Человек, который читал священные книги 2 страница

– Известно ли тебе, под какой звездой родился этот жеребенок? И где именно он родился? Точный день, час, минута его рождения?

– Ну, этого я вам сказать не могу. Знаю только, что кобыла ожеребилась где-то между Гандхарой и Пуджитой. Я глаз не сомкнул, пока не сбыл его с рук. Этот жеребенок приносил мне одни несчастья.

– Что ж, – посовещались между собой специалисты, – по-видимому, это и есть нужный нам конь. Его поведение можно объяснить тем, что рождение его прошло незамеченным. Никто не позаботился украсить его шею венком из цветов и поставить на лоб отметку киноварью. Чего же можно ожидать в таких обстоятельствах? Со священной лошадью обходятся как с обычной клячей! Впрочем, табун сразу признал в жеребенке вожака. Мы должны немедленно отправиться в Пуджиту, взяв с собой серебряные подковы для Страха.

 

Мудрецы из Чампы легко отыскали в Пуджите владельца Страха.

– Что ты сделал со своим жеребенком? – спросили они гончара. – С жеребенком, которого ты получил от торговца лошадьми?

– Ничего не сделал. Я вожу на нем мешки с глиной и свой товар.

– Продай нам коня. Мы дадим тебе за него лучшего ишака в мире и в придачу мешок золота.

– Ну нет, – покачал головой гончар. – Я люблю свою лошадь, с какой стати мне ее отдавать?

– Все-таки подумай над нашим предложением. Посоветуйся с женой. Мы вернемся завтра утром. Может, к этому времени ты передумаешь. Мы охотно отдадим тебе двух ишаков вместо одного.

Посланцы премьер-министра не хотели раскрывать гончару истинную стоимость коня, надеясь, что им удастся задешево купить его, в особенности учитывая, что этот конь стал настоящим бедствием для всех соседей гончара, да и для всех жителей Пуджиты.

– Почему ты не назначил хорошую цену? Это твой шанс разбогатеть, – проговорил конь, едва посланцы удалились.

– Не говори чепуху, – ответил гончар, не поднимая головы и думая, что говорит с женой. Конь никогда прежде не разговаривал с ним, да ему и в голову прийти не могло, что существуют говорящие лошади. – Не хочу даже слышать подобной чепухи, – повторил он, не отрываясь от гончарного круга.

– Почему ты называешь это чепухой? – спросил Страх. – Они заплатят тебе хорошие деньги.

– Да разве может человек продать любимое животного или своего ребенка? Уходи и не серди меня.

– Но если ты не выслушаешь меня, рассержусь я, – не уступал Страх. – Если бы у тебя был сын, которому на роду было написано стать премьер-министром, разве ты заставил бы его лепить горшки только потому, что не хочешь расставаться с ним? Разве это было бы справедливо по отношению к твоему сыну?

– Ну… – ответил гончар, все еще не подозревая, что разговаривает с лошадью, – я не силен в спорах.

Дай мне спокойно поработать. Все будет так, как ты захочешь.

Однако конь заявил, что согласие, вырванное против воли, вовсе не является согласием. Чистокровный конь, рожденный под счастливой звездой, должен служить только особам королевской крови. Он заслуживает только лучшего корма, который должен засыпаться в золотую кормушку.

– Где ты достанешь деньги, чтобы купить золотую кормушку? Воспользуйся случаем и не продешеви. Скажи людям из Чампы: «Дайте мне за моего Страха цену священной лошади» – и получишь сто тысяч рупий.

Тем временем в мастерскую вошла жена гончара.

– В таком случае глупо было бы не продать коня, – сказала она.

Гончар лишился дара речи.

– Продай коня, – повторила она, гладя шею лошади. – Мы будем скучать по тебе. Но нам и вправду не найти денег на золотую кормушку.

– Что ж, хорошо, – пробормотал пришедший в себя гончар, – вы двое сговорились против меня. Я сделаю так, как хотите. (Ни гончар, ни его жена не находили странным, что лошадь вдруг заговорила. Они были людьми простыми и принимали все как должное.)

