен и вплоть до падения Византии оставался популярнейшим учебником по математике. Феодор Метохит в XIII в. называл его самым распространенным учебным руководством. Ямвлих, использовавший «Введение в арифметику» Никомаха для обучения в своей школе, считал его непревзойденным.

В Византии к книге Никомаха были написаны комментарии и схолии и созданы учебные пособия по логистике — вычислению. Определен-{489}ной известностью пользовался учебник по арифметике, составленный Домнином Ларисским. В нем он полемизировал с Никомахом по поводу разъединения им арифметики и геометрии Евклида и требовал возвращения к учебным методам последнего.

Учебным руководством служило и основное произведение Диофанта «Арифметика».

Сохранились и другие пособия, которые употреблялись в школах Византии. В папирусе VI—VII вв. из Египта содержится руководство по арифметике, в котором наряду с другими материалами приведены таблицы и упражнения на дроби. Таблицы дробей и вычислений процентов помещены на деревянных дощечках, найденных также в Египте, которые исследователи относят к тому же периоду 17.

После усвоения учащимися теории абстрактных чисел, являвшихся предметом арифметики, переходили к изучению их пространственного воплощения, т. е. к преподаванию геометрии, исследующей неподвижные тепа, величины, фигуры, их формы и положения в пространстве.

Основным учебным пособием по геометрии служили «Начала» Евклида, дошедшие до нас в более поздних, средневековых копиях, древнейшая из которых датируется второй половиной IX в.

Значение «Начал» Евклида чрезвычайно велико. Их влияние на развитие математики в средние века было колоссальным. Они были настольной книгой каждого занимающегося дисциплинами квадривиума. Их многократно переписывали, комментировали и перерабатывали для преподавания. Особенно широко использовали «Начала» Евклида неоплатоники. Они ценили труд Евклида необыкновенно высоко еще и потому, что находили в нем математические положения, являвшиеся, по их мнению, «материалом памяти и мысли» и тем самым подтверждавшие высказывание Платона о том, что геометрия влечет душу к истине и развивает философское мышление.

Весьма популярен был и учебник по геометрии Герона Александрийского «Метрика», в котором были собраны правила и формулы для точного и приближенного измерения различных фигур. Вообще произведения, подобные трактату Герона, были широко распространены. В папирусах сохранилось большое число отрывков, содержащих аналогичные тексты. От ранневизантийского периода, правда, в более поздних списках дошли сборники по геометрии и стереометрии. Многие из них в манускриптах приписаны Герону Александрийскому. Хотя некоторые из них были действительно извлечениями из его работ, однако большинство этих фрагментов является выписками из сочинений, значительно уступающих его подлинным трудам 18.

Существенной составной частью квадривиума, одним из основных элементов общего образования в Византии было преподавание музыки, или, как ее называли, гармонии, т. е. теоретической музыки.

Включение в школьные программы теории музыки объяснялось тем, что ее признавали наукой, которая вместе с арифметикой, геометрией, астрономией помогала раскрывать вечные законы вселенной. Изучение {490} указанных предметов являлось предварительной ступенью к познанию истинного бытия. Оно необходимо было для усвоения теории отвлеченного и составляло естественный переход от опытного знания к чистому, т. е. к философии, с которой теоретическая музыка была тесно связана, поскольку представляла собой учение об образе мыслей, возникавших на основе чувств и выражаемых в звуковых художественных формах.

Нередко музыку называли ответвлением философии 19. Рассматривали ее как философскую дисциплину, смежную с математикой. Поскольку каждый звук и соотношение двух звуков по высоте, т. е. интервалы, выражали числами, ее трактовали как часть арифметики. Прокл называл «арифметику матерью музыки». Однако предметом исследования гармонии были не только количественные свойства звуков, но и их физическая природа. Поэтому ее помещали между физикой и математикой, как не вполне чистую от материи науку.

Необходимость преподавания музыки обусловливалось также тем, что античные философы: пифагорейцы, Платон, Аристотель, их ученики и последователи, неоплатоники — уделяли большое внимание в своих работах разработке теоретических проблем этой дисциплины. Ряд их сочинений, прежде всего трактаты Платона «Государство», «Законы», «Алкивиад», «Федон», «Пир», «Филеб», особенно «Тимей», в которых изложено пифагорейско-платоновское учение о гармонии, невозможно было понять без предварительного ознакомления с теорией музыки. Именно названные произведения были включены неоплатониками в число трудов, которые предстояло штудировать на завершающей стадии обучения.

