И это все, что приходило мне в голову. Держись, держись, держись. Я отказывался верить в то, что это конец. Ну, нет, только не Портер. Она всегда была смешной, веселой, иногда грустной, иногда просто молчала, иногда истерила. Мы никогда не ссорились, она только поддерживала меня. Она была бойцом. А теперь? Как она поступит? Мия не может бросить ни меня, ни друзья, ни семью. Я всегда думал, что ее любовь к нам сильнее всего на свете. Но это только кажется мне.
Я невольно вспомнил, как мы готовились к вечеринке вначале последнего учебного года.
Мы с ней заехали в суперамркет, покупали цветные стаканчики, пищевые красители разных цветов, Мия нашла маску лягушки и напялила ее на меня. Еще покупали много еды, в этом я – специалист. А подруга только закатывала глаза.
- Пять упаковок пончиков? Их все любят, но пончики на вечеринке? – спросила она.
- Нет, это мне сейчас.
- Иногда мне кажется, что ты мог бы съесть весь магазин.
- Конечно, мог бы!
Дальше мы прошли к кассе. Мия выкладывала все покупки и тележки, попросила четыре пакета, а я рассматривал новые леденцы «Мото». Это такие новые мятные конфетки, только внутри есть прослойка желе из киви. Также производители пообещали выпустить цитрусовые вкусы, ягодные и версии в шоколадной глазури. Я их уже успел попробовать, мне понравилось. Мне вообще нравится все сладости, которые существуют, наверное.
- А это вы тоже будете брать? – спросила кассирша.
- Что? – я сначала нахмурился из-за того, что меня отвлекли от созерцания вкусных конфет, а потом сообразил, что на моем лице до сих пор находится маска жабы.
Мия звонко расхохоталась, а девушка за кассой вместе с ней. Я убрал куда-то маску и строго посмотрел на подругу. Она лишь широко улыбнулась мне. Нет, на нее невозможно было долго злиться.
Когда мы вышли из магазина, я аккуратно складывал пакеты в багажник. Мия стояла рядом и о чем-то задумалась. О чем-то, что заставило ее погрустить. Весь день она была такая, втихаря ее окутывала печаль, а при мне она смеялась.
- Что случилось?
- Ничего.
- Мия ты плохо умеешь скрывать такие вещи.
- Но ты же не заметил, когда я разбила твою машину.
- Что?
- Таааак, эй, люди, кто отрежет мне язык?
Я сердито посмотрел на нее.
- Да ничего не случилось. Мне немного грустно, но тебе необязательно знать, что со мной. Все плохое в нашей жизни – неважно. Я просто хочу забыть об этом, когда смотрю на друзей, смеюсь. Да, это не решение проблемы, постоянно ржать, но мне так нравится, мне так легче. Проблема сама уйдет, потому что ты про нее забудешь, когда ощутишь радость. Просто позволь мне вести себя так. Разве я так много прошу?
Я растерянно посмотрел на нее, поняв одну вещь. Она права. Я легко кивнул, а потом снова продолжил упаковывать вещи, закрыл багажник и велел садиться в машину. Я заметил, как она выдохнула и расслабила плечи.
Я вспоминал эту поездку каждый раз, когда она молчала по поводу своей болезни, центра и всего прочего, что ей не нравилось. Я просто дал ей возможность спокойно игнорировать проблему. Мы никогда точно не могли узнать, что конкретно было в этом экспериментальном центре. Я увидел ее в разы худющее, очень бледную, с мешками под глазами от недосыпа, а еще тот момент, когда она сильно кричала от боли, мы залетели в палату и увидели ее. Она не была напугана, в ее глазах не было какой-либо другой эмоции, кроме боли. Я заметил порезы на ее руках, синяки. Но ее никто не бил, Линда была слишком доброй для такого. Она и с нами была доброй, единственная, кто нас успокаивал, она объясняла, почему мы не можем узнать о происходящем. Линда говорила: «Это личное». Когда мы с друзьями заходили в ее комнату за вещами, то увидели разбитое зеркало. Осколки к тому времени убрали, а шкаф заменить не успели. В мусорном ведре в ванной я нашел капли, наполовину полный пузырек. Бриджит заметила на разбитом зеркале кровь, которую пытались отмыть. Но это бесполезно, проще купить новый шкаф. Мы боялись спрашивать о том, что происходило Мию. Боялись расшевелить старые раны. Джереми однажды говорил с ней, но конкретную информацию мы не получили, хоть он старался пересказать нам весь разговор.
