Ты не должен был этого говорить, — сказал Реквием тихо и очень серьезно

А насколько тебя достает, что с Анитой у нас тоже был секс?

Реквием вскочил одним быстрым движением, взметнулся черный плащ, и стало видно, что под ним не так чтобы много надето.

Стоп, — сказал Жан-Клод.

Реквием застыл. Глаза его горели синим огнем, поднимались и опускались плечи от бурного дыхания, как после бега.

Я думаю, что вожделение — не единственная эмоция, которую умеет разжигать Арлекин, — объяснил Жан-Клод.

Реквием не сразу понял. Он нахмурился, потом обернулся к нам, все так же глядя горящими глазами:

Гнев тоже.

Жан-Клод кивнул.

Свет начал гаснуть, будто уходя в глубокую воду.

И что же мы должны делать, Жан-Клод? Если они не соблюдают собственные правила, то мы обречены.

Я попрошу о встрече с ними, — сказал он.

Ты — что сделаешь? — Голос Байрона даже сорвался на писк.

Я попрошу о встрече между ними и нами.

Арлекина не ищут, Жан-Клод, — сказал Реквием. — От Арлекина прячутся, пригибаясь в траве, пока он не пройдет мимо. Его не зовут к себе.

Арлекины не лишены чести. То, что происходит сейчас — бесчестное поведение.

Ты с ума сошел, — ахнул Байрон.

Ты думаешь, что кто-то один из этого маскарада нарушает правила, — тихо сказала я.

Надеюсь на это, — ответил Жан-Клод.

Почему надеешься?

Потому что если это происходит с полного ведома и одобрения Арлекина, то Реквием прав, и мы обречены. Они нас помучают и уничтожат.

Я не признаю слова «обреченные», — сказала я.

Он поцеловал меня в макушку:

Знаю, ma petite, но ты не понимаешь, какая против нас сила.

Объясни мне.

Я тебе уже сказал, они — это жупел рода вампирского. Они — это то, чего боимся мы в темноте.

Не так, — возразила я.

Они чертовски страшны, любовь моя, — сказал Байрон. — Мы их действительно боимся.

Жупел всех вампиров — это Марми Нуар, Мамочка Дорогая, ваша королева. Вот кто вас пугает до потери пульса.

Они секунду помолчали.

Да, и арлекины боятся Королевы Тьмы, создательницы нашей, — сказал Жан-Клод.

Тьмы боятся все, — подхватил Реквием, — но если Мать Всей Тьмы — наш кошмар, то Арлекин — это быстрый меч тьмы.

Не стану спорить, — кивнул Байрон. — Ее боятся все.

Что же ты предлагаешь, ma petite?

Я ничего не предлагаю. Я стояла во тьме и видела, как она поднимается надо мной черным океаном. Она вторгалась в мои сны. Я видела зал, где лежит ее тело, слышала ее шепот у себя в голове. Ощущала на языке удушающий вкус жасмина и дождя.

Я поежилась, снова почти ощутив ее непрестанное движение в темноте. Она лежала в зале с окнами, и под ними горел огонь — вечный огонь. Она впала в «сон» куда раньше, чем все они себя помнили. Когда-то я думала, что они ждут ее пробуждения как радостного праздника, но потом до меня дошло, что они боятся ее не меньше, чем я. Это значит — до судорог. По каким-то причинам Марми Нуар благоволила ко мне. Интересовалась мною. И с расстояния в тысячи миль на меня воздействовала. Она сделала так, что крест вплавился мне в ладонь. Этот шрам будет у меня теперь до самой смерти.

Заговори о дьяволе — и призовешь его, — предупредил Реквием.

Я кивнула и попыталась подумать о чем-нибудь другом. Да, кстати, есть о чем подумать.

Арлекины — просто вампиры, так? Следовательно, они должны подчиняться вашим законам?

Oui.

Тогда воспользуемся этим законом против них.

Что ты предлагаешь, ma petite?

Брошен прямой вызов нашей власти. Совет запретил мастерам городов любые стычки в Соединенных Штатах, пока закон не решит, имеете вы легальный статус или нет.

Ты же не предлагаешь нам драться с Арлекином?

Я говорю, чтобы мы действовали в соответствии с законом.

Как же ты не понимаешь, Анита, — сказал Байрон, — что именно к Арлекину мы обращаемся, когда случается что-нибудь незаконное. Арлекин — это и есть для нас полиция.

Когда полицейские идут против закона, они уже не полицейские.

А кто они тогда?

Уголовники, — ответила я.

Ты же не предлагаешь всерьез нам драться с Арлекином? — сказал Реквием.

Не совсем.

Что же тогда?

Я посмотрела на Жан-Клода: