Лекции.Орг


Поиск:




Предмеханический детерминизм 2 страница




Впервые эта способность была объяснена с позиций детерминизма в философии марксизма. Трудовая деятельность, будучи изначально социальной и орудийной, сформировала особую систему общения реализующих ее индивидов. Притом иную систему, чем заданную биологической адаптацией, сообразно которой сложился прежний психический детерминизм. Труд предполагает внутренний план действий, их проектируемый результат в виде знаемой цели и средств ее достижения. Построенный субъектом, этот план становится причиной объективных событий. Идеальное творит материальное. Здесь детерминизм сталкивался с последним опорным пунктом телеологии. Попытки им овладеть шли в нескольких направлениях.

Задача заключалась в том, чтобы, не принимая сознание с его реальными ипостасями (способностью к целеполаганию, рефлексией, рациональным анализом ситуации, выбором оптимальной реакции на нее, предваряющей телесное действие и т.п.) за непосредственно данное, которое, все объясняя, само в причинном объяснении не нуждается, вывести эти ипостаси из объективных, внешних по отношению к индивидуальному сознанию детерминант.

Это привело к новым поворотам в развитии идеологии психического детерминизма. За исходное принимается социальный опыт, общение, объективное взаимодействие индивидов, эффектом которого становится его субъективная проекция. Такой взгляд стал отправным для новой формы психического детерминизма как механизма преобразования социальных отношений и действий во внутрипсихические.

Первый проект такого механизма наметил Сеченов. Главную преграду на пути объяснения психики с позиций детерминизма он усматривал в противопоставлении непроизвольных действий произвольным, за источник которых принимался в качестве первопричины волевой импульс. Сеченов рассчитывал преодолеть эту преграду, используя генетический метод.

Силы, которые движут ребенком, даны в независимой от его сознания системе отношений.

К этим силам относятся «чужие голоса» - управляющие его действиями команды других лиц. Постепенно эквивалентом «приказывающей матери или няньки» становится образ Я, обладающий собственным голосом. За индивидуальной волей и индивидуальным сознанием скрыта интериоризированная субъектом полифония чужих голосов и команд, т.е. система микросоциальных отношений.

В сходном плане объясняли генезис сознания и воли Жане, Пиаже, Выготский. В поисках детерминант этих высших психических проявлений они обращались к групповому действию и общению.

Позиция Выготского сложилась под влиянием марксизма, указавшего на орудия труда как уникальный фактор того процесса, в котором люди, изменяя природу, сами преобразуются. По аналогии с орудиями труда, направленными на внешние объекты, Выготский предложил ввести понятие о знаках как психологических орудиях. Они опосредуют внимание, память, мышление и другие функции, которые появляются сперва в общении между людьми, а затем становятся внутрипсихическими. С различных сторон в категориальный аппарат психологии внедрялась применительно к детерминистскому объяснению человеческого сознания категория отношения, как бы подтверждая положение Маркса о том, что «мое сознание есть мое отношение к среде», прежде всего к социальной. Наметившийся у Выготского постулат о том, что это отношение опосредовано знаками, придало разработке психического детерминизма новое измерение. Если до него в объяснительных схемах доминировало диадическое отношение: социальное - индивидуальное, то при обращении к знаковым системам оперирование ими (сперва во внешнем, затем во внутреннем диалоге) включало сознание в еще один (вслед за общением) объективный, независимый от сознания круг явлений, а именно в мир культуры.

Существуя на собственных основаниях и исторически изменяясь по собственным законам, он с колыбели определяет психический строй человеческой жизни. Специфика ориентации на культурные ценности, перед которой были бессильны прежние формы психического детерминизма, дала основание утверждать, будто эти ориентации в принципе не подвластны причинному объяснению и адекватно постижимы лишь телеологической мыслью с ее методами интуитивного прозрения.