Мия, не могла бы ты продержаться еще немного. Нам ведь обещали еще немного времени.
***
Я постоянно доставала медсестер по поводу Мии, операции и докторов, которые спасали ей жизнь. Они лишь пожимали плечами, объясняя, что не могут ничего мне сказать. Ну, почему? Я хочу знать, что там происходит. Они привыкли к таким вопросам, этому ритму в больнице, а я нет. Я устало потерла глаза.
- Принести тебе кофе? – спросила Блэр.
- Да, спасибо.
Подруга ушла. Она тоже не могла долго сидеть на одном месте. Блэр сидела со мной и Оливией только для того, чтобы поддержать нас немного. Хотя мы все медленно рассыпались на маленькие кусочки, собрать это механизм сейчас никто бы не смог.
- Ты не хочешь есть? – поинтересовалась Лив.
- Нет. А ты?
- Нет.
- Первый раз, когда я спрашиваю, Оливия не хочет есть. Вау.
- Ага, - она рассмеялась. – Я тут сижу и вспоминаю, как она наорала на нас, когда мы летом пришли к ней домой, заказали всякой гадости, мы были такие неуклюжие. Я еще вылила на нее холодную воду.
- О, слава Богу, что это была ты. Блэр могла реально пойти за веревкой.
- Давай просто отвлекаться на что-то другое. Я не хочу думать о том, что происходит за той стеной.
- Я тоже.
- А ты…ты счастлива с Тоби, да?
- Конечно. Хоть он и дурак, но с ним мне очень хорошо.
- А что он сделал, когда мы тебя готовили к свиданию? Прости, но из твоих воплей я ничего не поняла.
Я засмеялась:
- Я уже не помню. Видимо, это не так важно. Наверное, очередная глупая шутка. Иногда я думаю, что ему пора бы заклеить рот скотчем.
- Это же Тоби! Постоянно подхватывает шуточки Эндрю.
- А потом и Джереми все это подхватывает.
- Тебе не кажется, что у него и Мии есть чувства друг к другу?
- Конечно! Это наверняка.
- А они сказали об этом друг другу, как думаешь? Успели?
- Не знаю. Но я бы хотела надеяться. И вот так просто даже и не спросишь. Тем более сейчас…
- Он и так на нервах. Мне кажется, мы все сходим с ума. Медленно и постепенно, от чего больнее в разы.
- Все лучшие люди – сумасшедшие.
- О. Это хорошая песня.
- Мие она нравилась.
Внезапно мы услышали знакомый голос, который командным тоном что-то говорил. Также я услышала быстрые шаги нескольких людей. Мы с Оливией озадачено посмотрели друг на друга взглядом «ты тоже это слышишь». А затем мы увидели Линду, которая на ходу пыталась накинуть специальную для операций одежду. Мы мигом подбежали к ней.
- Линда, что происходит? – первой заговорила Оливия.
- Девочки, я не знаю. Мне позвонил Литерман и срочно вызвал.
- Что с Мией? – должна же я задать этот вопрос всем в больнице.
- Я не могу вам сказать. Пока.
- Но…, - начали мы хором, но тут дверь захлопнулась прямо перед носом, а вся команда зашла в операционную.
Мы опешили, я сильно нахмурилась. Опять мне никто ничего не может сказать.
Когда мы были маленькими, я все время что-то спрашивала у Мии. Тогда мы только начинали дружить, общаться, мне казалось, что Мия знает абсолютно все в этом мире. Просто она еще с детства много читала.
