Общие замечания о памятниках послеапостольского периода

Рассмотренными памятниками не исчерпывается вся церковная литература послеапостольского периода, — большая часть произведений не сохранилась. Хотя, конечно, возможны еще новые открытия считавшихся утерянными памятников.

Почти все рассмотренные сочинения были написаны по определенным поводам, и в них потому невозможно найти полное изображение всего церковного вероучения. Но все же в рассмотренных памятниках проявляется:

1. Учение о Едином Боге, Отце и Сыне и Святом Духе.

2. Ясное представление о спасении через искупительный подвиг Сына Божия (воплощение, страдания, смерть и воскресение).

3. Понятие о единой Церкви, истине церковного учения и иерархическом устройстве Церкви.

4. Неизменная забота о сохранении церковного единства, проявляющаяся в борьбе с лжеучителями (иудействущими и докетами).

5. Православное, церковное понимание таинств, в частности, Крещения и Евхаристии.

6. Чистое нравственное учение.

 

ОТДЕЛ II АПОЛОГЕТЫ

Со II–го в. появляется новая церковная письменность — апология. Жизнь Церкви протекала в это время в сложных условиях. Христианство считалось религией недозволенной (религио иллицита — religio illicita) и постоянно подвергалась гонениям, осмеянию и разным обвинениям со стороны язычников. Но в то же время продолжалась и миссионерская деятельность Церкви.

К этому периоду язычество, или многобожие, как религия древних мифов, уже потеряло свое значение в образованном обществе Римской империи. Большое распространение получили различные восточные религии и философские течения. Философией увлекались многие; были распространены различные философские школы и направления, часто противоречивые. Это порождало скептицизм и равнодушие к вопросам религии. Нередко образованные язычники, не признававшие взглядов древней религии, равнодушно исполняли требуемые ею обряды и искренно удивлялись, что находятся люди (христиане), отказывающиеся от исполнения таких обрядов, рискующие и часто жертвующие жизнью, не соглашаясь поступить против своих убеждений. Для них это было непонятно. Наконец, были люди, изверившиеся во всем и находившие смысл жизни в разнообразных удовольствиях.

«Все состояния в мире языческом были больны, — говорит об этом периоде архиеп. Филарет Гумилевский, — и каждое состояние еще имело свою болезнь, и все больные восстали на тех, кого послал Господь врачевать больной мир» (Истор. учение об Отцах Церкви. Т. I, с. 51).

Конечно, самым сильным доказательством истинности христианства было мученичество. Но в то же время важной задачей Церкви была апология или защита христианства, понимаемая в широком смысле, т.е. включающая в себя как прямую защиту христиан от преследований, обвинений в безбожии и суеверии, так и изложение учения христианства в формах, доступных восприятию образованных язычников и иудеев того времени. Эту задачу выполнили церковные писатели — апологеты, условно так называемые по направлению их литературной деятельности.

В числе рассматриваемых дошедших до нашего времени сочинений имеются специальные (судебные) апологии, обращенные к императорам; произведения более пространные, предназначавшиеся для всего общества; отдельные трактаты, в которых авторы переходили от защиты к нападению (осмеивали языческую философию и многобожие) и произведения иной формы (напр., диалоги). Все они направлены к одной цели — изложить истины христианства и опровергнуть клевету, возводимую на христиан иудеями и язычниками. Вполне естественно, что в таких произведениях излагались не все, но только отдельные истины. Апологеты не выражали полностью веры Церкви, а показывали лишь свое понимание ее.

Следует еще заметить, что церковные писатели этого времени, хотя и были людьми с широким образованием, но по‑разному относились к отдельным сторонам греко‑римской культуры. Языческая религия, ее культы, мистерии, естественно, отрицались полностью. В отношении же наук, искусств, философии у апологетов не было единодушия. Апологеты восточного и африканского происхождения были более непримиримы ко всей греко‑римской культуре, чем коренные греки и римляне. Татиан, св. Феофил Антиохийский, Ермий и Тертуллиан критически и резко отзывались об античной философии, науках и искусстве. Они утверждали, что христианам нечему учиться у язычников. Напротив, св. Иустин, Климент Александрийский и Ориген говорили, что греческая философия и науки содержат много ценных сведений, необходимых для достижения высшего знания. Христианам необходимо их изучать, ибо все имеющееся в них истинное заимствовано у восточных мудрецов, знавших открытые Богом истины.