Такова была точка зрения В. Дильтея и его последователей. В полемике с ними Выготский обратился к центральному понятию этого направления - понятию о переживании с тем, чтобы придать ему признаки, открывающие перспективу его анализа с позиций детерминизма. Но для этого следовало обогатить психический детерминизм новыми объяснительными возможностями. Концепция переживания приобрела у Выготского «гибридный» характер. Подобно тому, как в значении слова нераздельны мышление (оно представляет психический мир) и речь (социальный, реализуемый в знаковых системах процесс), в переживании нераздельны особенности личности и социальная среда, преломленная сквозь эти особенности. При этом сама среда мыслилась как остросюжетная драма, означающая столкновение, противодействие, конфликт характеров.

Не безличностные внешние обстоятельства, а имеющая свой «сценарий» динамическая система взаимоориентаций и поступков действующих лиц - такова социальная «среда», в которой формируется личность как один из героев этой драмы. Здесь в драматизме общения прорисовывается иной уровень психического детерминизма, чем при «обмене» знаками, передаче информации и т.п.

Итак, психический детерминизм представлен в нескольких формах. Образ, действие и мотив служат детерминантами поведения всех живых существ. Они радикально меняют свой строй с переходом к человеку, социальное бытие которого порождает новый тип организации психической жизни, у которой появляется внутренний план, обозначаемый термином «сознание».

Причинное объяснение этого плана привело к еще одной категории научной психологии — категории отношения (общения, взаимоориентации, взаимодействия индивидов).

И, наконец, переход от диады «социум-индивид» к триаде «социум-культура-личность» обогатил аппарат психологического познания еще одной категорией - категорией личности. Выделяя принцип детерминизма в качестве осевого для этого аппарата, следует иметь в виду, что его обособление от других осей предпринято в аналитических целях. В реальной работе научной мысли детерминизм неотделим от принципов системности и развития.

 

Глава 8

 

Принцип системности

 

 

Системность - объяснительный принцип научного познания, требующий исследовать явления в их зависимости от внутренне связанного целого, которое они образуют, приобретая благодаря этому присущие целому новые свойства.

За видимой простотой афоризма, гласящего, что «целое больше своих частей», скрыт широкий спектр вопросов, как философских, так и конкретно-научных. Ответы на них побуждают выяснить, по каким критериям и на каких началах из великого множества явлений обособляется особая категория объектов, приобретающих значение и характер системных.

Внутреннее строение этих объектов описывается в таких понятиях, как элемент, связь, структура, функция, организация, управление, саморегуляция, стабильность, развитие, открытость, активность, среда и др.

Идея системности проходит через многовековую историю познания. Словосочетания: «солнечная система» или «нервная система» давно вошли в повседневный язык. От древних представлений о космосе как упорядоченном и гармоничном целом (в отличие от хаоса) до современного триумфа систем типа человек-компьютер и трагедий, порождаемых деградацией экосистем, человеческая мысль следует принципу системности.

Системный подход как методологический регулятив не был «изобретен» философами. Он направлял исследовательскую практику (включая лабораторную, экспериментальную работу) реально, прежде чем был теоретически осмыслен. Сами естествоиспытатели выделяли его в качестве одного из тех рабочих принципов науки, оперируя которым, можно обнаружить новые феномены, прийти к важным открытиям. Так, например, великий американский физиолог нынешнего столетия Уолтер Кеннон считал синонимом системности принцип гомеостаза как динамического постоянства состава и свойств системы, ее стремление к сохранению стабильного состояния вопреки действию факторов, которые его нарушают. Рабочий смысл этого принципа в том, что, руководствуясь им, исследователь в любом компоненте и отправлении системы усматривает одно из приспособлений, решающее главную задачу - удержать ее в равновесном состоянии.

