Ноября, среда
После двух месяцев работы со своими информаторами Элкорн и Хинтон наконец вышли на правильный путь накануне Дня благодарения. Хинтону позвонил фермер, державший молочное хозяйство неподалеку от городка Соуэрс (в четырнадцати милях к северо‑западу от Далласа): он видел, как Клайд останавливался рядом с его фермой, на 15‑м шоссе.[141]Машина помигала фарами, подавая знак другой, в которой находились родственники Бонни и Клайда. Этот рассказ обнадежил сыщиков. Хинтон получил и другие сообщения. Он никогда не раскрывал свои источники информации, но кто‑то из числа людей, близких к семье Бэрроу, сказал ему, что в эту среду вечером Бонни и Клайд встречаются с родственниками.
Когда полицейские доложили о полученном известии шерифу Шмиду, разгорелся спор. Элкорн и Хинтон говорили о необходимости устроить засаду и застрелить бандита, ведь Клайд поклялся, что не дастся полиции живым, – и потому другого способа его обезвредить не существует. Однако Шмид живо представлял себе фотографии, где он стоит рядом с закованным в наручники Клайдом Бэрроу. Он настаивал на том, что надо все‑таки попробовать арестовать грабителя. Победа в споре осталась за честолюбивым начальником, а его подчиненные решили, что Шмид хочет баллотироваться в губернаторы штата.
В тот же день после заката солнца (через два дня после того, как банда Диллинджера ограбила банк в Расине) Шмид, Элкорн, Хинтон и еще один помощник шерифа припарковались в полумиле от того места, где должен был появиться Клайд. Они вышли из машин, сделали несколько шагов в обратном направлении и залегли в канаве примерно в семидесяти пяти футах от той точки, где фермер видел бандита. В половине седьмого, когда уже совсем стемнело, подъехала какая‑то машина. Она съехала на обочину и остановилась. Несмотря на темноту, полицейские узнали родственников Бонни и Клайда.
Полицейские продолжали прятаться в густой траве и без четверти семь услышали звук мотора приближающегося с севера автомобиля. Через несколько секунд показался «Форд V‑8». За рулем был Клайд. Впоследствии бандит говорил, что в тот день у него были нехорошие предчувствия. Он хотел проехать мимо, но, как только его машина оказалась футах в семидесяти пяти от полицейских, шериф Шмид вдруг встал во весь рост и крикнул: «Стой!»
Шериф действовал в соответствии со своим планом – взять Клайда живым, однако его подчиненные решили выполнять собственный план: открыли огонь по приближающемуся «форду». Пули изрешетили дверь со стороны водителя. Точнее всех стрелял Хинтон из автомата. Клайд пытался удержать машину на дороге, хотя сразу три шины оказались разорваны пулями. Вылетели лобовое и боковые стекла. Пули попали в руль, и в руках у Клайда остались его обломки. Куски ткани свисали с потолка машины у него над головой. Тем не менее Клайд вдавил педаль газа, и поврежденная машина, дрожа и виляя, двинулась дальше по дороге. Она поднялась на холм и пропала из виду. Вторая машина, в которой сидели Паркеры и Бэрроу, тут же сорвалась с места и скрылась. Шмид и его помощники остались одни. Отправляться в погоню было поздно. «Это я виноват, ребята, – сказал шериф, помолчав немного. – Надо было вас послушаться».
Клайд понимал, что на трех спущенных шинах он далеко не уедет. Через четыре мили он заметил идущий навстречу «форд» и развернулся, перегораживая ему дорогу. Встречная машина была вынуждена съехать в канаву на обочине. Клайд выскочил из машины с винтовкой в руке и крикнул водителю: «Выметайся!» Однако ни водитель Томас Джеймс, ни его пассажир Пол Рейх не реагировали. Клайд приставил винтовку к стеклу со стороны водителя, так чтобы пуля никого не задела, и нажал на спусковой крючок. В крыше «форда» появилась дыра. Джеймс и Рейх вылезли из машины с противоположной от Клайда стороны. Их лица были поцарапаны осколками стекла. Они подняли руки. Клайд сел за руль, Бонни подбежала к машине и заняла свое место. Можно было ехать, но Клайд никак не мог завести мотор.
– Где ключ? – спросил он.
– Ну, если ты такой умный, – ответил Джеймс, – то сам и найди.
Тут Клайд наконец увидел ключ зажигания. «Форд» рванул с места и исчез в техасской ночи.
Всю эту осень Гувер сопротивлялся усилиям полиции и прессы привлечь ФБР к розыскам банд Диллинджера и Бэрроу. Он оставался непреклонен даже после того, как в середине ноября бюро получило один за другим два сильнейших удара. Два главных судебных дела в объявленной правительством Войне с преступностью – о похищении Хэмма и о бойне в Канзас‑Сити – развалились.
Суд по делу о похищении Хэмма начался в Сент‑Поле 17 ноября. Обвинялись босс чикагской мафии Роджер Тохи и его бандиты, но доказательства их вины были очень слабыми, и прокуроры это понимали. Почти все очевидцы не могли с уверенностью опознать предполагаемых преступников, а защита предоставила неопровержимые сведения об их алиби. Сам Хэмм, который так и не оправился от потрясения, не смог узнать ни одного из похитителей и, похоже, вообще не желал выступать в качестве свидетеля. Папаша Натан сказал в это время своему помощнику, что поведение Хэмма кажется ему отвратительным, и добавил: «Все это дело выглядит подозрительно, особенно если поверить в то, что Хэмм использовал связи в преступном мире, торгуя пивом».[142]Государственный обвинитель Джо Кинан пришел в кабинет к Гуверу, плотно закрыл за собой дверь, а потом высказался напрямую: «У нас нет доказательств».[143]Их действительно не оказалось. После недели слушаний Тохи и других обвиняемых освободили за недоказанностью их участия в преступлении.[144]В газетных передовицах этот вердикт осуждали: похитители людей теперь станут действовать смелее. Гувер был на грани апоплексического удара.
Дело о бойне в Канзас‑Сити двигалось еще хуже. Верн Миллер исчез. Правда, после его побега в конце октября агенты узнали много нового о его передвижениях. В машине, которую он бросил в Чикаго, нашли бриджи для верховой езды. Они были куплены в шикарном отеле «Гринбрайер» на курорте Уайт‑Салфер‑Спрингс в Западной Вирджинии. Квитанция из гостиницы свидетельствовала о том, что Миллер останавливался там 13 августа, назвавшись врачом из Мэплвуда (Нью‑Джерси). Затем он переехал в отель «Грейстоун‑инн» в Роаринг‑Гэп (Северная Каролина). Его партнеры по игре в гольф жаловались агентам ФБР, что этот человек – плохой спортсмен: однажды во время игры в «Гринбрайере» он ушел с поля после неудачного удара.
