Часть вторая Царство теорий 13 страница

– Что ты делаешь?

– Я хочу понять, не пытались ли и мной манипулировать… – Через несколько минут Яэль покачала головой: – Не нахожу ничего, относящегося к «Деланду», что было бы как-то связано со мной или с Тенями. Видимо, искать нужно в другом месте…

Она отодвинула клавиатуру.

– Э-э-э… Дай-ка я тоже посмотрю, – сказал Томас. – У меня возникла одна идея.

Он начал просматривать сайты разных учреждений и архивы журналов, посвященных экономике.

– Думаю, можно с уверенностью утверждать, что Тени очень могущественны, так? Как будто за спиной официальных руководителей всегда кто-то стоит. Так вот, я хочу просто применить это умозаключение к нашим обстоятельствам.

– Каким обстоятельствам?

– Пока мы знаем только двух человек, которые имеют отношение ко всему этому.

– Лангин и его хозяин, Люброссо.

– Вот именно. Кто сказал, что у самого Люброссо нет хозяина? Кто-то ведь отдавал ему приказы?

– Я думала, что он был владельцем этой фабрики.

– Это еще не значит, что нет никого выше.

Томас принялся просматривать газетные статьи о людях, связанных с производством зеркал. Он так увлекся, что перестал следить за входом. Через десять минут он указал на экран.

«Швейцарский банкир Анри Бонневиль перекупил стекольный завод Люброссо, чтобы внедрить на французской территории его…»

Яэль пробежала глазами статью, в которой не было ничего интересного, кроме информации о том, что завод теперь входит в группу предприятий, принадлежащих швейцарскому миллиардеру. Она уже готова была сказать, что из этого невозможно ничего извлечь, как вдруг увидела фотографию.

Анри Бонневиль в шикарном, сшитом на заказ костюме улыбался в объектив. Яэль оперлась на стул Томаса, чтобы удержаться на ногах. Она прекрасно знала Бонневиля. Но под другим именем.

 

 

Тело Анри Бонневиля выглядело мягким и дряблым, но взгляд был твердым и резким. Спокойная улыбка казалась абсолютно безмятежной, но в уголках губ таилась угроза.

На фотографии в журнале бы изображен деловой человек, а Яэль помнила его робким и неловким. Однако никаких сомнений быть не могло. Это он. Шоггот.

– Это один из моих клиентов, – сказала она, с трудом веря своим глазам.

Томас пристально посмотрел на нее:

– Ты хочешь сказать, что он похож на…

– Нет, он не просто похож, это именно он! Чем больше я смотрю на него, тем меньше у меня остается сомнений. Двух таких людей быть не может. Этот банкир – мой клиент, который приходит по пятницам Он покупает стеклянные глаза.

– И что ты можешь о нем сказать?

– Это тихий толстяк, который делает украшения из стеклянных глаз и цепляет их на свою одежду.

– Словно хочет сказать, что двух глаз ему недостаточно?

Но Яэль, так много узнавшая за последние дни, поправила:

– Словно хочет сказать, что он может достать столько глаз, сколько ему понадобится; и чем больше будет разных, тем полнее будет картина, которую он видит. При этом важно не только их количество…

– Важно знать, как смотреть!

Яэль откинула голову назад:

– Никак не могу поверить, что этот тип – банкир.

– И миллионер, – добавил Томас, придвинув к себе клавиатуру, чтобы продолжить поиски.

Темные силуэты, будто тени на светлом фоне, мелькали за стеклянной дверью игрового клуба.

Томас нашел много информации об Анри Бонневиле. На экране появился список пятидесяти самых богатых людей по версии журнала «Форбс».

– Он на тридцать седьмом месте.

– Достаточно богат, чтобы делать что хочет и оставаться в тени, – сделала вывод Яэль. – Но почему он четыре месяца каждую пятницу приходил ко мне, вырядившись, как на карнавал?