Первая из известных апологий, о которой упоминает Евсевий Кесарийский и которую ок. 126 г. Кодрат, епископ Афинский, представил императору Адриану, не дошла до нас. Замечательно, что историк Евсевий не просто упоминает об этой апологии, но и приводит из нее интереснейший отрывок: «Дела Спасителя нашего всегда были очевидны, потому что были истинны. Исцеленные Им и воскрешенные из мертвых были видимы, не только когда исцелились и воскресли, но и всегда; они жили не только в пребывание Спасителя на земле, но довольно долго оставались в живых и по Его отшествии, некоторые же дожили и до нашего времени» (Ц.И.Ф 4,3).

Из дошедших до нас апологий имеются различные виды, упомянутые выше.

 

АПОЛОГИЯ АРИСТИДА

Текст этой апологии был обнаружен в последней четверти прошлого столетия. Сначала были найдены ее переводы на армянский и сирийский языки, а потом был открыт греческий текст в «Повести о Варлааме и Иоасафе», как речь одного из действующих лиц этого произведения. Новейший русский перевод имеется в диссертации Крестникова И. (1904 г.).

Об авторе ничего неизвестно, кроме наименования его афинским философом, подавшим апологию императору Адриану или, как считает проф. Попов, Антонину Пию около 140–го г.

 

СОДЕРЖАНИЕ АПОЛОГИИ

Апология (17 глав) написана по простому и ясному плану. Аристид начинает свою речь указанием на истину бытия Бога, Творца всего, познание о Котором приобретается чрез рассматривание творений (космологическое доказательство бытия Божия), и затем предлагает философское определение понятия о Боге как Высочайшем Существе, к Которому неприложимы ни тленность, ни изменяемость стихий, ни человеческие страсти и лишения, но Который представляет Собой полноту совершенств, не требует жертв и ни в чем не нуждается. Далее, с точки зрения этого понятия о Боге (абсолютность, нравственное совершенство), подвергаются критике религиозные верования разных народов. Всех людей Аристид сводит к 4‑м родам, каковы: варвары и греки (политеисты), иудеи и христиане (монотеисты), и излагает их генеалогию. Суетность религии варваров видна, по Аристиду, в том, что они обожают вместо Творца тленные и изменчивые стихии (землю, воду, огонь, ветер, солнце) и древних людей, забывая о слабости и порочности человека. Еще более нелепы воззрения греков, которые выдумали многих рожденных богов, вполне похожих на человека, с его пороками и недостатками.

Верха безумия религия греков достигает в египетском культе, предметом которого служат самые ничтожные животные и растения. Что касается иудеев, то они знают Единого, Истинного Бога, но почитают Его неподобающим образом — путем внешних обрядов и жертв, так что служат они, собственно, не Богу, а ангелам. Только христиане и знают истинного Бога и правильно почитают Его, соблюдая Его заповеди. Они ведут чистую жизнь, во всем помогают друг другу, иногда постятся, чтобы творить милостыню, всегда хвалят Бога и, принимая пищу, всякий раз благодарят Его. В то время как одни из греков осквернили себя всякими пороками, другие, обратившиеся ко Христу, и живут честно и стыдятся прежних своих дел; напрасно поэтому язычники клевещут на христиан; пусть лучше примут их учение и познают истину.

Полнее об образе жизни христиан Аристид предлагает прочесть самому императору в их книгах, чтобы убедиться, что он ничего не измыслил от себя.

