Формирование тоталитарного социализма

Еще до революции в среде российской социал-демократии вызревали теории создания и функционирования социалистической экономики. Предполагалось, что это будет экономика нерыночного типа, в которой при отмене частной собственности на средства производства и их полном обобществлении хозяйственные связи будут основываться не на товарно-денежных отношениях, а на централизованном административном распределении товаров. В соответствии с этим уже в первые послереволюционные месяцы было объявлено о национализации всей крупной промышленности, а также земли. Приняв решение о введении продовольственной диктатуры, новые власти начали отправлять в деревню чрезвычайные продовольственные отряды для изъятия у зажиточных крестьян излишков хлеба.

Однако умозрительная теория централизованного производства и распределения столкнулась с суровой реальностью: в стране свирепствовал голод, изнуренная первой мировой, а затем Гражданской войнами экономика находилась в состоянии разрухи. Промышленная продукция в 1920г. составляла всего 22% от уровня 1913 г., а продукция сельского хозяйства — 67%. В этих условиях и крестьяне, и рабочие стали выражать растущее недовольство политикой новых властей.

Это стало причиной замены уже в 1921 г. политики «военного коммунизма» на новую экономическую политику (нэп), которая имела смешанный, рыночно-административный характер. Ленин рассматривал нэп как своего рода обходный путь к социализму: предполагалось, что на протяжении довольно долгого времени социалистический уклад будет сочетаться с другими (капиталистическим, мелкотоварным, патриархальным), при этом постепенно вытесняя их и неизменно сохраняя ключевые, ведущие позиции. Резуль­таты нэпа были достаточно впечатляющими: уже к 1925 г. валовой сбор зерна превысил уровень 1913 г. на 21%; промышленность достигла довоенных показателей несколько позже, к 1926—1927 гг.

Однако как раз в эти годы советское руководство во главе с И. В. Сталиным отказалось от политики нэпа и повернуло к линии на всеобщее обобществление. В 1925 г. был провозглашен курс на индустриализацию, а в конце 20-х гг. началась массовая коллективизация сельского хозяйства. К этому времени в стране в основном уже сложилась «классическая» тоталитарная система, укрепившаяся в последующие годы.

В результате индустриализации и коллективизации, а также жестких норм регулирования общественной жизни в СССР оформилось общество особого типа. Произошло практически полное огосударствление средств производства, хотя формально в стране существовало два вида социалистической собственности — государственная и колхозно-кооперативная. В управлении экономикой воцарился жесткий централизм, было введено административно-командное распределение ресурсов и готовой продукции. Цены определялись не на основе рыночного спроса и предложения, а по указанию «сверху». Товарно-денежные отношения сохранялись, но также жестко регулировались, носили «свернутый» характер.

Социально-классовая структура общества состояла теперь из трех основных групп: рабочего класса, значительно увеличившегося за счет выходцев из деревни; колхозного крестьянства и кооперированных кустарей; социальной «прослойки» служащих и интеллигенции. В 1940 г. эти три группы насчитывали соответственно 34, 47 и 16,5% всего населения. Сохранялся также небольшой слой крестьян-единоличников и некооперированных кустарей (2,5% населения).

Руководство страны широко использовало различные методы внеэкономического принуждения. Помимо введения паспортного режима, крайне жестких мер по борьбе с расхищениями социалистической собственности и нарушениями трудовой дисциплины, повсеместно использовался и принудительный труд заключенных. Историки до сих пор не пришли к единому мнению относительно общего числа людей, пострадавших от репрессий, называются самые разные цифры. Однако достоверно известно, что труженики ГУЛАГа (Главное управление трудовых лагерей и трудовых поселений) давали до половины добываемых в СССР золота и хромо-никелевой руды, примерно треть платины и древесины. Силами заключенных строились целые города (Магадан, Норильск, Ангарск и др.), каналы (Москва — Волга, Беломорско-Балтийский и др.), железные дороги.

В ходе репрессий, набравших особую силу с середины 30-х гг., крайне возросла роль и власть органов внутренних дел и государственной безопасности, кото­рые осуществляли непосредственный контроль за всеми сферами жизни общества. Не только коммунистическая партия, но и многочисленные общественные организации (Советы, профсоюзы, комсомол, пионерские дружины, творческие союзы и т. д.) были предельно идеологизированы и подчинены диктату партийно-бюрократического аппарата.

Возникшее в СССР общество тоталитарного социализма имело мало общего с моделью, разработанной в свое время основоположниками марксизма. Тем не менее именно такой «жесткий» вариант развития позволил стране в беспрецедентно короткие сроки осуществить модернизацию в экономике и превратиться в мощную индустриальную державу. К началу второй мировой войны СССР, опередив все европейские страны, вышел на второе место в мире (после США) по объемам промышленного производства. К этому времени в распоряжении руководства страны были идеально отработанные механизмы, дававшие возможность мобилизовать все силы общества для решения той или иной важной задачи. Это в значительной мере обеспечило наряду с другими факторами победу СССР в Великой Отечественной войне.

Вместе с тем форсированные методы управления экономикой (независимо от того, что они во многом диктовались объективными причинами) вели и к серьезным потерям. Возникла, например, опасная диспропорция между уровнями развития промышленности и сельского хозяйства, которое быстро превратилось в отсталую отрасль экономики и перестало обеспечивать потребности страны в продовольствии. Понеся серьезный урон в годы принудительной коллективизации, деревня в дальнейшем постоянно подвергалась насильственной перекачке огромных ресурсов и средств в «приоритетные» сферы экономики, по сути дела, став их придатком. Уровень жизни населения, особенно крестьянства, был весьма низким. Капиталовложения в легкую промышленность, производящую предметы массового потребления, были на несколько порядков ниже, чем в тяжелой промышленности.

В СССР был проведен широкий круг важных и принципиально новых социальных преобразований. Однако в условиях тоталитарного режима возможности, заложенные в этих преобразованиях, были реализованы далеко не полностью. И все же сделано было немало. Вскоре после Октябрьской революции были упразднены сословия, женщины получили равные права с мужчинами, введены бесплатное медицинское обслуживание и образование, восьмичасовой рабочий день, система охраны труда женщин и подростков. Даже в самые трудные годы большие средства вкладывались в сферу науки и духовного развития общества. Значительные усилия были направлены на ликвидацию безграмотности: если в 1913 г. лишь 27% жителей России умели читать и писать, то к концу 30-х гг. этот показатель вырос до 80%. Система бесплатного образования и преимущества, предоставленные рабочим и крестьянам при поступлении в вузы, впервые в истории России открыли возможность реализовать свои творческие способности огромной массе людей.

В результате произошла существенная переориентация в системе ценностей: стали значительно выше, чем прежде, оцениваться созидательный труд масс, их роль в истории. Вполне естественно, что в этих новых условиях подавляющее большинство членов общества искренне ощущали свое единство с государственной властью и активно участвовали в социалистическом строительстве. Однако, как уже говорилось в разделе о тоталитаризме, социальными благами пользовалось в СССР далеко не все население (крестьяне, например, и в этом отношении оказались в наиболее ущемленном положении); творческая инициатива личности искусственно приспосабливалась к задачам, определяемым государством; в условиях репрессий и искусственно раздуваемой борьбы с так называемыми «классовыми врагами» индивид не был социально защищен в главном — в личной свободе, неприкосновенности имущества, а подчас и жизни. Сфера культуры была жестко идеологизирована, «классовый подход» применялся даже к науке, в результате чего было, например, приостановлено развитие таких ее принципиально важных направлений, как генетика и кибернетика.