Миллер разъезжал, представляясь окулистом: в чемоданчике, найденном в его машине, хранились очки, оправы, линзы и визитные карточки. Этот чемоданчик привел ФБР в магазин оптики Мейсона в городе Ньюарк (Нью‑Джерси). Владелец подтвердил, что действительно продал все это человеку по имени Ирвин Сильверс. Как выяснила ньюаркская полиция, доктор Сильверс был родным братом гангстера по имени Эл Сильверс, члена банды Долговязого Цвильмана, которая играла важную роль в преступном мире Нью‑Джерси. Агенты задержали доктора Сильверса 15 ноября. Он признал, что покупал оптику для своего брата, но отрицал знакомство с Верном Миллером. На следующее утро Гувер написал на отчете агентов: «Лжет, конечно».
Был выписан ордер на арест Эла Сильверса, и уже на следующий день пришла хорошая новость: этого бандита нашли в Коннектикуте. Однако была и плохая новость: его нашли мертвым. Обнаженный труп Сильверса обнаружили в поле близ городка Сомерс. Гангстера задушили бельевой веревкой, а его лицо представляло собой кровавое месиво – по‑видимому, от ударов молотком. На следующий день один из информаторов нью‑йоркской полиции сообщил: Сильверса убили люди Цвильмана за то, что тот оказал помощь Миллеру, хотя ему на это никто не давал разрешения, и из‑за его поступка вся банда оказалась в опасности. По сей день это убийство так и остается нераскрытым.
До ФБР уже несколько месяцев доходили слухи, что преступный мир хотел бы поскорее положить конец охоте на Миллера: после этого прекратились бы политическое давление и дополнительные меры по борьбе с бандитизмом. Теперь получалось, что бюро соревнуется с боссами мафии в том, кто быстрее доберется до Миллера. Гувер понимал: если синдикат опередит его, то дело о бойне в Канзас‑Сити останется нераскрытым, именно поэтому вечером 28 ноября, через восемь дней после убийства Сильверса, четверо фэбээровцев собрались в центре Манхэттена в офисе некоего юриста, чтобы задать несколько вопросов Лепке Бухгалтеру.
Что агенты ожидали услышать от этого учтивого главаря убийц, нам неизвестно, но по ходу разговора выяснилось, что Бухгалтер много знает. Он охотно признал свое знакомство с Миллером и рассказал о том, как праздновал День благодарения в 1932 году в компании с Миллером, его подругой, а также четой Нэш, и о том, как играл с Миллером в гольф в Хот‑Спрингсе прошлой зимой. Он даже рассказал, как ухаживал за Вай Матиас этим летом. Агенты записали слова Бухгалтера: «Сейчас с Миллером никто не хочет иметь дела. Но если он появится в Нью‑Йорке, вы об этом узнаете».[145]Когда агенты стали добиваться от него ответа на вопрос, может ли Миллер быть «устранен» в ближайший месяц, Бухгалтер «улыбнулся с понимающим видом и сказал, что он ничего про это не знает, но попробует расспросить кое‑кого в городе».
Уже на следующий день, 29 ноября, ФБР получило ответ на все вопросы. Некто Вернон В. Нортроп ехал домой с работы по дороге на окраине Детройта и заметил что‑то подозрительное на близлежащем пустыре. Выйдя из машины, он увидел, что это обнаженное мертвое тело, сброшенное в дренажную канаву. Труп был связан веревкой и лежал в позе эмбриона. Вызвали полицию и произвели замеры. Рост убитого был пять футов и пять дюймов, вес – 150 фунтов, волосы и усы выкрашены в рыжий цвет. Ему нанесли восемь или десять сильных ударов в лоб, предположительно столярным молотком. На шее была веревка, затянутая так туго, что она раздавила ему кадык. Двадцатифутовый конец этой веревки тянулся по всему пустырю.
Это был Миллер. Кто его убил, никто так и не узнал, но все понимали: Лепке выиграл гонку. Гувер был вне себя. «Удостоверьтесь, что это действительно Миллер, – приказал он агентам. – Не полагайтесь на слова полиции».[146]
Однако полиция оказалась права. Миллер умер, и вместе с ним умерла надежда на быстрое раскрытие дела о бойне в Канзас‑Сити. Агенты снимали с полок старые папки и принимались обдумывать отвергнутые версии и допрашивать людей, которые уже давали показания. Но никто из арестованных не сказал ничего полезного для дела. По большому счету оставались только двое подозреваемых: Красавчик Флойд и один из тех, кто бежал из тюрьмы вместе с Харви Бейли, – оклахомский бандит по имени Вилбур Андерхилл. Люди Гувера прочесывали восточную часть Оклахомы в поисках обоих, но до сих пор не нашли никаких следов.
После убийства Миллера в расследовании дела о бойне в Канзас‑Сити появились самые причудливые новые версии. Следующим утром Тэд Конрой, новый начальник отделения ФБР в Канзас‑Сити, написал письмо Гуверу. Основываясь на результатах допросов, которые его агенты провели в тюрьме штата Канзас, он сообщал «жизненно важную» информацию о соучастниках Миллера. Конрой утверждал, что это не кто иные, как Фред и Док Баркеры.[147]
Это было своего рода движение вперед. ФБР теперь искало тех, кого следовало искать, хотя и подозревало их в преступлении, которого они не совершали.
В конце ноября банда Баркеров вернулась из Невады. Бандиты восстановили силы и были готовы приняться за работу. Как только они сняли новые квартиры в Чикаго, Фред и Карпис отправились в Сент‑Пол, чтобы повидаться с хозяином «Зеленого фонаря». Гарри Сойер отвез их на свою ферму, где они могли спокойно побеседовать. Им было о чем поговорить. Только что завершился суд над Тохи, и бандиты от души посмеялись над неудачей ФБР. Больше часа они обсуждали смерть Верна Миллера, строя догадки о том, кто его убил.
В конце разговора Карпис спросил Сойера, не может ли он подкинуть им какую‑нибудь работенку. К удивлению Карписа, тот предложил еще одно похищение. Речь снова шла о миллионере из Твин‑Ситиза – 37‑летнем Эдварде Бремере. Этот человек был сыном Адольфа Бремера – одного из главных спонсоров президентской кампании Рузвельта. Бремеры владели пивоваренной компанией «Шмидт». Карпис сказал Сойеру, что тот сошел с ума: «Да ты понимаешь, какая охота на нас начнется после такого похищения?!»
– Ну какая охота? – спокойно ответил Сойер. – Ты же знаешь, у меня тут есть хорошие связи. Послушайте, ребята, вы запросто заработаете на этом деньги. Все будет точно так, как с этим Хэммом. Разве у вас были проблемы, когда вы его похищали или когда забирали деньги?
– Это совсем другая штука, – сказал Карпис. – Ты не хуже меня знаешь, сколько денег этот парень вбухал в хренову президентскую кампанию. Я слышал – триста пятьдесят тысяч долларов. И его теперь должны назначить послом в Германию.
