Наши враги воздействовали на Грэхема, и сильно, а он не помнит

Чего ты такое говоришь? — удивился Грэхем. — Никто мне в мозги не лез.

Клея спроси, — сказала я. — Он тоже видел.

Клодия включила рацию и попросила Клея подойти, когда он сможет. Потом повернулась ко мне.

А ну-ка, выкладывай все с самого начала, Анита.

Не могу, пока не поговорю с Жан-Клодом.

Знаешь, устаревает вся эта фигня с плащом и кинжалом.

Это сказал Фредо — худощавый, не очень высокий и очень опасный крысолюд. Единственный из них, кто предпочитал ножи, да побольше, хотя и ствол иногда тоже носил.

Согласна, — ответила я, — но вам нужно узнать о Грэхеме сейчас, а не потом.

Слушаем, — сказала Клодия.

Серьезным голосом, почти угрожающим. Ей тоже эти «игры плаща и кинжала» не нравились, и я ее понимаю.

Я им рассказала, несколько смягчив, чтобы не смущать Грэхема.

На Грэхема воздействовал вампир, средь бела дня и издали? — спросила Клодия.

Да.

Такое должно быть невозможно.

Средь бела дня, на расстоянии. Да, должно быть невозможно.

И ты мне говоришь как ликвидатор вампиров, что никогда ничего подобного не видела?

Я начала было подтверждать, что не видела — и остановилась.

Я видела мастеров городов, которые воздействовали на меня издали, когда я спала. На их территории.

Но это было ночью, — уточнила Клодия.

Верно.

Мы переглянулись.

— И ты хочешь сказать, что эти вот…

Я молчала, ждала, чтобы она договорила. Она не стала.

Ношение освященных предметов нужно сделать обязательным для всех, — сказала я.

Тебе это не очень помогло.

Это не дало им воздействовать на меня так сильно, как на Грэхема. Он даже не помнит.

Я знаю, что ты не станешь врать, — сказал Грэхем. — Но не могу припомнить, а потому не могу поверить.

Вот почему так опасны вампирские фокусы с сознанием, — сказала я. — Именно поэтому. Жертва ничего не помнит — значит, ничего и не было.

Голос Джейка прозвучал с едва заметным напряжением:

Что ты сделала, чтобы крест возымел такой эффект?

Это был не крест, — ответила я.

В руке Хуанито блеснуло лезвие. Очевидно, какие-то осколки стекла придется вырезать. Хотелось мне отвернуться, но этого я себе позволить не могла. Джейк получил раны, спасая меня, и самое меньшее, что я могу сделать — это не отворачиваться.

А что это было?

На последнем слове он зашипел, потому что лезвие вонзилось в кожу.

Я… я не знаю, смогу ли объяснить.

Попробуй, — предложил он сквозь стиснутые зубы.

Я попыталась отбиваться некромантией, и им… ему это не понравилось.

Хуанито бросил на окровавленное полотенце кусок стекла, потом вернулся к осмотру окровавленных уже волос.

Ему? — спросила Клодия.

Да, это определенно был «он».

Ты его видела? — спросил Джейк, резко вздохнув, когда на полотенце упал очередной кусок стекла.

Не то чтобы видела, но ощущала. Энергия была определенно мужская.

В чем это выразилось? — спросил Джейк сдавленным от боли голосом.

Я задумалась.

Я на миг увидела мужскую фигуру, и… — Я поймала себя на чуть не произнесенном слове «маска». — Но это могла быть иллюзия. Только энергия ощущалась как мужская.

Что еще ты ощущала?

Он дернулся — Циско нашел у него в спине еще один пропущенный осколок. Вот черт.

Я ответила, хотя, быть может, и не обязана была отвечать, но он принял на себя предназначенный мне удар.

Запах волка.

Он дернулся под ножами:

Больно же!

Извини, — сказал Циско. — Ну не получается иначе, извини.

Вот оно! — воскликнул Хуанито. У него в окровавленной руке сверкнуло что-то, и это был не нож. — Последний, больше найти не могу.

Когда-нибудь отплачу тебе услугой за услугу, надеюсь, — сказал Джейк.

Если я извинюсь как Циско, тебе легче будет?

Да.

Ладно, извиняюсь.

Принимаю извинение.

Циско отошел от него и положил на полотенце что-то похожее на твердую кровь.

И за спину тоже.

— Спасибо, — сказал Джейк, вставая, но тут же рухнул на шкаф так, что тот задрожал. Его сразу подхватили чужие руки, оставляя отпечатки его собственной крови. Он оттолкнул их:

Все нормально.

И рухнул на колени.

Помогите ему, — велела Клодия.