Еще я любила пикники, постоянно уговаривала маму устраивать их мне. В итоге, поехали я, Мия, мама и мисс Портер. Мы были на набережной, которая недалеко от нашего района. Расстелили плед, мамы приготовили всякую домашнюю вкуснятину, а мы с Мией ждали, когда откроется фонтан. Было очень жарко, а фонтан не работал, то ли сломался, то ли его просто выключили. Мы хотели запрыгнуть туда со всей силой, бегать, резвиться и просто быть детьми.
Пока мы ждали, Портер рассказывала мне всякие истории про фей, которые она прочитала. Мне всегда нравилось ее слушать. Она придумала сказку про принцессу Бриджит, где у меня были единорог, дракон и милый друг-гномик. Принцесса постоянно влезала во всякие приключения, то борьба с ведьмой, то очутилась в алмазной пещере, то попала в какой-то волшебный лабиринт, который постоянно менялся. Но больше всего я любила слушать про балы и наряды принцессы. Со временем я постоянно заставляла маму покупать мне платья, а на всех детских праздниках была принцессой.
Но потом фонтан включили, мы скинули сандалии и побежали к воде. Мы прыгнули в большой круг, ветер подул в нашу сторону, так что мы мгновенно промокли. Мия начала брызгаться, а я подхватила эту идею. Мы плескались, а наши мамы нас фотографировали и снимали на камеру.
А тем летом мы вновь пошли к фонтану и вновь начали брызгаться. Много лет пройдет, но с твоим другом вы навсегда останетесь дебилами.
Вскоре мы выросли, потому что время не ждет. Примерно два года назад, у меня заболел сильно живот, я осталась дома, но не могла даже никому позвонить и сообщить причину моего отсутствия. Мама велела весь день лежать в постели, принесла мне еду, сообщила, что еще я могу взять, дала таблетки и сказала еще выпить лекарства несколько раз, пока их с папой не будет. Я заснула, а проснулась только в пять часов вечера. Открыв телефон, я увидела сообщений 30 от девочек. Буквально через пару секунд я услышала звонок в дверь, спустилась и увидела перед собой Мию, Блэр и Оливию. Лив подняла вверх и легонько потрясла пакетами с едой, они купили много сладостей. Мия широко улыбалась, а Блэр поздоровалась со мной. Я подбежала к ним, мы вчетвером крепко обнялись, а затем прошли в мою комнату. Мия проследила, чтобы я выпила лекарства после еды (подруги принесли мне куриный бульон), а потом они послушали мой удивительно интересный рассказ «Как я провела день». Живот не отпускало даже после лекарств. Мои друзья все поместились на кровати, а Мия начала рассказывать мне ту самую сказку. Про принцессу Бриджит.
Я всегда считала, считаю и буду считать этот момент лучшим в моей жизни. Они так заботились обо мне, волновались, переживали. Наверное, тогда я почувствовала всю их любовь и важность нашей дружбы.
***
Я пытался отыскать Эндрю, но он, наверное, опять бродит по коридорам больницы и вспоминает все его моменты с Мией. Я не хотел бы ему помешать, но мы решили вернуться к девочкам, чтобы их немного поддержать. Джереми уже отправился к ним. А я все еще искал друга. Хотя мне нравилось искать, так я могу подольше не встречаться глазами с Бриджит. Просто она посмотрит на меня, мне без слов станет понятно, что Блонда будет ждать от меня чуда. Я много чего делал для нее, иногда ей кажется, что я могу решать все ее проблемы, но только не эту. Я не могу ни вернуть прошлое, ни исправить ситуацию, ни дать нам еще немного времени. Я думал над тем, как Блэр справилась с потерей. Четыре года назад на ее компьютерных курсах погибла девочка. Они хорошо общались, но не сильно дружили. Девочку сбила машина, она умерла мгновенно, ей бы никто не смог помочь. Водитель заплатил родителям, а сам гулял на свободе и продолжал гонять на бешенной скорости. Несколько недель Блэр ходила сама не своя. Она ведь совсем недавно просто говорила с человеком, а тут его нет. Иногда ее колотило, а мы поддерживали ее.