В стране была создана внешне демократическая система управления (Советы народных депутатов), позволявшая осуществлять широкое народное представительство в высших органах власти, выборы стали всеобщими, равными и прямыми, голосование — тайным. Однако деятельность Советов контролировалась центральной властью, а сами выборы в условиях однопартийной системы и подбора кандидатов «сверху», по сути дела, носили безальтернативный недемократический характер.

Помимо названных и множества других диспропорций, тоталитарный режим создавал в развитии страны принципиально важное противоречие между идеалом построения социализма, самого гуманного и справедливого общественного строя, и реальностью. Долгое время история как бы бросала СССР от одной экстремальной ситуации к другой (причем далеко не все из них возникали по объективным причинам), и это отчасти смягчало внутренние противоречия в обществе. Не только власти, но и массовое сознание «списывали» многие сложности развития на счет вековой отсталости России, необходимости борьбы с внешними и внутренними врагами и т. д. Однако такое положение не могло длиться вечно.

В результате победы СССР во второй мировой войне его позиции на международной арене значительно укрепились. Целый ряд стран Восточной Европы и Азии приступили к строительству социализма, в целом следуя советской модели, но не всегда автоматически копируя ее. Возникновение мощного социалистического лагеря во главе с СССР кардинально изменило геополитическую ситуацию в мире и послужило поводом наряду с другими причинами для начала затяжной «холодной войны». В ходе этой «войны», длившейся до конца 80-х гг., социалистическая и капиталистическая системы активно соперничали в самых различных сферах — от вооружений и экономики до идеологии и культуры. В этой обстановке вплоть до смерти И. В. Сталина (март 1953 г.) наблюдалось явное ужесточение тоталитарного режима в СССР и в его странах-союзницах.

Но, как и в 30-е гг., отрицательные стороны этой жесткой централизации (усиление давления на крестьянство, гонения на интеллигенцию и пр.) были сбалансированы положительными: в кратчайшие сроки восстановлено разрушенное войной хозяйство, уже в 1947г. отменена карточная система, появилась тенденция к повышению уровня жизни населения (прежде всего горожан). И все-таки в целом сталинский вариант тоталитаризма уже исчерпал свои внутренние возможности, и не случайно он завершился с физической кончиной вождя. Соратники Сталина осознавали необходимость серьезной коррекции прежнего жесткого курса.

Обновление тоталитаризма?

И уже в августе 1953 г. возглавивший правительство Г. М. Маленков поставил вопрос о повороте эконо­мики лицом к человеку, о повышении благосостояния народа путем ускоренного развития сельского хозяйства и легкой промышленности. После 1953 г. были приняты меры по улучшению материального положения крестьянства, проведены преобразования и в других областях жизни. Многое было сделано для расширения хозяйственной самостоятельности предприятий и колхозов. На XX съезде КПСС (февраль 1956 г.) были официально осуждены репрессии и культ личности Сталина.

Но можно ли сказать, что тогда, в середине 50-х гг., тоталитарный режим в СССР прекратил существование? Нет, исчезла лишь «жесткая» разновидность режима, который пытался реформироваться изнутри. Реформы 50-х гг., в целом направленные в сторону демократизации, в определенной мере оздоровили режим и позволили продлить его существование. Новое руководство СССР во главе с Н. С. Хрущевым всерьез верило в возможность победы в экономическом соревновании с США, и темпы прироста продукции вплоть до середины 60-х гг. давали основания для подобных надежд.

Однако тоталитарная суть режима не изменилась ни при Хрущеве, ни после того, как в 1964 г. к руководству партией и страной пришел Л. И. Брежнев. Это проявлялось и в непродуманных волевых решениях, и в чрезмерном разрастании бюрократического аппарата, и в грубых силовых акциях во внешней политике (вмешательство во внутренние дела Чехословакии, война в Афганистане и пр.). А нерациональное и нередко некомпетентное использование богатейших природных ресурсов страны и ее экономического по­тенциала в целом в 70—80-е гг. привело к падению и фактической остановке темпов роста производства, а затем и к «откату».

Признаки серьезного экономического кризиса вынудили советское руководство во главе с М. С. Горбачевым во второй половине 80-х гг. предпринять меры к оздоровлению экономики и жизни общества в целом. Но если в общественной сфере правящая партия пошла на значительные уступки (переход к альтернативной системе выборов, сведение к минимуму политической цензуры и пр.), то попытки внедрения в плановую экономику рыночных элементов носили робкий и непоследовательный характер.

Тем не менее в результате этих шагов «сверху» был разбужен потенциал общества. Искусственное сдерживание в течение ряда десятилетий самых разных инициатив породило своего рода эффект «пружины». Собственнические инстинкты (в принципе вполне естественные), освободившись от ряда административных запретов, стали перехлестывать через край: неуправляемая тяга к обогащению вела к широкомасштабной коррупции и росту преступности. В национальных республиках СССР возникли центробежные тенденции, нередко порождавшие тяжелые конфликтные ситуации. Между тем ожидаемого подъема в экономике так и не произошло.

В этой обстановке в декабре 1991 г. по инициативе руководства России, Украины, Белоруссии и других союзных республик было принято решение о прекращении существования СССР. На его территории возникло 15 (по числу бывших республик) самостоятельных государств. Все они переживают сейчас болезненный и сложный период перехода от социалистической экономики к рыночной, происходит своего рода «врастание» посттоталитарных обществ в современную индустриальную цивилизацию.

Этот процесс осложняется тем, что по времени он совпал с кризисом самой индустриальной цивилизации. Она, как будет сказано в конце главы, в определенном смысле также исчерпала свои возможности и сейчас стоит на пороге серьезных и пока еще не вполне ясных преобразований. Таким образом, население России и других постсоветских государств, как и большая часть человечества, нелегким методом проб и ошибок ищет наиболее благоприятные пути развития экономики и общества в целом.

К концу 80-х гг. социалистический эксперимент был прекращен почти повсеместно. Большинство вчерашних социалистических стран предпочли традиционный путь капиталистического развития. Чрезвычайно интересен опыт Китая (и в меньшей степени Вьетнама), где коммунистическая партия, сохранив за собой власть и ключевые механизмы регулирования экономики, сумела осуществить переход на рыночное ведение хозяйства. Это привело к стремительному росту темпов развития производства, значительно выросли его объемы и качество продукции, а вслед за этим начался и рост уровня жизни населения страны, численность которого уже давно превысила 1 миллиард. При этом властям удалось сохранить основные завоевания социализма в социальной сфере. Видимо, в XXI в. поиски новых экономических и общественно-политических структур в определенной мере будут учитывать и китайский опыт, и тот непростой путь, по которому сейчас идут Россия и другие постсоветские страны. Во всяком случае, очевидно, что социалистический эксперимент, не удавшийся в полном объеме, все же не оказался бесполезным для развития современной цивилизации.