Такой общий взгляд позволяет делать настоящие открытия. Под открытием при этом следует иметь в виду не только частный феномен (например, открытие адреналина как секрета надпочечников или торможения мышечной активности при раздражении определенных нервов или нервных центров). Это скорее предоткрытия, поскольку не выявлена роль установленных фактов в «телесной экономии». Только ответив на вопрос, в чем смысл выброса адреналина или торможения деятельности мышцы, можно говорить о подлинном открытии. Ответ же способен дать общий системный подход. Он, позволяя объяснить факты, обнаруживаемые на чисто эмпирическом. уровне, имеет и прогностическую ценность, направляя на поиск еще неизвестных регуляторов, незримо действующих в системе с целью обеспечить ее устойчивость.

Из исследований биологического гомеостаза Кеннон вывел «общие принципы организаций», действительные для любых «сложных объединений» (систем в отличие от «не-систем»): дифференциация и интеграция функций «сотрудничающих частей» с целью решения общей для всей системы задачи, согласование внешних и внутренних отношений, саморегуляция, обеспечиваемая своевременным поступлением сигналов об отклонениях от «средней позиции» и принятого курса с последующим включением механизмов, которые восстанавливают стабильность и др.

Принцип системности в образе гомеостаза оказался весьма продуктивным не только в физиологии, но и в других науках: в учении о биоценозах (совокупности живых организмов, населяющих данный участок суши или водоема), генетике, кибернетике, социологии и психологии. Принцип системности не исчерпывается гомеостазом, хотя и служит одним из его важных, эвристически сильных воплощений. Психическая организация — это системный объект, живущий сам по себе, независимо от его познанности. В многовековой эволюции научной мысли возникали различные теоретические конструкты, объясняющие, как эта организация устроена, из каких частей состоит, как они между собой связаны, как сопряженно работают и т.д.

От научной мысли требуется, чтобы это знание было выстроено по определенной логике, чтобы его различные фрагменты складывались в целостную картину, удовлетворяющую принципу системности. Не все концепции выдерживают испытание этим критерием. Чтобы выяснить специфику знаний, адекватных принципу системности, следует сопоставить их с несколькими типами «несистемных» теорий.

Таких типов пять: холизм, элементаризм, эклектизм, редукционизм, внешний методологизм.

 

Холизм

 

Холизм (от грач. «холос» - целый, весь) абсолютизирует фактор целостности, принимая ее как первичное, ни из чего не выводимое начало. В психологии подобное начало выступало в представлениях о душе, сознании, личности.

Сознание или личность действительно являются целостностями, но системными. Поэтому их изучение предполагает специальный анализ обозначаемой этими терминами области явлений, ее многомерного строения, уровней ее организации, отношений с природной и социальной средой, механизмов сохранений целостности и т.д. Только тогда открывается перспектива построения теории, воспроизводящей свойства и функции сознания и личности как системных объектов.

Таким путем и развивалось научное знание, разрушая версии о глобальных психических первоначалах (душа, Я и др.), которые, все объясняя, утверждались в ранге сущностей, которые сами в объяснении не нуждаются.

 

Элементаризм

 

Система строится из элементов; взаимодействуя между собой, они приобретают новое качество как части целого и утрачивают его, выпадая из этого целого. Подобно тому, как холизм абсолютизируют целостность, усматривая ее основания и действующие причины в ней самой, элементаризм оставляет без внимания интегральность системы, полагая каждый из ее компонентов самодостаточной величиной. Ее связи с другими такими же величинами мыслятся по типу соединения, входя в которое они существенных преобразований не испытывают. В психологии подобный стиль мышления, ориентированный на физический, точнее механический, способ объяснения природы, согласно которому она сводится к взаимодействию неделимых частиц, привел к попыткам найти неделимые элементы в запутанной «материи» сознания.

В концепциях, ориентированных на сенсуализм (от лат. «сенсус»» - чувство, ощущение), за первоэлементы психической жизни, из которых складывается все ее многообразие, принимались ощущения и простейшие чувствования.

В период становления психологии как отдельной научной дисциплины ее строители предложили программу выявления с помощью эксперимента сенсорных «атомов», из которых выстраивается структура сознания. Это направление (представленное в работах Вундта, Титченера, Маха и др.) известно под именем структурализма.