– Да, ведь он вполне мог следить за тобой издалека! Можно подумать, что он играл с тобой… О, посмотри-ка сюда!

Томас выделил несколько строчек статьи.

«…господина Бонневиля, приезжающего в Париж каждую пятницу для участия в заседании совета администрации группы компаний „Лодван“; ее активы…»

– Он пользовался своим положением, чтобы подобраться к тебе. Он хотел лучше тебя узнать.

– Значит, это он стоит за всем, что со мной произошло? Тогда он расскажет мне зачем. Объяснит, каким образом они устроили это безумное представление с Тенями в зеркалах, как влезли в мой компьютер… Где именно в Женеве он живет?

– Яэль, я не думаю, что это хорошая идея…

Яэль холодно перебила его:

– Мне нужен его адрес.

Томас закатил глава и встал:

– Яэль, это глупо. Я против.

Яэль села на его место и сама продолжила искать. Она не нашла адреса банкира, но собрала достаточно информации о его партнерах, чтобы можно было рискнуть и устроить наглую выходку. Она одолжила телефон у заведующего клубом и позвонила в офис банка Бонневиля. Выйдя на секретаря дирекции предприятия, который имел дело со швейцарским миллиардером, она попросила позвать одного из помощников Бонневиля и рассказала ему, что в благодарность за последнюю сделку ее хозяин хотел бы доставить ящик превосходного вина месье Бонневилю. На его домашний адрес, конечно. Анри Бонневиль жил на вилле в Колоньи^[27], недалеко от центра Женевы.

Яэль записала адрес и повесила трубку. Томас ждал, хотя ему не терпелось отсюда уйти. Они сидели здесь уже слишком долго. Яэль гордо предъявила ему клочок бумаги, и Томас потащил ее к выходу.

– Пора возвращаться к мосту Дьявола, – сказал он. – Мы как раз вовремя, там уже будет закрыто.

– А вечером поедем в Женеву, – твердо сказала Яэль.

Томас хотел возразить, но промолчал. Бессмысленно настаивать, он уже это понимал.

Но интуиция подсказывала ему, что все может закончиться очень плохо.

 

 

Они оставили машину меньше чем в километре от ущелья под мостом Дьявола, как раз под доской с объявлением, категорически запрещающим спуск к реке. Они уже понемногу привыкали к горному пейзажу: скалы и лес, море зелени и обрывы, выставлявшие напоказ потрескавшиеся бока. Серое озеро, окруженное густым еловым ковром, тянулось до самой плотины Жотти, которую Яэль разглядывала с восхищением и страхом. Она чувствовала себя совсем крошечной рядом с этим бетонным колоссом, а разверзшаяся под плотиной бездна и вовсе не вызывала у нее доверия.

Тем не менее они должны туда спуститься.

Воздух был густым и тяжелым. Глядя на низкие, черные как уголь тучи Яэль с ужасом думала о том, что вечером непременно разразится гроза. Она надеялась, что они успеют вернуться до того, как начнется дождь.

Томас стал спускаться первым, разыскав некое подобие дороги, ведущей к подножию огромной гладкой стены. Внизу они обогнули небольшую запруду, образовавшуюся при последнем открытии шлюзов, перелезли через груду гниющих стволов и пошли вдоль реки. Поток занимал сейчас едва ли половину своего каменного ложа.

Тропинка сужалась, склон зарос кустарником и невысокими деревцами, там и сям лежали огромные валуны. Яэль очень надеялась, что они не скатятся им на головы.

Чем дальше они продвигались, тем круче становились обрывы. Казалось, они погружались на дно котлована, стены которого достигла сначала тридцати, потом сорока, пятидесяти метров в высоту.

У Яэль вспотели руки. Несмотря на полосу темно-серого неба над их головами, ей казалось, что ее заперли под землей. Оглушительный шум реки усиливал неприятные ощущения.

– Томас, это единственный путь, по которому можно вернуться? – спросила она, когда тревога сделалась почти невыносимой.

