И намекает на какие-то побочные цели, не имеющие ничего общего с беспристрастием» (стр. 150)

Г. Бельтов говорил о предшественниках Маркса, Луи Блан же был скорее его современником. Правда, «Histoire de dix ans» вышла в то время, когда исторические взгляды Маркса ещё не окончательно сложились. Но сколько-нибудь решительного влияния на их судьбу эта книга не могла иметь уже по той причине, что точка зрения Луи Блана на внутренние пружины общественного развития не заключала в себе решительно ничего нового, сравнительно со взглядами, например, Огюстэна Тьерри или Гизо. Совершенно верно, что «тут есть и борьба классов, и характеристика их экономическими признаками, и экономика» и т. д. Но всё это было уже и у Тьерри, и у Гизо, и у Минье, как это неопровержимо показал г. Бельтов. Гизо, стоявший на точке зрения борьбы классов, сочувствовал борьбе буржуазии против аристократии, но очень враждебно отнёсся к только что начинавшейся в его время борьбе рабочего класса с буржуазией. Луи Блан сочувствовал этой борьбе ¹. [В этом он расходился с Гизо. Но это разногласие было совсем не существенно. Оно не вносило ничего нового во взгляды Луи Блана на «экономику, как скрытую пружину политики».] ²

Луи Блан, как и Гизо, сказал бы, что политические конституции коренятся в социальном быте народа, а социальный быт определяется в последнем счёте отношениями собственности, но откуда берутся отношения собственности, — это было так же мало известно Луи Блану, как и Гизо. Вот почему Луи Блан, как и Гизо, несмотря на свою «экономику», вынужден был вернуться к идеализму. Что в своих историко-философских взглядах он

Да и то на свой особый лад, вследствие чего Луи Блан и играл такую жалкую роль в 1848 году. Между классовой борьбой, как её понимал «позже» Маркс, и классовой борьбой по Луи Блану лежит целая пропасть. Человек, не заметивший этой пропасти, вполне подобен мудрецу, не заметившему слона в зверинце.

Примеч. к изданию 1905 г.).

«»311

Был идеалистом, это известно всякому, даже не бывшему в семинарии 1.

В то время, как появилась «Histoire de dix ans», очередным вопросом общественной науки был «позже» разрешённый Марксом вопрос о том —откуда же берутся отношения собственности? Луи Блан ничего не сказал нового на этот счёт. Естественно предположить, что именно потому и не сказал ничего о Луи Блане г. Бельтов. Но г. Михайловский предпочитает инсинуировать насчёт каких-то побочных целей. Chacun a son goût! («У каждого свой вкус». — Ред.).

По мнению г. Михайловского, экскурсия г. Бельтова в область истории философии «ещё слабее, чем можно было думать, судя по этим (вышеперечисленным) заглавиям». Почему же так? Да вот почему. Г. Бельтов пишет, что «Гегель называл метафизической точку зрения тех мыслителей, — безразлично, идеалистов или материалистов, — которые, не умея понять процесс развития явлений, поневоле представляют их себе и другим как застывшие, бессвязные, неспособные перейти одно в другое. Этой точке зрения он противопоставил диалектику, которая изучает явления именно в их развитии и, следовательно, в их взаимной связи». По этому поводу г. Михайловский ехидно замечает: «Г. Бельтов считает себя знатоком философии Гегеля. Я рад поучиться у него, как у всякого сведущего человека, и на первый раз попросил бы г. Бельтова указать то место в сочинениях Гегеля, откуда он взял это будто бы гегелево определение «метафизической точки зрения». Осмеливаюсь утверждать, что он мне его указать не может. Для Гегеля метафизика была учением о безусловной сущности вещей, лежащей за пределами опыта и наблюдения, о сокровенном субстрате явлений… Своё якобы гегелево определение г. Бельтов взял не у Гегеля, а у Энгельса (всё в той же полемической против Дюринга книге), который совершенно

В качестве идеалиста низшего разбора (т. е. не-диалектика), Луи Блан имел, разумеется, свою «формулу прогресса», которая, при всей своей «теоретической ничтожности», но крайней мере не хуже «формулы прогресса» г. Михайловского.

«»312