Мия говорила, что в центре ей тоже пришлось пережить смерть нескольких людей. Но она не говорила нам, ни кто это был, ни как они были близки. Она не могла просто все рассказать, потому что в ее горле застревал комок слез. Линда нам лишь назвала имена. Венди и Патрик. Блэр пыталась через интернет найти что-то о них, мы узнали немного.
Венди училась в художественной школе в ее родном городе, была там лучшей, а потом в 11 лет у нее обнаружили рак. Поначалу была химия, операции, а девочка все равно рисовала картины и отправляла их в школу. Потом в 13 лет ее отправили в центр, она пробыла там год, а затем умерла. А Патрика мы вообще не нашли.
Мне хотелось узнать, как себя чувствовала Мия, было ли это похоже на то, что сейчас чувствуем мы все. Пустоту. Пустоту, которую заполнить может лишь она.
Все, что мы могли видеть, так это ее состояние после смерти Харпер. Эту девочку мы ни разу не видела, не знали, в социальных сетях тоже ее не нашли. Мы просто могли видеть, как Мие было плохо, как она ездила на кладбище, как выбирала ту птичку. Мне становилось дурно от одной мысли, что мы когда-то посмотрим на могилу Мии Портер. На кладбище я решил не идти, оставшись в машине, поджидая друзей. У меня скручивало душу от таких мыслей. Поэтому я старался не думать. Просто никогда не думать. Мог ляпнуть любую глупую шутку, веселился, проводил время с Бриджит, гулял с друзьями. Мия слишком много сделала для меня. Да хотя бы остановила два месяца назад. Иногда нужно, чтобы тебе сказали: «Стоп».
Пока я продолжал поиски Эндрю, я наткнулся на мисс Портер. Она плакала.
- Мисс, вам помочь?
- О, нет, спасибо, Тоби. Я просто…
- Я понимаю.
- Знаешь, это самое худшее, что может быть. Видеть, как умирает твой ребенок. Что может быть хуже матери, потерявшей свое дитя?
- Думаю, ничего.
- И ты правильно думаешь. Скоро приедут родители, то есть бабушки и дедушки Мии, я не знаю, что я им скажу, потому что никто ничего не знает и не говорит мне. Да, вы друзья, но я ее мать! Литерман – друг детства и даже не показался мне на глаза. Ты бы знал, что я сейчас чувствую, но я не могу сказать, просто не могу.
- Оливия тоже не может.
- Никто не может.
- И мы все знаем, что нам больно.
- Это все, что мы знаем.
***
Оливия пересела на диванчик к нам с Бриджит, Джереми сел напротив, я принесла ему кофе. Он попросил латте. Он его не любит, его любит Мия. Эндрю нашел нас, сел рядом с другом и открыл телефон. Он пересматривал фотографии. Это всегда его успокаивает, когда он нервничает. Он любит вспоминать прошло. Наконец-то вернулся Тоби, который недоуменно посмотрел на Эндрю взглядом «а не мог сказать, что ты уже тут, чтобы я не бегал по всей больнице». Оливия облокотилась об стенку, закрыла глаза и пыталась поспать. Уже был вечер, а она не спала довольно долго. Но у нее не получалось, от чего мне стало ее ужасно жаль.
- Давай принесу тебе еще, чего ты пьешь пустой стакан? – Тоби нагло выхватил бумажный стаканчик из рук Бриджит и побрел в сторону автоматов. Она даже не успела на него накричать. А он учится.
Даже сейчас Тоби заботится о ней, подруга ужасно устала, так что опустила голову на мое плечо и начала теребить мою цепочку на шее. Я заказывала эту цепочку вместе с Мией, она мне ее выбрала. Это была цепочка «под серебро» с кулоном бутылкой, внутри которой красовались блестки.