– Боюсь, что да…

Теперь Яэль отчетливо понимала, что их прогулка могла закончится весьма плачевно. Если плотина откроет шлюзы, у них не будет пути к отступлению, вода подхватит их и разобьет о камни.

Склоны серых скал вздымались справа и слева, становясь ближе к вершинам абсолютно отвесными. Здесь, внизу, уже темнело. Яэль посмотрела на часы: без четверти семь. Ущелье уже закрыли для посетителей, так что никто не должен был их увидеть.

Темнело очень быстро, и Томас жалел, что не взял с собой фонарь. За следующим поворотом перед ними разверзлась бездна, но не вниз, а вверх. Шум реки эхом отдавался от каменных стен.

Яэль с завистью смотрела на мостки, по которым ходила утром и которые теперь были высоко над ней. Отсюда вид был совершенно иным. У Яэль кружилась голова. Утром ущелье ошеломило ее своей глубиной, а теперь – бесконечной высотой и замкнутостью.

– Я кое-что забыл, – сказал Томас, злясь на собственную рассеянность. – Котел находится на той стороне, нам нужно перебраться через реку.

Яэль пожала плечами. Она тоже об этом забыла, но сейчас ей даже это не казалось важным. Томас прошел метров сто вдоль реки, чтобы найти брод.

– Сюда, Яэль. Тут можно пройти.

– А если я упаду?

– Здесь не глубоко. Ты промокнешь и замерзнешь, но останешься жива.

Не слишком уверенная в себе, она пошла вслед за ним, думая о своей цели. Об ответах, которые она ищет. Томас прыгал с камня на камень и наконец добрался до другого берега. Яэль последовала его примеру, причем с большей легкостью, чем сама ожидала.

Они были под мостом Дьявола, и вокруг стало еще темнее. В этом месте скалы почти смыкались, множество естественных террас возвышалось над рекой. Больше века назад, когда тут появились первые туристы, в камне вырезали ступени, чтобы, поднимаясь с одной террасы на другую, можно было забраться на самый верх и любоваться прекрасным видом. Гигантские котлы были похожи на следы бомбежки.

Яэль заметила самый большой, тот, который ей и был нужен, и направилась к нему.

Вдруг сверху раздался резкий звук, похожий на пушечный выстрел. В ущелье глухо отозвалось эхо. Яэль представила себе великана, бьющего по горе огромным молотом.

Грохот раздался вновь. И ринулся из глубины туч прямо в долину, спускаясь по склонам и заставляя содрогаться на своем пути все живое. Разразилась гроза.

 

 

Первым каплям дождя понадобилось некоторое время, чтобы проникнуть в ущелье. Яэль прыгнула в котел, забрызгав грязью Томаса, который сидел на его краю.

Яэль села на корточки и принялась шарить среди камней, которые годами копились во впадине. В середине котла блестела застоявшаяся лужица – ее питала река, когда вода поднималась достаточно высоко и захлестывала внутрь.

Сам котел был меньше двух метров в диаметре – абсолютно круглый, идеально отполированный временем. Яэль заметила прямо в центре нагромождение булыжников, похожее на небольшую пирамидку. Она сунула руку внутрь. Камни были холодными и, раскатываясь, ударялись друг о друга. Снова раздался гром, полил дождь. Яэль нащупала какой-то твердый предмет, завернутый в пленку. Молния на миг осветила ущелье, и тень моста Дьявола поглотила все остальные тени. Раздался оглушительный раскат грома. Дождь полил как из ведра.

Яэль нашла то, что оставили тут для нее прошлой ночью. Прозрачный пакет, а в нем что-то завернутое в бумагу. Секунду спустя Яэль держала в руках новое послание и пистолет.

– Пора уходить! – Томас пытался перекричать шум ливня и бурлящей реки.

Яэль вернулась к нему и показала пакет.

– Спрячь это, – крикнул он. – Потом посмотрим.

