Рациональность организации

Описанный выше подход к сравнению организаций и рынков при всех возможных разновидностях можно назвать релятивным: в зависимости от ситуации - экономической или культурной - люди могут выбирать наиболее выгодный, удобный тип поведения. Но есть в этих категориях и абсолютное содержание. С момента своего возникновения как целостной экономической системы рынок всегда представлялся иррациональным феноменом. Рынок всегда не до конца понятен, он не логичен, в нем присутствует какая-то загадка. Именно поэтому рынок может быть враждебен человеку. Адам Смит, ученый перу которого принадлежит первое полное классическое исследование рынка называл его иррациональность <невидимой рукой> (невидимой, потому что непонятной). Согласно его теории, неясно как, но эгоистические стремления людей к личному обогащению в рамках рыночной системы приводят к общественно полезному результату - прогрессу экономики и общества в целом. А ведь А.Смит творил в XVIII веке - в эпоху тотального рационализма - и, видимо, чувствовал явную недосказанность в подобном описании явлений экономической жизни. Маркс называл рыночную иррациональность <товарным фетишизмом> и считал, что вследствие этой иррациональности рынок нужно заменить рациональной коммунистической системой хозяйствования, развивающей производительные силы на понятной всем плановой (по сути организационной) основе.

Фридрих Хайек, в середине ХХ столетия проанализировавший рынок и создавший из него нечто подобное Богу, благодатному и благонамеренному во всех отношениях, также не смог объяснить рынок до конца. Социально-экономический порядок, основанный на господстве рыночных отношений, согласно Хайеку, <возник посредством ненамеренного усвоения некоторых традиционных и по большей части моральных образцов поведения, которые людям вроде бы и не нравились, значение которых они часто не понимали, достоверность которых не могли доказать, но которые тем не менее достаточно быстро распространились посредством эволюционного отбора - возрастания численности и богатства групп населения, воспринявших их>[10]. Фактически, он считал рынков <моральным обычаем> (необъяснимым по сути), приняв который народы улучшали свое положение в особенности в сравнении с теми, которые этот обычай не воспринимали, т.е. результаты рынка можно наблюдать по аналогии с результатами работы <черного ящика>.

У иррациональности рынка есть два аспекта: отрицательный - враждебность по отношению к человеку, непредсказуемость - и положительный - способность к саморазвитию. Именно благодаря своей загадочности рынок способен развиваться сам, он не стагнирует и не умирает. Рынок постоянно рождает новые идеи, претворяет их в жизнь, способен к постоянному творческому изменению. Причем, для производства таких изменений не нужно творца, дополнительного энергетического начала, внешнего воздействия. Рынок сам таит в себе источник развития.

Организация же, напротив, понятна и уютна для человека. Человек создает ее по строгим логическим законам. Он понимает, как в ней жить, как взаимодействовать с другими людьми, как делать карьеру, как вести себя в различных ситуациях так, чтобы получился предсказуемый результат. Здесь все <разложено по полочкам>, есть разумный распорядок вещей, есть защищенность от внешних событий и уверенность в будущем. Единственное, чего лишены организации, это механизма саморазвития. Изменение для организации представляет серьезную проблему. Они сопряжены с кризисами и потрясениями. Если бы не изменения во внешней среде многие организации вообще бы не изменялись. Организация в отличие от рынка представляет собой рациональный феномен. Она строится в соответствии с законами человеческой логики. Логика же, воплощаясь в реальные окружающие нас объекты, уничтожает их способность к саморазвитию[11].

Здесь следует сделать одно общее замечание. Человек способен творить < живые > и < мертвые > вещи. <Мертвые> вещи всегда покорны создателю. Они четко выполняют ту функцию, ради которой были созданы. Любой относительно простой предмет принадлежит классу <мертвых> вещей, будь то шариковая ручка, металлообрабатывающий станок или автомобиль. Действия этих вещей предсказуемы. Непредсказуемыми их делает лишь некомпетентность того, кто с ними обращается. Организация в конечном счете относится к <мертвым> вещам. Рынок ведет себя совсем по-иному. На самом деле <живых> вещей, созданных людьми, значительно меньше, но сами по себе они гораздо значимее, чем любая совокупность <мертвых> вещей. К этому классу относятся, например, герои литературных и кинематографических произведений, которые начинают жить своей собственной жизнью, часто весьма отличной от той, для которой их предназначил и приспособил автор. Вполне возможно, что живой сущностью уже стал компьютер, значительно переросший сегодня все помыслы своих создателей. Рынок - это вещь того же рода. Заключив в него иррациональное зерно, человек сделал его способным к собственной жизни. Рынок часто ущемляет создателя, воплощая в жизнь описанное еще немецкими классическими философами понятие отчуждения, но делает он это во многом потому, что способен к спонтанному развитию и не должен спрашивать у человека разрешения на те или иные действия.