В различных ответвлениях элементаризма вычленялись другие психические «атомы» - акты, функции, реакции. Неудовлетворенность этими вариантами породила дискуссии, стимулировавшие разработку концепций, либо вообще отвергавших структурную организацию душевной жизни (образ «потока сознания» у Джемса), либо предлагавших начинать ее изучение с первичных целостностей (например, «гештальтов» в гештальт-психологии).

 

Эклектизм

 

Другим антиподом системности является эклектизм как соединение разнородных, лишенных внутренней связи, порой несовместимых друг с другом идей и положений, подмена одних логических оснований другими. Так, приступив к разработке своей теории физиологической психологии, Вундт исходил из того, что первичным материалом сознания служат сенсорные образы, соединяемые посредством ассоциаций. Но затем, видя ограниченность этой схемы, он ввел в качестве «верховного» организатора процессов сознания особую волевую силу — апперцепцию. Несовместимость этих двух способов объяснения очевидна, Джемс жаловался, что создание Вундта напоминает ему червяка, которого можно разрезать на части и каждая из них будет ползать сама по себе.

Знания об организме, индивиде, личности, обществе собираются на различных участках неравномерно движущегося фронта научных исследований. На каждом участке - свои результаты прорывов в непознанное, свой язык. Вместе с тем возникает реальная потребность в том, чтобы собрать воедино известное о различных параметрах объектов, являющихся целостностями. Очевидно, что такой, например, объект, как человек, является целостностью.

Потребность объяснить эту целостность, при скудости методологических средств, порождает эклектические комбинации. Такова, например, рефлексология В.М. Бехтерева. Ее традиции определили когнитивный стиль его учеников и учеников этих учеников в психологии. Их эклектизм прикрывал проспект комплексного изучения человека как многофакторной и развивающейся системы.

 

Редукционизм

 

Еще одной установкой, противостоящей принципу системности в психологии, является редукционизм (от лат. «редукцио» - отодвигание назад), который сводил либо целое к частям, либо сложные явления к простым. Сведение, например, целостного сложного поведения к более простому отношению «стимул - реакция» или к условному рефлексу препятствует системному объяснению этой целостности. Опасность несовместимой с принципом системности редукдионистской установки особенно велика в психологии в силу своеобразия ее явлений, «пограничных» по отношению к биологическим и социальным.

Предпринимались попытки свести, например, такую умственную операцию, как обобщение, к генерализации нервного процесса в коре больших полушарий (физиологический редукционизм) или свести личность к совокупности общественных отношений (социологический редукционизм), а познавательную активность описать как прием и переработку информации (кибернетический редукционизм).

Обращение к физиологии, социологии, кибернетике обогатило аппарат собственных психологических понятий благодаря преимуществам междисциплинарных контактов, которые, однако, эффективны лишь тогда, когда они не ведут к «истреблению» этих понятий.

Организм - это биологическая система, общество - социальная. С ними взаимосвязана психологическая система, имеющая свой строй и закономерности преобразования. С целью отграничить ее от других систем Н.Н. Ланге в свое время предложил назвать ее психосферой. «Общение» систем продуктивно только в «диалоге», где каждая говорит собственным, а не чужим голосом.

 

Внешний методологизм

 

Л.С. Выготский писал, что «есть два типа научных систем по отношению к методологическому хребту, поддерживающему их.

Методология всегда подобна костяку, скелету в организме животного. Простейшие животные, как улитка и черепаха, носят свой скелет снаружи и их, как устриц, можно отделить от костяка, они остаются малодифференцированной мякотью; высшие животные носят скелет внутри и делают его внутренней опорой, костью каждого своего движения»[38]. Высшая методология управляет работой каждого элемента «организма» науки, каждым движением мысли по добыванию и объяснению фактов. Вместе с тем имеются методологии, которые выполняют не рабочую, а защитную функцию (подобную той, которую в приведенной метафоре играет панцирь черепахи).

