Раздел 2: Кино авторское и кассовое

Жизнеспособность кинематографа в любой стране обеспечивается в первую очередь его взаимосвязью со зрителем. В конечном счете, действенность фильма определяется принятием или неприятием публики, для которой фильм и снимается. Создатели нового латиноамериканского кино практически повсеместно столкнулись с проблемами проката своих фильмов. Пути решения этих проблем разрабатывались в последующие десятилетия в зависимости от специфики той или иной национальной кинематографии. В каждой из них сосуществует - хотя и в разной степени противостояния - кино авторское, поборники которого стремятся главным образом к художественной оригинальности, новаторским средствам выражения, и кино популярное, кассовое, коммерческое, то есть преследующее и имеющее успех у широкой публики. В большинстве случаев творчество известных латиноамериканских режиссеров не просто отнести к тому или иному полюсу в чистом виде. В самых удачных произведениях, которые сочетают в себе и талант создателя, и своеобычную интонацию киноповествования, и высокий профессионализм в трактовке национальной темы, интересной для большинства зрителей авторское и кассовое кино зачастую смыкаются. В контексте этой проблемы диссертант рассматривает творчество режиссеров Поля Ледука и Артуро Рипстейна (Мексика), Фернандо Соланаса (Аргентина), Романа Чальбода (Венесуэла).

Традиции жанрового популярного кино особенно сильны в Мексике, где ведущим жанром является мелодрама в разнообразных ипостасях. Однако большую часть проката, как и в других латиноамериканских странах, здесь составляют фильмы американского производства, хиты вроде "Челюстей", "Рэмбо", "Звездных войн", "Человека-паука", "Пиратов Карибского моря" и т.д. Модели американских боевиков, триллеров, фильмов-катастроф, безусловно, оказывают влияние на местных режиссеров, создающих порою просто слепки с американских образцов. Например, схему "Рэмбо. Первой крови" в упрощенном варианте воспроизводит режиссер Э. Наме в фильме "Смерть пересекла Рио Браво". Фильмы-катастрофы местного значения снимает популярный режиссер Рене Кардона-младший - и на тему "Челюстей" про акулу, обитающую у мексиканских берегов, и про действительно имевший место трагический факт людоедства среди нескольких пассажиров, уцелевших после гибели самолета в Андах ("Выжившие в Андах"). В мексиканской кинематографии полюса популярного и авторского кино на протяжении нескольких десятилетий проявлялись наиболее отчетливо. В качестве адептов стиля авторского кино в диссертации представлены талантливые мексиканские режиссеры Пол Ледук (фильмы "Фрида", "Барокко") и Артуро Рипстейн (фильмы "Начало и конец", "Кроваво-красный").

В контексте проблематики главы показательным примером служит успех национального кино Венесуэлы, так называемый венесуэльский бум. В 1970-е гг. кинематография Венесуэлы в отличие от большинства других латиноамериканских стран, испытала подъем в связи с улучшением общей экономической ситуации и национализацией нефтяной промышленности. В 1973 г. когда возросли цены на нефть, государство стало оказывать поддержку отечественному кино.

Созданный в рамках Корпорации туризма и Министерства социального развития отдел кино предоставлял государственные субсидии на постановку национальных художественных фильмов (до 50% стоимости картины) и обязывал владельцев кинозалов демонстрировать отечественные киноленты, что облегчало их выход на экран, буквально блокированный американскими компаниями. Практически втрое возросло производство фильмов, в кино пришли молодые режиссеры, многие из которых окончили зарубежные киношколы. Основные достижения этой политики - постепенное становление национальной киноиндустрии и разнообразие тематического спектра документальных и художественных фильмов, которые начинают завоевывать признание отечественной публики.