 

5. ПУТИ РАЗВИТИЯ СТРАН «ТРЕТЬЕГО МИРА».

Термин «третий мир» возник в период активного противостояния двух систем, капиталистической и социалистической. Поскольку многие государства остались в стороне от непосредственного участия в этой борьбе (но косвенно они в той или иной степени были в нее вовлечены), их стали условно именовать «третьим миром». Существовал и другой термин — «развивающиеся страны». К государствам «третьего мира» обычно относят бывшие колониальные и зависимые страны Азии, Африки и Латинской Америки, в том числе и те из них, которые (как, например, латиноамериканские государства), довольно давно завоевав формальную независимость, так и не смогли добиться финансовой и экономической самостоятельности.

Таким образом, существование «третьего мира» тесно связано с развернувшимся в XX в. крушением колониальной системы. Уже в первые его десятилетия волна национально-освободительных движений и революций прокатилась по ряду стран Востока. Правда, после полного распада к концу первой мировой войны Османской империи ее национальные «окраины» (Египет, Сирия, Ливан, Иордания и др.) не получили независимости и фактически стали колониями Франции и Англии под видом так называемых мандатных территорий. Но и там вскоре началась борьба за полное освобождение. А в Турции, центре бывшей империи, в результате революции 1918—1923 гг. развернулась активная модернизация во всех сферах жизни.

Следует отметить, что на том этапе Советская Россия (СССР) оказывала не только моральную, но также дипломатическую и финансовую поддержку Турции, Персии (Ирану), Афганистану, Китаю и другим странам Востока, боровшимся за укрепление своей самостоятельности. Конечно, руководство СССР преследовало при этом свои цели, но для многих жителей стран Востока развернувшееся в СССР социалистическое строительство было мощным стимулом для демократических преобразований и в своих государствах.

Весьма своеобразную форму «ненасильственного сопротивления» приняло национальное движение в колониальной Индии. Во главе его встал выдающийся политический деятель Мохандас (Махатма) Ганди, руководствовавшийся духом буддизма и отчасти идеями Л. Н. Толстого о непротивлении злу насилием. Ганди и его ближайшие соратники периодически организовывали всеиндийские акции гражданского непо виновения: отказ от сотрудничества с британскими колониальными властями, различные массовые бойкоты и т. д.

Т ем не менее почти до середины XX в. колониальная система в целом оставалась незыблемой. Но после второй мировой войны начался новый подъем наци­онально-освободительных движений, принявший необратимый характер. Ослабленные изнурительной войной державы Запада с трудом противостояли этому натиску. Кроме того, в ряде стран (Индокитай, Филиппины, Малайя, Бирма, Индонезия), оккупированных в годы войны милитаристской Японией, развер­нулась мощная антияпонская борьба, которая в дальнейшем приняла антиколониальный в целом характер и привела к завоеванию независимости.

Но дело было не только в ослаблении колониальных держав в итоге войны. Власти бывших метрополий порой предпочитали добровольно «даровать» независимость своим владениям, не без оснований рассчитывая в дальнейшем извлекать из них такие же (или даже большие) барыши путем финансово-экономического воздействия. Так, Англия, предоставив независимость Индии (1947), добилась разделения страны по религиозному признаку. В результате возникли индуистская Индия и мусульманский Пакистан, между которыми не раз вспыхивали конфликты и даже войны, ведущие к их взаимному ослаблению. Это, естественно, пагубно влияло на развитие обеих стран и долгое время позволяло Англии и другим капиталистическим державам сохранять свои экономические позиции в регионе.

Попытки других колониальных держав силовым (военным) путем спасти свои империи от крушения ни к чему не привели. Голландия после нескольких лет кровопролитной войны вынуждена была предоставить независимость Индонезии (1949). Потерпела крах и Франция в двух тяжелейших войнах в Индокитае (1946—1954) и в Алжире (1954—1962). А к середине 70-х гг. рухнула и старейшая колониальная империя, португальская, хотя до этого метрополия всеми силами старалась сохранить свои владения в Африке (Анголу и Мозамбик). С завоеванием независимости Намибией (1990) закончилась история колониализма.

В результате деколонизации, принявшей наиболее бурные темпы в 60-е гг., на планете возникло несколько десятков новых государств «третьего мира», во многом разных по своим цивилизационным особенностям и уровню развития. Но проблемы, стоявшие перед ними, имели немало общего. Долгие годы колониальной (или иной) зависимости расшатали либо даже подорвали традиционные структуры этих стран. Их изолированное от внешнего мира существование стало практически невозможным. И следовательно, втягивание стран «третьего мира» в современные интеграционные процессы сделалось в определенном смысле неизбежным.

Взаимодействие бывших колониальных и зависимых стран с высокоиндустриальными державами является, по сути дела, их столкновением с «вызовом» индустриальной цивилизации (причем на стадии ее перехода в новую, постиндустриальную фазу). Развивающимся странам, конечно, непросто дать достойный «ответ» на такой «вызов»: им приходится создавать новую экономическую структуру, искать оптимальные формы государственности, включаться в весьма непростые международные политические (и прочие) отношения, учиться взаимодействовать с «чужими» культурными традициями, не утрачивая при этом своей национальной самобытности.

Страны «третьего мира» можно с известной степенью условности разделить на несколько групп (блоков), основываясь на их цивилизационной специфике. Что же это за группы?

Тропическая Африка.

На этой довольно компактной территории Африки возникло более 40 государств, границы которых в основном совпадают с границами бывших колоний. В не столь давнем прошлом эта часть континента была населена множеством первобытных и полупервобытных племен, среди которых кое-где встречались очаги ранней, незрелой государственности. В Африке и сегодня насчитывается до 500 различных этнических групп (от многомиллионных до совсем малочисленных), с собственным языком и самоидентификацией, т. е. со своего рода делением мира на «своих» и «чужих».

В этой многоликости и кроется источник почти непрерывных внутренних конфликтов, которые сотрясают молодые африканские государства, где бок о бок сосуществуют этнически неродственные племена, враждующие между собой. Власти этих стран находятся в крайне сложном положении: ведь они вынуждены постоянно поддерживать хрупкий баланс сил. Самым распространенным типом государственного устройства стала парламентская республика во главе с президентом, с обязательным представительством в парламенте всех этнических групп. Без этого невозможна политическая стабильность, механизмы поддержания которой, впрочем, все еще не отработаны. Поэтому военные перевороты и гражданские войны пока остаются в этом регионе обычным явлением, а внешне демократические формы правления далеко не всегда наполнены реальным содержанием и способны спасти от военной диктатуры.

Еще большие трудности связаны с экономическим развитием, которое пока непосредственно зависит от природных ресурсов, распределяющихся в разных странах континента весьма неодинаково. Так, в Южно-Африканской Республике (ЮАР), наиболее развитой африканской державе (ее правильнее относить не к «третьему миру», а к развитым капиталистическим странам), достигнут довольно высокий уровень жизни не только белого, но и африканского населения (в сравнении с другими странами региона). Крупные залежи нефти открывают хорошие перспективы развития перед Нигерией, Конго, Габоном, неплохие природные ресурсы есть и у ряда других стран. Большую роль играет и вывоз такой продукции, как кофе, чай, какао-бобы, каучук и пр. Темпы экономического роста стран Тропической Африки, еще в 80-е гг. державшие­ся в среднем на уровне 3—4% в год, имеют тенденцию к росту.