Таковой по отношению к российской психологии советского периода служила философия диалектического материализма. Она являлась, притом порой апеллируя к принципу системности, методологическим прикрытием процесса производства знаний, который шел своим ходом без реального конструктивного участия в нем закостенелого, чрезвычайно прочного внешнего прикрытия, неспособного управлять внутринаучным поиском. Лишившись этого прикрытия, советская психология оказалась (если следовать избранной метафоре) «малодифференцированной мякотью», массой представлений и фактов, не имеющей истинно системной организации.

Рассмотрев несколько типов несистемных воззрений, обратимся к концепциям, которые, реализуя принцип системности, обусловили прогресс психологического познания. Они возникали на историческом пути психологии в полемике с «несистемными» представлениями.

Первым в истории научной мысли, в том числе психологической, принцип системности утвердил Аристотель. Как уже отмечалось, он прошел школу Платона, который представлял душу внешней по отношению к телу сущностью, распадающейся на части, каждая из которых находится в одном из органов тела (разум в голове, мужество - в груди, вожделение - в печени). В то же время Платон отстаивал положение о том, что в мире царит целесообразность. Вещи природы стремятся подражать нетленным идеям. К этим идеям в тоске тянутся несовершенные человеческие представления.

В учении Платона роль цели была мифологизирована. Но эта роль не является фиктивной. Сознание человека изначально ориентировано на цели. Это свойство Платон придал всей действительности, где, по его убеждению, властвуют не причины, как полагали прежние философы, а цели. Обращение к категории цели подготовило разработку Аристотелем принципа системности. Вместе с тем Аристотель учился не только по «устным текстам» Платона, но и по книгам ненавистного Платону Демокрита, считавшего, что главное в познании - это поиск причинных объяснений. Но ни телеология Платона, ни причинность Демокрита не позволяли трактовать организм как систему. Оба философа представляли душу внешней по отношению к организму сущ ностью.

Для Демокрита душа - это легкие и шарообразные атомы огня, одна из разновидностей вещества среди других. Физический закон рассеяния применим и к телу и к душе, которая ведь также является телесной. Поэтому Демокрит отверг бессмертие души. В мировоззренческом плане эта идея подрывала религиозно-мифологические представления. Но в плане естественнонаучном она служила барьером к объяснению реальных системных особенностей живого организма. Этот барьер перешагнул Аристотель. Он не смог бы выстроить свою теорию, не будь предшествующей «дуэли» между Платоном и Демокритом. Она сделала очевидным, что нельзя объяснить организм как систему, исходя из прежних воззрений на душу и тело, на причину и цель. Учтя опыт этой «дуэли» и обобщив достижения античной науки, Аристотель разработал системную концепцию.

Она предполагала, что живое тело имеет физический состав (содержит те же элементы, из которых состоит неорганическая природа), но в ней действие этих элементов совершается в определенных границах и по особым внутренним принципам, положенным его организацией как целым, от которого зависит взаимодействие частей. Тело прекращает свое существование не из-за исчезновения одного из элементов (атомов огня, как учил Демокрит), но по причине распада его системной организации. Это организованное целое и есть, согласно Аристотелю, душа как «форма естественного тела, потенциально одаренного жизнью».

Следует подчеркнуть, что основанием утвержденного Аристотелем принципа системности применительно к психике служило переосмысление широкой «сетки» все общих категорий познания (часть - целое, средство - цель, возможность - действительность, структура - функция, содержание - форма, внутреннее - внешнее). Они являются философскими, методологическими, но от них зависит реализация принципа системности в конкретных науках, в том числе - психологии.

Формула Аристотеля, согласно которой душа - это операция, деятельность, функция тела, но не самостоятельное тело среди других, была в последующие века истолкована его интерпретаторами с акцентом на аристотелевском выводе о том, что «душа не является телом». Между тем единственный смысл этого тезиса заключался в том, что душа, хотя и не может существовать без тела, но не идентична ни отдельным образующим тело вещественным элементам, ни их смешению.

