Мисс Нэш, правда ли, что вы покинули родительский дом год назад? 7 страница

Она хороша. Если бы я встретил ее два месяца назад, то этот разговор, возможно, закончился бы совсем иначе.

Повернувшись к бармену, я протянул ему ее визитку. Он приподнял бровь, глядя на меня, но все равно взял ее.

– Бурбон^[16], – сказал ему, и он налил мне бокал.

Опустошив его, я направился через толпу, прекрасно осознавая, что моя мать, скорее всего, где-то ищет меня. Поднявшись вверх по лестнице, я направился в сторону своей бывшей спальни.

Рухнув на кровать, я вытащил свой телефон и увидел, что там был не один, а два пропущенных звонка от Теи.

– Ответь, – прошептал я, набирая ее номер.

– Разве ты не прослушал мое сообщение?

– Ты оставила сообщение? – я посмотрел на экран телефона и увидел маленький значок в углу, оповещающий о наличии голосовой почты. – Нет, я сразу же перезвонил тебе.

– Я позвонила тебе по ошибке, но не хотела, чтобы ты неправильно все понял, поэтому позвонила снова и оставила сообщение.

– Спасибо за беспокойство? – рассмеялся я.

– Ты, как предполагалось, должен был прослушать свою голосовую почту, – упрекнула она.

– Я сожалею.

– Ну, тогда я просто повешу трубку…

– Чем ты занимаешься прямо сейчас?

– Это не сексуально.

– Все равно скажи мне, – усмехнулся я.

– Я пытаюсь достать догорающую сигарету из своего дивана.

– Ты права, это не сексуально. С каких пор ты куришь?

– Я не курю! Моя сестра только что… у нее просто такой период.

– Она в порядке?

Тея вздохнула. – Леви, что ты делаешь?

– Я разговариваю с тобой…

– Ты уважаемый преподаватель и крутой адвокат. У тебя может быть любая женщина, которую ты захочешь…

– Ты права. Фактически меньше десяти минут назад симпатичная докторша кадрила меня.

– Однако ты мистер Счастливчик, – она раздражена, я слышу это в ее голосе.

– Но я отказал ей, потому что имел в виду то, что сказал. Я не собираюсь делать этого и проводить семестр, не говоря уже о целом учебном годе, пытаясь избегать тебя или отрицать тот факт, что хочу быть с тобой. Я попробовал, и это сводило меня с ума.

Она молчала.

– Если бы я не был твоим профессором и позвонил тебе на следующий день после того, как закончилась наша неделя, и пригласил тебя на свидание, ты пошла бы со мной?

– Да, – сказала она шепотом, – но все сложнее.

– И что же?

Больше молчания.

– То, что я не могу. Я просто не могу. Прости.

И вот так просто, она бросила трубку.

Если это был ее ответ, прекрасно.

Поднявшись с кровати, я отправился обратно вниз. Моя мать позвала меня, находясь в углу комнаты, но вместо этого я просто отмахнулся от нее и отправился к окну.

– Кажется, все стало гораздо проще, – прошептал я на ухо Шарпей, положив руку ей на спину.

Она улыбнулась, и я проигнорировал слабый голос в своей голове. Голос разума. Голос предупреждения.

Часть меня хотела перезвонить ему, но я просто не смогла заставить себя сделать это. Я вернулась в Бостон и поступила в юридическую школу с единственной целью, и с тех пор как встретила его, я обнаружила, что позволила себе отвлечься и теряла из виду свою поставленную задачу.

Как бы сильно мне не хотелось, я не могу поставить все на кон ради парня, которого едва знаю. Я должна вернуться к намеченному пути, мне необходимо перестать мечтать и вернуться к реальности. Моя семья нуждается во мне, и это вытесняет на задний план все остальное. Это также означает, что мне необходимо разобраться с Селеной.

Она попытается прокрасться обратно в любой момент.

– Дерьмо, – услышала я ее шипение, когда она ударилась пальцами ног об стол.

– Хочешь немного льда для этого? – спросила ее, включив свет.

– Иисус Христос! – отскочила она назад, схватившись за грудь от испуга.

Она выглядит ужасно, юбка одета задом наперед, макияж испорчен и размазан, а волосы находятся в полном беспорядке.

– По поводу домашнего ареста, ты же не серьезно, правда? – спросила она, войдя в кухню и схватив коробку хлопьев.