– Я бы хотел, – сказал конь, – чтобы вы попросили за меня именно сто тысяч рупий или столько золота, сколько я вешу.

На следующее утро люди из Чампы снова пришли к гончару.

– Ну что, ты подумал о том, что мы вчера сказали? Да? Что ж, отлично. Сколько ты хочешь за свою лошадь?

– Мой Страх – священная лошадь, – ответил гончар, – поэтому вы должны уплатить мне тысячу рупий или столько золота, сколько весит конь.

Эти слова привели людей из Чампы в замешательство. Они склонились друг к другу и зашептались.

– Должно быть, этот подлый торговец из Гандхары предупредил его, – прошептал один из них.

– Но мы должны заполучить коня любой ценой, – сказал другой. – Так сказал премьер-министр. Если вожди-заговорщики пронюхают о чудесной лошади, они предложат гончару немыслимую сумму.

Значит, пришли они к выводу, придется заплатить сто тысяч рупий.

Сделка была заключена. Гончар отдал коня посланцам премьер-министра, и они немедленно подковали его серебряными подковами.

Затем лошадь перешла под опеку конюхов, которые отправились с ней в Чампу.

Премьер-министр Анги был доволен, а вместе с ним и юный король. Но вскоре их радость сменилась испугом – они услышали, что Страх объявил голодовку.

Почему конь отказывался притрагиваться к пище и воде? Никто из конюхов этого не знал, зато знал сам конь.

«Разве посмели бы они дурно обращаться с ученым брахманом? – размышлял Страх. – Разве не стали бы они оказывать ему всяческое почтение? Разве им неизвестно, что я – священная лошадь и со мной нужно обходиться должным образом?»

Конь отказывался говорить с конюхами, а они не могли прочесть его мысли, но исправно докладывали во дворец, что лошадь стремительно теряет вес.

– Сделайте что-нибудь, – приказал король. – Мы должны выяснить, что происходит с нашей священной лошадью.

Лекари осмотрели коня и заявили, что с ним все в порядке.

– Вот только он очень упрям, – добавили они, – и исключительно из упрямства отказывается от пищи. Торговец из Гандхары был прав: это норовистое животное, возмутитель спокойствия. Все лошади в конюшне последовали его примеру и перестали есть.

Этот ответ не порадовал короля, и премьер-министр снова вынужден был призвать придворных мудрецов.

Осмотрев стойло Страха, они пришли в ужас и тотчас поспешили к премьер-министру.

– Ваши конюхи – просто олухи! – воскликнули они в один голос. – Они обходились с конем так, словно он обычный скакун. Во имя всех святых! Где его золотая кормушка? Почему город до сих пор не украшен флагами в его честь?

Затем они представили длинный список, в котором было перечислено все, что следовало сделать для священной лошади.

– Эта лошадь словно какой-нибудь важный иностранный посол, – заметил король.

– Это действительно так, ваше величество, – ответили специалисты. – К Страху следует относиться с почтением и сделать все, чтобы он чувствовал себя здесь как дома.

– Что мы должны делать? – спросил премьер-министр.

– Делайте то, что мы говорим, а еще пригласите первую даму государства – пусть уговорит коня поесть из золотой кормушки.

Все было сделано как должно. Вскоре в конюшню явился сам премьер-министр и извинился от лица государства за непочтительное отношение. Вслед за ним пришел король и тоже выразил свое сожаление.

Однако, несмотря на это, Страх по-прежнему отказывался принимать пищу! А следуя его примеру, голодовку объявили и все остальные лошади. Придворные мудрецы настаивали на приглашении первой дамы.

– Где она? Она должна прийти и поговорить с конем.

– Действительно, где она? – поинтересовался премьер-министр. – Где наш постреленок?

Выяснилось, что дама покинула комнату для занятий и отправилась в сад гоняться за обезьянами.