Но в этом регионе есть и страны, обделенные природными ресурсами, что наряду с другими причинами отрицательно сказывается на их развитии. Ряд таких стран в свое время (не без влияния СССР) отдали дань так называемой социалистической ориентации. Однако полное огосударствление экономики, принудительная кооперация крестьянства, искусственные попытки создания «пролетариата» без должной экономической базы, как правило, не приносили положительных результатов. Порой, правда, удавалось создать «смешанные» модели, где в капиталистическую по сути экономику вкрапливались элементы соци­ализма. Но в целом подавляющее большинство государств региона сегодня отдают предпочтение рыночной модели, и это уже начинает приносить первые плоды.

Тем не менее общая неразвитость экономики стран Тропической Африки, низкая производительность труда и культура (в целом) вызывают озабоченность мирового сообщества. Ведь в Африке наблюдается огромный прирост населения, и к 2010 г. численность африканцев может возрасти до 1 миллиарда. Но пока лишь немногие страны континента способны прокормить себя сами. Это, в свою очередь, увеличивает задолженность африканцев Западу (и, следовательно, зависимость от него), но в конечном счете Африке предстоит решать проблемы развития прежде всего за счет мобилизации собственных внутрен­них сил.

Арабские страны.

Многомиллионный и пестрый арабский мир включает в себя ряд стран Африки (Египет, Судан, Алжир, Тунис, Ливия, Марокко, Мавритания) и Азии (Ирак, Иордания, Сирия, Ливан, Йемен, Саудовская Аравия и др.). Все они в значительной мере сплочены на основе этнической общности и мощных цивилизационных традиций, ведущую роль в которых играет ислам. Однако уровень социально-экономического развития арабских стран трудно назвать однородным.

В преимущественном положении находятся страны, обладающие огромными запасами нефти (в особенности небольшие аравийские государства). Уровень жизни там довольно высок и стабилен, а некогда нищие и отсталые аравийские монархии благодаря потоку нефтедолларов превратились в процветающие страны с высочайшим уровнем доходов на душу населения. И если поначалу они лишь эксплуатировали щедрые дары природы, то уже сегодня психология «рантье» уступает место здравой и рациональной стратегии. Яркий пример тому — Кувейт, где миллиарды нефтедолларов вкладываются в программы социально-экономических преобразований, в покупку новейшей техники и т. д. На этот же путь вступили Саудовская Аравия и некоторые другие страны.

На противоположном полюсе находятся, например, Судан и Мавритания, по уровню развития практически не превосходящие бедные африканские страны. Несколько смягчает эти контрасты система взаимопомощи: изрядное количество нефтедолларов из аравийских государств перекачивается в наиболее бедные арабские страны для их поддержки.

Разумеется, успехи арабских стран зависят не только от наличия природных запасов нефти, но и от избранной ими модели развития. Арабы, как и некоторые государства Африки, уже миновали стадию «социалистической ориентации», и сегодня речь о выборе между социализмом и капитализмом уже не идет. Гораздо актуальнее и острее воспринимается ныне в арабском мире вопрос о сохранении традиций ислама и сочетании этого с отношением к западным ценностям, к влиянию западной культуры.

Исламский фундаментализм (т. е. крайне консервативное течение в той или иной религии), заметно оживившийся в последней четверти XX в. и охватив­ший наряду с другими регионами практически весь арабский мир, призывает вернуться к чистоте учения пророка Мухаммеда, восстановить утраченные нормы жизни, которые предписываются Кораном. За этим стоит и нечто большее: с одной стороны, стремление укрепить свою цивилизационную самобытность, а с другой — противопоставить незыблемость традиции натиску современного мира, меняющегося на глазах. В некоторых странах (например, в Египте), несмотря на участившиеся в 90-е гг. всплески фундаментализма, избран еврокапиталистический путь, который ведет к неизбежному изменению традиционных устоев. В других государствах (в частности, в аравийских монархиях) глубокая приверженность исламу сочетается с усвоением лишь внешних стандартов западной жизни, причем далеко не всем населением. Наконец, есть и третий вариант: полное отторжение всего, что несет с собой влияние Запада. Так, например, обстоит дело в Ираке. Там воинствующий фундаментализм в сочетании с агрессивной внешней политикой (вызвавшей, кстати, отпор даже у ряда арабских стран) нанес в 80—90-е гг. тяжелый удар по экономике государства и серьезно затормозил его развитие.

Отчасти сходная ситуация возникает и в странах, связанных с арабскими единой религией — мусульманством (Турция, Иран, Афганистан). Различия между ними также во многом определяются их отношением к западной модели. Если Турция последовательно продолжает идти по еврокапиталистическому пути, то в Иране курс на модернизацию и европеизацию, начатый шахом Резой Пехлеви еще в середине 20-х гг., спустя полвека привел к массовому недовольству. В результате Иран был провозглашен исламской республикой (1979) и стал одним из главных оплотов фундаментализма. Наступающее столетие покажет, какое будущее ждет исламский фундаментализм и сумеют ли его приверженцы найти особый путь развития, не подвергая при этом свои страны экономическим и политическим бедствиям.

Индо-буддистско-мусульманский «блок».

В эту группу стран входят Индия, Пакистан, Бангладеш, Непал и Шри-Ланка. Здесь образовалась своеобразная смесь индуистско-буддистских и мусульманских цивилизационных традиций. Правда, степень исламизации не везде одинакова. Наиболее высока она в Пакистане, а также в Бангладеш, ранее являвшейся его частью, но в 1971 г. завоевавшей независимость в результате очередной индо-пакистанской войны. Явная тенденция к еврокапиталистическому пути развития сочетается в Пакистане с довольно сильным элементом фундаментализма, а это приводит к внутренним конфликтам и политической нестабильности, характерной для исламских государств.

По-иному складывается судьба Индии и тяготеющих к ней в цивилизационном отношении Непала и Шри-Ланки. Несмотря на раздел Индии в 1947г., в стране на сегодняшний день проживает до 100 млн. мусульман, что создает важнейшую проблему устранения национально-религиозной розни. Но в целом в стране побеждает индо-буддистская традиция, и это оказывает влияние на многие сферы жизни. Немалое значение имеет и то, что зачатки процесса модернизации проявились еще в эпоху колониальной зависимости Индии. В экономике страна избрала еврокапиталистический путь, а в политическом устройстве органично усвоила британскую демократическую парламентскую систему, которая, впрочем, и поныне сочетается с весьма архаичной и недемократической кастовостью (хотя официально она давно отменена).

Индия продолжает оставаться государством, где большая часть населения находится на грани нищеты и даже голода. Помимо решения национально-религиозных проблем, перед страной стоит задача добиться не формального, а реального равенства всех индийцев вне зависимости от их касты, приостановить быстрый рост рождаемости с тем, чтобы наконец прокормить свое население. В целом же пока буддистско-индуистские нормы жизни (и даже пресловутая кастовая система) помогают Индии сохранить политическую стабильность и не допускать роста социальной напряженности.