Они поспешно перебрались обратно через брод, вода стремительно поднималась. Дождь лил как из ведра, поливая стены ущелья. Томас и Яэль вымокли до нитки. Томас схватил Яэль за руку и потащил назад, к тому месту, откуда они спустились. Нужно было успеть взобраться на плотину, прежде чем река выйдет из берегов.

Небо опустилось совсем низко. Ночь наступала, как армия неприятеля, и каждый шаг требовал осторожности, иначе можно было свернуть себе шею. Горы скрылись за мутной стеной дождя. Яэль выпустила руку Томаса, чтобы откинуть с лица мокрые волосы. Они не прошли еще и четверти пути, а вода уже бурлила у них под ногами.

Молния прорезала темный занавес, опустившийся на долину. Новый удар грома с грохотом прокатился над их головами. Яэль шла уже по колено в воде, а до плотины было еще далеко. Она уже ничего не видела и не слышала и с трудом передвигала ноги.

Молния сверкала все чаще, раскаты грома следовали один за другим. Река продолжала подниматься, вода прибывала все быстрее. Яэль и Томас бежали, подгоняемые бурлящим потоком.

Наконец во тьме перед ними воздвиглась темная стена плотины. Яэль заметила тени, которые то появлялись, то пропадали между арками на ее вершине.

– Скорее! – закричала Яэль. – Нужно выбираться отсюда!

Томас искал тропинку, по которой они спустились. Десятки грязных ручьев стекали со скал, огибая кустарники. Бесполезно – он не сможет найти той же дороги. Но времени не осталось, и он полез наугад, преодолевая метр за метром. Мимо по склону, подпрыгивая, катились камни.

Томас карабкался вверх, помогая себе одной рукой, а другой зажимал рану, которая снова начала болеть. Яэль следовала за ним, стараясь не поскользнуться.

На дорогу, ведущую к стоянке, они выбрались, совсем выбившись из сил. Оказавшись в машине, они долго молчали, пытаясь прийти в себя, под шум воды, стекавшей по стеклам, и стук капель, падавших с их одежды.

Яэль дрожала. Перед ней через весь горизонт разворачивалась битва богов. Машина будто плыла в пустоте, которую всеми цветами радуги расцвечивали гигантские огненные стрелы. Пылающие мечи божеств вонзались в землю, и сама смерть шевелила во мраке сверкающими кривыми когтями. Яэль вдруг поняла, что, дожив до двадцати семи лет, ни разу не видела грозы в горах.

Казалось, что адское пламя освещает мир, скрытый во тьме. Щупальца дьявольского фейерверка озаряли небо. Гроза казалась чудовищным черным спрутом, ревниво оберегающим подвластные ему вершины и пропасти.

– Все в порядке? – стуча зубами, спросил Томас.

Яэль улыбнулась в ответ. В машине она чувствовала себя в безопасности. Вокруг сверкали молнии, но резиновые шины изолировали их «опель» от земли, и машина превратилась в своеобразную клетку Фарадея^[28]. Яэль надеялась, что скудные познания в физике ее не подводят.

– Ну что, – сказал Томас. – Посмотрим, что там?

Пакет лежал у нее на коленях. Яэль осторожно разорвала упаковку и вынула завернутый в бумагу револьвер, стараясь не прикасаться к нему. Она развернула послание, надеясь, что теперь они смогут наконец опередить Тени.

Текст был написан тем же затейливым, почти готическим шрифтом, что и послание из бутылки.

 

«Ложь – одно из средств, скрепляющих Историю. Сознательная ложь или простое замалчивание.

В каждой семье есть тайна. В каждой. Просто большинство об этом не знает.

Семейные тайны строятся на лжи.

 

Что вы знаете о своей семье, Яэль? И чего вы не знаете?

Призраки преследуют только тех, кто может их увидеть.

Хотите ли вы увидеть своих призраков, тех, что прячутся под поверхностью видимости?

 

Некоторые знают. Всегда есть те, кто знает.