В изучаемый период в Византии широкой известностью пользовались две музыкально-теоретические школы — школа приверженцев пифагорейско-платоновских доктрин и школа последователей Аристоксена Тарентского (IV в. до н. э.).

За основу обучения музыке в Византии были взяты концепции Пифагора и его учеников. По их мнению, чтобы понять природу звука, недостаточно только слушать и наслаждаться мелодиями, необходимо было знать, какие пропорции и числовые отношения связывают их 20.

Наряду с пифагорейско-платоновскими доктринами в учебных заведениях Византии излагались также концепции другого древнегреческого музыкального теоретика — Аристоксена Тарентского. Критически переосмыслив музыкальные доктрины пифагорейцев и Аристотеля, он создал свою школу, сильно отличавшуюся от пифагорейской. Не отвергая математических начал, Аристоксен считал их второстепенными, необходимыми лишь при построении тональности, и критиковал пифагорейцев за произвольность в выборе исходных принципов и за априорность. Свою теорию он строил не только на математических вычислениях, но и на чувственном восприятии звука, на реальной слышимости, стремясь установить равновесие между восприятием и мышлением. Он признавал возможным эмпирическое познание музыки и ее закономерностей. Музыкальные концепции Аристоксена Тарентского оказали большое влияние на {491} неоплатоников и византийских теоретиков, которых называли гармониками в отличие от каноников, последователей пифагорейского учения 21.

Для преподавания музыки в ранней Византии использовались главным образом музыкально-теоретические трактаты древности, в основу которых были положены либо пифагорейские доктрины, либо теории Аристоксена Тарентского.

Важнейшими пособиями по теории музыки были созданные в античности сочинения Клавдия Птолемея «Гармоника», Клеонида Аристоксенита «Введение в гармонию», Аристида Квинтилиана «О музыке» и труд Алипия. Наряду с ними употреблялись написанные в этот период учебники, представлявшие собой по существу простой пересказ основных положений трудов древнегреческих теоретиков, служивших главным источником для византийских авторов.

Наиболее известными из дошедших до нас трактатов являются работа Вакхия Геронта «Введение в музыкальное искусство» и анонимное произведение «Музыкальное искусство», названное в честь его издателя Анонимом Беллермана. Руководство Вакхия Геронта — состоящая из нескольких разделов компиляция из сочинений античных писателей, принадлежащих к разным музыкально-теоретическим школам. В первом разделе работы излагается учение о музыке Аристоксена Тарентского. Во втором разделе Вакхий руководствуется пифагорейскими концепциями, переданными Никомахом Герасским. В третьем разделе он обсуждает кардинальные положения метрики.

Аноним Беллермана по характеру и содержанию во многом аналогичен работе Вакхия Геронта. Он представляет собой извлечение из трудов античных авторов: Аристоксена Тарентского, Аристида Квинтилиана, Клавдия Птолемея, Алипия и содержит пересказ основных положений древнегреческого музыкознания в несколько сокращенном варианте по сравнению с изложением Вакхия Геронта.

В школах ранней Византии продолжали преподавать основы музыкального искусства античности, используя при этом либо музыкально-теоретические трактаты древних, считавшиеся непререкаемыми авторитетами и дошедшие до нас в поздних списках, либо руководства византийских авторов, базировавшихся на них.

Курс обучения математическим дисциплинам квадривиума завершался преподаванием астрономии. Изучение астрономии давало возможность учащимся усвоить понятие подвижных величин, ибо само движение и все астрономические понятия древние обычно основывали на числах и выражали числами. Поэтому астрономия считалась наукой о числах, прилагаемых к движущимся объектам.

Для преподавания астрономии обращались как к сочинениям античных авторов, так и к работам, появившимся в Византии в IV—VII вв.