На ее поиски немедленно были отряжены придворные. Вскоре первую даму обнаружили – она сидела на дереве, грызя неспелые плоды манго и ворча себе под нос: «Лучше бы это были конфеты». Ее едва уговорили слезть с дерева, выкупаться и переодеться. Наконец ее привели в конюшню и оставили наедине с конем.

 

– Я – кузина короля, – сказала девочка. – Вот почему они зовут меня первой дамой. Разве не глупо? Но долго это не продлится. Король скоро женится, и я уже не буду первой дамой.

Страх взглянул на девочку и отвернулся. «Где ее манеры? – подумал он. – Она говорит и жует одновременно».

– Ты любишь манго? – спросила первая дама. – Мне они не особенно нравятся, но я подумала, что ты, может быть, любишь их, и поэтому принесла несколько. Вот они, возьми, если хочешь. Лично я больше люблю сладости, поэтому во дворце меня все зовут Конфеткой. Конечно, у меня есть и другие имена, но они такие длинные, что я никак их не запомню. А как тебя зовут?

Конь пошевелил ушами, но ничего не ответил.

– О, прости, – продолжала Конфетка, – я забыла, что ты еще мал и, наверное, не умеешь говорить. Но я уверена, что, когда тебе исполнится столько же лет, сколько мне, ты заговоришь. Сейчас мне шесть, а в следующем году исполнится семь, и я стану такой же старой, как премьер-министр.

Потом девочка пожаловалась, что ей не дают сладости в отличие от коня, которому вволю дают сахара. Кроме того, ему ежедневно моют копыта молоком! Все перевернулось с ног на голову, сказала Конфетка: Раджа Ганеш, предводитель заговорщиков, хочет жениться на ней, а ее кузена, юного короля Анги, отправит на необитаемый остров, где он умрет от голода и жажды. Между тем коню дают вволю еды и питья, а он отказывается от них.

Конь подошел к девочке и лизнул ее щеку.

– О! – воскликнула она и захлопала в ладоши. – Я вовсе не против, чтобы ты меня поцеловал. Но прошу тебя, съешь что-нибудь. Тогда я получу свои сладости. Так сказал премьер-министр.

– Хорошо, – ответил конь, – но только ради тебя.

– Так ты умеешь говорить! – Девочка затанцевала от радости. – Это хорошо. Теперь поешь. Ты должен быть сильным, чтобы откусить ухо Радже Ганешу, этому злому человеку, который хочет отрубить голову премьер-министру. Ты знаешь его? Я – нет. Только слышала…

– Завтра, – сказал конь, – я принесу тебе уши Раджи Ганеша.

– Одного будет вполне достаточно, иначе, потеряв оба уха, он оглохнет, а это плохо.

– Вовсе нет. Он заслуживает того, чтобы ему отрубили голову. Он – предводитель заговорщиков. Мне все про него известно. Он хочет убить премьер-министра и короля.

– Так ты все знаешь… Тогда зачем ждать до завтра? Почему не пойти и сейчас же откусить ему левое ухо? И пожалуйста, возьми меня с собой.

– Хорошо, – ответил конь, – но сначала ты должна пойти к премьер-министру и сказать ему, что к завтрашнему дню нужно приготовить стойла для пяти тысяч лошадей и темницу для пяти тысяч пленных. Скажи ему еще, что Страх прекратил голодовку.

Конфетка не решилась поговорить с премьер-министром. Вместо этого она с большим трудом написала записку, в которой сообщала, что собирается отправиться вместе со Страхом, а также о том, что нужно подготовить пять тысяч стойл для лошадей и пищу для пяти тысяч пленных. Потом девочка надела бриджи для верховой езды, сапоги и незаметно проскользнула в конюшню.

Едва она села в седло, Страх как стрела вылетел из стойла и понесся прямо в лагерь мятежников. Здесь он остановился у палатки Раджи Ганеша и тихонько заржал. В ответ послышалось ржание пяти тысяч лошадей мятежников – они признали священного коня своим вожаком.