Конфуцианский «блок».

К этой группе стран обычно относят Южную Корею, Тайвань, Сингапур и Гонконг (последний в 1997г. вошел в состав Китая), которые развиваются по японской модели капитализма. К ним примыкают Таиланд, Малайзия, Индонезия и Филиппины — своего рода «второй эшелон», уже достигший определенных успехов, но пока отстающий от первой четверки наиболее преуспевающих стран.

Южная Корея и Тайвань в последние десятилетия XX в. совершили поистине фантастический рывок вперед, пройдя, как и Япония, через фазу жестких авторитарных режимов, которые энергично поддерживали частное предпринимательство. Особенно поражает южнокорейское «чудо»: экономика страны успешно соперничает с японской, ее фирмы занимают почетное место в ряду самых известных и богатых корпораций мира. По мнению специалистов, сейчас Южная Корея отстает в своем экономическом развитии от Японии примерно на 10—15 лет, и этот разрыв будет, по-видимому, сокращаться и в будущем.

В чем же секрет этих «чудес», демонстрируемых названными странами Юго-Восточной Азии? Здесь также очень многое зависит от цивилизационнои традиции, складывавшейся в этом регионе под сильным влиянием конфуцианства, которое поощряет соревновательность, личное самосовершенствование и одновременно — стремление к улучшению благосостояния. Иными словами, конфуцианство по сравнению с исламом дает возможность более органично вписаться в процесс модернизации. Важную роль сыграли и внешние обстоятельства: Южной Корее, например, значительную помощь оказывали США и Япония, а Сингапур и Гонконг удачно использовали все пре­имущества своего географического положения на пересечении главных торговых морских путей. И в результате ведущие страны конфуцианского «блока» довольно быстро перешли из «развивающихся» в разряд передовых высокоиндустриальных стран.

Латинская Америка.

Государства этого региона, казалось бы, имели благоприятные возможности для проведения модернизации и дальнейшего развития: ведь практически все они завоевали независимость еще в начале XIX в. Тем не менее молодые латиноамериканские государства сразу же оказались в орбите финансово-экономического влияния США (а также ряда ведущих держав Запада) и долгие десятилетия были обречены на роль сырьевого придатка. Отрицательно сказывалась на развитии Латинской Америки и политическая нестабильность: до 60—70-х гг. XX в. регион сотрясали го­сударственные перевороты (в основном военные), мятежи и даже гражданские войны. Это нередко приводило к вводу американских войск то в одну, то в другую страну Латинской Америки, что, в свою очередь, еще больше усиливало их зависимость от США.

После первой мировой войны в государствах региона нарастает движение за укрепление национальной самостоятельности. Постепенно (примерно с 30-х гг.) и США меняют свою тактику отношений со странами Латинской Америки, предпочитая довольно жесткому давлению (а порой и прямому диктату) более гибкое взаимодействие с ними в экономической, политической, культурной и других сферах.

Этот процесс, развивавшийся более или менее мирно, привел к тому, что уже в 50—60-е гг. в ряде латиноамериканских стран не только наметился стабиль­ный экономический подъем, но и произошло качественное изменение всех сфер производства и жизни в целом. К концу XX в. Бразилия, Чили, Мексика, Аргентина, Венесуэла и некоторые другие страны вышли в число вполне развитых стран, в экономике которых в зависимости от местной специфики разумно сочетаются индустриальный и аграрный секторы.

В политическом отношении страны региона ориентированы на уже проверенные историей модели, в основном на американскую. Многие из них в свое время «переболели» стадией диктаторских режимов, в процессе которой наметился любопытный феномен: такие режимы, сменяя либеральные правительства, добивались заметных позитивных сдвигов не только в экономике, но и в социальной сфере. Относительно природы этого феномена у историков нет единого мнения.

Несколько попыток привить в Латинской Америке социалистическую модель успехом не увенчались. Лишь на Кубе с 1959 г. стабильно существует социалистический режим во главе с Ф. Кастро. Но и там в последние годы власти вынуждены были сделать шаги в сторону рыночной экономики и пойти на некоторые демократические изменения.

В целом же «третий мир», несмотря на его сохраняющееся отставание от ведущих индустриальных держав (а также другие проблемы), представляет сегодня огромную силу. Бывшие колониальные и зависимые страны, которые Запад длительное время рассматривал как сырьевую базу, заманчивый объект дележа, твердо заявили о своей решимости развиваться самостоятельно и уже добились заметных успехов на этом пути. Примеры Южной Кореи, Тайваня и ряда других стран убедительно говорят о том, что «третий мир» стоит на пороге постиндустриальной фазы цивилизации и способен успешно вписаться в нее. Сам термин «третий мир», как бы указывающий на второстепенность (и даже «третьестепенность») этих государств по отношению к ведущим, постепенно отходит в прошлое, становится условным не только по форме, но и по существу.

Ведущие развивающиеся государства Азии, Африки и Латинской Америки уже в наши дни в ряде отраслей хозяйства составляют конкуренцию основным европейским державам и США. В XXI веке этот процесс, безусловно, будет развиваться, поэтому важно, чтобы он не приводил к конфликтам, а оставался в рамках именно деловой конкуренции.

6. НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС: ПОТЕРИ И ПРИОБРЕТЕНИЯ.

Двадцатое столетие можно по праву назвать эпохой торжества научно-технического прогресса. Под его влиянием произошли большие изменения и в материальной культуре, и в сознании людей, и в окружающей нас природной среде. Технический прогресс практически полностью определяет развитие современного мира. Техногенная (индустриальная) цивилизация, контуры которой еще только наметились в XIX в., в течение XX столетия оформилась окончательно.

Основой для такого цивилизационного прорыва стало слияние науки и техники, науки и производства. Конечно, эти области в той или иной степени были связаны и раньше, но все-таки они существовали обособленно, сохраняя свою автономность. Современный технический прогресс осуществляется за счет внедрения новых идей, и в то же время прогресс науки невозможен без производства новых машин и приборов, которые в свою очередь дают возможность выйти на более сложный виток научных исследований.

Первая НТР.

Развитие научно-технического прогресса шло волнообразно, переживая своего рода «приливы» и «отливы». Наиболее существенные и масштабные скачки вперед, в результате которых наука и производство претерпевали качественные преобразования, получили название научно-технических револю­ций (НТР). Первая НТР в полной мере развернулась в 50—60-е гг., хотя в основе ее лежали научные открытия, сделанные значительно раньше. В процессе первой НТР стала целенаправленно осваиваться энергия атома; развивалась квантовая электроника, позволившая создать лазерную технику и электронные преобразователи энергии; успехи в области кибернетики и вычислительной техники дали человечеству первые поколения электронно-вычислительных машин (ЭВМ). И это лишь наиболее важные направления НТР, которая, разумеется, охватывала и другие области, поскольку носила широкомасштабный, комплексный характер.