Сойер засмеялся: «Ну, сколько он вложил, я не знал, но послом он теперь может стать, это точно».
– Все это будет совсем не похоже на историю с Хэммом, – продолжал Карпис. – За нами пойдет такая охота, что только держись. И сколько, ты думаешь, надо запросить за этого парня? Я бы меньше чем за полмиллиона и думать про это не стал.
– Ого! – присвистнул Сойер. – Такие деньги никто никогда не даст. Давай‑ка поговорим как разумные люди.
– Ну и сколько?
– Я думаю, две сотни можно получить без всяких проблем.
– Хватит болтать о проблемах, – отрезал Карпис. – Проблемы – это все, что можно от этого дела получить.
Сойер поглядел на Баркера, который до этого момента хранил молчание.
– А ты, Фредди, что про это думаешь? – спросил он.
– Две сотни тысяч – это, по‑моему, совсем неплохо, – ответил ему Фред. Затем он обратился к Карпису: – Что ты все тут поешь про охоту? Да за нами с тридцать первого года только и делают, что охотятся.
– О'кей, Фредди, – ответил Карпис. – Я только говорю вам, что если мы затеем такое дело, то оно окажется не похоже на все то, что мы делали раньше. Если вам так хочется, я готов за это взяться, но я бы лучше ограбил банк. Я бы лучше что хотите сделал вместо того, чтобы похищать этого парня. Если обязательно надо кого‑то похищать, то давайте кого‑нибудь другого здесь похитим, только не его. Или поехали в какой‑нибудь другой город.
Они поговорили о том, чем можно было бы заняться в Чикаго или Индиане, но тамошние перспективы представлялись безрадостными: грабежи банды Диллинджера привлекли туда толпу полицейских. Сойер стоял на том, что Сент‑Пол – идеальное место: полиция коррумпирована, состоит из отличных ребят, с которыми можно работать, и никакого Диллинджера. Уже на рассвете они пришли к компромиссному решению: если Джорджу Циглеру понравится идея похищения, то Карпис согласится участвовать.
Карпис и Фред продолжали спорить о выгоде похищения Бремера и по пути в Чикаго. У Карписа были тысячи аргументов против. Среди прочего он указал на то, как легко ФБР выследило, куда Автомат Келли спрятал деньги, полученные в качестве выкупа. «Слушай, ты совсем распсиховался», – сказал наконец Фред.
Это была правда. Карпис осознал, насколько он разволновался в последние дни, только когда его подружка заметила, как сильно он похудел. Он пообещал ей съедать каждый день по пинте мороженого, чтобы снова набрать вес.
«Давай‑ка подзаработаем денег, – сказал Карпис Фреду Баркеру, – а потом уберемся подальше из этой страны. Тут дела становятся совсем плохи. Ты же читаешь газеты и видишь, что говорит Гувер, что говорит министр юстиции. Они хотят протолкнуть новые законы и набрать кучу новых ребят в это ФБР… Так что чем бы ни заниматься – делать это надо поскорее, до лета, а потом мотать отсюда. Иначе нас или убьют, или посадят».
Баркер ничего не ответил. «Кстати, я подумал о твоей мамочке, – продолжал Карпис. – Я уже говорил тебе не раз, что тебе пора что‑то для нее сделать. Нам нельзя останавливаться в ее квартире. Понимаешь ты это или нет?»
Баркер набычился – как всегда, когда Карпис заводил разговор о его матери.
– А что, я ей квартиру не снял? – спросил он.
Он действительно недавно снял для матери новую квартиру.
– Ну да, снял. Но ты пойми, тебе нельзя там находиться. Ты должен у себя дома жить.
Фред часто оставался ночевать у матери – даже в те дни, когда он выезжал в город со своей подругой, вечно пьяной гарпией по имени Паула Хэрмон. Карпису скоро пришлось прекратить разговор. С Фредом было невозможно говорить про его мать. А она была невыносима. Она постоянно ругала их подружек и, если бы не Фред, давно бы их поубивала. А если нагрянет ФБР – какое сопротивление сможет оказать 60‑летняя старуха?
– Ладно, хватит болтать про нее, – сказал Фред, когда они въезжали в Чикаго. – Ей там одиноко. Она все время спрашивает, почему ты так редко к ней заходишь.[148]
На следующий день Карпис посетил Мамашу Баркер и застал ее за собиранием пазлов. Она возилась с ними каждый день по многу часов и всякий раз, когда Карпис к ней заглядывал, привлекала его к сортировке фрагментов головоломки. Карпис сидел с Мамашей Баркер за столом, и в этот момент из дверей своей спальни появился Фред. Было видно, что он только что встал.
– Я вчера у Паулы был, – шепнул он Карпису.
– Ну и что матушка на это сказала? – спросил тот. – Наверное, что поздно домой приходишь?
Фред боялся своей матери больше, чем полиции.
Еще через несколько дней Карпис приехал к Джорджу Циглеру и вкратце передал ему разговор, состоявшийся в Сент‑Поле. Идея похитить Бремера Циглеру понравилась. «Отличное дело, можно много наварить, – сказал он. – Я, пожалуй, подпишусь». Но следом за этим Циглер заговорил о том, что есть и другая работенка. Тоже похищение, только здесь, в Чикаго.
– И кого похищать? – спросил Карпис.
– Одного парня из синдиката.
У Карписа екнуло сердце.
– Из синдиката? – переспросил он.
– Ну да. А что, нельзя, что ли?
Карпис ничего не сказал о своей встрече с Фрэнком Нитти.
– Ты слышал когда‑нибудь о парне по имени Деннис Куни? – спросил Циглер.
– А, это главный сутенер? Начальник над всеми шлюхами и бардаками?
– Ну да, он самый. Его жена хранит в банковском сейфе триста тысяч долларов наличными. Дело верное, верные деньги.
По заданию Циглера Карпис целых две недели следил за Деннисом Куни, выбирая лучший способ похищения. Сидя как‑то вечером в машине у дома Куни, Карпис поймал себя на мысли о том, что лучше: чтобы за тобой охотился Джон Гувер или Фрэнк Нитти?
В конце концов выбор сделал Циглер. Однажды они ехали вдвоем за город. Циглер всю дорогу молчал. В конце концов он сказал:
– Я сегодня с ними встречался.
– С кем?
– С теми, на кого работаю. Ты знаешь с кем.
Карпис покосился на него: «Ну и что?»
– Они спросили меня, не доходили ли до меня слухи, что кто‑то хочет похитить Денниса Куни?
Циглер рассказал, что боссы мафии поручили ему проверить этот слух и, если он подтвердится, отыскать возможных похитителей и убить их. Он не мог понять, откуда пошел слух. Но кто бы его ни пустил, от плана похищения Куни пришлось отказаться.
– Ну, что делать, – сказал Циглер. – Теперь мы можем отправляться в Сент‑Пол и посмотреть на парня, про которого ты говорил.