Сейчас мне все напоминало Мию. Куда бы я ни посмотрела, я везде видела ее. Мне казалось, что у меня начались галлюцинации. Я представляла, как она покупает чай в автоматах, как спускается в столовую, как просто ходит по коридорам, как мило общается с медсестрами, как сидит на этих же диванчиках, как перебирает журналы с тумбочек, как рассматривает цветы в коридорах, как на полках стеллажей берет в руки практически все книги. Не сомневаюсь, что она все это делала, находясь тут. Не представляю, как она могла выдерживать этот противный запах, эту форму бегающих медсестер, эти белые и голубые коридоры, носилки, палаты, больных. Я бы давно сошла с ума. Затем вдалеке мне показался знакомый силуэт, но я оставила свои линзы и очки дома, так что не могла понять, кто это. Лишь когда люди подошли, до меня дошло, что это Рози, Мэйбл, Томас и Джефф.
- Мама! – воскликнула мисс Портер и подбежала к Рози. Мэйбл обняла их.
- Лео, докладывай обстановку, - попросил дедушка Джефф.
- Я не знаю, нам ничего никто не говорит. Мия в реанимации, мы просто все сидим тут и ждем информации. Хоть какой-нибудь.
- Пойду попытаюсь раскрутить медсестер, - сказал дедушка Томас.
Эта безумная четверка всегда относилась к нам, как к собственным внукам. Они очень любят детей. Как говорил Джефф, они всегда будут нам благодарны за то, что мы заботились о Мие. Когда ее семья уехала в Токио, то поначалу ей было немного не по себе. Она сомневалась в правильности своего решения, ей было трудно теперь делать все самой. Но у нее всегда были мы, поэтому друзья всячески ей помогали, даже если она не просила. Конечно, главную роль играли бабушки и дедушки. Но они всегда говорили, что без нас у них бы ничего не получилось.
Из операционной вышла Эмма.
- Эмма, что там? – Дженнифер буквально перелетела в другой конец коридора.
- Я не могу ничего сказать, простите, мне нужно спешить.
И Эмма ушла очень быстро куда-то к медсестрам, затем они вместе снова скрылись в той комнате. Мама Мии выглядела очень разочарованной, а затем начала плакать. Лео подошел к ней и обнял. Мы все молчали, а мне снова захотелось зарыдать.
- Да что же это такое! Прекратите сейчас же. Мия бы не хотела, чтобы все было вот так. Мы не можем постоянно плакать и молчать, это невыносимо, я достану этих врачей, иначе я буду не я. Никто не понимает, что происходит, а это неправильно. Так же неправильно сидеть на одном месте и плакать. Слезами горю не поможешь. Возможно вам так легче, но вы все прекрасно знаете, что не успокоитесь, пока не узнаете, что там, за стеной. Ваша душа будет выть, пока вы не узнаете в каком сейчас состоянии Мия. И хуже всего то, что вы даже не понимаете, хотите вы узнать или нет. Вы боитесь правды. Вы в своих головах придумали самые ужасные исходы, которые могут быть. И вы думаете, что все это окажется правдой. Но вы это придумали. Это лишь фантазии. Нам нужна реальность, нам нужна правда. Даже если она будет в сто раз ужаснее того, что вы придумали в своей голове. Прекратите бояться. Страх нам не поможет. Он не может Мие. Она Мия Портер. И она не сдается.
Мэйбл словно воткнула нож в наши сердца. Мы все понимали, что она говорит правду. Но не все мы были готовы ее принять. Либо просто не хотели. Все задумались о чем-то. Я же решила действовать.
Я незамедлительно побежала к двери в операционную, хотела уже открыть дверь, как тут мне схватили две медсестры, а одна загородила своим телом дверь.
- Не трогайте ее! – ко мне подбежала Бриджит, но они ее оттолкнули.
- Простите, мисс, но сюда нельзя.
- Пустите меня!
- Нельзя, вы можете нарушить ход операции.
- Тогда немедленно попросите кого-то выйти сюда и сообщить мне и всем, кто здесь, что там происходит. Я хочу знать правду. Сами попросите выйти их, либо просто спросите и сами доложите нам, мне все равно. Я хочу знать. Если вы этого не сделаете, каждые три минуты я попытаюсь открыть эту дверь и войти в эту комнату. Поверьте мне, я слишком упрямая, чтобы не сдержать свое слово.