Результаты первой НТР были поистине ошеломляющими. Появились автоматические линии и автоматизированные системы управления производством; бурно развивалось производство синтетических материалов (синтетических смол, пластмасс, химических волокон и др.); в сельском хозяйстве произошла так называемая «зеленая революция» — благодаря применению пестицидов и гербицидов резко повысилась урожайность; началось строительство атомных электростанций; достижения в биологии и медицине позволили создать первые поколения антибиотиков, помогавших бороться со многими болезнями и побеждать их.

Но, пожалуй, наивысшим достижением первой НТР стало освоение космоса. В октябре 1957 г. в СССР был запущен первый в мире искусственный спутник Земли, а в апреле 1961 г. был выведен на орбиту советский космический корабль с первым в истории человечества космонавтом — Юрием Гагариным. Затем в «космической гонке» больших успехов добились и США, в июле 1969 г. осуществившие высадку космонавтов на Луне, а позднее создавшие космические корабли многоразового использования. При этом обе сверхдержавы осуществляли не только научные исследования, но преследовали и военно-стратегические цели.

Именно в годы первой НТР стали стремительно расти престиж науки и ее роль в обществе. Быстро уве­личивалось число ученых, в научные исследования вкладывались огромные средства. Многие в те годы верили, что научно-технический прогресс поистине все­силен и с его помощью можно решить любые проблемы. Казалось, наступала эра торжества человеческого разума и сбывались пророчества великого русского ученого В. И. Вернадского, который еще в 1944 г., в разгар второй мировой войны, создал теорию ноосферы, получившую мировое признание. Вернадский считал, что активное воздействие цивилизованного человечества на биосферу Земли на протяжении вот уже нескольких тысячелетий не могло пройти бесследно. Под влиянием научной мысли и человеческого труда биосфера трансформируется в качественно новое состояние — ноосферу (то есть сферу разума), и этот постоянно нарастающий процесс дает наиболее ощутимые результаты в XX в.

Исторический процесс на наших глазах меняется. Впервые в истории человечества интересы народных масс — всех и каждого — и свободной мысли личности определяют жизнь человечества, являются мерилом его представлений о справедливости. Человечество, взятое в целом, становится мощной геологической силой. И перед ним, его мыслью и трудом встает вопрос о перестройке биосферы в интересах свободно мыслящего человечества как единого целого. Новое состояние биосферы, к которому мы, не замечая этого, приближаемся, и есть ноосфера.

Тогда, в середине XX в., было еще трудно предположить, что создание ноосферы имеет не только положительные, но и отрицательные стороны, представляющие угрозу для самого существования человека и природы. Все это весьма наглядно стало проявляться уже в 60—70-е гг.

Интеграция науки и производства приносила двойственные результаты. С одной стороны, она позволила ускорить внедрение новых научных идей в практику. С другой стороны, наука, существующая в основном за счет государственного бюджета, стала терять свою независимость, все больше подчиняясь интересам производства и государственной власти, которая уже многократно использовала достижения человеческой мысли не только в мирных, но и в военных целях.

В условиях «холодной войны» накопление атомного, термоядерного, бактериологического и химического оружия шло катастрофически быстрыми темпами. Одновременно совершенствовались «традиционные» виды вооружений (танки, авиация, артиллерия и пр.), возросла роль военно-морского флота, где появились авианосцы и атомные подводные лодки. Угроза третьей мировой войны, последствия которой были бы необратимыми, приобрела особенно реальные очертания в период Карибского кризиса (октябрь 1962 г.). Но и после этого население планеты продолжало жить в страхе перед новой страшной войной и «ядерной зимой», которая уничтожила бы все живое.

Кроме того, острый характер приобрели и проблемы экологии, ранее не слишком тревожившие человечество. Загрязнение окружающей среды (прежде всего в промышленных регионах), вымирание многих видов животных и растений, истощение природных ресурсов — вот своего рода расплата за достижения научно-технического прогресса, который (как, впрочем, и все в истории) имеет свою «обратную» сторону.

Вторая НТР.

Вторая НТР, охватившая последнюю четверть XX в., носит иной характер. Ей, по прогнозам некоторых ученых, удастся преодолеть многие негативные последствия первой НТР, так как одной из важнейших задач является теперь сбережение природных ресурсов. Основные направления второй НТР — развитие микроэлектроники, биотехнологии и информатики. На этом этапе, как и в 50—60-е гг., на основе научных открытий происходит преобразование всех сфер производственной техники. Появились программируемые производства, гибкие производственные системы и системы автоматизированного проектирования, робототехника и т. д. Современная наука пытается овладеть новыми, поистине неисчерпаемыми источниками энергии: солнечной, ветровой, энергией морских и океанских приливов и отливов. Однако «энергетическая революция», в которой остро нуждается человечество, пока еще остается делом отдаленного будущего.

Сегодня в производстве все чаще используются искусственные материалы, обладающие заранее заданными качествами (керамика, пластмассы, синтетические смолы, изделия из металлических порошков и т. д.). Они сменяют железо, которое служило основным производственным материалом на протяжении почти трех тысячелетий. Осваиваются новые технологии — малоотходные или безотходные, позволяющие ускорить производственный процесс и осуществлять его с минимальными затратами. Развитие микроэлектроники дает возможность значительно уменьшить размеры машин и потребление энергии, удешевить продукцию.

В сельском хозяйстве на первый план постепенно (хотя и чересчур медленно) выдвигается производство экологически чистых продуктов. Очевидно, с течением времени будет сокращаться использование пестицидов, гербицидов и других химических удобрений. Разрабатываются новые технологии для получения программируемых урожаев. Но пока и эта важнейшая для человечества задача остается нерешенной.

Начинается эра промышленного освоения космоса. Выяснилось, что в космосе можно применять уникальные биотехнологии, выращивать кристаллы. Но если это пока является задачей завтрашнего дня, то без регулярно запускаемых Россией, США и другими странами специальных спутников уже невозможно представить современные системы связи.

Поистине революционные преобразования принесла в жизнь общества компьютерная техника. Первые компьютеры, появившиеся еще в середине века, были несовершенными и чрезвычайно громоздкими. Но в 80-е гг. начинается массовое производство компьютеров нового (пятого) поколения. Размеры персональных компьютеров становятся все меньше, спрос на них неуклонно возрастает. Компьютер, позволяющий любому человеку после несложной подготовки сохранять и обрабатывать огромный объем информации, совершает победоносное шествие по планете. Во многих странах (в том числе и в России) персональные компьютеры уже прочно вошли в быт населения наряду с холодильниками, телевизорами и прочей техникой.

Компьютеры, разумеется, активно применяются практически во всех областях производства, включая сельское хозяйство. С их помощью, в частности, совершенствуется программирование, что помогает неуклонно сводить к минимуму процент неоправданных решений: ведь электронный мозг может просчитывать самые различные варианты от начала и до конца.

Современное общество не случайно называют информационным. Это означает, что все стороны его жизни, все виды трудовой деятельности непосредственно связаны с новейшими видами связи (телекоммуникации, спутниковая связь, компьютерные сети, электронная почта, сотовая телефонная связь и пр.), позволяющими в минимально короткий срок получать любую необходимую информацию. Новейшие информационные технологии используются, например, для маркетинговых исследований, для гибкого формирования цен и даже для анализа сложных социальных процессов.