Тема национальной истории ХХ века, являющей собою почти непрерывную череду диктатур, репрессий, а также партизанских войн (герильи) находит, наконец, свое отражение на экране, и это вызывает огромный интерес зрителей, прежде практически лишенных правдивой информации о том, что в действительности происходило на их родине. В 70-е годы вышли значительные документальные фильмы, такие, как "Венесуэла, три эпохи" (1973) К. Ребольедо и "Хуан Висенте Гомес и его эпоха" (1975) Мануэля де Педро. Это исторические свидетельства и размышления о судьбе страны. Если первый из них демонстрировался только в Национальной Синематеке, то второй попал в коммерческий прокат и пользовался необычайным успехом, не затерявшись среди голливудских боевиков. В ленте М. де Педро воссоздается один из самых долгих периодов диктатуры в Венесуэле начала века, когда у власти в течение 27 лет (с 1909 по 1935 гг.) стоял Хуан Висенте Гомес, державший весь народ в страхе и повиновении. Фильм, представляющий собой монтаж архивных материалов и интервью с современниками Гомеса, - своего рода кинематографическая лепта венесуэльского кинорежиссера в исследование феномена диктатуры, блестяще проведенное в романах выдающихся писателей Латинской Америки Габриэля Гарсиа Маркеса ("Осень патриарха"), Алехо Карпентьера ("Превратности метода"), Аугусто Роа Бастоса ("Я, верховный").

В развитии художественного кино также произошли ощутимые сдвиги. Начало им положил фильм Маурисио Валерстайна "Когда хочется плакать, не плачу" (1973), поставленный по одноименному роману известного венесуэльского писателя Мигеля Отеро Сильвы. Зрители впервые увидели на экране не условную реальность киноисторий, а свою собственную жизнь, свое окружение, услышали тот самый язык, на котором они говорят между собой. Публика, с пренебрежением, а то и с презрением относившаяся к отечественному кино, изменила о нем свое мнение.

Режиссеры как будто спешили сказать обо всем, о чем прежде кинематограф молчал: о мрачных временах диктатур, о бесконечном насилии. Так была представлена история страны в фильмах "Суровые дни" (1968) С. Мармоля, "Лихорадка" (1975) режиссеров Х. Сантаны и А. Ансолы, по одноименному роману М. Отеро Сильвы, "Это называлось S.N." (1977) Л. Корреа (Буквы S.N. - аббревиатура "Seguridad Nacional", то есть "служба Национальной безопасности"). В отдельное направление в диссертации выделяются фильмы на тему революционного молодежного движения, городской герильи 1960-1965 гг. Попытка осмыслить опыт герильи, противоречивого политического явления, резко антибуржуазного по своей сути, но в то же время левоэкстремистского и незрелого в идеологическом плане, соотнести его с современностью характерна для картин "Товарищ Аугусто" (1976) Э. Кордидо и "Хроника латиноамериканского подрывника" (1975) М. Валерстайна. Все эти произведения - достоверные и страшные свидетельства минувшей истории, нашедшие многочисленных зрителей в Венесуэле.

Наряду с подобными историческими лентами, отклик у публики находят фильмы о современной жизни, снятые в жанрах драмы, комедии, "полицейского фильма", причем ведущей и самой популярной у зрителей темой становится тема преступности и социального насилия. В 1976 г. огромный кассовый успех, превосходящий сборы от "Челюстей" Спилберга, выпал на долю фильма Клементе де ла Серды "Я - преступник", экранизации автобиографической повести, написанной в тюрьме неким Антонио Брисуэлой. Документальность, граничащая с натурализмом (фильм снимали в трущобах Каракаса) - такой авторский прием позволил создать на экране беспощадный мир маргиналов, бедняков и преступников.

В развитии венесуэльской кинематографии особое внимание диссертант уделяет анализу творчества самого популярного в Венесуэле на протяжении нескольких десятилетий режиссера, сценариста и драматурга Романа Чальбода (род. в 1931 г.). Сквозные мотивы его фильмов, снятых в основном в жанре социальной мелодрамы (иногда с элементами теленовеллы), полицейского детектива, черной комедии, - жизнь обитателей "дна", наркобизнес, коррупция полиции. В его творчестве проявилось главное достижение национального кино - умелое сочетание зрелищности и социальной критики, залог зрительской популярности.

Метаморфозы нового кино в Бразилии в 1980-е годы. С приходом к власти военной диктатуры в 1964 г. в Бразилии "синема ново" прекратило свое существование. Почти до середины 70-х бразильский экран заполнен вестернами, детективами и "шаншадами", национальным жанром музыкальной комедии с сюжетом, развивающимся обычно на фоне карнавала. С 1969 г. бразильская комедия приобрела сильную эротическую окраску, и в начале 70-х уже полным ходом на экраны выпускались так называемые «порношаншады». Вообще же, по подсчетам критиков, из трёх с лишним сотен национальных фильмов, выпущенных в Бразилии с 1970 по 1985 год, без малого двести имели недвусмысленно порнографический оттенок.