На этом и порешили. Несмотря на предчувствия Карписа, следующее похищение было намечено провести в Сент‑Поле. Карпис понимал, что этого делать не стоит, но скрепя сердце согласился. При этом он пообещал сам себе: если дело выгорит, он из банды уйдет.
Сан‑Франциско
Конец декабря
Из густого тумана, постепенно сползавшего с берега в залив Сан‑Франциско, появлялись яркие неоновые огни – красные, голубые и желтые. В полумиле от залива, на Пасифик‑стрит, в небольшом квартале с массой питейных заведений, гуляки, отмечавшие Рождество, переходили из бара в бар, громко смеясь и похлопывая друг друга по спинам. Из бара под названием «Паук Келли» слышались звуки джаза. Коротышка‑итальянец зазывал туристов. Этого человека звали Фацо Негри, и он был старым приятелем Малыша Нельсона – еще с тех пор, когда оба занимались бутлегерством.
Вдруг кто‑то взял Негри за локоть. Он обернулся, готовый к драке, и застыл в изумлении. Под надвинутой на самые глаза кепкой он узнал лицо Нельсона.
– Как… Джимми Бёрнелл?! – воскликнул Негри, называя Нельсона одним из его прежних фальшивых имен. – Откуда ты тут взялся?
Нельсон ухмыльнулся: «Только что приехал с Восточного побережья. Слушай, а ты все жиреешь. – Он обернулся к стоявшей позади него женщине и представил ее: – Моя жена Хелен».
– Рад познакомиться, – ответил Негри, протягивая руку.
Они зашли в бар, и Нельсон рассказал Негри о своей новой банде и о том, что она уже успела совершить.
После того как в сентябре Нельсон убрался из домика на озере в Индиане – прямо из‑под носа у бандитов Фрэнка Нитти, – ему пришлось поселиться в Сент‑Поле. А когда они с Эдди Бентцем ограбили банк в Гранд‑Хейвене (Мичиган), Нельсон решил, что вполне может возглавить собственную банду. В таверне «Зеленый фонарь» он нашел подходящих талантливых ребят. Одним из них был Гомер Ван Митер, длинный угрюмый парень, приятель Диллинджера по тюрьме.[149]Другим был Томми Кэрролл, один из участников нападения на банк в Гранд‑Хейвене в августе. Красивый парень (несмотря на расплющенный нос), высокий (пять футов десять дюймов), с крутым характером, Кэрролл был пьяница и бабник, не вылезавший из ночных клубов в Сент‑Поле. У него была жена и постоянная любовница, а кроме того, он крутил любовь с новой девушкой по имени Джин Делани – старшей сестрой подруги Элвина Карписа, юной Делорес Делани.
В качестве своей первой цели трио бандитов выбрало отделение Первого Национального банка в Брейнерде, в двух часах езды от Сент‑Пола. В октябре они нашли себе двух помощников из числа местных бандитов и сняли домики на курорте Себаго, в тринадцати милях к северу от Брейнерда. В течение десяти дней они кружили на машинах по улицам городка и не раз заходили в банк, чтобы осмотреться. Они разузнали имена всех служащих. Нельсон даже нанял одного из местных жителей, чтобы тот показал им округу под предлогом покупки недвижимости.[150]Вечером накануне грабежа Нельсон перерезал все телефонные провода, которые шли в банк.
23 октября, в понедельник, банда отправилась на дело. Без пяти минут шесть к двери, ведущей в подвал, подошел дворник. Ему приставили к спине револьвер и приказали открыть дверь. Он ответил, что у него нет ключа. «Ага, ключа у него нет, – фыркнул один из грабителей. – Ты открывал эту дверь каждое утро последние десять дней». Дворнику ничего не оставалось, как отпереть дверь. Кэрролл махнул рукой, подзывая своих. Подошли двое с автоматами (одним из них был Нельсон). Трое грабителей заняли позиции в вестибюле, а Ван Митер, одетый в охотничий костюм и с большой корзиной в руках (в ней лежал автомат), остался снаружи. Служащие один за другим заходили в помещение банка – и их тут же заставляли лечь на пол. Одного из клерков – 17‑летнего паренька по имени Зейн Смит – Нельсон приподнял с пола, ударил в челюсть и потащил за собой в боковую комнату. Там он спросил, сколько денег находится в хранилище. Смит сказал, что не знает. Тогда Нельсон пообещал засунуть ему в ухо зажженную сигарету, «чтобы услышать ответ получше».
В конце концов кассир отпер хранилище. Вытряхнув все из сейфов и касс, бандиты согнали служащих в мужской туалет и оставили там, пригрозив застрелить первого, кто высунется наружу. После этого они стали выбираться из банка. Нельсон, пятясь, вышел последним. Оказавшись на тротуаре, он выстрелом высадил стекло из двери банка, затем дал несколько очередей по сторонам, причем пули отлетали рикошетом во всех направлениях. Бандиты запрыгнули в машину и поехали. Нельсон выставил дуло автомата в окно и принялся палить в воздух. Пули попали в дом, где помещалось местное отделение Ассоциации молодых христиан,{60} однако никто не пострадал.[151]
Добыча оказалась богатой: бандиты взяли в общей сложности 32 тысячи долларов, и на каждого пришлось более 6000. Они вернулись в Сент‑Пол и остались там. Через три недели полиция штурмом взяла квартиру Кэрролла. Хотя самому Кэрроллу удалось уйти после перестрелки, Нельсон приказал всем убираться из города. Маленькую дочку он отвез к своей матери в Чикаго, а Хелен и четырехлетнего сына Рональда взял с собой. Нельсоны перебрались в Сан‑Антонио и 22 ноября зарегистрировались в мотеле «Джонсон‑кортс» на Преса‑стрит. Вскоре подъехали и другие. Бандиты решили устроить себе длительные каникулы. Нельсон проводил большую часть времени в соседнем гараже или в подвальной мастерской оружейника в центре города. Остальные шатались по публичным домам и барам.
Проблемы начались две недели спустя. Хозяйка борделя, в который часто захаживали Кэрролл и еще один бандит по имени Чак Фишер, заметила в их машине автомат. 9 декабря она позвонила в полицию: она подозревала, что это «влиятельные гангстеры с севера». Полицейский передал информацию начальнику местного отделения ФБР Гусу Джонсу. Никто не знал, кто эти люди. Но даже если бы фэбээровцы и располагали какой‑то информацией, имя Малыша Нельсона пока никому ничего не говорило. Хозяин дома, в котором жил Фишер, был приятелем Джонса, и тот воспользовался этим: приехал и осмотрел квартиру. Ничего особенного там обнаружить не удалось.
Два дня спустя, вечером в понедельник 11 декабря, хозяйка борделя снова позвонила в полицию Сан‑Антонио и сообщила, что один из гангстеров хочет взять барышню из ее дома на конную прогулку. Двое сыщиков – X. С. Перрин и Эл Хартман – подъехали к борделю и стали ждать. Вскоре показалось такси, и из него вышел Томми Кэрролл. Он направился в дом и вскоре появился с девушкой. Такси тронулось, и полицейские двинулись за ним.