– Я забрала твои документы из школы.

– Серьезно? Совершенно правильно! – она прыгнула на диван передо мной.

Я уставилась на нее всего мгновение, затем сделала глубокий вдох и потянулась за билетом на журнальном столике.

– Куда мы едем?

– Мы никуда не едем. Ты возвращаешься в Мэриленд. Я уже позвонила бабушке.

– Что?

– Ты не можешь остаться здесь…

– Ты меня выгоняешь? Ты, черт возьми, серьезно сейчас?! Просто, потому что я вышла пару раз…

– Я не выгоняю тебя, Селена, ты можешь приезжать, когда захочешь, просто ты не можешь жить здесь.

Она выглядит так, словно я только что нанесла ей удар в спину. – Я не… я не понимаю? Из-за того парня? Потому что я имею в виду, я не возражаю, если он придет…

– Дело не в парне.

– Тогда, почему ты отправляешь меня?!

– Поскольку здесь ты идешь ко дну, Селена! – закричала я, встав. – Было неправильно с моей стороны позволить тебе приехать сюда. Это было неправильно и эгоистично, и мне так жаль. Ты не можешь остаться здесь, потому что если ты так поступишь, то уничтожишь себя. Этот дом, этот город, они чернят твою радугу. Ты не смеешься, вздрагиваешь по ночам. Ты не можешь выдержать нахождение здесь, и это нормально. Поэтому поезжай домой, Селена.

Она пристально смотрит на меня сквозь слезы, и это напомнило мне то время, когда я вернулась, чтобы забрать ее в первый раз.

– Мы не бросаем друг друга.

– Я не бросаю тебя, Селена. Я собираюсь окончить юридическую школу, вытащить папу из тюрьмы, а потом приеду домой. Обещаю, что буду работать не покладая рук, но смогу это сделать, только если буду знать, что ты в порядке, поэтому тебе лучше вернуться домой.

Ее губы задрожали, и она сломалась, бросившись в мои объятья.

– Мне так жаль, – плакала она. – Я думала… думала, что смогу справиться с этим…

– Ты самая красивая, веселая, креативная, умная младшая сестренка, которая у меня только могла быть. Ты для меня все на свете и даже больше. Ты ни о чем не должна сожалеть. Прости, что не поступила так раньше, – прошептала я ей.

Начиная с завтрашнего дня все изменится. Я всегда была лучшей в классе и упорно работала ради всего, чего когда-либо хотела. И теперь, я собираюсь работать в десять раз усерднее. Я сделаю все, что потребуется, потому что не могу позволить себе проиграть. Я не могу позволить себе больше отвлекаться ни на что.

– Ты собираешься перейти на темную сторону, не так ли? – лишь наполовину шутила она, и мне жаль, что я не могу сказать ей, что нет. – Ты не похожа на нее, ты же знаешь. Прости, что сказала так раньше.

– Селена, все хорошо. Просто иди собирать вещи, ладно?

Она кивнула, а я направилась в офис нашей матери. Это было единственное место, к которому я не решалась прикасаться или даже входить. Кабинет походил на ее святыню и, войдя туда, я почувствовала себя неловко, но мне необходимо прекратить мешкать.

Леви сказал, что я должна использовать все, что смогу ради своего преимущества. Моя мать является преимуществом. Я ненавижу использовать ее имя, чтобы добиваться успеха, это заставляет меня чувствовать себя грязной, но понимаю, что именно благодаря этому в первую очередь и получила свою стипендию. Когда я пришла на собеседование, то декан первые пять минут говорил лишь о том, насколько великой была моя мать, и как она стала одним из строительных блоков, на которых был построен Гарвард.

У моей матери имеется папка на каждого человека, который задолжал ей услугу, она просто относилась к такому типу женщин; все имеет свою цену. Теперь, когда она умерла, я предположила, что все точно так же, как и этот дом, перешло ко мне.

Таким образом, я собираюсь позвонить ради возвращения задолжавшей услуги.

В глубине своего сознания я слышала, как крошечный голос говорил мне не делать этого. Сам факт того, чтобы связаться еще больше со своей матерью, может походить на открытие ящика Пандоры^[17], но я, так или иначе, позвонила.

– Здравствуйте, меня зовут Тея Каннинг, я – дочь Маргарет Каннинг…

 

 

 

БИП.

