Лекция Ф.З. Кануновой,
док. филол. н., проф. Томского ун-та по теме «Поэма Н.В. Гоголя «Мертвые души»
Творческая история.
“Мертвые души” – итог творчества Гоголя. Это удивительное проникновение в суть национального характера. И несмотря на то, что из 3 задуманных писателем томов осуществлен только один, первый, – его по праву можно назвать энциклопедией русской жизни, на новом, по сравнению с Пушкиным, этапе ее общественного и литературного развития.
Замысел поэмы относится к концу 1835 года. В “Авторской исповеди” (1847) Гоголь указывает, что мысль о написании большого произведения и сюжет “Мертвых душ” ему подсказал Пушкин: “Пушкин находил, что сюжет “Мертвых душ” хорош для меня тем, что дает полную свободу изъездить вместе с героем всю Россию и вывести множество самых разнообразных характеров”. Уже 7 ноября 1835 года Гоголь извещает поэта о том, что начал писать “Мертвые души”: “Сюжет растянулся на предлинный роман и, кажется, будет сильно смешон... Мне хочется в этом романе (выделено мной.– В.П.) показать хотя бы с одного боку всю Русь”.
В начале 1836 года Гоголь прочитал первые наброски поэмы Пушкину, который очень хорошо почувствовал трагический юмор Гоголя, его “смех сквозь слезы”. Поэт слушал очень внимательно, но чем больше читал Гоголь, тем он больше мрачнел, а когда Г. закончил, Пушкин произнес голосом тоски: “Боже, как грустна наша Россия!”
Следующий этап работы Гоголя над “Мертвыми душами” относится к заграничному периоду его жизни и творчества. В июле 1836 г. удрученный восприятием “Ревизора”, писатель уезжает за границу. “Грустно, – пишет он, – когда видишь, в каком жалком состоянии находится у нас писатель. Все против него и нет никакой сколько-нибудь равносильной стороны за него... Еду разгулять свою тоску, глубоко обдумать свои обязанности авторские, свои будущие творения...”
Душой Гоголь оставался с Россией. В Риме (как свидетельствуют письма писателя) он видит сны о России. “Ни одной строки не мог я посвятить чуждому. Непреодолимою цепью прикован я к своему, и наш бедный, неяркий мир наш, наши курные избы, обнаженные пространства предпочел я лучшим небесам...”
Шесть лет Г. трудился над первым томом, много раз менял план поэмы, переделывая написанное. Замысел романа, в котором писатель хотел показать Россию “с одного боку”, перерастает в многогранную поэму о всей Руси. “Если совершу это творение так, как нужно его совершить, то... какой огромный, какой оригинальный сюжет!.. Вся Русь явится в нем! Это будет первая порядочная моя вещь,... которая вынесет мое имя”. Сам Гоголь придавал огромное, поистине миссионерское общественное, нравственно-эстетическое значение “Мертвым душам”.
Сам Гоголь вполне был удовлетворен первым томом “Мертвых душ”, а отдельными фрагментами (“Повестью о капитане Копейкине”, главой, посвященной Плюшкину) был особенно доволен. Об этом свидетельствует переписка писателя и воспоминания П.В. Анненкова, который одно время жил вместе с Гоголем в Риме и помогал ему переписывать “Мертвые души”.(см.: Гоголь в воспоминаниях современников. М., 1952, с. 271-272).
Летом 1841 года Г. заканчивает первый том и возвращается в Россию, чтобы опубликовать его. Московская цензура запретила рукопись. В Петербурге после усиленных хлопот писателя и его друзей рукопись разрешили напечатать с целым рядом серьезных купюр. (Гоголю пришлось изменить заглавие поэмы, переработать “Повесть о капитане Копейкине” и др.).
В мае 1842 года поэма была напечатана под заглавием “Похождения Чичикова, или мертвые души”.
Известно, что Гоголь предполагал создать многотомное монументальное произведение из 3 книг, представляющее собою художественное обобщение судеб русского народа в его настоящем и грядущем. Однако эта монументальность замысла нашла свое отражение уже в первом томе “Мертвых душ”. Не случайно последний воспринимался русской литературой как полная и яркая картина русской действительности. Например, Герцен увидел в “Мертвых душах” не только “анатомо-патологический курс о русском помещике и чиновнике”, но и “удалую, полную силы национальность”. А для Белинского поэма Гоголя не только произведение, “беспощадно сдергивающее покров с действительности”, но и “дышащее страстною, нервистою, кровною любовью к плодовитому зерну русской жизни”.
Действительно, “Мертвые души” – это не только резкая сатира на поместную и чиновную Россию. Глубокий смысл и великая эпико-драматическая сила гоголевского произведения заключается прежде всего в том, что этот мир современной Гоголю действительности глубоко противопоставлен другому, принципиально противоположному. Последний приходит в произведение вместе с всеобъемлющей авторской субъективностью, приходит как лиризм, символика, гротескно-метафорическое начало.
Жанр, сюжетно-композиционное построение, принципы обрисовки характеров.
Драматический конфликт произведения – в остром столкновении России мертвой и живой. Неподвижности российского крепостнического мира противопоставлена динамика авторской энергии.
Автор поднимается над всей этой “потрясающей тиной мелочей” ценой огромного напряжения поэтических сил, напряжения, придающего “Мертвым душам” универсально-символический смысл. Последнее заключалось прежде всего в своеобразии жанра произведения. От предварительных намерений написать роман, в котором хотя с “одного бы боку” была изображена Россия, Гоголь приходит к убеждению в необходимости создать поэму о судьбах России в целом с точки зрения ее великих национально-исторических и гуманистических традиций и возможностей. В этом жанровом определении – поэма – заключалась, по мнению писателя, суть целого. Известно, что на обложке к первому изданию “Мертвых душ” слово поэма было выделено Гоголем крупными, бросающимися в глаза литерами.