Ущелье Дьявола – колодец лжи, но если вы отдадите душу, дьявол расскажет…»

 

Гроза в последний раз разбросала по небу щупальца молний и, не торопясь, стала удаляться на восток.

 

 

Яэль читала и перечитывала текст, пока не выучила его наизусть.

Она начала привыкать к манере, в которой Тени выражали свои мысли. Смысл загадочных на первый взгляд фраз открывался ей все быстрее и быстрее.

На этот раз слова причинили ей боль. Они не только проникали в душу, они били по нервам, доходили до самого сердца.

«Что вы знаете о вашей семье, Яэль? И чего вы не знаете?»

– Покажи мне, – сказал Томас, забирая послание.

Яэль массировала виски.

– На этот раз мы нашли нечто… особенное, – прошептала она.

Томас повернулся и заглянул ей в глаза:

– Боюсь, что… настало время истины. Что ты знаешь о своих близких?

Яэль покачала головой:

– Ничего особенного. Я не понимаю… У меня такое ощущение, что надо мной издеваются!

Томас поглядел на нее, не решаясь заговорить. Он ждал, когда она сможет принять очевидное. Тени не тратили время на насмешки; все, на что они до сих пор указывали, открывало глаза на устройство мира.

Яэль снова оживилась. Она поняла.

– Нужно действовать последовательно, – объявила она. – Сначала первый абзац.

Она прочла вслух:

– «Ложь – одно из средств, скрепляющих Историю. Сознательная ложь или простое замалчивание. В каждой семье есть тайна. В каждой. Просто большинство об этом не знает. Семейные тайны строятся на лжи». Ничего особенного, никакого символического смысла…

– Это напоминание о том, чего ты, возможно, не знаешь… О твоей семейной тайне.

Яэль мрачно кивнула.

– Второй абзац: «Что вы знаете о своей семье, Яэль? И чего не знаете? Призраки преследуют только тех, кто может их увидеть. Хотите ли вы увидеть своих призраков, тех, что скрыты под поверхностью?»

– Под поверхностью – это про озеро.

– И мой призрак – это труп в затопленном доме… – Яэль глубоко вздохнула. Она знала, что тот скелет не перестанет преследовать ее. – И наконец: «Некоторые знают. Всегда есть те, кто знает. Ущелье Дьявола – колодец лжи, но если вы отдадите душу, дьявол расскажет…» Нужно найти того, кто знает.

– Твой призрак, скорее всего, нужно искать в 1943 году, когда после оползня возникло озеро. Очевидно, нужно искать пожилого человека.

– «Ущелье Дьявола – колодец лжи, но если вы отдадите душу, дьявол расскажет…» – повторила Яэль. Она без труда разгадала значение последней фразы. – Этот некто не захочет говорить или станет лгать нам, если только я не буду искренней. Я должна сказать, кто я такая. Возможно, кто-то из моих предков жил в тех краях.

– Что ты знаешь о своих родителях?

Яэль вздохнула:

– Мы знаем о своих родителях все и в то же время ничего. Мы знаем только то, что они нам рассказывают. Еще хуже дело обстоит с дедами и более далекими предками! За этим кроются не тайны, а обычные жизненные драмы. Моя мать погибла в автокатастрофе. С тех пор прошло четыре месяца. Мой отец был сиротой, вот и все! Вот и все наши фамильные тайны!

– Ты уже рассказывала мне об этом, помнишь? В тот вечер, когда мы познакомились.

Яэль заговорила спокойнее:

– Прости. Мои родители – хорошие люди. Воспоминания о матери причиняют мне боль. И мой отец – хороший человек, он заслуживает только лучшего, понимаешь? Я не хочу, чтобы кто-то очернил их или морочил мне голову тем, что… меня не касается.

– Возможно, это не имеет к ним никакого отношения.

– Отец не был сиротой в прямом смысле слова, но у него были плохие отношения с матерью, и он почти не знал отца – ему был только год, когда тот умер.

– Как это случилось?