Категория организма складывалась в аристотелевском мышлении под воздействием потребности охватить в целостной схеме как предчеловеческие, так и человеческие формы. Но именно последние представляли собой камень преткновения: поведение человека регулируется качественно иным образом, чем поведение животного. Это побудило Аристотеля ввести такую детерминанту, как «продукты» сверхиндивидуального разума (нуса), исходящие из нематериальной сферы, но оказывающие воздействие на ход телесных процессов.

Эти «продукты» суть нечто «внешнее» по отношению к органическому телу, которому, по Аристотелю, присущ и свой внутренний двигатель. Когда из желудя вырастает дуб, из одной зародышевой клетки - человек, из другой - слон, то объяснить различие в этих процессах развития только усвоением внешнего питательного материала невозможно.

До понятия о генетической программе оставалось два с лишним тысячелетия, но принцип направленной реализации (энергейя) присущего организму потенциала (динамис) четко сформулирован и выражен в понятии об энтелехии как цели, которая «движет изнутри». Именно этот термин стал трактоваться как главный показатель виталистического стиля биологии Аристотеля.

Следует, однако, различать две ипостаси в аристотелевой «энтелехии», отражающие его общий подход к организму. Уже отмечалось его стремление постичь организм как целое, включающее все живое — растительное, животное, человеческое. Отсюда возникала и опасность редукции «сверху вниз» — распространения на элементарное тех способов поведения, которые присущи высшему и сложному. Так произошло и с «энтелехией». В этом термине соединились два значения: «программно-генетическое», указывающее на направленность биологического развития, и «мотивационно-целеобразовательное», характерное только для человека. Примером второго (пример Аристотеля) служит творчество скульптора, преобразующего кусок мрамора соответственно замыслу, который движет телесными действиями этого скульптора. Различий между реализацией генетической программы и программы социальной Аристотель не проводил. Обе объединялись термином «энтелехия». И поскольку целенаправленность человеческого поведения известна каждому из его сознательного опыта, а о генетической «развертке» организма никакого позитивного знания не было, телеология живого представлялась по образу и подобию разумного целеполагания. Это и стало опорой последующего витализма.

Воспроизводя своеобразие биологических объектов, Аристотель трактует организм как систему. Она целостна, устойчива, активна, целеустремленна. В отличие от постоянно подверженных «энтропии» (сравни демокритово «рассеяние» атомов) физических объектов система организма стремится сохранить свою организацию. Будучи неотделима от внешнего, она активно противостоит ему и «поглощает» его порциями в соответствии с присущим ей устройством. В этом мы видим зачатки концепции гомеостаза, согласно которой организм удерживает свои процессы на стабильном уровне вопреки возмущающим внешним воздействиям.

Вместе с тем устойчивость живого сопряжена с его изменением, развитием, движущую силу которого Аристотель усматривал в самом телесном субстрате, в стремлении организма к «потребному будущему», к переформированной цели, заранее определяющей ход текущих событий. Учение Аристотеля запечатлело первую фазу научного понимания системности, гомеостаза и активности организма, ставшую исходной для последующих исканий и решений.

После Аристотеля достигнутый им синтез был утрачен. Его место на столетия заняли два подхода: либо дуалистический (сопряженный с религиозным мировоззрением), разъявший душу и тело, либо редукционистский, который, возвращая к доаристотелевским взглядам, рассматривал душу (психику) как разновидность материи, вещества.

В XVII веке с появлением новой картины мира, покончившей с прежними аристотелевскими «формами» и «сущностями», представившей все зримое мироздание движущимся по законам механики, зарождается новый тип системного объяснения организма и его психических проявлений – восприятия, памяти, аффекта, движения. Образцом такого объяснения стала модель Декарта, в которой организм был представлен как машинообразно работающее устройство.