БИП.

БИП.

Я шлепнул по будильнику ладонью, но независимо от того сколько раз я ударял по кнопке «отбой» на будильнике, он не выключается.

– Думаю, это твой телефон, – сказал кто-то.

Приоткрыв только один глаз, я увидел…

Черт, как же ее зовут?

– Твой телефон, – указала она.

Кивнув, я приподнялся и взял телефон.

– Блэк.

– Ох, привет. Я знаю, что это странно, и ты не знаешь меня…

– У тебя есть пять секунд, прежде чем я повешу трубку.

– Я – Селена… сестра Теи…

Я замер на мгновение, прежде чем сесть. Я не уверен, что сказать или думать, и женщина, которая в данный момент поднимает свою одежду с пола моей спальни, нисколько не помогает этой ситуации.

– Алло?

– Я здесь. Откуда у тебя мой номер?

– Твой номер был единственным в ее телефоне, который я не знаю, поэтому предполагаю, ты тот парень, с которым она встречалась?

– Мы не… тебе, в самом деле, не следовало мне звонить.

– Погоди, мы можем встретиться минут на пять? Пожалуйста? Это важно. Знаю, что ты не знаешь меня, и у тебя нет причин доверять мне, но я просто хочу поговорить с тобой о своей сестре. Ты первый парень, который продержался так долго, поэтому думаю, ты заботишься о ней. Если я ошибаюсь, то можешь повесить трубку…

– Хорошо. Где ты хочешь встретиться?

Эта семья собирается стать погибелью для меня.

– В центре. Ты знаешь, где располагается «Mico's Coffee shop»?

– Да. Я буду там через тридцать минут.

– Спасибо, – сказала она, прежде чем повесить трубку.

– Твоя девушка? – брюнетка… Шарпей? … спросила Шарпей Лондон.

Все медленно начинало возвращаться ко мне.

– Нет, – сказал я, приподнявшись все еще находясь на кровати.

Я удивился, когда обнаружил, что все еще полностью одет в одежду с прошлой ночи.

– На всякий случай, если ты забыл, мы этого не делали, – заявила она, одевая каблуки.

– Нет?

Почему я ничего не помню?

– Ты сказал мне, что все стало проще, затем мы смеялись, пили и ты пригласил меня сюда, и мы выпили еще немного. Я практически набросилась на тебя, и все шло замечательно до тех пор, пока ты внезапно не остановился и не оттолкнул меня, отвергнув прямо перед тем, как вырубиться, – сказала она с дерзостью в голосе. – В следующий раз, когда ты приведешь женщину к себе домой, из вежливости сделай что-нибудь, иначе это просто сбивает с толку.

Она схватила свою сумочку и ушла, не сказав больше ни слова, оставив меня сидящим в постели, ошеломленным и обескураженным.

Боже, я гребаный безнадежный человек, подумал я, снимая рубашку.

Мне необходимо собрать свою жизнь обратно воедино.

Войдя в небольшое зелено-белое кафе, я огляделся вокруг, пока не заметил девочку, одетую во все черное в вязаной шапочке и одетых наушниках, которая напоминала Тею.

– Селена? – я махнул рукой перед ее лицом.

– Ох, привет, – сказала она, сняв наушники. – Пожалуйста, присаживайся, – сказала она, кивнув на стул напротив себя. – Извини, я устала смотреть на дверь, как какая-то влюбленная школьница. Люди стали пялиться.

– Как давно ты здесь? – спросил, сев.

– Около часа, – она пожала плечами, будто в этом нет ничего такого. – Я уже была здесь, когда позвонила тебе.

– Почему ты позвонила мне?

– Могу я узнать имя для начала? Я просто продолжаю называть тебя голубые и белые полосы в своей голове.

– Что?

Она улыбнулась и от этого стала похожа на Тею. – Боксеры, которые ты оставил в доме, – сказала она, как будто это было очевидно. – У них были голубые и белые полосы.

– Безусловно, это один из способов для начала разговора. Я – Леви Блэк. Предполагаю, твоя сестра не рассказывала много обо мне?

Не то, чтобы меня это волновало.

– Нет. Но не принимай это на свой счет, просто она такая. Она морочит людям голову делая вид, что открывает свою душу, потому что разглагольствует о самых разнообразных вещах, но она никогда в действительности не рассказывает о себе, – сказала она, сделав глоток кофе.