С жанром поэмы непосредственно был связан двойной сюжет “Мертвых душ”. Плутающей по запутанному пути бричке Чичикова противопоставлен символический полет птицы-тройки. С наибольшей полнотой этот полет выражен в финале поэмы в 11 главе. Но сюжетно он исподволь выстраивается на протяжении всего произведения, достигая особенной силы выражения в 6– 11 главах.
Завязав в одном конфликте быт и бытие, Гоголь исподволь накопляет символическую мощь поэмы. С этой точки зрения весьма значительный идейный потенциал несет сатира “Мертвых душ”. Исследователи Гоголя[1] отмечают, что уже в первых пяти “чисто” сатирических главах огромную роль играет поэтическое иносказание. Это – алогизм в сюжете, построенном на “миражной интриге” (Чичиков покупает фикцию, мертвецов). И в композиции, где хронотоп персонажей отличается повышенной мерой условности. Еще А. Белый (в кн. “Мастерство Гоголя”. М. 1934. С. 80-104) отмечал, что логическая выстроенность композиции нарочито спутана Гоголем, помещиков невозможно четко разместиь в пространстве и времени. Все это в определенной мере создает условно-гротесковый подтекст.
Однако и “стихийной” (А. Белый) композицию поэмы Гоголя считать все-таки нельзя. Все части поэмы связаны между собой важнейшими сквозными идеями. Как известно, Гоголь связывает отдельные главы “Мертвых душ” по принципу нарастания старости и омертвления, о чем говорил сам автор (“один за другим следуют у меня герои, один хуже другого”). Но это не исключало и другог, этического принципа в композиции поэмы, когда персонажи, как отмечает Ю. Манн, выстраиваются в последовательном нарастании их вины.
Гротесково-условная основа характеризует и образную систему “Мертвых душ” и их совершенно особый – хотя и глубокий – психологизм. С одной стороны гоголевские персонажи отличаются предельной типической определенностью – “задором”, как пишет автор, характеризуя Манилова. С другой стороны, они неисчерпаемы и принципиально неопределимы (вспомним характер Манилова или Чичикова и всю 10 главу, окутывающую фантастическим флером как образ Чичикова, так и весь дробный, потрясающий своей пошлостью городской мир).
Психологизм (мастерство в раскрытии характеров) Гоголя особого рода. По мнению Е. Н. Купреяновой, психологизм Гоголя был психологизмом переходного от романтизма к реализму свойства, “имеющим своим предметом не социальную психологию,... а психологию национальную в ее социально-типологических проявлениях”[2]. С этим мнением следует согласиться. Сам Гоголь писал, что главный предмет его книги – душа человека и прежде всего русского человека. Внешняя статичность, “маскообразность” гоголевских персонажей “расцвечена множеством тончайших, жизненно достоверных оттенков”, которые “объемно характеризовали психологическую доминанту каждого героя, его задор” (Купреянова, там же). Психологическая многоцветность героев при внешней их статике объяснялась тем, что указанная доминанта характера выражалась не одним свойством, а целым набором свойств (см. Ю. Манн. Поэтика Гоголя, с. 225). Герои Гоголя слиты с усадьбой, вещами, одеждой, портретом. Яркая бытовая живопись писателя в значительной мере мифологизирована национальной фольклорной основой. (....Воропаев)
Несмотря на внешнюю статику, персонажи Гоголя также внутренне конфликтны. В Манилове, Плюшкине, Собакевиче, Чичикове и др. искажены, доведены до абсурда в целом положительные национальные и общечеловеческие свойства – добродушие, бережливость, предприимчивость и т.д.
В “Мертвых душах”, с одной стороны, возникает образ крепостнической России, впавшей в духовный сон. А с другой, подспудный гротеск, деформация привычных форм и иносказание подготовили постепенное развитие второго символического сюжета.
Символика поэмы многообразна: тройка, дорога, душа – три наиболее устойчивых, по мнению ученых, символических образа “Мертвых душ”. Птица-тройка символизирует Россию, ее стремительный, сложный и пока что непонятный автору бег: “Русь, куда же несешься ты? Дай ответ. Не дает ответа”. Е.Н. Купреянова пишет, что птица-тройка у Гоголя - это “символ скрытой энергии национального духа и еще невиданной в мировой истории стремительности его грядущего взлета” (Русская литература, 1971, № 3, с. 63).
У многих поколений исследователей “Мертвые души” ассоциировались с “Одиссеей “ Гомера и “Божественной комедией” Данте. Гоголь задумал три тома – Ад, Чистилище, Рай. Это представлялось ему как Одиссея заблудшего человеческого духа.
Роль композиционного стержня играет дорога. Дорога дает возможность показать разнообразие жизни, она символизирует движение авторского сознания, стремящегося постичь суть явлений (дорога жизни, человека, страны). Благодаря этому сюжетному стержню художественная мысль автора превращает бытовой анекдот о “негоциях” Чичикова в эпопею.
Подлинным героем поэмы является душа человека. Кружа вместе с Чичиковым по бездорожью, распутице, затерявшимся проселочным дорогам, автор мучительно ищет пути очищения души, ищет героя – человека, который мог бы сказать всемогущее слово “вперед”. Но Гоголь – художник реалист – понимает, что найти героя среди мертвых душ невозможно. Утопическая вера в перерождение Плюшкина и Чичикова рушится – второй том рукописи был сожжен.