Раджа Ганеш вместе с другими вождями выскочил из палатки посмотреть, что случилось. Увидев девочку в своем лагере, он не поверил своим глазам – ведь она была той наградой, которую он жаждал заполучить.

– Само Провидение послало ее мне! – закричал предводитель заговорщиков. – Теперь, друзья, самое время сбросить с трона этого молокососа. Я возьму в жены Конфетку и буду править страной от ее имени. Снимите ее с седла! Иди же сюда, Конфетка! Иди в мою палатку! Возрадуйтесь, друзья!

Но тут Страх заржал, и радость Ганеша сменилась ужасом – пять тысяч лошадей мятежников тут же встали на дыбы, сбросили своих всадников, а затем схватили их зубами за пояса. Через минуту лишившийся уха Ганеш, захваченный в плен своей собственной лошадью, увидел, как огромный табун во главе со Страхом уносится в сторону Чампы.

 

Так, благодаря священной лошади по имени Страх, был предотвращен государственный переворот.

– Ты – самый лучший конь на свете, – сказал юный король Страху, украшая его шею венком из ароматных цветов. – И заслуживаешь всего самого лучшего.

Тем же вечером весь город был украшен в честь священного коня. Фейерверки и музыка не стихали всю ночь. Премьер-министр произнес на главной площади столицы длинную прочувствованную речь, которую закончил так: «Первая дама нашего государства, Махарадж-Кумари Шримати Нарайяна-Датта Радж-Раджендра-Нандини Суварна Дева-Прийя и прочая, и прочая, называемая также Конфеткой, подтверждает, что священная лошадь наделяет своего всадника мудростью, проницательностью и даром предвидения… Да здравствует Страх, наш священный конь!»

 

Гокул-трудяга

 

Хотя Гокул-трудяга жил в деревне неподалеку от Бенареса, он никогда не бывал в этом священном городе на реке Ганг. Ему даже не приходила в голову мысль выйти за пределы деревни или поля, которое он обрабатывал.

– Это же ненормально, – говорили его друзья и обвиняли надзирателя в том, что он слишком мало платил Гокулу и тот не мог позволить себе время от времени повеселиться в городе.

– Это не моя вина, – оправдывался надзиратель. – Гокул предпочитает получать плату не деньгами, а вещами и продуктами.

И это была правда: Гокул упрямо желал получать плату за свой труд зерном и полотном в количестве достаточном, чтобы прокормить и одеть семью и его самого. Когда Гокулу что-то требовалось, он предпочитал получать желаемое путем обмена.

– В городе, – объяснял надзиратель, – все хотят получать за свой товар только деньги, а наш Гокул, боюсь, давно позабыл об их существовании. Он, наверное, не помнит, когда в последний раз монету в руках держал. Знаете ведь его присказку: слова «богатство» и «бедность» с одной буквы начинаются. Я же не могу заставить его измениться.

– Но тебе все равно придется что-то придумать, – настаивали друзья Гокула. – Он здоров и силен, но если не будет время от времени отдыхать, превратится в развалину.

И вот однажды надзиратель отозвал Гокула в сторону, дал ему десять сверкающих серебряных рупий и посоветовал взять выходной.

– Что за глупость? – воскликнул, рассердившись, Гокул. – Я здоров как бык, почему вы лишаете меня работы?

– Послушай-ка, Гокул, – сказал надзиратель, – я вовсе не собираюсь лишать тебя работы. Просто ты так усердно работал, что я даю тебе в награду десять рупий и выходной. Завтра можешь не выходить в поле, иначе нам с тобой достанется на орехи от твоих приятелей.

– Но что я буду делать весь день? И на что мне потратить эти рупии?

– Ради бога, отправляйся в Бенарес и купи что-нибудь своей жене Ганге. Вот увидишь – не успеешь оглянуться, как рупии разойдутся.

Гокул поблагодарил надзирателя и вечером поспешил домой к жене.