Медсестры отпустили меня, а одна из них немедленно прошла в комнату. Мои смотрели на меня с удивлением и благодарностью одновременно. Мэйбл восхищалась мной и улыбнулась мне. Бриджит обняла меня.
Через минут пять с медсестрой вышел доктор Литерман.
***
- Что с ней? – мне казалось, что абсолютно все мы произнесли это хором.
Мы все накинулись на Литермана, окружив со всех сторон.
- Я…
- Правду, Литерман, - мисс Портер могла бы убить его своим взглядом за долю секунды.
- Состояние ужасное, но сейчас она пока еще жива. Мы стараемся поддерживать его и улучшить. Шансы есть, но они очень маленькие. Да, я сказал: «Пока еще», не смотрите на меня так. Она умирает. Медленно и больно. Именно от боли она потеряла сознание. Мне жаль, правда, жаль. Мы делаем все, что можем. Мы вызвали Линду, вызвали всех, кто хоть что-то может сделать. Мы, правда, стараемся. Но я не могу вам ничего пообещать. И мне горько от этого. У меня есть буквально пять минут, чтобы поговорить с кем-то из вас. Кто это будет - решайте сейчас же.
- Доктор, пройдемте, - я решил взять управление в свои руки. Мне было, что сказать доктору. Девочки бы не справились и начали бы плакать, а остальным нужно их успокаивать.
Мы завернули за угол, прошли немного и остановились.
- Да, Джереми, - сказал мне врач, давая понять, что я могу начать.
- Я хочу ее увидеть.
- Это невозможно.
- Так придумайте что-то! Хоть на пару минут дайте мне ее увидеть, пожалуйста.
- Ты ведь ее любишь, правда?
- Люблю. Я схожу с ума, когда не могу ее увидеть сейчас. Я должен посмотреть на нее. Просто должен.
- Тебе не понравится то, что ты увидишь.
- Это Мия. И мне абсолютно все равно на все сейчас, кроме нее.
- Есть специальная комната со стеклом, через которое можно увидеть ход операции. Помещение сделали для студентов и интернов, а так же для проверок, спонсоров и всяких делегаций. Иногда туда могут пройти близкие пациента, если не боятся крови и желают увидеть это.
Доктор прошел обратно в тот коридор, где вход в операционную, но не дошел до поворота и открыл дверь рядом с ним, жестом велев мне пройти.
Я вошел в маленькую прямоугольную комнату, в которой не было ничего, кроме этого стекла. Серые темные стены и холодна плитка. И это самое окно. Я будто получил сильный удар, когда увидел происходящее за ним.
Команда Литермана склонилась над Мией, проворачивала свои хирургические действия, медсестры подавали нужные инструменты, Эмма командовала ими. Доктора вероятно обсуждали состояние Портер, но я не мог ни расслышать, ни увидеть это, так как половина лица была скрыта маской. На их униформе было огромное количество крови, многочисленные пятна. Краем глаза я увидел, как Литерман распахнул свой белоснежный халат, под которым скрывалась такая же испачканная в крови форма. Он потратил время, чтобы никто не увидел это.
- Нам пора, - он сказал это через секунд 30. Ему нельзя было терять время. Время Мии Портер.
Я пробежал, как можно быстрее, к своим близким, пытаясь скорее найти опору. Я плюхнулся на диван и пытался переварить только что увиденное мной.
Я помню, как вначале последнего учебного года у нас была вечеринка. Мия пришла позже всех. Она вообще не хотела идти. Видимо, что-то ее расстроило, но она не хотела говорить, поэтому примчалась к нам, в дом Бриджит, где все и происходило.
- Как ты? – спросил Тоби, мы все находились на кухне, помогая Блонде наливать напитки.
- О, налей мне колы с ромом, я хочу выпить. Срочно.
Да, она действительно была очень расстроена. Вскоре все захватили стаканчики с коктейлями, а затем намеривались покорить танцпол. Я же не любил танцевать, так что остался на кухне. Последней выходила Мия, а перед порогом обернулась ко мне:
- Пошли потанцуем.