– Неизвестно. Была война, однажды утром он ушел на работу и не вернулся. Мать говорила ему, что это, скорее всего, дело рук немцев, но не могла ничего доказать.

– Ты знаешь, где они жили?

– Моя бабка не любила об этом говорить, это причиняло ей боль. Я знаю только, что они выросли где-то возле Лиона.

Томасу потребовалось время, чтобы осмыслить услышанное. Он боялся подумать о том, кем мог быть разложившийся труп, который они обнаружили в озере.

– В загадке говорится об ущелье под мостом Дьявола, – вспомнила Яэль. – Я думаю, что те, кто знает, также находятся там. Давай съездим туда, утром я видела дом напротив входа в ущелье.

Томас кивнул и завел мотор, Яэль убрала пистолет в рюкзак. Они проехали меньше километра и остановились перед старинной каменной гостиницей, оставив включенными дворники.

Яэль постучала в дверь, прячась от дождя под дверным козырьком. Небольшая табличка с именем «Малинваль» висела над сломанным звонком. Дверь открыл старик и нахмурился, увидев промокшую пару:

– Ох-хо-хо… Вы насквозь мокрые, вы знаете об этом?

Яэль улыбнулась:

– Месье, я… Меня зовут Яэль Маллан, мне очень жаль, что я побеспокоила вас. Я хотела бы задать вам несколько вопросов.

Старик внимательно поглядел на нее, затем отступил в сторону:

– Заходите, заходите…

Они прошли в простую деревенскую комнату, где восхитительно пахло горячим бульоном.

– Вам нужно обсушиться, – сказал хозяин и протянул им старое выцветшее полотенце.

– Месье… – начала Яэль.

– Меня зовут Люсьен.

Он открыл пыльный буфет, достал бутылку абсента и три стакана.

– Это спасет вас от насморка, – объяснил он.

– Скажите, пожалуйста, много ли народу живет вокруг ущелья Дьявола? Я имею в виду старожилов.

– Я тут живу. А там, дальше, есть и другие фермы.

Яэль твердо помнила, что Тени прямо указали на ущелье под мостом Дьявола. Значит, это где-то здесь, меньше чем в десяти километрах.

– Люсьен, я ищу того, кто может что-то знать о моей семье.

Старик пил абсент, избегая смотреть ей в глаза.

– Моя фамилия Маллан, вам это что-нибудь говорит?

Люсьен пристально посмотрел на нее. Затем так же внимательно оглядел Томаса.

– Поговорите со своими родственниками, – посоветовал он.

– Те, кто остался… Нельзя сказать, чтобы они были словоохотливы.

– Похоже, я уже говорил с вашим отцом. Это старая история, которую не стоит ворошить.

– Мой отец был здесь?

– Думаю, это был он. Месье Маллан, лет пятидесяти.

Яэль стала рыться в карманах комбинезона в поисках бумажника, и вспомнила, что он в рюкзаке. Она достала фотографию, на которой стояла рядом с родителями:

– Это он?

Люсьен Малинваль покачал головой:

– Нет. Но человек, который был здесь, сказал, что его зовут Франсуа Маллан. Этого имени я никогда не забуду.

Яэль удивленно посмотрела на него. Франсуа Маллан – так звали ее отца.

 

 

Томас увидел, как напряглась Яэль. Он понял, что кто-то был здесь и выдавал себя за ее отца.

– Когда он приходил?

– Точно не помню… Прошлым летом, в июне или июле. Больше года назад.

Значит, Тени уже давно следят за ней.

– Месье Малинваль, что вы ему сказали? Это очень важно.

Старик залпом допил абсент. Разговор был ему явно не по душе.

– Не хочу об этом вспоминать.

– Это очень важно, – повторила Яэль. – Я должна знать.

– Таких вещей лучше не знать, уж поверьте.

Она взяла его за руку и умоляюще заглянула в глаза.

– Я не буду больше вам докучать, клянусь, но я должна знать… Ведь это моя семья, – умоляла она.