 

УЧЕНИЕ АРИСТИДА

Центральный пункт в догматическом воззрении Аристида составляет учение о Боге. Аристид первый пытается выразить это учение в философской форме. Истину бытия Божия он выводит из факта существования и прекрасного устройства мира. Удивление пред красотой мироздания приводит Аристида к признанию «непреодолимой силы», управляющей миром, т. е. Бога, «Который во всем присутствует и от всего сокрыт» (1,2). При таком рассмотрении истины бытия Божия понятие о Боге принимает у Аристида космический характер: Он — «Двигатель всего»; Бог «в своем существе непостижим и рассуждать о крепости Его правления… бесполезно» (1,2); о Нем можно сказать, что «Он Бог над всем, Который все создал ради человека» (1,3). Отсюда в содержание понятия Бога входят преимущественно признаки, так называемые, отрицательные, указывающие на Его абсолютность. Бог не сотворен, не рожден, неизменяем, без начала и конца, без всякого недостатка; у Него нет ни цвета, ни образа, ни членов, ни мужского пола, ни женского; Он безграничен — небо не ограничивает Его, а напротив, обнимается Им. Все эти признаки отрицательного характера говорят о том, что «не есть Бог», но они не определяют существа Божия. Отсюда Бог непостижим и не имеет имени. Но в то же время Бог есть Существо нравственно‑совершенное: в «Боге нет ни гнева, ни ярости… Заблуждение и забвение не в Его природе, ибо Он — совершенная мудрость и ведение, и через Него все существует» (1, 6).

Другие пункты христианского вероучения выступают у Аристида в генеалогии христиан и по форме напоминают символ. Христиане, говорит Аристид, ведут свой род от Иисуса Христа. Он исповедуется Сыном Всевышнего Бога, «и о Нем говорится, что Бог сошел с неба (в Святом Духе) и от еврейской Девы принял и облекся плотью» (2,6). «Он имел 12 учеников для довершения Своего домостроительства. Он был пронзен иудеями и умер, и погребен, и, как передают они (апостолы), через три дня воскрес и вознесся на небо» (2,8). В такой же символьной (а не философской) форме Аристид излагает и учение о Боге, когда предлагает его как учение христиан: «Они — говорит он, — признают и веруют в Бога, Творца неба и земли…, Который подле Себя не имеет никакого иного бога» (15,2). В конце апологии автор указывает на страшный суд, «который через Иисуса, Мессию, придет на весь род человеческий» (17,8), неоднократно он говорит в апологии и о чаянии будущей жизни по воскресении (15,3; 16,3). Соединяя все эти члены веры, получаем довольно полную формулу Символа веры, более полную, чем та, которую мы видели у св. Поликарпа. Аристид — второй после св. Поликарпа свидетель существования в древней Церкви символа веры (нет еще членов о Святом Духе, Церкви и таинстве Крещения). Он же, наконец, является важным свидетелем значения у христиан Свящ. Писания, на которое он неоднократно ссылался, как на источник их веро‑ и нравоучения. (15,1; 16,5 17,1).

Стиль апологии Аристида

По внешней своей форме апология отличается от последующих (напр., св. Иустина Муч.) апологий: 1) планомерностью и упорядоченностью изложения, которой нет у большинства апологетов. Некоторые ее страницы, напр., описание святой жизни первых христиан, производят художественное впечатление; 2) для апологии характерно отсутствие дословных цитат из Свящ. Писания, что так обильно у св. Иустина Мученика.

 

АФИНАГОР

Из творений Афинагора сохранились: апология «Афинагора Афинянина, философа христианского, прошение о христианах» и сочинение «О воскресении мертвых».

Об Афинагоре известно только (из его апологии), что он сначала был противником христианства, потом обратился. Возможно, что он был учителем Климента Александрийского. Его апология была написана для представления императорам Марку Аврелию Антонину и его соправителю Коммоду около 176 года.

СОДЕРЖАНИЕ. Апология (37 глав) распадается на три части, в которых разбираются три обвинения против христиан: в безбожии (4–30), кровосмешении (31–34) и ядении человеческого мяса (45–36).