Провозгласив одним из столпов идеологической доктрины укрепление национального престижа, военный режим все-таки предпринимает ряд мер по поддержке бразильской кинематографии. Самым важным шагом в этом направлении стало создание в 1974 г. государственной киноорганизации "Эмбрафилме" (Embrafilme), просуществовавшей вплоть до 1990 г. В её задачи входило финансирование совместных проектов с независимыми продюсерами, а также собственное производство и прокат фильмов. Количество выпускаемых кинолент доходит до сотни в год, увеличилась ежегодная квота проката национальных фильмов, возросло и количество их зрителей. При столь интенсивном кинопроизводстве иногда стали появляться фильмы, представляющие художественный интерес.

Обнадеживающие перспективы в киноискусстве открылись в середине 70-х годов вместе с изменением политической ситуации в стране. Сопротивление демократических сил режиму, начавшееся в 1974 г., вылилось в открытые выступления массового характера. И правительство генерала Эрнесто Гайзела (1974-1979) вынуждено было разработать в 1978 г. программу постепенной либерализации сверху. Эти перемены сказались и в кинематографе, где стали заметны признаки прерванной традиции нового кино 60-х годов. Вновь получили возможность работать признанные мастера - Дос Сантос ("Амулет Огума", 1974), Жоаким Педро де Андраде ("Супружеская война", 1975). Стиль Дос Сантоса в "Амулете Огума" резко отличен от прежних его картин. Герой его новой ленты, по жанру напоминающей американский гангстерский фильм, - юноша из провинции, попавший в среду городских мафиози, - оказывается, как в сказке, заговоренным от пуль: его жизнь оберегает африканское божество Огум. Своим ярким национальным колоритом картина то и дело нарушает жесткую схему американской модели, став примером высокопрофессионального развлекательного кино, адресованного именно бразильской публике.

Одной из главных тенденций, определяющих движение национальной кинематографии, становится попытка приблизить серьезное киноискусство к широкому зрителю. "Синема ново" в свое время не удалось установить тесный контакт с публикой, - его картины по достоинству могли оценить прежде всего прогрессивная интеллигенция, студенчество, профессиональная критика. Многие ленты "синема ново" были слишком изощренными, сложными по форме для восприятия простого зрителя, в чём сказались издержки чрезмерно категоричной, демонстративно полемической антикоммерческой позиции художников. Впоследствии отношение к этому вопросу у кинематографистов меняется. Фильмы "Шика да Силва" (1976) "Лавка чудес" (1977) Нелсона Перейры дос Сантоса, "Дона Флор и два ее мужа" (1976) Бруно Баррето и "Прощай, Бразилия!" (1979) Карлоса Диегеса, свидетельствуют о поиске нового киноязыка, сочетающего проблемность с яркой выразительностью, зрелищностью, сочной актерской игрой.

В качестве самых популярных картин, настоящих побед национального кино Бразилии в диссертации разбираются киноленты "Дона Флор и два её мужа" (экранизация одноименного романа Жоржи Амаду) и "Прощай, Бразилия!". Первый из них побил все рекорды посещаемости: 8 миллионов зрителей - цифра для Бразилии огромная (в 2007 г. зрителей насчитывалось более 10 миллионов); прошел и на экранах других стран. Дыхание полнокровной жизни, противостояние ханжеской и постной буржуазной морали и истинной витальности народной культуры ощущается и в темпе повествования, и в игре актерского ансамбля (Соня Брага, Жозе Вилкер, Мауро Мендонса), и в музыке известного композитора Шику Буарке.

Возрождение принципов "эстетики насилия" в 80-е годы проявляется как в жанровом кино ("Вперед, Бразилия!" режиссера Роберто Фариаса, 1982); так и в документальном ("Жанго" /так называли Жоао Гуларта, президента Бразилии с 1961 по 1964 гг./ режиссера Силвио Тендлера); в экранизациях ("Воспоминания о тюрьме" Н. Перейры дос Сантоса, 1984, по роману Грасилиано Рамоса); картинах-притчах ("Семь дней агонии", 1983 Деноя де Оливейры, "Сержант Жетулио", 1983, Эрмано Пенны, по одноименному роману популярного бразильского писателя Жоао Убалдо Рибейро).