Старик повертел в руках стакан. Открыл рот, потом закрыл. У него были тонкие, как будто съеденные временем губы. Люсьен бросил взгляд на черно-белую фотографию женщины в платье и переднике, стоявшую на верхней полке в шкафу с посудой.

– Ладно. Я расскажу, потому что все участники этой истории уже мертвы, но я не хочу неприятностей, понятно? Я тогда ничего не сказал полиции… И теперь не желаю больше ничего об этом слышать.

Яэль кивнула, и старик глубоко вздохнул. С этим вздохом он будто погружался в себя, к горьким источникам своей памяти.

– Когда-то Малланы жили в этих местах. В деревне Малатрекс, которой сейчас уже нет.

– Ее завалило оползнем в 1943 году. Мы были там…

Люсьен Малинваль с минуту смотрел на нее так, как будто перед ним было привидение, потом кивнул:

– Да, это та самая деревушка. Арман Маллан был не очень-то приятным человеком, да и жена его тоже.

Яэль и Томас переглянулись. «Мои бабушка и дедушка», – прочел он по ее губам.

– Во время войны здесь было полно партизан. Они хорошо знали горы, и те служили им надежным укрытием А Маллан поддерживал фашистов, думаю, ему нравился режим Виши. Он делал нехорошие вещи, выдал многих партизан, а ведь среди них были и совсем мальчишки. Многие погибли в бою или были расстреляны… А он всегда выходил сухим из воды. Неудивительно, что его не любили. Среди парней, которых он выдал, некоторые были из Малатрекс, их семьи все еще жили в деревне, и Маллана все ненавидели. Но у фашистов он был на хорошем счету, и никто не осмелился с ним расправиться: боялись репрессий. В 1943 году, когда случился обвал, мы жили с отцом на лесопилке, чуть выше в горах. Мы первые увидели, как поползла грязь, выворачивая деревья, росшие на склоне. Ночью наш дом снесло. – Глаза старика блестели все ярче по мере того, как в его памяти оживали события давно минувших дней. – Те дни принесли много забот жителям долины. Люди готовились уходить из деревни. Но катастрофа навела их на ужасную мысль. Однажды вечером я увидел деревенских мужчин, они собирались идти к Маллану. Маллан сделал слишком много зла, и ненависть затуманила их разум. То, что случилось той ночью, не назовешь хорошим делом. В доме был шум, его жена отчаянно кричала. Я все слышал, я был вместе с отцом. Мужчины вышли, и глаза их были налиты кровью. Они тащили Маллана. Его жена и маленький сын остались в доме – люди хотели покарать только предателя. Они говорили о ферме на краю деревни, где дом уже почти затопило. Мы с отцом вернулись домой. Я больше ничего не видел, но слышал достаточно…

Люсьен налил себе еще стакан и выпил его залпом.

– Готов поклясться, этот злосчастный Арман Маллан до сих пор там, в озере, – закончил он. – Не очень приятная история, мадемуазель, но не судите строго. Времена были другие. Совсем не то что теперь.

Яэль не собиралась никого судить. Странно, но она ничего не чувствовала и удивлялась собственному безразличию. Человек, который приходил сюда под видом ее отца, был обманщиком, которого наверняка наняли Тени. Ее настоящего отца эта мрачная история не интересовала. Яэль не знала деда, и разговоры о его смерти не причиняли ей боли. Да он и не заслуживал жалости, несмотря на трагический конец. Теперь Яэль лучше понимала, почему ее бабушка была такой сварливой и неразговорчивой женщиной, почему скрывала свое происхождение и то, что когда-то жила здесь.

– Этот Франсуа Маллан… Что он вам сказал? – спросила Яэль.

– Он объяснил, что его родители когда-то жили здесь. Его мать недавно умерла, и он нашел в ее бумагах документы, где говорилось, что она родом отсюда. Он хотел отыскать ниточку к ее прошлому и узнать, почему она никогда об этом не рассказывала. Он расспрашивал местных жителей, но никто не мог ему ничего рассказать. Кроме меня.