Кэрролл взглянул в зеркало заднего вида и понял, что его преследуют. Когда такси проезжало по Коммерс‑стрит в самом центре города – в полумиле от Аламо,{61} – Кэрролл внезапно приказал шоферу остановиться. Он выскочил из машины и кинулся в переулок. Перрин и Хартман, один с обрезом, другой со служебным револьвером в руках, тоже выскочили из машины и пустились за ним.[152]
Оказалось, что из переулка не было выхода. Перрин уже почти добежал до него, когда оттуда вышел Кэрролл. Бандит сразу выстрелил. Пуля попала полицейскому в голову, он упал как подкошенный. Двумя следующими выстрелами Кэрролл ранил Хартмана в правое запястье и в локоть. После этого Кэрролл выбежал на проезжую часть и, пригрозив пистолетом водителю грузовика, вскочил в него и скрылся. К вечеру никого из банды Нельсона уже не было в Сан‑Антонио, кроме Чака Фишера, которого Гус Джонс арестовал у него на квартире.[153]
Члены банды разъехались в разные стороны. Ван Митер и Кэрролл вернулись в Сент‑Пол, а Нельсоны направились на запад. Они пересекли штаты Нью‑Мексико и Юта и за несколько дней до Рождества прибыли в Сан‑Франциско. Тогда‑то Нельсон и встретил Фацо Негри у бара на Пасифик‑стрит. В течение следующих нескольких дней Нельсон разработал план серии ограблений банков на Среднем Западе. Этим он собирался заняться весной. Негри согласился участвовать.
Отдых банды Диллинджера в Чикаго внезапно прервался 14 декабря. В этот день чикагская полиция отправила одного из детективов проверить донесение о том, что в мастерской на Бродвее ремонтируется бандитская машина. Как раз в этот день туда заглянул Джон Гамильтон. Когда сыщик Уильям Шенли заговорил с ним, Гамильтон запаниковал и выстрелил. Шенли был убит наповал. Гамильтон выбежал на улицу и скрылся. Новость об убийстве полицейского попала на первые страницы газет. Через два дня чикагская полиция сформировала специальное подразделение для поимки банды Диллинджера. В него вошло 40 человек.
Диллинджер решил, что пришло время осуществить давно задуманное – отправиться на каникулы во Флориду. Бандиты выехали из Чикаго на четырех машинах. Диллинджер и Билли Фрешетт первыми прибыли в Дейтона‑Бич – 19 декабря. Вскоре они сняли большой двухэтажный дом на берегу. Там было достаточно комнат для того, чтобы разместить всех бандитов. Всю следующую неделю они гуляли по пляжу, удили рыбу и радовались тому, что благополучно удрали из Чикаго. Большинство членов банды впервые попало на берег океана. Вскоре они съездили на пару дней в Майами. Там они посетили собачьи бега и прошлись по ночным клубам.
Вскоре после Рождества Билли вдруг решила отправиться к родителям в Висконсин и провести там праздники. Говорили, что это было следствием ее ссоры с Диллинджером. Тридцать лет спустя Мэри Киндер рассказала, что Диллинджер подбил своей подруге глаз, – однако других свидетельств этого у нас нет. Как бы там ни было, Билли уехала, а Диллинджер остался во Флориде. Они пообещали друг другу встретиться после Нового года.
Шоуни, Оклахома
Декабря, суббота
Час 45 минут
Из всех навыков, которые люди Гувера постепенно приобретали этой зимой, вооруженный захват преступников давался им труднее всего. Стрельбу по мишеням практиковали почти во всех отделениях ФБР, но бутылки из‑под газировки и картонки не стреляли в ответ. Захватывать вооруженных бандитов фэбээровцы научились только после того, как им пришлось похоронить многих своих товарищей.
После неудачной попытки поймать Верна Миллера следующее испытание для ФБР пришлось на холодный, дождливый декабрьский день. Это было в Шоуни, маленьком городке к востоку от Оклахома‑Сити. В ту ночь Ральф Колвин, начальник местного отделения ФБР, и его подчиненные пробирались через густой туман к деревянному домику, в котором, по донесению осведомителя, прятался бандит Вилбур Андерхилл. Колвин шел по следу Андерхилла уже несколько недель. Красавчик Флойд куда‑то исчез, а Андерхилл продолжал грабить банки по всему штату. Поимка этого человека, по всей вероятности, дала бы хорошие шансы на раскрытие дела о бойне в Канзас‑Сити.
Колвин подошел к дому с тыльной стороны. Когда он приблизился, залаяла собака. Вместе с Колвином был полицейский из Оклахома‑Сити по имени Кларенс Хёрт. Этот человек нравился Колвину, и он уже давно уговаривал Хёрта перейти на службу в ФБР. Они прошли через грязный задний двор и подошли к окну спальни. Ставни оказались открыты. Внутри был виден человек в одном белье. Он стоял посреди комнаты, а рядом с ним на постели сидела женщина.
Это был Андерхилл. «Руки вверх, Вилбур! – крикнул Хёрт. – Это полиция!» Андерхилл замер. Он начал медленно поднимать руки, а потом вдруг метнулся вперед. Хёрт выстрелил из газового пистолета. Заряд разбил стекло, ударил бандита в грудь и упал на пол. Послышалось шипение газа. Колвин вскинул автомат и дал три очереди подряд. Остатки стекол разлетелись. Андерхилл упал.
Услышав выстрелы, полицейские, находившиеся со стороны фасада дома, открыли огонь из пистолетов и автоматов. Дом сотрясался от пуль. Колвин и Хёрт пригнулись, затем отступили назад. Полицейские, которые залегли позади дома, тоже принялись стрелять. Посыпались стекла. По дому распространился слезоточивый газ.
Внезапно центральная дверь распахнулась и на пороге появился Андерхилл. Он был в носках и нижнем белье. Сразу трое агентов выстрелили. Новобранец ФБР, Тайлер Бёрч, выпустил всю обойму.[154]Андерхилл был ранен. Он повернулся вокруг своей оси, спрыгнул с крыльца, побежал, затем упал, поскользнувшись на грязном дворе. Вокруг него свистели пули. Он встал, потом опять упал, опять вскочил и скрылся в соседнем дворе. По совершенно непонятным причинам фэбээровцы продолжали палить по дому. По‑видимому, Андерхиллу помог скрыться густой туман.
Наконец стрельба прекратилась. В доме кто‑то двигался. Колвин крикнул всем выходить наружу. На пороге показался один из подручных Андерхилла. Он еле шел, ослепленный газом и раненный в локоть и в плечо. Следом за ним вышла женщина. Она пронзительно кричала от боли: две пули попали ей в живот. Еще через несколько минут Хёрту удалось убедить выйти жену Андерхилла.