Честно сказать, я очень удивился. Ведь тогда она ненавидела меня, не общалась со мной, наверное, считала своим врагом номер один.
- Ты же меня ненавидишь.
- Да, но сейчас я выпила слишком много колы с ромом, чтобы кого-то ненавидеть. Так что сейчас я сама Мисс Доброта. Поэтому пользуйся, пока можешь. Скорее всего, я даже и не вспомню то, что сейчас происходит.
Я рассмеялся, а затем согласился. Что мне терять, если все сейчас пьяные и вряд ли кто-то из друзей вспомнит мой позор, а на остальных мне плевать?
Мия схватила меня за руку и провела на площадку, где уже все отрывались по полной программе.
- О! Это же моя любимая песня! – Мия явно повеселела, заулыбалась и начала танцевать.
Играла песня One Republic – Counting Stars.
- Ну же! Просто расслабься.
И я расслабился. Я почувствовал себя в своей тарелке, вместе с Мией мы начали делать причудливые движения, двигались в такт музыки, а также начали петь песню во все горло. Остальные начали подхватывать.
Мы, казалось, по-настоящему прочувствовали смысл песни, ее настроение. Мы также все хлопали в ладоши, кричали, смеялись и просто радовались жизни.
Я навсегда запомню ту руку, которая провела меня в один из самых веселых вечеров в моей жизни, а теперь эта рука лежала на том операционном столе, вся в крови, за этой стеной. А я ничего не мог сделать.
***
Джереми пришел еще более растерянный и напуганный, чем был до разговора с доктором. Как только, Литерман появился из-за угла, я подбежала к нему и толкнула обратно, намекая на то, что хочу поговорить.
- Вы не можете говорить, что она умирает!
- Оливия, пойми, это так.
- Но вы обещали! У нее еще есть время! Еще немного времени! Обещали! Зачем обещать, если не можете дать это?
- Ей я не обещал.
- Что? Нет. Нет! – в моей голове все начало складываться в единую цепочку событий. – Она постоянно проводила время с нами последние две недели. Она подготовилась к смерти, оставив всем нам подарки. Она прощалась в церкви. Она знала! Она знала, что скоро умрет.
- Да, она знала.
- И скрывала! Боже, как она! Да я ее убью просто!
- Оливия, мне пора.
- Знаете, я никогда не буду жалеть о том, что сказала вам. Вы действительно лжец.
- Я знаю.
И он мигом побежал в реанимацию. На мои глаза стали наворачиваться слезы, боком я приткнулась к стене и попыталась успокоиться. Но у меня не получалось. Мия, ты же знала. Ты не сказала. Как? Почему? Не хотела нас расстраивать раньше времени? Какая же ты глупышка! Мне так больно. Мне не верится, что это все. Это же не конец, правда? Ну, ответь же мне уже. Дай хоть какой-то знак.
В конце небольшого коридора было огромное окно во всю стену, ветка дерева на улице делила его почти пополам. Я заметила краешком глаза легко движение, решила подойти немного ближе туда. На ветке сидела птица. Она внимательно смотрела на меня, я рассматривала ее. Постепенно она становилась размытой из-за слез. Я вытерла их ладонями, а потом снова посмотрела на птичку. Она так смешно открыла клювик, что мне показалось, что она улыбается. Я рассмеялась сквозь слезы. Потом она резко взлетела, расправив свои крылышки. Я наблюдала за ее полетом, а потом потеряла из виду.
***
В операционной росло напряжение с каждой секундой. Врачи теряли свою пациентку, ее жизнь утекла сквозь пальцы. Они начали хаотично и быстро пробовать все варианты, применяли все знания, которые получили, весь опыт, который у них был, но ничего не помогало.
- Мне жаль, Литерман, но она умирает, - заключил Филип
- Пульс падает! – Джен пыталась что-то сделать, но не могла. Она просто уже не могла.