– Посмотри-ка, Ганга, – сказал он, протягивая ей серебряные рупии. – Это для тебя!

Радость женщины не знала границ, она тут же позвала детей, чтобы и они порадовались вместе с нею.

– Теперь, – сказал Гокул, задумчиво разглядывая блестящие монеты, – нужно решить, что с этими деньгами делать. Завтра у меня выходной. Если не возражаешь, я пойду в Бенарес и куплю что-нибудь тебе и детям. Что бы ты хотела?

Ганга произвела быстрый подсчет: четвертую часть следовало пожертвовать храму, а остальное можно было пустить на подарки.

– Но какие подарки? – спросил Гокул. – Что мне купить? В Бенаресе можно найти все что угодно, хоть слона.

– Боже мой, – воскликнула Ганга, – я думала, ты уже изучил мои вкусы. Я хотела бы новое сари. Бенарес славится своим шелком, купи мне отрез самого лучшего шелка.

– А мне коня и меч! – закричал сын Сису.

– А мне, папочка, привези красный платок и золотые сандалии, – попросила маленькая дочь Бина.

– Хорошо, – ответил Гокул, целуя детей перед сном. – Завтра вечером получите свои подарки.

 

Хотя Бенарес был всего в паре часов ходьбы от деревни, Гокул встал на рассвете, прочел утреннюю молитву, взял крепкий посох и отправился в путь.

Первое, что привлекло его внимание в священном городе, были сверкающие купола и башни. Потом он, широко распахнув глаза, уставился на широкие каменные ступени на левом берегу Ганга. Дворцы Бенареса, казалось, были возведены не людьми, а великанами. Идя по узким улицам, обрамленным красивыми домами с балконами, он достиг храма, постоял некоторое время в благоговейном молчании, а затем набрался храбрости и спросил у почтенного служителя разрешения войти внутрь и вознести молитву.

– Войди, сын мой, – ответил старик, – и соверши свое пожертвование, ибо говорится в священных книгах: «Молитва открывает человеку путь в рай; пожертвование приводит к райским вратам, но врата эти откроются лишь человеку щедрому». Заходи, сын мой, и вознеси молитву.

Помолившись и оставив в храме деньги, Гокул отправился на большой базар за покупками. Здесь, в многоголосой толпе покупателей и продавцов, зазывал и попрошаек он совершенно растерялся. Его поразили бесконечные ряды лавок, в которых продавались товары со всего света. Гокул смотрел на все это, открыв рот, и впервые в жизни чувствовал себя невежей.

– Но что это я? – наконец очнулся он. – Тут можно и целый день простоять, глазея на все эти чудеса.

Придя в себя, он осознал, что базар таит в себе опасности – не раз и не два его чуть не сбивали с ног носильщики, нагруженные тяжелыми мешками, но хуже всего было то, что чьи-то ловкие руки постоянно шарили по его карманам. Постепенно от всей этой суеты и толчеи у него разболелась голова. Гокул решил поскорее покончить с покупками и вернуться в свою тихую деревню.

Он не мешкая зашел в лавку, возле которой были выставлены образцы шелковых тканей.

– Я бы хотел взглянуть на лучшие образцы, – сказал он. – Только учтите – шелк должен быть самым лучшим.

Продавец с удивлением посмотрел на Гокула: его акцент и внешний облик безошибочно выдавали в нем крестьянина.

«С ним я только время зря потрачу, – подумал продавец. – Нечего и надеяться продать ему что-нибудь».

Поэтому он некоторое время колебался. Однако хозяин лавки был начеку.

– Этот тип приехал из деревни, – прошептал он продавцу. – Взгляни на его одежду. Должно быть, он из зажиточных фермеров, которые никак не избавятся от привычки одеваться как простые крестьяне. Готов поклясться, что он и к королю в таком виде явится, а с китайским императором будет разговаривать так же, как с надзирателем. У таких обычно водятся денежки. Покажи ему самый лучший шелк.