Всех троих поместили в машину «скорой помощи». Полицейские принялись прочесывать город в поисках Андерхилла: израненный, он не мог далеко уйти. Колвин позвонил в тюрьму штата, находившуюся в городе Макалистер, в ста милях к востоку, и попросил прислать собак‑ищеек. Однако к утру бандит все еще не был найден.
Около семи утра в полицию позвонил владелец магазина подержанной мебели и сказал, что Андерхилл находится у него на Мейн‑стрит. Восемь полицейских из Шоуни, а также помощники шерифа из числа добровольцев помчались по указанному адресу. Андерхилл лежал на кровати. На этот раз он не оказал никакого сопротивления полиции. Простыни промокли от крови, а на бандите буквально не было живого места. Он был ранен в голову: пуля прошла по касательной и оторвала левое ухо, еще несколько пуль попало в живот, причем одно ранение оказалось сквозным.
– Похоже, мне конец, – просипел Андерхилл.
Стенли Роджерс, шериф Оклахома‑Сити, наклонился к бандиту.
– Да, похоже, ты сильно вляпался, Андерхилл, – сказал он.
– Всего продырявили, – отозвался тот. – Пять раз в меня попали. Я считал, когда попадали.
Андерхилла отправили в больницу, и там он в течение дня несколько раз терял сознание и снова приходил в себя. Агенты толпились у его кровати и задавали вопросы, стараясь воспользоваться последней возможностью узнать что‑нибудь про бойню в Канзас‑Сити. Получить ответ от Андерхилла удалось Фрэнку Смиту – старому «ковбою», который выжил после бойни. Гувер получил донесение: Андерхилл, «зная, что умирает, твердо заявил агенту Фрэнку Смиту, что ни он, ни Харви Бейли не имеют никакого отношения к убийствам в Канзас‑Сити».
На следующий день Андерхилла перевели в тюремную больницу в Макалистере, и он умер там 7 января. Гуверу не оставалось ничего другого, как только поверить предсмертным словам бандита. После шести месяцев попыток раскрыть дело о бойне в Канзас‑Сити расследование зашло в тупик.
Год заканчивался, и объявленная правительством Война с преступностью длилась уже шесть месяцев. Сейчас, оглядываясь назад, становится ясно, что 1933 год был только прелюдией, чем‑то вроде затянувшейся тренировки и для ФБР, и для всей страны. Несмотря на все усилия, которые предпринимал министр юстиции Гомер Каммингс, чтобы придать борьбе с бандитизмом общенациональное значение, к концу года она имела большой резонанс только в отдельных регионах. Если в Чикаго и Канзас‑Сити газеты помещали на первые полосы кричащие заголовки, например о побеге Верна Миллера в конце октября, то в «Нью‑Йорк таймс» той же новости было отведено всего восемь абзацев где‑то в середине номера.
Чего не хватало гуверовской общенациональной полиции, так это сети преступных банд, которая бы представляла угрозу для всей страны. 1934 год заполнил этот пробел: все заговорили о пяти таких бандах. Каждая из них обладала своими легкоузнаваемыми особенностями и превращалась в медийный фантом: харизматичный и артистичный грабитель, легко уходящий от преследования, семейка похитителей людей, убийца‑психопат, беглецы‑любовники, обиженный деревенский паренек. Для всех банд рождественские праздники были минутой передышки перед приближающейся бурей.
Как провели праздники Бонни и Клайд, точно неизвестно. Впоследствии сестра Клайда Нелл рассказывала, что они встретили Рождество вдвоем в заброшенном доме в Гранд‑Прери.{62} Семья Красавчика Флойда, которая жила в оклахомских горах, так и не узнала, чем он занимался в это время. Малыш Нельсон провел праздники в Сан‑Франциско. Капризная Мамаша Баркер удивила всю банду тем, что затеяла в своей чикагской квартире рождественский ужин. Все дарили друг другу подарки – духи, одеколоны и сияющие бритвенные наборы.
Мамашу было прямо не узнать, она сияла и милостиво обращалась к подружкам бандитов. «Приходи ко мне в любое время, – объявила она Делорес Делани в конце ужина. – И почему бы нам вместе не прогуляться по магазинам?» По дороге домой Делорес и Карпис ломали головы над ее поведением.
– Что за черт в нее вселился? – недоумевал Карпис.
– Просто одиноко старушке, – ответила Делорес.
В Дейтона‑Бич банда Диллинджера отрывалась вовсю. По словам самих бандитов, это был единственный раз, когда они видели своего главаря пьяным. Стрелки часов приблизились к полуночи, пошли последние секунды 1933 года. Диллинджер и Мэри Киндер вышли на балкон, в руках он держал автомат. Он направил оружие на луну. «Спорим, попаду?» – сказал он. Когда часы пробили полночь и зазвонили колокола городской церкви, Диллинджер нажал на курок – и пули с оглушительным звуком рассыпались над Атлантическим океаном.
Бандиты встречали Новый год в разных местах – в Сан‑Франциско, в Чикаго, во Флориде, – но тем не менее их всех объединяло одно: это было последнее празднование Нового года в их жизни.
VIII
«НАПАДЕНИЕ НА ВСЕ, ЧТО НАМ ДОРОГО»
Января 1934 года
В первые дни нового года все банды – Диллинджера, Бонни и Клайда, Баркеров – стали готовиться к новым серьезным делам. Карпис и Баркеры приступили к работе первыми: уже 2 января они перебрались из Чикаго в Сент‑Пол и собрались на снятой Фредом квартире. В похищении Эдварда Бремера должны были участвовать семь человек: Карпис, братья Баркер, Джордж Циглер, старые приятели Дока – Билл Уивер и Волни Дэвис, а также новичок – бандит из Талсы Гарри Кэмпбелл.
В течение следующей недели Карпис и Фред Баркер неустанно следили за Бремером. Они пришли к выводу, что лучшее время для похищения – это утро, когда молодой президент банка подвозит свою девятилетнюю дочь к школе на Гудрич‑авеню. После этого он оставался один, а улицы возле школы были безлюдны. Карпис, всегда все тщательно обдумывавший, беспокоился о машинах, которые им предстояло использовать во время похищения. В январе в Сент‑Поле очень холодно, температура каждую ночь падает до 10 градусов ниже нуля по Фаренгейту. Бандиты купили два новых «бьюика», и Карпис позаботился о том, чтобы на них установили радиоприемники, самые мощные печки и стеклообогреватели. Меньше всего им хотелось, чтобы в ответственный момент машина заглохла и отказалась заводиться на морозе.
Каждый вечер Карпис и Баркер собирали всю банду в квартире Билла Уивера на втором этаже кирпичного дома в Кенсингтоне, на Портланд‑авеню. Они рассказывали о том, что удалось узнать за день, и уточняли план. В пятницу 12 января Карпис и Фред вернулись на квартиру уже после наступления темноты. Они припарковали машину и направились было к дому, но внезапно остановились. У соседнего дома какой‑то человек, забравшись на ящик, заглядывал в окно. Увидев их, он соскочил на землю и скрылся за углом.