- Нет, нет, - Кэмерону не верилось в то, что это конец. Столько работы, столько всего и вот такой конец. Он отказывался верить в смерть этой девочки.
Доктор Литерман хватался за волосы, он перебирал в своей голове все варианты, но уже все перепробовали. Их время закончилось. Им всем осталось только наблюдать, как девушка теряет пульс. Все остановились и не могли ничего делать, они просто наблюдали за показателями. Доктор смотрел на время, чтобы объявить время смерти Мии Портер. Но все-таки надеялся найти выход, хотя знал, что уже ничего нельзя сделать.
- Не стойте так! – Эмма кричала со всей силой. – Не смейте сдаваться, мы – врачи, в конце концов, - она и медсестры все еще пытались спасти жизнь девочки. – Литерман, ты знаешь. Еще один вариант. Еще есть время, его мало, но оно есть. Давай попробуем.
- Это опасно, - возразил Кэмерон.
- У нее нет шансов, - сказал Филип.
- Шанс есть всегда! – закричала Джена.
- Доктор, пожалуйста, - умоляла Эмма, смотря на часы.
Литерман собрался и принял решения. Они должны сделать все, что могут. Он пообещал.
***
Мы все были в напряжение. Я не могла сидеть спокойно на одном месте. Я расхаживала туда-сюда, меня всю колотило. Бриджит и Блэр сидели рядом друг с другом и держались за руки. Тоби облокотился об стенку и смотрел в пол, одними губами читая молитвы. Эндрю рядом с другом сел на корточки на пол. Родители Мии, бабушки и дедушки, каждая пара стояла рядом друг с другом, любимые обнимали друг друга, стараясь хоть как-то поддержать. Джереми сидел рядом с Рейчел напротив девочек. Мы все ждали окончательного вердикта. И никто из нас не хотел его услышать.
Наконец-то вышел доктор. Он встал так, чтобы всем его было видно. Следом за ним вышла Эмма и встала рядом. Их лица были серьезнее некуда, я видела, как в глазах Эммы блестели слезы. На их униформе я заметила кровь. Очень много крови, засохшей и совсем недавно попавшей на одежду. Я была в шоке. Литерман открыл рот, чтобы сказать, было видно, что слова даются ему очень тяжело:
- Мне жаль.
Нет. Нет. Нет. Не может быть. Это нереально! Мия не может быть мертва. Только не Мия. Смерть не могла забрать ее у нас. Она не могла уйти! Не могла! Это же Мия! Весь мой мир разрушился окончательно. Я стояла еще в большем шоке, чем была. Я услышала слезы девочек, повернулась и увидела всех грустными, печальными, плачущими. У мисс Портер была истерика. Она рыдала крокодильими слезами. Рейчел плакала в плечо Джереми, который вообще отказывался верить в то, что происходит. В то, что уже произошло.
Я начала плакать, сморщила все лицо и зажимала рот рукой, чтобы не закричать. Перед глазами пробежал весь этот год, который мы пережили.
Выпускной, ужин, когда она нам все рассказала, когда я приехала к ней в больницу, как я перекрасилась в розовый цвет волос и молилась рядом с ней, как мы решили, что я поживу с ней, показ мод в магазине Бриджит, наша ночевка и танцы до упаду, постоянные прогулки, фото Мии, когда она в краске, как я вылила на нее стакан воды, как мы полетели в Прагу, Освенцим, Париж, больница, как она уехала в центр, как я увидела впервые ее после долгой разлуки, как я сидела и ела батончик вместе с ней и Бриджит в ее палате, как Блэр упала в тонну одежды, когда мы готовили Блонду к свиданию, как мы поехали в Калифорнию, как ехали на машине и кричали о том, что мы птицы, как бежали от прошлого, как попали в сильную метель, как провели Рождество, как нам сказали, что она не сможет ходить, как мы готовили ее комнату, наполняя ту уютом, как я кричала на Литермана, как она поговорила со мной тогда, как я ей расчесывала волосы, как она попросила меня приехать в церковь, моя речь, ее прощание с нами, ее падение, ее «Я лечу».