– Вы сказали ему то же, что и мне?

– Сначала я ничего не хотел говорить. Просто подтвердил, что его родители действительно жили здесь несколько лет, до 1943 года. Потом уехали неизвестно куда. Но он настаивал, говорил, что хочет знать. Тогда я сказал, что знал их плохо: слишком мал был тогда. Но он заставил меня рассказать.

Яэль поняла, что, как бы ни болезненны были эти воспоминания, Люсьен Малинваль хотел ими поделиться, избавиться от них. Старик согласился все рассказать, потому что чувствовал в этом потребность.

– Мне стало лучше, когда я ему все рассказал, – признался он. – Может, это и неправильно, но я подумал: пусть лучше он знает. Он не спрашивал имен, ничего. Он просто хотел знать.

– Он интересовался чем-то конкретным, какими-то подробностями?

– Нет. Разве что спросил о затопленной ферме. Он спрашивал, возможно ли, что тело его отца все еще там, внизу. Я не смог ему ответить. Никто не знает и знать не хочет.

Яэль постаралась собраться с мыслями. Как Тени сумели все это узнать?

После смерти бабушки, весной, полтора года назад. Им удалось проникнуть к ней, они рылись в ее бумагах.

Это означало, что следили не только за ней, но и за всей семьей. Страшная мысль пришла ей в голову, ужасное подозрение о том, была ли смерть матери несчастным случаем. Она тут же прогнала его прочь.

Тени проникли в бабушкин дом, чтобы раздобыть любую полезную для них информацию. Они всегда так поступают. Они знают, что стоит копнуть поглубже, разворошить прошлое какой-нибудь семьи, и наружу непременно выплывет какая-нибудь тайна.

Возможно, они поступили так же с каждым членом ее семьи, но не нашли ничего интереснее, чем этот случай. Сколько терпения и настойчивости пришлось им проявить, чтобы добиться результата.

Затем Тени спустились в затопленный дом, чтобы убедиться, что труп до сих пор там. Они открыли сундук, возможно, даже подняли его на поверхность, чтобы засунуть туда бутыль с посланием, не потревожив скелет…

Как давно они наблюдают за Яэль? Полтора года? Два? Настоящее безумие… Для чего тратить столько сил? Столько денег, человеческих ресурсов? Что в Яэль такого особенного, чтобы ею так интересовались?

Анри Бонневиль наверняка знает ответ.

Яэль задела ногой рюкзак. В нем лежало что-то тяжелое. Она вспомнила о пистолете. Она обязательно найдет ему применение еще до того, как закончится вся эта история.

 

* * *

 

Блог Камеля Назира.

Восьмой отрывок

 

Можете смеяться, считать меня параноиком, конспирологом – как угодно. Но я просто свожу воедино информацию, которая и так всем доступна. Включите компьютер и загляните в Интернет. Сделайте несколько запросов по поводу этого «бреда», и вы убедитесь, что все реально. Просмотрите архивы серьезных журналов. Расспросите историков, хорошо знающих источники. Поищите. И вы увидите.

Но будьте осторожны, потому что (как в кино!) тот, кто хочет рассказать правду, наживает множество проблем.

Я вспоминаю агента ЦРУ Роберта Бэра, который решил объяснить американскому Конгрессу, как работает вся эта машина. Он хотел рассказать о могуществе лоббистов и их влиянии на политику страны. Однако ему не только не дали выступить, более того, прокурор угрозами удержал его от дальнейших попыток рассказать что-либо. В тот день, когда Бэр собрался свидетельствовать перед Конгрессом, в его квартиру «забрались воры», но ничего не украли. Мало-помалу расследование, которое затеял Бэр, обернулось против него самого. От него потребовали согласия пройти психиатрическую экспертизу. Напуганный тем, что может случиться дальше, Бэр решил прекратить расследование.