Подобно тому как Аристотель развивал системные идеи в противовес «несистемным» атомистическим воззрениям Демокрита, Декарт, разрабатывая свою системную модель, ограничил объяснение ее действий от «несистемного», хотя и строго причинного объяснения хода вещей в неорганическом мире. В отличие от христианского мировоззрения создавалась новая картина природы, любой объект которой, включая человеческое тело, рисовался движущимся по непреложным законам механики.

Если для Аристотеля примером целесообразного действия служила работа скульптора, воплощающего свой замысел в куске мрамора, то для Декарта – работа техника, создающего машину, способную затем действовать независимо от этого техника в автоматическом режиме, соответственно присущей ей «диспозиции органов».

Разные социально-исторические эпохи сформировали различные основания для системного стиля мышления. Этот стиль и определил характер объяснения психических форм жизни. В творчестве Декарта он привел к открытию рефлекторной природы поведения, что стало эпохальным событием как для физиологии, так и для психологии.

Конкретные представления Декарта о механизме рефлекса являлись фантастическими. Но принципиальная схема этого механизма стала на два века основополагающей для нескольких поколений исследователей головного мозга и его функций, в том числе психических.

Согласно Декарту природа и сознание – это два предельных основания бытия, две субстанции, которые «пересекаются» в человеческом организме в «шишковидной железе» (имелся в виду эпифиз). Если ограничиться этой версией Декарта (породившей концепцию так называемого психофизического взаимодействия), останутся невыясненными два его важнейших нововведения. Они содержались в его теории организма, которая отделяла от субстанции материи особый круг явлений, механика которых в виде «трубок и пружин» качественно отличалась от механического движения любых других природных объектов. От мыслящей же субстанции эта теория отделяла другой круг явлений, качественно отличных от «чистых» мыслей, поскольку эти явления (Декарт обозначил их словом «страсти», т.е. страдательные состояния души) порождаются «машиной тела».

Один круг накладывался на другой. Тем самым системная трактовка организма позволяла системно представить также и элементарные психические функции без обращения к душе как их организатору и регулятору.

Эти глубинные радикальные сдвиги в самом способе изображения отношений между телесным и психическим, реализующие принцип системности, оставались в тени, поскольку в философском манифесте Декарта декларировалась изначальная гетерогенность протяженной материи и непротяженного сознания. На этом манифесте и сосредоточились оценки его антиаристотелевского поворота, приведшего к идее о психофизическом взаимодействии (тогда как согласно Аристотелю между душой и телом не может быть взаимдодействия, ибо душа не отдельная сущность, а форма тела, способ его организации).

В противовес традиционной оценке Декарта как родоначальника бескомпромиссно дуалистического направления мысли в психологии нового времени следует подчеркнуть, что именно Декартом в эту эпоху была предпринята попытка сомкнуть психическое и физическое, исходя из принципа системности. Этим не отрицается дуализм декартовой философии. Но он выступал на другом уровне, а именно, когда речь шла о сознании как непосредственном знании субъекта о своих личных мыслях и хотениях.

Душа – согласно Декарту – имеет двойную детерминацию: наряду с активными, деятельными состояниями у нее имеются «страдательные» (страсти или аффекты), которые порождаются воздействием внешних физических причин на телесную (физическую) организацию. «Страстями можно вообще назвать все виды восприятии или знаний, встречающихся у нас, потому что часто не сама душа наша делает их такими, какими они являются, а получает их всегда от вещей, представляемых ими».





Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2016-10-06; Мы поможем в написании ваших работ!; просмотров: 458 | Нарушение авторских прав


Поиск на сайте:

Лучшие изречения:

Слабые люди всю жизнь стараются быть не хуже других. Сильным во что бы то ни стало нужно стать лучше всех. © Борис Акунин
==> читать все изречения...

747 - | 704 -


© 2015-2024 lektsii.org - Контакты - Последнее добавление

Ген: 0.012 с.