Преемственность традиций "синема ново" с особой отчетливостью прослеживается в картинах, выдвигающих на первый план социальные проблемы. В качестве самых ярких примеров анализируются фильмы, посвященные рабочим, персонажам, которые и в реальной жизни страны, и в искусстве играли важную роль: "Падение" Р. Герры (снят в 1976 г., вышел на экран в 1980 г.), "Они не носят смокингов" (1980, Спец.приз жюри МКФ в Венеции, "Большой Коралл" на фестивале нового латиноамериканского кино в Гаване) Л. Хиршмана, также как и Р. Герра, классика "синема ново".

Большую роль в развитии традиций "синема ново" сыграли фильмы-разоблачения Эктора Бабенко "Лусио Флавио, агонизирующий пассажир" (1978) и "Пишоте, закон самого слабого" (1980, "Серебряный Леопард" на МКФ в Локарно 1981), выразившие атмосферу социального насилия и аморальность современного бразильского общества.

Особый интерес в свете поисков национальной идентичности представляет поэтика фильмов аргентинского режиссера Ф. Соланаса, созданных им в 1980-е гг.: "Танго. Изгнание Гарделя" (1985, Большой спец.приз жюри МКФ в Венеции) и "Юг" (1988, приз за лучшую режиссуру МКФ в Каннах), оба - копродукции Аргентины и Франции. Эти фильмы, ознаменовали новый этап творчества автора документальной эпопеи "Час печей". "Танго. Изгнание Гарделя", посвященное теме эмиграции, насыщенное поэзией и экспрессией, по стилю совсем не похоже на черно-белую политическую агитационную плакатность "Часа печей". И, тем не менее, очевидно, что исходная, заявленная почти 20 лет назад, позиция аргентинского режиссера не претерпела кардинальных изменений. По-прежнему он сторонник "деколонизированного", независимого национального искусства, кинематографа. В своих выступлениях Соланас постоянно обрушивается на стереотипную кинопродукцию и псевдореализм Голливуда, подчеркивает разрушительный для подлинного киноискусства поток штампованных телесериалов. Зато прежнее неприятие европейского авторского кино, якобы буржуазного и неизбежно превращающегося в товар, о чем он писал в книге "Кино, культура и деколонизация", с течением времени утратило свою запальчивость. Больше того: "Танго. Изгнание Гарделя", будучи оригинальным и, несомненно, аргентинским произведением, свидетельствует и о некотором влиянии европейских мастеров экрана - в нем ощутима перекличка с лентами "Бал" Этторе Сколы и "Кармен" Карлоса Сауры. C одной стороны, эти режиссеры стремились языком танца рассказать некую историю, тем самым обогащая арсенал художественных средств кинематографа. А с другой, - в создании подобных фильмов-экспериментов ими руководили более глубинные поиски национальных корней, попытки воплотить ускользающую национальную специфику в кинообразе. Ф. Соланас преследует сходные цели: сделать стержнем картины, где сплетены темы эмиграции и творчества, нечто типично аргентинское, то, что способно ярче всего выразить национальную культуру, а именно - искусство танго. Достичь этой цели режиссеру помогает его полноправный соавтор композитор Астор Пьяццолла. Традиционный, "чистый" жанр в кино воспринимается Фернандо Соланасом как синоним культурной зависимости; форму своей картины режиссер определяет необычным словом - "тангедия", понимая под этим синтез танго, комедии и трагедии. Для ее поэтики характерно не только взаимопроникновение разных жанров, но и разных видов искусства - танца и поэзии, музыки и живописи.

Название фильма дает ключ к его восприятию, обозначает главное в его теме и настроении. Жгучая тоска по оставленной родине, неотвязные воспоминания аргентинских эмигрантов, преодоление ностальгии творчеством - все это претворяется на экране в музыкально-танцевальной стихии танго. Символ танго-песни для каждого аргентинца - Карлос Гардель, певец и киноактер, непревзойденный "король танго". Он никогда не был изгнанником, но его имя указывает на легко угадываемую символику: в изгнании оказывается танго, оторванное от родной почвы. Аргентинское танго, включающее в себя музыку, танец, песню, - это и эмоционально-художественный нерв фильма, и выражение демократической национальной культуры; танго остается связующей нитью эмигрантов с утраченным ими родным миром.

Существование таких фильмов, как "Танго. Изгнание Гарделя" и "Юг" подтверждает возможность сохранения национальной специфики даже в эпоху стирания различий между кинематографиями разных стран.

Раздел 2: Кино авторское и кассовое - диалог со зрителем