В отличие от Бога человек как творец социальных сущностей не может вдохнуть настоящую жизнь в свои создания. Чем больше логики в вещах, тем в большей степени они становятся <мертвыми>. Человек должен смириться с тем, что для создания <живых> сущностей он должен делать их немного иррациональными, загадочными для самого себя. Тогда они имею шанс жить отдельной от создателя жизнью. В случае же, когда весь механизма вещи до конца продуман, эта вещь, будь она даже очень сложной, уподобляется, швабре, калькулятору или пробке от бутылки.

Организационное сознание

Одновременно с организацией и рынком как двумя социально-экономическими механизмами взаимодействия людей в обществе существуют и две системы мысли, две ментальных структуры - организационное сознание и рыночное сознание. С их помощью можно по-разному упорядочивать общественные явления, искать между ними связи, отвечать на наиболее значимые вопросы относительно социально-экономического бытия человека. В частности феномен глобализации, о котором более подробно будет сказано во второй главе, наряду с чисто экономическим содержанием - расширением границ рынков и становлением всемирной структуры хозяйственных процессов - несет в себе и культурное содержание - превалирование рыночного сознания над организационным.

Базовое отличие между организационным и рыночным сознанием связано с различными трактовками соотношения богатства и социального статуса. Согласно рыночным приоритетам богатство определяет статус человека в общественной системе. Такое понимание имеет древнюю европейскую традицию и известно еще со времен древнегреческого правителя Солона. Он предложил некоторый аналог прогрессивного налогообложения граждан, учитывающего размер их дохода. Бедные не должны были ничего государству. Лица, имевшие средний доход, должны были приобрести вооружение для себя и лично защищать государство. Богатые же должны были снарядить отряд для защиты интересов полиса. Таким образом, положение человека в обществе и его отношения со властью всецело определялись размером его богатства. Протестантская трудовая этика еще в большей степени утверждала приоритеты рыночного сознания. В данном случае размер богатства определял не только отношения с людьми, но и отношения с Богом, право человека на спасение после смерти.

Рыночное сознание всегда делит субъекты общественной жизни - отдельных людей, их ассоциации, нации и страны - на богатых и бедных. Эти две группы различаются по своим правам и обязанностям, своей возможности изменять социально-экономическую реальность, своим приоритетам в жизни. Рыночное сознание не отвергает социальной мобильности - тот или иной субъект социально-экономических отношений может в принципе свободно переместиться как из бедных в богатые, так и из богатых в бедные. Формально все люди и их объединения равны, просто одним сопутствует успех, другим - нет. Ограничения мобильности возникают за счет естественного желания богатых повысить так сказать <входной барьер> в свою группу, подобно тому как стараются его повысить успешные предприятия какой-либо отрасли, укрепляя тем самым свою конкурентную позицию.

Орие6нтация на обретение наибольшего богатства формирует цель человека в жизни, формирует стремление отдельных стран и народов, формирует базовую рациональную задачу любой компании. Ограничения такого подхода понятны, но в рамках тотальной зависимости субъектов рыночной экономики от зарабатывания денег противопоставить ему что-либо реальное чрезвычайно сложно. Противоречие становится особенно явным, когда речь заходит о некоторых <высших> проявлениях человеческой деятельности - науки, образовании, искусстве и т.п. Принцип максимизации богатства и соответственно обретения высокого социального статуса в данных сферах оказывается попросту порочным. Многочисленные обсуждения положения средств массовой информации, писателей, художников, кинематографистов в нашей стране являются весомым тому подтверждением[12].

Коме того, рыночное сознание сообразно рынку как социально-экономическому институту включает в себя некоторую иррациональность. Многие причинно-следственные связи здесь нарушаются, вполне легитимным считается метод проб и ошибок, а также использование <черного ящика> в качестве базовой модели объяснения тех или иных социально-экономических явлений. Действительно, так как сам рынок предстает как саморазвивающаяся система, часто не укладывающаяся в рациональные законы, отражающее его сознание сами законы делает менее жесткими, не претендует на доскональное объяснение явлений, нацелено скорее на систематизацию, а не на логический анализ. В своем апогее рыночное сознание имеет так называемый <технический анализ>, используемый при игре на бирже и не имеющий ничего общего с попытками какого бы то ни было отображения реальной действительности. Ценные бумаги растут и падают в цене, починяясь каким-то закономерностям, может быть даже художественного толка.