Весьма значительными были к концу XX в. прорывы в области генетики и биотехнологии. Генная инженерия сегодня активно применяется в сельском хозяйстве и в медицине.

Успехи второй НТР, безусловно, огромны, и есть все основания считать, что с ее помощью будут решены по крайней мере некоторые из тех сложных проблем, которые принесла человечеству эпоха индустриальной цивилизации. Но в какой именно степени может измениться мир под влиянием научно-технического прогресса? Не принесет ли современный этап НТР какие-то новые, еще неизвестные нам отрицательные последствия? Ответы на эти вопросы пока остаются открытыми.

Следует помнить, что на сегодняшний день все еще сохраняется опасность экологического и энергетического кризисов. А ведь эти кризисы, подобно мировым войнам, могут нанести сильнейший удар по индустриальной цивилизации, породившей их. Кроме того, научно-технический прогресс, разумеется, не распространяется по всем регионам мира равномерно. Благоприятные условия для его успешного развития существуют только в ведущих странах. Научно-технический прогресс самым тесным образом зависит от общего уровня социального и материального благополучия общества. Поэтому пока его плодами могут в полной мере пользоваться лишь жители наиболее развитых стран (и, разумеется, не все в равной степени), то есть примерно 10—12% населения нашей планеты.

7. ПОСТИНДУСТРИАЛЬНАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ: УТОПИЯ ИЛИ РЕАЛЬНОСТЬ?

Современный мир стоит на пороге третьего тысячелетия. Человечество подошло к этому важному рубежу с большими приобретениями и большими потерями. Какое будущее нас ждет? По какому пути будет развиваться цивилизация в XXI в.? Прогнозировать историю трудно, и неудивительно, что ученые дают разные ответы на эти вопросы.

Некоторое время назад появилась теория, согласно которой эпоха индустриальной цивилизации закончилась, и человечество (по крайней мере, часть его) вступает или даже уже вступило в следующий этап развития — постиндустриальную цивилизацию. При этом последняя четверть XX столетия считается переходным периодом, периодом противоборства старых и новых тенденций.

Что же представляют собой эти новые тенденции, позволяющие хотя бы в общем виде обрисовать контуры будущего витка цивилизационного развития?

Большие надежды связываются с научно-техническим прогрессом, успехи которого, видимо, могут преобразовать всю систему производства. Оно в большей степени будет ориентировано на удовлетворение потребностей человека; тяжелый и монотонный труд, превращающий человека в придаток машины, сведется к минимуму. Зато максимально активизируются творческие возможности личности, от которой потребуются обширные знания, умение самостоятельно принимать решения, быстро реагировать на изменение ситуации. Исчезнут гигантские заводы — порождение и символ индустриальной эпохи, наносящие огромный ущерб окружающей среде. Технические устройства будут приобретать все более миниатюрные размеры, а следовательно, значительно уменьшатся и материальные расходы. Безотходные технологии, замена природного сырья синтетическим, новые источники энергии, строгое соблюдение экологических норм — все это позволит преодолеть катастрофическое противоречие между ноосферой и естественной средой, которое является еще одним неизбежным результатом индустриализации.

Ученые предполагают, что благодаря информационной революции и развитию микроэлектроники в производстве возрастет роль небольших предприятий, «мягкие» формы объединений которых (ассоциации, торгово-промышленные группы) позволят быстро реагировать на перемены в рыночном спросе и при необходимости перестраивать механизм производства. Огромные транснациональные компании, которые держат в своих руках львиную долю производства тех или иных видов продукции (от добычи нефти до радиоэлектронной аппаратуры), очевидно, сохранятся еще долгое время, но вынуждены будут потесниться с ростом мелкого и среднего бизнеса, который уже сейчас производит более половины валового национального продукта в Японии, Италии, Франции и других развитых странах.

Вполне вероятен и бурный процесс деурбанизации — оттока населения из городов. На протяжении всей истории цивилизации города были административными, экономическими и культурными центрами. Индустриальная эпоха превратила их также в промышленные центры. Гигантские «города-спруты» (так их стали называть еще в конце XIX в.) с многочисленными заводами, фабриками, верфями втягивали в себя огромные массы сельского населения, уходившего из родных мест в поисках работы. Современные мегаполисы, в которых живет по 10—15 и даже более миллионов человек (Токио, Нью-Йорк, Мехико, Москва и др.), страдают от перенаселенности, загрязнения атмосферы, переизбытка транспорта и многих других проблем.

Характерно, что в последнее время в высокоразвитых странах возникла «обратная» тенденция: люди, работающие в крупных городах, предпочитают жить в более или менее удаленных от них предместьях сельского типа. Эта тенденция, по всей вероятности, будет усиливаться. И это вполне естественно для информационного общества, в котором человек, даже находясь дома, не чувствует себя оторванным от внешнего мира и с помощью компьютера и прочих средств связи может не только отдыхать, но и заниматься делами. Конечно, значительную роль в этом сыграет и деконцентрация (т. е. разукрупнение) производства.

Существенные изменения произойдут также в социально-экономической и политической сферах. Социалистическая система оказалась несостоятельной, однако и капитализм — по крайней мере, в формах, существующих сегодня, — в будущем претерпит значительные изменения. Ученые пока не имеют единого мнения по поводу нового типа общественных отношений. Некоторые его черты уже сегодня вырисовываются в «шведской модели» развития. Для этой модели характерны исчезновение крайних форм противоборства (и серьезных противоречий) между различными социальными группами, усиление их сотрудничества во имя совместного решения стоящих перед обществом проблем. Государство при этом все меньше вмешивается в экономику и общественную жизнь в целом, занимаясь в первую очередь охраной прав человека, урегулированием различных конфликтов, поддержанием порядка и законности. Расширятся права региональных и муниципальных органов. Децентрализация власти сделает ее более демократичной, приблизит ее к нуждам человека.

Наконец, в постиндустриальную эпоху, судя по многим признакам, произойдет своего рода «революция духа». Кризис системы ценностей, начавшийся еще в прошлом столетии, в XX в. достиг своего апогея. Охватив огромные массы людей, разочаровавшихся в гуманистических идеалах и ни во что не верящих, этот кризис поистине стал знамением нашего времени. Но уже в последние годы проявляется и противоположная тенденция. В самых разных странах стремительно возрождается угасший под влиянием рационализма интерес к религии, которая на протяжении тысячелетий была источником духовной силы человека и хранительницей цивилизационных традиций. В обществе усиливается и тяга к «высокой» культуре. Так, в США, стране, где необычайным спросом пользуется «массовая культура», за последние десятилетия примерно втрое увеличилась посещаемость музеев. Это и многое другое говорит о том, что прогнозы о приближении этапа духовного обновления человечества имеют под собой вполне реальную основу.

Еще одна важнейшая тенденция современного мира, которая, видимо, во многом будет определять его дальнейшее развитие, — это глобализация, т. е. возрастающая целостность мира. Многие ученые видят в глобализации признак начала формирования единой планетарной цивилизации.

