Можно утверждать, что социальные организации и социальные движения — это два канала, с помощью которых в современном мире приводится в движение рефлексивное усвоение знания о социальной жизни. Социальные организации систематически аккумулируют и хранят социальную информацию, создавая, таким образом, стабильность условий для социального воспроизводства. Социальные движения обладают более подвижным характером и более мощным преобразующим потенциалом, так как они противостоят сложившемуся положению вещей и специфическим образом сопряжены с реализацией новых социальных проектов. Если социальные движения и не всегда оказываются предвестниками провозглашаемого ими будущего, то они, в любом случае, привносят элемент беспокойства в настоящее. Следовательно, как я уже говорил, социальные движения — это не только источник напряжения и социальных перемен, которые должны анализировать социологи; они способны указать на те особенности и скрытые возможности данного институционального порядка, которые не были известны прежде. Различные социальные движения, в особенности рабочее, политическое и религиозное, традиционно играли заметную роль в социологическом дискурсе. Но один из мощнейших стимулов нынешней социологической рефлексии составляют социальные движения, которые не обязательно имеют новейшее происхождение и тем не менее крайне важны в текущий период истории. Как я уже подчеркивал выше, это — экологическое движение, женское движение и движение за мир.
Экологическое движение и движение за мир привлекают наше внимание к таким измерениям современности, которые, по всей видимости, так и не получили должного освещения в социологии. Дебаты по поводу капитализма и индустриализма как главных факторов формирования современности до недавнего времени не касались проблемы разрушительных последствий для среды, которые могут повлечь за собой современные системы производства. Поставленные перед необходимостью изучить степень распространения этих губительных результатов, социологи открывают для себя сегодня целый спектр профессионально интересных вопросов. В тот момент, когда мы должны решить, могут ли вообще далее существовать те способы социального и экономического развития, которые функционируют уже более двух столетий, — в этот самый момент мы оказываемся вынуждены подвергнуть повторному рассмотрению ныне действующие социальные институты. Так, социологические объяснения труда и безработицы испытали на себе чрезмерное влияние принятых экономических дефиниций. Последние же не признают никаких форм неоплачиваемого труда или способов организации труда оплачиваемого, помимо тех, что подразумевают полную занятость. Экологические движения помогли нам почувствовать все разнообразие нюансов в отношениях человека и природы, которое в противном случае так и осталось бы незамеченным. С учетом этих известных теперь нюансов, мы должны еще раз проанализировать характерные признаки той окружающей среды, которую мы сами создали.
Движение за мир — это оборотная сторона процесса индустриализации войны. Делая достоянием общественного сознания потенциальные опустошительные последствия гонки вооружений, оно способствует ясному пониманию того факта, что социологи не могут далее игнорировать проблему военной власти как одного из параметров современности. Движение за мир сегодня существенно влияет как на природу военной власти, так и на характер ее распределения, поэтому оно само по себе составляет достойный объект социологического анализа. Насколько это движение способно достичь своих ограниченных или более грандиозных целей; в какой мере сохранение "мира" в обозримом будущем будет зависеть от стабильного баланса развертывания вооруженных сил сверхдержавами — эти вопросы не могут не быть интересны для социолога. Еще менее вероятно, что их не заинтересует тема, которая является первостепенной с точки зрения нашего будущего: сможет ли человечество пережить такой период своей истории, когда оно, по-видимому, станет свидетелем дальнейшей эскалации гонки вооружений?
Несмотря на то что вопросы, которые акцентирует женское движение, имеют не столь драматические последствия, переосмысление, которого оно требует от социальных наук, не менее глубоко. Истоки господства мужчины над женщиной, разумеется, не следует искать в современности, хотя существуют специфически современные формы выражения этого господства. Поскольку половая асимметрия власти так глубоко укоренилась исторически и во всех культурах, то попытки ее уничтожения неизбежно должны вызвать яростное сопротивление.
Практические успехи женского движения в ослаблении неравенства также можно отделить от той тематики, которая обязана этому движению своим появлением на переднем плане социологических дискуссий. Мы еще раз вынуждены признать одновременное возникновение двух феноменов — новой области социальных исследований и новых интеллектуальных вызовов. Сегодня большинство социологических программ включает в качестве обязательной своей части так называемые "женские исследования", хотя, конечно, исследования подобного рода не ограничиваются рамками этих программ. Не меньший интерес представляет и интеллектуальный вызов женского движения ортодоксальным позициям в социологии. Каким образом следует интерпретировать феномен пола с социологической точки зрения? Как именно можно и нужно связывать между собой такие понятия, как пол и социальный класс? В какой мере социальное исследование было бездумно обращено к мужскому опыту? Эти и близкие им вопросы до сих пор не нашли сколько-нибудь удовлетворительного ответа, и мы вправе ожидать, что они приобретут особую важность в ходе будущего развития социологии.
Своими наблюдениями я вовсе не хочу доказать, что другие типы социальных движений уже не представляют интерес. Социальные движения — это способ выражения концентрированного конфликта, и, как совершенно очевидно для всех, традиционные "места дислокации" конфликтов не исчезли. Даже самым ярым сторонникам марксизма стало ясно, что рабочее движение не будет играть той всемирноисторической роли, которую приписывал ему Маркс. Но при этом нельзя отрицать, что рабочее движение значительно изменило прежние типы капиталистического развития, и что производственный конфликт, по всей вероятности, носит в индустриально развитых странах более или менее хронический характер. Вопреки мнению некоторых исследователей, я не убежден, что на смену рабочему движению как определенному типу структурированных методов борьбы постепенно приходят "новые" формы социальных движений. Более того, те их типы, которые как будто считаются "традиционными", могут дать пищу социологическому уму. Примером может послужить факт "исламской революции", который оказался совершенно неожиданным для нашей дисциплины, где доминирует идея секуляризации.