Примерами рыночного сознания являются многочисленные рассуждения экономистов по поводу возможного реформирования хозяйственной системы, в которых используются ссылки на <развитые страны>. Эти ссылки не содержат в себе как правило никакой причинно-следственной связи. Чаще всего их можно выразитить таким суждением: у них нечто делается так-то и у них все хорошо - у нас это делается по-другому и у нас все плохо. Какова связь между тем или иным элементом социально-экономической системы и результатами ее деятельности, остается неясным. В данном случае неявно используется модель черного ящика - что-то на входе, что-то на выходе - но как показывапет практика такие объяснения часто бывают ошибочными. Вместе с тем человек, <живущий в рынке>, постоянно занятый анализом рыночных закономерностей, просто не может постоянно ориентироваться на тотальную объяснимость наблюдаемых явлений, его сознание начинает спокойно переносить противоречия и конфликты идей, проникнуть в истоки которых он не может. Отсюда и берут истоки определенные разрывы логических связей в рамках описания функционирования рынка, которые чаще всего не осознаются ни обыденными людьми, ни исследователями.

Организационное сознание имеет ровно противоположные составляющие и формирует иную структуру мысли, иную ментальную конфигурацию. Социальный статус в данном случае мыслится основой богатства. В любой организации данное правило работает открыто и четко: какую должность занимает человек - такую зарплату он и получает. Именно статус человека определяет его доход, а не наоборот. Повысить свой статус можно только организационными методами на основе дисциплины, лояльность, особых заслуг. Богатство как бы прилагается к статусу и не может определять его. Так, в организационной иерархии на одном уровне могут находиться выходцы из богатых и бедных семей.

В макросоциальном плане организационное сознание ближе восточным цивилизациям, в первую очередь тем странам и историческим периодам, которые характеризовались так называемым <азиатским способом производства>. В рамках социально-экономического строения таких государств - древнего Египта, Месопотамии, Древнего Китая и др. - именно положение человека по отношению к властителю определяло размер его богатство и даже возможности его использования. Место человека в обществе определялось именно организационными факторами, а не размером его доходов. Примерно такая же ситуация была характерна и для Советского Союза. Даже если семья имела определенные источники крупных доходов - легальные или нелегальные - ее члены не могли воспользоваться ими для повышения своего статуса в рамках декларированным принципов государственного устройства. Использование таких доходов чаще всего носило скрытый характер, а выставлять богатство напоказ было опасным делом с точки зрения взаимоотношений с органами власти. Только причастность к ним давала определенную возможность открыто наслаждаться дополнительными благами.

Организационное сознание также характеризуется исключительной логичностью. В мире нет непознаваемых и даже неуправляемых элементов. В основе социальной жизни любой организации лежит определенная система приказов руководства. Всегда можно исследовать причины, по которым данные приказы создавались. Если в системе наблюдаются противоречия - это признак недоработки, ошибок и незнания. Воля человека и его продуманные действия определяют все и вся. Чтобы изменить ситуацию, нужно просто найти соответствующий и приказ, понять его логику и изменить его в желательном направлении. В силу такой уверенности организационного сознания в объяснимости всех явлений общественной жизни, сталкивая с неожиданным, непредсказуемым стечением событий, оно нацеливается на поиск злой воли и особой логики, стоящей за ними. Неслучайно, что традиционализм и новая правая идеология часто сопрягались с всевозможными теориями заговоров, тайных сговором, законспирированных соглашений[13]. За определенными необъяснимыми явлениями стоит чья-то воля, просто скрытая от глаз. Чтобы ввести систему мысли в состояние логического равновесия, нужно выявить (или придумать) такую злую волю.

Если в основе рыночного механизма лежат контракты - вещь часто эклектичная, созданная на основе компромисса сторон, включающая в себя разноречивые пункты - в основе организации лежат приказы - четкие логичные построения определенного лица или группы лиц. Комфортное существование человека в организации связано именно с этой особенностью организационного сознания. Человек видит реальные причины своих неудач, видит лицо, стоящее за этими неудачами. Если есть такая возможность, он будет бороться за улучшение своего положения. И эта борьба в принципе имеет реальные шансы на успех. Человек не попадает в ситуацию, когда борьба по определению бессмысленна. Невозможно, например, бороться с валютным кризисом в рамках рыночного пространства. В том случае, когда нет возможности изменить ситуацию в организации к лучшему, человек может покинуть ее, выйдя тем самым из порочной системы приказов.

Таким образом, и в рамках теоретических рассуждений, и в области обыденного сознания организация и рынок представляют собой два противоположных типа структурирования идей и ценностей. Логика отдельного человека может по преимуществу принадлежать либо организационному сознанию (типичный пример - карьерист), либо рыночному (биржевой спекулянт или просто индивидуальный предприниматель). На протяжении истории человечества данные два типа сознания активно боролись друг с другом. Новая фаза борьбы началась с эпохой глобализации экономики и выразилась в явном преобладании рыночного сознания.