Предпосылки для ее появления создала в конечном счете индустриальная эпоха, научно-технический прогресс. На протяжении XX в. экономические, политические, культурные, коммуникационные и прочие связи между различными странами и целыми континентами становились все более прочными. Заметно усилилась взаимозависимость локальных цивилизаций, которые в наши дни уже не могут вести «отдельное», изолированное существование. События, происходящие в той или иной стране, нередко влияют и на судьбы ее соседей, а порой и мира в целом.

При этом такое влияние не всегда оказывается положительным. Мировые войны, крупные экономические кризисы, опасность применения оружия массового уничтожения — далеко не полный перечень примеров такого рода. Но у процесса глобализации, конечно, есть и другие стороны, внушающие оптимистический взгляд на будущее. Это формирование системы всемирного хозяйства с «разделением труда» между странами и континентами, ведущее к созданию мирового рынка; тесно связанное с этим возрастание роли региональных экономических союзов (таких, как Европейский союз); укрепление авторитета международных организаций (ООН, ЮНЕСКО и др.); интенсивный обмен культурными ценностями и научными знаниями; «экспорт» оптимальных форм экономической, социальной и политической жизни; решительные ограничительные меры в сфере военного производства, уже приведшие к фактическому прекращению гонки вооружений.

Разворачивающаяся глобализация в принципе отнюдь не означает, что в будущем мир станет однообразным, унифицированным. Своеобразие культур, разумеется, должно сохраниться. И тем не менее современной тенденции к формированию планетарной цивилизации противостоит прямо противоположная тенденция — сепаратистская. Об этом убедительно говорят самые разные по своей сути явления — например, распад СССР и Югославии, исламский фундаментализм, движение за отделение провинции Квебек от Канады и т. д. Стремление «отделиться», обособиться, освященное лозунгами (порой искусственно раздуваемыми) сохранения политической, культурной, религиозной самостоятельности, стало знамением времени.

Нельзя забывать и о трагической неоднородности мира в социально-экономическом отношении, о резком противостоянии двух полярных зон, в одной из которых человек пользуется всеми благами и достижениями цивилизации, в то время как в другой, гораздо более обширной, царят нищета, голод и болезни, нередко оборачивающиеся массовыми эпидемиями.

Какая же из двух тенденций — глобалистская или сепаратистская — победит в будущем? Сумеет ли человечество найти пути к сбалансированному развитию, отыскать равновесие между всеобщим и локальным? Ответы на эти вопросы может дать только беспристрастная история.

Новый виток цивилизационного развития, как бы мы его ни называли — постиндустриальной, глобальной или какой-либо иной цивилизацией, — фактически еще не начался (хотя на этот счет есть и другие мнения). Пока появились лишь некоторые признаки, указывающие на то, что в недалеком будущем могут сформироваться новые цивилизационные основы. И это очень важно, ибо, как продемонстрировал опыт XX в., индустриальная цивилизация таит в своих недрах угрозу самоуничтожения. Если перестройки цивилизационных основ не произойдет, над самим существованием человечества нависнет серьезная опасность и «сценарий» будущего окажется весьма мрачным.

Лекция № 10.Семинар.

МИРОВЫЕ ВОЙНЫ.

Вопросы и задания

1. В чем принципиальное отличие двух мировых войн XX в от всех предшествовавших войн, в том числе и самых крупных и продолжительных?

2. Виновны ли были в развязывании двух мировых войн какие-либо конкретные страны (или их лидеры)? Или существовали объективные причины, делавшие мировые войны неизбежными?

3. Что позволяет мировому сообществу уже более полувека не допускать новых мировых войн? Можно ли сказать, что существует гарантия (или нечто, близкое к ней) от возникновения подобных войн в будущем?

ТОТАЛИТАРИЗМ.

Вопросы и задания.

1. Дайте определение тоталитарного режима.

2. В странах какого типа возникал тоталитаризм? Какие для этого требовались условия?

3. Почему массы на определенном этапе перестают поддерживать тоталитарный режим? Почему именно фашизм явился самым недолговечным и нежизнеспособным видом тоталитаризма?

КАПИТАЛИЗМ В XX ВЕКЕ.

Вопросы и задания.

1. Что, по-вашему, было сходного в «новом курсе» Ф. Рузвельта и «шведской модели»? В чем состояло их различие? Чем была вызвана необходимость реформ?

2. Попробуйте на основе прочитанного материала назвать основные «плюсы» и «минусы» капиталистической системы, проявившиеся после второй мировой войны.

3. Почему не удалось создать государство всеобщего благоденствия? Какие препятствия вставали на этом пути перед Западом?

4. РОССИЯ: НА ПУТИ К ПОСТРОЕНИЮ СОЦИАЛИЗМА.

Вопросы и задания.

1. Что помешало построить в СССР «классический» социализм? Почему его формы на практике оказались тоталитарными?

2. В чем состояли реальные достижения социализма в СССР и других социалистических странах? Могли ли эти достижения, по-вашему, быть применены и в рамках капиталистической системы или нет? Аргументируйте свой ответ.

3. С чем, по-вашему, связано то, что именно на рубеже 80— 90-х гг. Россия (СССР) и страны Восточной Европы отказались от социалистического эксперимента? Какие причины при этом преобладали — объективные или субъективные?

4. Какую роль сыграла социалистическая система в истории XX в.?

5. ПУТИ РАЗВИТИЯ СТРАН «ТРЕТЬЕГО МИРА».

Вопросы и задания.

1. Как вы понимаете термин «третий мир»? Попробуйте самостоятельно найти синонимы этому понятию.

2. Какие проблемы стоят перед «третьим миром» в целом? Можно ли сказать, что в одних его регионах эти проблемы решаются более, а в других менее успешно? Обоснуйте свой ответ.

3. Какие «блоки» (группы) стран можно выделить в «третьем мире»? На чем основывается именно такое деление, согласны ли вы с ним?

4. Как на различных этапах истории менялись отношения между ведущими капиталистическими странами и «третьим миром»? С чем были связаны эти изменения?

6. НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС: ПОТЕРИ И ПРИОБРЕТЕНИЯ.

Вопросы и задания.

1. Какие преимущества дал союз науки и производства? Поясните, что вы понимаете под понятием «НТР» Назовите основные достижения первой и второй НТР

2. Какие негативные последствия имела первая НТР? Чем в этом и других отношениях вторая НТР отличается от первой?

3. Какие проблемы поставила перед человечеством в XX в. индустриальная цивилизация? Почему проблемы такого рода не могли возникнуть в традиционной (доиндустриальной) цивилизации?

7. ПОСТИНДУСТРИАЛЬНАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ: УТОПИЯ ИЛИ РЕАЛЬНОСТЬ?

Вопросы и задания.

1. Назовите основные тенденции, характерные для постиндустриальной цивилизации.

2. Какие недостатки индустриализма должна устранить постиндустриальная цивилизация?

3. Наступил ли уже, по-вашему, этап постиндустриальной цивилизации? Или мы переживаем сложный переходный период противоборства двух разных цивилизационных тенденций? Аргументируйте свой ответ.

Лекция № 10.Практикум.

Тема 1. ГЛОБАЛЬНАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ ИЛИ СТОЛКНОВЕНИЕ ЦИВИЛИЗАЦИЙ?