Обращаясь к государям, Афинагор просит их обратить внимание на то, что в то время как в их государстве и под их мудрым правлением все народы пользуются свободой поклонения своим богам и находятся под защитой законов, одни только христиане за одно имя подвергаются гонениям без всякого расследования их виновности (1 гл.), без необходимой во всяком суде проверки тех обвинений, которые на них возводятся, так что христиане лишены самого элементарного права, в котором не отказывают и тяжким преступникам. Во имя справедливости апологет просит императоров издать закон, по которому христиан судили бы обычным порядком за их дела, а не за их имя (2 гл.). Сам Афинагор сознает, что если бы были справедливы три ужасных обвинения, обычно направляемые против христиан, то нужно было бы не только наказывать, а и совершенно истребить «с женами и детьми». Но они ложны, и это намерен он показать в своей апологии (3).

I. Несправедливость обвинения христиан в безбожии Афинагор опровергает особенно подробно. Христиане не безбожники, прежде всего потому, что они признают Единого Бога; а монотеизм вовсе не признак безбожия, ибо его держались философы, которых никто не считает безбожниками. А то, что Бог один, предполагается и человеческим разумом и удостоверяется свидетельствами пророков. Христиане почитают также и Сына Божия, и Духа Святого, и множество ангелов. Поэтому их ни в коем случае нельзя упрекать в безбожии. То же самое следует и из рассмотрения их нравственной жизни: христиане учат о любви к врагам, о незлобии, а многие из них («необразованные, ремесленники, старицы»), хотя словом не могут доказать правоту своего учения, однако, делами, святой жизнью своей осязательно оправдывают его; а такую жизнь они ведут потому, что признают, что Бог бодрствует над родом человеческим и в будущем воздаст за человеколюбивую и скромную жизнь несказанными благами.

Доказав, что христиане не безбожники, Афинагор переходит к критике язычества.

II. Защищая христиан от обвинений в безнравственности, Афинагор показывает, что христиане верят в будущее воздаяние и, следовательно, не допустят ничего безнравственного. В частности, против обвинения в кровосмешениях говорит высоконравственная жизнь христиан: они считают грехом даже смотреть на женщину с вожделением и не позволяют себе повторить братское целование, когда оно понравится; жену каждый имеет только для деторождения, которое служит и мерой воздержания; многие же и вовсе ведут безбрачную жизнь, надеясь так теснее соединиться с Богом. Ввиду этого к самим язычникам, скорее, нужно применить пословицу: «Блудница укоряет целомудренную» (34).

III. Что касается обвинения в людоедстве, то оно тем более несправедливо, что христиане не хотят даже смотреть на человекоубийство (напр., на гладиаторских играх), а не то, чтобы убивать и есть людей; они запрещают вытравлять младенца в утробе матери, тем более не станут убивать ребенка уже вскормленного; никто не допустит этого и ввиду наказаний по воскресении. В заключении повторяется просьба о справедливости: христиане, молящиеся за власть царскую, заслуживают этого.

Сочинение «О ВОСКРЕСЕНИИ МЕРТВЫХ» состоит из 25 глав; в нем Афинагор сначала (1–10) опровергает возражения против воскресения мертвых, а затем (11–25) подтверждает эту истину положительными доводами. Рассуждение ведется по преимуществу философским путем.

Разбирая возражения против воскресения, Афинагор в основу своих рассуждений полагает бесспорный догмат о Боге. Бог может и хочет воскресить мертвых. Бог может сделать это, ибо Он: а) знает весь состав человека, знает, куда поступает каждая его частица, и как восстановить тело по его разрушении, и б) имеет силу для этого: раз Он из небытия создал тела человеческие, то может и по разрушении воскресить их.