Карпис и Баркер переглянулись: похоже, это был полицейский, который искал их не в том доме. Они поднялись наверх и рассказали об увиденном Доку. Тот согласился, что это подозрительно. «Плохо дело, – сказал он. – Пойду посмотрю, что делается в округе».
Док вернулся через несколько минут. «Там на углу стоит какой‑то парень, – рассказал он. – Стоит без пальто, и это в такую‑то погоду».
Бандиты посовещались о том, что предпринять. В конце концов Карпис решил съездить к Гарри Сойеру в «Зеленый фонарь». Если за их домом ведется наблюдение, то Сойер позвонит своим приятелям из полиции и узнает, в чем дело. Из дома решили уходить по двое, но сначала Док сходил на разведку. Вернулся он озабоченный:
– Там в переулке стоит полицейская тачка, и в ней двое копов.
– Плохо дело, – сказал Карпис.
Решили, что Док еще раз сходит вниз и переставит машины так, чтобы они находились напротив двери. Вернувшись в очередной раз, Док сказал, что полицейские никак не отреагировали. Похоже, они следили за соседним домом.
– Тогда пошли!
Выйдя на улицу, они нырнули в машины. Полицейских поблизости видно не было. До квартиры Фреда добрались без приключений. Фред остался недоволен. Он хотел немедленно знать, лопнул ли их план, и не собирался дожидаться известий от Сойера: если полиция за ними следит, то им надо быть в Чикаго еще до рассвета. Фред решил вернуться в квартиру Уивера.
«Ну что ж, – сказал Карпис, – если надо туда вернуться, то придется захватить кое‑какое оборудование. Не стоит ходить туда с одним пистолетом». Баркер отправился в кладовку и вытащил оттуда автомат с двумя 50‑зарядными барабанами. Они с Карписом вышли на улицу и сели в «шевроле» Дока. Фред вел машину, а Карпис с автоматом на коленях сидел рядом с ним. Когда они доехали до дома Уивера, было уже за полночь.
– По переулку ехать? – спросил Баркер.
– Давай по переулку, – ответил Карпис.
Они двинулись по темному переулку. Полицейская машина уже уехала. Они миновали переулок и оказались на улице, застроенной одинаковыми многоквартирными кирпичными домами. У домов стояли машины с потушенными огнями. Когда они свернули за угол, позади них зажглись фары. Баркер посмотрел в зеркало заднего вида: одна из припаркованных машин тронулась. Карпис повернулся и взглянул на нее:
– Они едут за нами!
– Ну да, – ответил Баркер. – Вижу.
Они несколько раз сворачивали, все время двигаясь медленно. Машина держалась за ними. Карпис вглядывался, пытаясь понять, кто в ней сидит. Там было два человека. Карпис разглядел высокую фуражку шофера: полицейский в форме.
– Это копы, точно, – сказал Карпис. – Что будем делать?
– А что мы с ними можем сделать? Только одно.
Они снова свернули – на этот раз в узкую улочку. Тут приходилось пробираться между двумя рядами припаркованных машин.
– Ну и как мы это сделаем?
– Я сверну за угол как можно быстрее и тут же остановлюсь. А ты выпрыгивай из машины с автоматом и, как только они появятся, стреляй.
У Карписа все похолодело внутри. Они приближались к повороту. Баркер резко свернул и затормозил. Карпис выскочил на холод с автоматом в руках, Баркер – со своим кольтом 45‑го калибра. Как только из‑за угла показалась машина, они открыли огонь. Темнота разорвалась пополам. Карпис разряжал в полицейскую машину весь 50‑зарядный барабан, а Баркер палил из пистолета. Машина сотрясалась от пуль. Когда заряды кончились, бандиты вгляделись в машину: за разбитым лобовым стеклом никого не было видно. Они сели в свой «шевроле» и укатили. Приехав на квартиру к Фреду, они включили радио и стали ждать последних известий. Однако, просидев у приемника всю ночь, они так ничего и не узнали. Утром Док сбегал за газетой, и выяснилось, что человек, в которого они стреляли, был всего лишь служащим авиакомпании «Нортуэст эрлайнс». На нем была авиационная форма.
Этого человека, радиста авиакомпании, звали Рой Маккорд. Он увязался за Баркером и Карписом, потому что принял их за людей, подглядывавших в окно его дома. В тот вечер Маккорд вернулся домой с работы, и его жена сказала, что какой‑то тип подглядывал в окно, – возможно, это был человек, чуть раньше замеченный бандитами. Маккорд, даже не сняв авиационную форму и фуражку, вышел на улицу, вызвал приятеля и стал поджидать. Увидев машину Баркера, он поехал за ней – и эта поездка закончилась для него в больнице. Он получил три пулевых ранения, но выжил. Его приятель не пострадал.
Весь день бандиты думали, не бросить ли затею с похищением Бремера? В конце концов они решили подождать еще пару дней – до среды 17 января.
В эти несколько дней начали осуществлять свои планы Диллинджер и Бонни с Клайдом.
Ист‑Чикаго, Индиана
Января, понедельник
Погревшись три недели на солнышке во Флориде, Диллинджер решил, что пора наконец возвращаться на Средний Запад. Он выехал вместе с Джоном Гамильтоном. Остальные решили продлить отдых в Тусоне (Аризона). Диллинджер сказал, что заберет Билли, а затем присоединится к банде в Тусоне. Кроме того, в Чикаго он хотел попробовать обналичить ценные бумаги, от которых бандитам так и не удалось избавиться. Гамильтон же надеялся воссоединиться с Пэт Черрингтон.
Как рассказывала впоследствии агентам ФБР сама Черрингтон, Диллинджер и Гамильтон выехали из Флориды в воскресенье 14 января. В тот же день Гамильтон послал ей телеграмму из Саванны и назначил встречу в чикагской гостинице.[155]Диллинджер провел всю ночь за рулем и прибыл в Чикаго на следующее утро. В тот же день он решил ограбить банк, – по‑видимому, у него закончились наличные и ему так и не удалось продать ценные бумаги. Это было внезапное решение. Некоторые считают, что Диллинджер к тому времени окончательно поверил в свою неуязвимость, другие объясняют это его неугомонным характером или желанием снова оказаться в центре внимания: он ведь не грабил банки уже два месяца.
Как бы то ни было, но в тот день Диллинджер действовал словно театральный актер, долго не выступавший и наконец дорвавшийся До ярко освещенной сцены. Банк, который он выбрал, находился в Ист‑Чикаго, промышленном городе с коррумпированной властью. Диллинджер уже бывал здесь прошлым летом. По некоторым сведениям, он знал кого‑то из офицеров местного полицейского управления. Некоторые историки предполагают, что его решение ограбить Первый Национальный банк было подготовлено заранее. Если это так, то, значит, за этим стоял кто‑то из полицейских – кто, разумеется, не поставил в известность своих коллег.