Гокул осмотрел и перещупал все имеющиеся в лавке отрезы. Все они выглядели великолепно, и трудно было выбрать что-то одно. Наконец, Гокул остановил свой выбор на отрезе оранжевого шелка с золотой каймой.

– Это подойдет, – сказал он, сворачивая ткань. – Сколько вы хотите за этот шелк?

– Вы наш новый покупатель, господин, – заговорил хозяин лавки сладким голосом, – поэтому только для вас – особая цена. Мы хотели бы снова видеть вас в нашей лавке, когда вы в следующий раз почтите Бенарес своим присутствием. Может быть, вы даже окажете нам любезность и порекомендуете нашу лавку своим друзьям и родственникам. Мы возьмем с вас минимальную стоимость – всего пять тысяч рупий. Для всех остальных цена – шесть тысяч рупий. Взгляните на материал, посмотрите на изящную золотую вышивку. За нее и шести тысяч мало, а уж пять тысяч – вообще даром.

Гокула словно молнией поразило. Он медленно положил отрез на прилавок.

– Пять тысяч – это даром? Это какая-то ошибка. Вы ведь говорите про эти рупии? – спросил он хозяина, протягивая свои монеты.

Хозяин изрядно удивился. Он был человеком опытным и знал, что крестьяне любят поторговаться, но ему никогда еще не приходилось встречать человека, который бы попытался сбить цену с пяти тысяч рупий до пяти.

– Конечно, вы не про эти рупии говорили, – повторил Гокул, демонстрируя монеты.

– Да нет, как раз про эти. И скажу вам, пять тысяч – это просто даром.

– Бедная Ганга, – вздохнул Гокул, представляя, как расстроится жена. – Бедная Ганга…

– Бедная кто?

– Моя жена.

– А какое мне дело до вашей жены? – спросил хозяин лавки. По мере того как шансы заключить сделку уменьшались, тон его становился все грубее.

– Расскажу вам все как есть, – сказал Гокул. – Я работаю в поле с самого детства и до вчерашнего дня деньги даже в руках не держал. Вчера надзиратель дал мне десять новеньких рупий. Три из них я оставил в храме, а на оставшиеся семь думал купить жене сари, лошадку и меч для сына, а еще платок и сандалии для дочки. Так как же я могу заплатить вам столько денег? На что я куплю остальные подарки?

– Убирайся из моей лавки! – закричал разъяренный хозяин. – Я даром потратил время на безумца. Возвращайся к своей Ганге и детям. Купи им горсть леденцов и не показывайся мне больше на глаза.

И Гокула без церемоний выставили из лавки.

– Бесполезно учить этих торгашей хорошим манерам, – пробормотал Гокул после того, как его вышвырнули еще из двух лавок. – Они все плуты и мошенники. Но среди торговцев лошадьми должны быть порядочные люди. По крайней мере, они знают, как разговаривать с такими крестьянами, как я.

Гокул без труда отыскал лошадиный базар. Едва он заговорил о покупке лошади, его тотчас окружила дюжина торговцев. Один из них, самый крепкий и сильный, потащил Гокула осматривать своих лошадей.

– Какая лошадь вам нужна, господин? – осведомился торговец.

– Хорошая, – ответил Гокул. – Мне нужна хорошая лошадь для моего сына.

– Понимаю. Но лошадей у нас много, – сказал торговец и развернул внушительный список. Здесь были чистокровные лошади, арабские скакуны, боевые лошади, охотничьи жеребцы, скаковые лошади, тяжеловозы, кобылы, жеребята, пони, жеребцы, мерины… – Кроме того, – продолжал торговец, – вы, наверное, предпочитаете определенный окрас. Я знаю одного молодого фермера, который скорее умрет, чем сядет на лошадь чалой масти, а его сосед, напротив, предпочитает только чалых.

– Прошу вас, замолчите! – воскликнул Гокул. – Как я могу принять решение, если вы совсем запутали меня этими названиями? Дайте я сам посмотрю на лошадей.