Сохранившийся до нас трактат Евклида «Явления», в котором дан очерк элементарной сферической астрономии, наиболее часто использовали для обучения неоплатоники. Однако в труде Евклида не все разделы астрономии получили достаточное освещение. Поэтому его пособие не могло удовлетворить преподавателей, и они предпочитали другие учебные руководства. {492}

Важнейшим источником информации по астрономии долгое время была дидактическая поэма Арата из Сол «Явления». Использовали, в школах ранней Византии и книгу Гемина (I в. до н. э.) «Введение в астрономию». Это был один из лучших астрономических трактатов древности. В нем содержалось много ценных историко-астрономических сведений. Прокл Диадох хорошо знал ее и делал из нее выписки.

Наиболее популярным был труд Клавдия Птолемея «Альмагест», представлявший собой полную энциклопедию астрономических знаний того времени, служивший основным руководством по астрономии не только в древности, но и в средние века; он был признан самой удобной для обучения книгой 22.

Среди византийцев авторами учебных пособий были, как правило, сами преподаватели. По своему содержанию их работы были аналогичны античным сочинениям, служившим для них основным источником. Они представляли собой либо пересказ классических произведений, либо комментарий к ним.

В программу преподавания наряду с астрономией была включена и астрология. В Александрии ее считали равноправной частью квадривиума, а следовательно, учебного курса по философии. Известно, что Кесарий, брат Григория Богослова, изучал в Александрии астрологию наравне с арифметикой, геометрией, астрономией и медициной (PG, t. 35, col. 761). Профессор Александрийской школы Олимпиодор, комментатор Аристотеля, в 564 г. вел занятия по астрологии. В основу своего курса лекций он положил книгу Павла Александрийского «Введение в астрологию». Главным пособием по астрологии было «Четверокнижие» Клавдия Птолемея, которое в первой половине VII в. было вытеснено упомянутым трудом Павла Александрийского 23.

В школах Византии изучали также физику, которая рассматривалась как наука о природе. Фемистий в своих лекциях затрагивал кардинальные вопросы физики, над разработкой которых трудились все философские школы со времен Аристотеля и которые давали богатый материал для диспутов. Своих учеников он обычно спрашивал о причинах движения звезд в одном направлении, происхождении грома, молнии, дождя, ветра, града, снега (его белизны), солености морской воды. Как сообщает в своих письмах Синесий Киренский, физические проблемы обсуждались на занятиях в Александрийской школе при Ипатии. Известно, что в Константинопольском университете также изучали физику. Вызванный из Египта в Константинополь Стефан Александрийский наряду с преподаванием предметов квадривиума объяснял своим слушателям естественнонаучные работы Аристотеля. В Александрии занимался со своими учениками физикой Иоанн Филопон. Сергий Решайнский, один из его воспитанников, был знаком с натурфилософскими сочинениями Аристотеля, концепцию которого он воспринял и на основании произведений которого, проявляя определенную самостоятельность, составил свои трактаты по физике. Штудировал естественнонаучные труды Аристотеля и Прокл Диадох под руководством своего учителя Сириана, преподавателя {493} Афинской школы. Вообще неоплатоники считали обязательным преподавание физики. В курсе обучения она играла пропедевтическую роль, была подготовительной ступенью к изучению философии, конечной цели образования.

Основными учебными руководствами по физике были труды Аристотеля: «Физика», «О возникновении и уничтожении», «О небе» и «Метеорологика». Наиболее известным и чаще всего используемым в курсе обучения был трактат «Физика», называемый в ряде рукописных списков «Лекциями по физике». После усвоения материала этого сочинения переходили к другим работам Стагирита, посвященным явлениям неорганической природы. Именно в такой последовательности читал сочинения Аристотеля Прокл Диадох. Детально обсуждал с учениками названные произведения и Фемистий 24.

Определенный интерес проявляли и к изучению биологии. Материал черпали из сочинений Аристотеля — «Истории животных», «О частях животных», «О возникновении животных», «О движении животных» и других трактатов. Прокл Диадох, занимаясь у Сириана, прочитал с ним все произведения Стагирита, в том числе и его труды по зоологии. Лекции Стефана Александрийского по естествознанию, которые слушали его воспитанники, основывались на работах Аристотеля. Знакомы были с упомянутыми трактатами Аристотеля Василий Великий и Георгий Писида. Из них они заимствовали сведения при написании своих «Шестодневов».