Богу угодно воскресить мертвых. Это было бы Ему неугодно, если бы было несправедливо или недостойно Его. Но воскресение тела не делает несправедливости ни духовным существам, которым оно нисколько не мешает; ни животным, которые и не будут существовать по воскресении; ни душе воскрешаемого человека, ибо нет для нее обиды получить нетленное тело, если и при жизни она была связана с ним и не видела в этом несправедливости. Нельзя считать воскресение и недостойным Бога, ибо, если угодно Богу было создать тело тленное, то тем более — тело нетленное.

Доказав возможность воскресения, Афинагор переходит к изложению прямых доказательств в его пользу. Истина воскресения следует уже из цели творения людей. Человек создан не случайно, а для вечности, поэтому и украшен Богом духовными благами. Подтверждается эта истина и путем рассмотрения природы человека, состоящей из души и тела, тесно связанных между собой. Эта связь нарушается смертью только временно. Человек должен пройти многочисленные изменения — от бесформенного семени до воскресения тела нетления.

 

БОГОСЛОВИЕ

Учение о единстве Божием и о Троичности. В апологии Афинагора это учение излагается полнее и отчетливее, чем у других. «Веруем, что Бог един. Поэты и философы догадочно касались этого предмета, как и других, по сродству духа своего с божественным, движимые каждый своей душой испытать, не удастся ли ему найти и познать истину» (гл. 7). Правильное познание о Боге можно получить только через Его откровение, и автор говорит далее о Духе Божием, «Который двигал устами пророков, как инструментами» (7). Афинагор впервые дает рациональное доказательство единства Божия. Если бы было два безначальных, то они, по его рассуждению, были бы или в одном месте или каждый в своем. Ни первое, ни второе невозможно. «В одном и том же месте быть они не могли. Ибо если они боги, то не подобны друг другу; но они не подобны, потому что безначальны: все существа, имеющие начало, подобны своим образцам; а безначальные существа не подобны, потому что не произошли от кого другого или по какому‑нибудь образцу… Если же каждый из них существует отдельно, а Бог Творец мира находится выше сотворенного и окрест всего, что Он сотворил и устроил, то где будет другой бог, где прочие?» (8).

У Единого Высочайшего Бога есть Сын — Слово Отца, Его идея и энергия (т. е. действительная сила, реализующая идеи), так что «по Нему и чрез Него все сотворено» (10). Сын составляет одно с Отцом «по единству и силе Духа» (т. е. божеской природы, 10).

Кроме Сына, от Бога исходит «Дух Святой, действующий в пророках, исходит подобно лучу солнечному, истекая из Него и возвращаясь к Нему» (10). В последних словах Афинагор не особенно ясно отмечает личное и самостоятельное бытие Святого Духа.

Учение о Святой Троице Афинагор излагает яснее всех апологетов. «Кто не удивится, услышав, что называют безбожниками тех, которые исповедают Бога Отца и Бога Сына и Духа Святого и признают Их единство в силе и различие в порядке» (10). Бог «все сотворил Словом и все содержит Духом Своим» (гл. 6). «Мы признаем Бога и Сына Его — Слово, и Духа Святого, именно составляющих одно по силе Своей — Отца, Сына и Духа; ибо Сын есть ум, Слово, мудрость Отца, а Дух есть истечение Его, как свет от огня» (24).

Таким образом, при наклонности к субординационизму Афинагор недалеко стоит от Никейской формулы единосущия.

Учение об ангелах замечательно по своей ясности. Ангелам приписывается участие в божественном Промысле, именно: управление стихиями и небесами и владычество над веществом, так что им принадлежит частный промысел, а Богу — общий. Некоторые из этих тварных ангелов злоупотребили предоставленной им властью и стали враждебными Богу.

Характеристика Афинагора как писателя. По своим воззрениям Афинагор не является оригинальным писателем. Но он превосходит других апологетов литературными достоинствами своих произведений; язык его ясен, чист и изящен, изложение строго последовательно, планомерно. Афинагор выделяется из ряда апологетов и заметной светскостью своих мнений. Библии (В.З.) он почти не цитирует. Христианское учение он излагает исключительно в философской форме, обосновывая его рационально.