– Эти деревенские жители здорово умеют торговаться, но деньги у них водятся, – прошептал торговец одному из своих конюхов. – Приведи-ка черного скакуна, посмотрим, что будет.

Гокул пришел в восторг от великолепного черного как ночь скакуна, прогарцевавшего перед ним, и уже собирался сказать, что покупает его, как вдруг другой торговец прошептал ему на ухо:

– Простите, что вмешиваюсь, но я хорошо знаю этого черного жеребца. Сейчас-то он хорош, а посмотрели бы вы на него в конюшне…

Этот же торговец отсоветовал Гокулу покупать чудесного белого пони с длинным хвостом. На этот раз знаток лошадей общался с Гокул ом жестами: сначала он указал Гокулу на руку конюха, на которой не хватало одного пальца, а затем ткнул пальцем в пони. Гокул сразу понял, что хотел сказать торговец – этот пони любил пускать в ход зубы, а значит, сын тоже мог, чего доброго, лишиться пальца.

От этой мысли Гокул пришел в такое расстройство, что поспешил распрощаться с хозяином пони и от всей души поблагодарил торговца лошадьми за своевременное предупреждение.

– Кусачая лошадь мне не нужна, – сказал Гокул. – Вы, видать, хорошо разбираетесь в лошадях, может, посоветуете какое-нибудь подходящее животное для моего сына?

– Я действительно разбираюсь в лошадях, – заявил торговец. – Но, сказать по правде, ни один из моих пони не подойдет для вашего маленького сына. Зато у моего кузена есть настоящая драгоценность – как раз для сынка процветающего фермера. Проблема в том, что кузен вряд ли захочет расстаться со своим пони. Впрочем, дайте-ка подумать… Его сын как раз уехал в Дели, в школу, поэтому можно попробовать уговорить кузена… Подождите тут немного, я попытаюсь помочь вам.

Гокул охотно согласился подождать. Он возблагодарил звезды за то, что ему попался такой понимающий человек.

Не прошло и минуты, как перед Гокулом появился серый пони. Он прогарцевал перед Гокулом, высоко подняв голову и развевая хвост, и сердце Гокула растаяло. Он пожелал немедленно совершить сделку.

– Дружище, – сказал он торговцу, – не будем терять время, у меня еще много дел в Бенаресе. Сколько ты хочешь за этого пони?

– С любого другого покупателя, – сказал торговец, – мой кузен запросил бы не меньше двухсот рупий, но мы ведь с тобой друзья, поэтому я уговорил его уступить тебе лошадь всего за сто девяносто рупий.

Гокул отшатнулся, пораженный.

– Да что же это такое? – пробормотал он. – Неужели и торговцы лошадьми такие же мошенники, как торговцы шелком?

И он повторил свою историю, которую до этого уже рассказывал в лавке торговца шелком.

Торговец лошадьми едва дослушал рассказ до конца.

– Повезло же мне! – вскричал он. – Только зря потратил время на такого олуха, как ты! Подумать только, я едва не поссорился с родственником, и из-за кого? Из-за тупицы, который не может отличить пони от ишака! Отправляйся к своей Ганге, купи ей ослиный хвост!

И торговец поспешил прочь, бранясь и проклиная Гокула.

А наш трудяга не знал, что ему делать. Он остановил прохожего, чтобы спросить совета, но тот оттолкнул его, закричав:

– Ступай прочь! Попрошаек в Бенаресе пруд пруди, но ты самый глупый из всех. Посмотрите-ка на него, золотые сандалии захотел!

Другой прохожий посоветовал Гокулу немедленно отправиться в сумасшедший дом. Наконец, какой-то бенаресец подсказал, где находится лавка, в которой продают золотые сандалии, но цены там оказались заоблачными.

На закате разочарованный и расстроенный Гокул отправился домой. Проходя по окраине Бенареса, он увидел монаха.

– Возлюбите ближнего своего! – кричал тот. – Тот, кто дает бедным, дает Богу! А Господь вернет сторицей!