В 14 часов 45 минут Диллинджер и Гамильтон вышли из машины, припаркованной напротив банка. В машине остался водитель (кто это был – неизвестно). Войдя в отделанный мрамором операционный зал, Диллинджер вытащил автомат из футляра, который потом несколько свидетелей называли футляром от тромбона. «Это ограбление! – крикнул он десятку посетителей. – Все подняли руки!» Вице‑президент банка Уолтер Спенсер нажал бесшумную кнопку тревоги, находившуюся у него под столом. В полицейском управлении – в квартале от банка – раздался звонок.
Посетители, подняв руки, выстраивались у стены. Один из них оставил деньги в окошке кассы. «Эй, подбери‑ка свои деньги, – сказал ему Диллинджер. – Нам твоего не нужно, мы грабим только банк».[156]
Гамильтон стоял в стороне, по‑видимому не зная, что делать. «Вперед, – подбодрил его Диллинджер. – Собирай бабки!»[157]Гамильтон подошел к кассам и принялся перекладывать наличные в кожаную сумку.
В этот момент к банку подошел полицейский Хобарт Вилгус. Он еще не знал, что здесь происходит ограбление. Диллинджер увидел его первым и предупредил Гамильтона: «Коп идет». Гамильтон колебался, не зная, как поступить. «Не спеши, – сказал ему Диллинджер. – Мы не торопимся».
Когда Вилгус вошел в банк, Диллинджер вежливо предложил ему разоружиться. Он вытряс патроны из револьвера, а потом кинул его обратно полицейскому. Вилгус поглядывал на автомат, и Диллинджер это заметил. «Да ты не бойся этой штуки, – сказал он. – Может, сегодня и стрелять не придется».
Гамильтон продолжал очищать кассы. Диллинджер увидел несколько человек в костюмах, они быстрым шагом направлялись к банку. Это были полицейские в штатском, спешившие по вызову сигнализации. Гамильтон тоже их увидел. Диллинджер продолжал играть на публику. Ему нравилось показывать всем свою беззаботность. «Ты о них не беспокойся, – сказал он Гамильтону. – Не спеши и смотри ничего не оставляй. А с этими птенчиками мы разберемся, когда выйдем отсюда».
Через несколько секунд Гамильтон закончил свою часть. Диллинджер наставил автомат на Уолтера Спенсера, вице‑президента банка. «Пошли с нами, мистер президент», – сказал он. Спенсер спросил, можно ли ему захватить пальто. Диллинджер покачал головой. «Вы далеко не пойдете, – ответил он. После этого он подхватил Вилгуса под руку. – Ты пойдешь первым, – приказал он. – Они могут и тебя застрелить, и меня. Так что давай попрощаемся».[158]
Так же как и два месяца назад в Расине, Диллинджер использовал заложников в качестве живого щита. Правда, на этот раз ему не пришлось встретиться с толпой любопытных. Снаружи, спрятавшись за припаркованными автомобилями, а также у витрин магазинов по обе стороны от входа в банк расположились семеро полицейских. Диллинджер ступил на тротуар, пригнувшись за Вилгусом. Гамильтон держал под руку Уолтера Спенсера.
Несколько долгих секунд все четверо двигались по тротуару к поджидавшей машине. Все молчали. Диллинджер был полностью закрыт по крайней мере от одного из полицейских, но он шел под пристальными взглядами нескольких полицейских, находившихся от него на расстоянии не более двадцати футов. До машины оставалось буквально несколько шагов, и казалось, что Диллинджер выйдет сухим из воды. Но тут один из полицейских, 43‑летний Патрик О'Мэлли, закричал: «Вилгус!» Вилгус обернулся, открывая Диллинджера. О'Мэлли выстрелил из пистолета четыре раза подряд, и по крайней мере одна из пуль попала в бронежилет Диллинджера.
Диллинджер разозлился. Это был первый случай в его криминальной карьере, когда он вышел из себя. «Убирайся! – крикнул он, отшвыривая от себя Вилгуса. – Я этого гада достану!»[159]Он поднял автомат и дал очередь по О'Мэлли. Полисмен – отец трех маленьких дочерей – был убит на месте: восемь пуль попали ему в грудь.
Как только О'Мэлли упал, другие полицейские открыли огонь. Пули летели со всех сторон. Диллинджер и Гамильтон бросились к своей машине, виляя между автомобилями, припаркованными У банка. Гамильтону добежать не удалось. В него попали несколько пуль, одна из них пробила бронежилет. Бандит упал. Диллинджер остановился и помог ему забраться в машину. При этом он успел забросить туда и сумку с деньгами. Каким‑то чудом они оба сумели нырнуть в открытую дверцу, не получив больше ни одной пули. Автомобиль помчался по Чикаго‑авеню, вслед ему раздавались выстрелы. Бандитам удалось оторваться от погони и скрыться.
Очевидцы опознали грабителя, и вечерние газеты объявили на весь мир: Джон Диллинджер, человек, которого многие в Индиане считали благородным разбойником и грозой жадных банкиров, сделался убийцей. Воспоминание об этом случае тяготило Диллинджера до конца жизни. Он много раз отрицал, что убил О'Мэлли, доказывал это и судьям, и полицейским, и своим друзьям. Несколько раз заговаривал об этом с совершенно незнакомыми людьми. Скорее всего, его нежелание признавать свою вину было обусловлено не столько страхом перед обвинением в убийстве, сколько заботой о своем публичном имидже. Он понимал, что люди относятся к нему с симпатией и видят в нем веселого Робин Гуда и простого парня, который стал разбойником, потому что ему ничего другого не оставалось в это трудное время. Диллинджер не хотел быть плохим парнем. Он хотел, чтобы люди вроде его сестры Одри и ее родных могли им гордиться.
После убийства О'Мэлли Диллинджер отвез тяжело раненного Гамильтона в гостиницу, где его ждала Пэт Черрингтон. Весь вечер они вместе искали врача, который мог бы заняться ранами: одна пуля попала Гамильтону в живот, другая – в левое плечо. В течение нескольких недель Гамильтон оставался в Чикаго, и Черрингтон выхаживала его.
Диллинджер тем временем разделил с Гамильтоном вырученные 20 тысяч долларов и отыскал Билли. Они оставались в Чикаго еще довольно долго и за это время посетили адвоката – специалиста по разводам. Билли было нужно аннулировать брак, потому что они с Диллинджером собирались пожениться. После этого они поехали в Сент‑Луис: Диллинджер хотел посмотреть большое автошоу. Там они купили новый «Форд V‑8», сняли номер в шикарной гостинице в центре города и по вечерам ходили в дансинг, расположенный в саду на крыше этого отеля. Затем они направились на восток по шоссе № 66. Впереди их ждало солнце Аризоны.