– Послушай-ка, – обратился Гокул к монаху, – ты единственный человек в Бенаресе, с которым я хотел бы заключить сделку. Вот семь рупий. Возьми их и потрать во имя Господа, чтобы мне вернулось в тысячу раз больше – мне ведь нужна куча денег, чтобы хватило на все подарки.

И он рассказал удивленному монаху свою историю – о том, как до вчерашнего дня он и монеты в руках не держал, и о том, как надзиратель дал ему выходной.

– Вот я и подумал – отправлюсь в Бенарес, куплю подарки жене и детям.

Монах охотно взял деньги и пообещал молиться за Гокула.

– Господь вернет тебе в тысячу раз больше, – заверил он его.

 

Гокул вернулся домой поздно, но жена и дети не ложились спать, дожидаясь его.

– Где моя лошадка и меч, которые ты мне обещал? – спросил сын.

– А где мой платочек и золотые сандалии? – захныкала Бина.

Бедный Гокул лишь покачал головой, он не знал, что и сказать.

Ганга поняла, что с мужем что-то случилось.

– Уже поздно, – сказала она детям, – ступайте спать. Лавки в Бенаресе не такие, как у нас в деревне. В Бенаресе люди не носят с собой покупки. В каждой лавке есть носильщики, они приносят тебе домой то, что ты купил. Через несколько дней они приведут коня и принесут все остальное. А теперь бегом в постель!

– Что произошло в Бенаресе? – спросила Ганга, когда дети ушли. Она внимательно слушала рассказ мужа и согласно кивала, одобряя все действия Гокула до того момента, когда он начал рассказывать о своей встрече с монахом. – Не хочешь же ты сказать, что отдал ему все оставшиеся деньги? – воскликнула она.

– Я сделал это во имя Господа, – ответил Гокул. – В Бенаресе полно мошенников, а этот монах был единственным честным человеком. Он пообещал, что мне вернется в тысячу раз больше, чем я отдал. Чего же ты еще хочешь?

– Ты с ума меня сведешь, – простонала Ганга. Ее участь, жаловалась она, была куда тяжелее участи остальных женщин – ведь ей достался в мужья такой простофиля. С его стороны было сущей глупостью брать плату за свой труд пищей и холстом. Полжизни она потратила, обменивая зерно и холст на нужные в хозяйстве вещи. Нелегко заботиться о доме при таких обстоятельствах. А если муж думает по-другому, то она готова поменяться с ним местами – пусть он присматривает за домом, а она отправится вместо него в поле. – Во имя Господа, – зарыдала Ганга, – почему мне достался такой муж, как ты? Ты что, шуток не понимаешь?

Гокул покачал головой. Он никак не мог взять в толк, о чем говорит жена.

– Как можно купить лучший шелк за десять рупий? – воскликнула она. – А лошадь? Я думала, ты купишь деревянную лошадку и игрушечный меч для сына, а Бине обычные сандалии и, может быть, кое-что для хозяйства. У тебя что, совсем ума нет?

– Тогда зачем же ты велела мне купить отрез лучшего шелка? – спросил обиженный Гокул.

Тут Ганга окончательно вышла из себя, терпение ее лопнуло. Несмотря на поздний час, она поспешила в дом надзирателя, чтобы рассказать ему о своих семейных проблемах.

 

На следующее утро надзиратель дал Гокулу новую работу – в одиночку выкопать колодец близ заброшенного.

– Это приведет тебя в чувство, – сказал надзиратель. – Должна же у человека быть хоть крупинка здравого смысла. Честно говоря, Гангу мне жаль больше, чем тебя.

Гокул, впрочем, не жаловался. Он работал усерднее, чем всегда, и колодец был закончен раньше, чем ожидал надзиратель. В результате Гокул снова получил выходной.

– Проведи день в Бенаресе, – посоветовал надзиратель.

– А что мне делать с тем большим кувшином с галькой, который я нашел, роя колодец?