– Селена, я слегка не понимаю, зачем ты позвонила мне.

– Поскольку я уезжаю из города, – ответила Селена, и я ждал, пока она продолжит. – Она отсылает меня обратно в Мэриленд к нашей бабушке. Она изучает право из-за…

– Из-за вашего отца, я знаю.

Ее глаза распахнулись еще шире от удивления.

– Да. Извини, что вытащила тебя сюда, ведь я даже не знаю, действительно ли ты близок с ней, но я просто должна была попросить, чтобы кто-нибудь немного за ней присматривал, а ты, кажется, единственный человек, которого она знает, или единственный человек, которого она хочет знать.

– Твоя сестра – взрослая девушка, Селена, ей не нужен кто-то…

– Нет, ей нужен, – она опустила голову, крепко сжимая свой кофе. – Она одна из тех людей, которые жертвует всем ради людей, не заботясь или не замечая, что происходит с ней.

– Когда она застукала меня за тем, как я пытаюсь проникнуть обратно в свою комнату, то сказала, что не существует никого в ее жизни, и что она волнуется лишь о том, чтобы удостовериться, что папа и я в порядке. Она была грустной. Впервые, с тех пор как я приехала сюда, ей было грустно.

Не думаю, что предполагал, услышать что-либо из этого.

– Возможно, потому что ты переезжаешь… – начал я.

– Ты действительно не хочешь признавать тот факт, что дело в тебе, не так ли?

– Она отвергла меня, – сказал я, позвав официантку. – Еще не прошло даже двадцать четыре часа, с тех пор как она отвергла меня. Прости, если я немного скептически отношусь к чувствам Теи…, если они вообще у нее имеются, – я повернулся и наткнулся на пристальный взгляд официантки, которая выглядела явно недовольной своей жизнью. – Кофе, черный, пожалуйста, – сказал я официантке и повернулся обратно к Селене.

– Хорошо, тогда позволь мне прояснить, – она выпрямилась. – Мы – черные радуги.

– Это вовсе не прояснило.

– Когда мы были маленькими, наша бабушка часто говорила, что каждый человек рождается со всеми цветами радуги, и в зависимости от людей, окружающих нас, наши цвета либо озаряются, либо темнеют. Тея и я – черные радуги… время от времени, мы становимся ярче, но всегда в конечном итоге снова темнеем. Люди не остаются рядом с нами надолго. Особенно после того, когда понимают, какая жизнь у нас была, они постепенно исчезают из наших жизней, потому что чувствуют себя неловко или не знают, что сказать.

– Опять же повторюсь, она отвергла меня.

– Самосохранение. Так она и поступает. Но когда Тея отвергает тебя, это просто означает, что она хочет, чтобы ты держался крепче за нее.

– Это сделает меня сталкером.

Она покачала головой. – Это расценивается совсем иначе нами. В тот момент, когда она начинает становиться счастливой, то находит дюжину причин, чтобы сбежать, хотя, честно говоря, она просто боится одного; что, если ты по-настоящему попытаешься узнать ее, все хорошее, плохое и ужасное всплывет наружу, и ты уйдешь. Ты ей нравишься, и это, вероятно, пугает ее до чертиков.

– Откуда ты знаешь?

– Поскольку я боюсь того же самого.

Я покачал головой, когда взял кофе, которое официантка подала мне, и глубоко вздохнул.

– Таким образом, ты хочешь сказать, что я должен продолжать преследовать ее, как собака?

Я не могу этого сделать. Моя гордость просто не позволит мне так поступить.

– Я говорю, что если ты не можешь справиться с ней, со всей ней, тогда уйди сейчас и никогда не контактируй с ней снова. Ты просто причинишь ей боль, а она здесь совершенно одинока, живя в доме Маргарет, потому что мы не можем позволить себе жить где-либо еще в городе. Она ведет себя так, словно ничего не причиняет ей боль, но только так человек, может добиться всего, прежде чем все сломает ее.

– Ты сказала, что она была счастлива? Откуда ты знаешь?

– Она напевала про себя. Она танцевала под музыку 80-х и украла мою гитару… все в ту же неделю. Она никогда не была такой счастливой, как в последнюю неделю лета, и она чувствовала себя хорошо, пока я не увидела ее лицо вчера вечером. Я не могла просто уехать, не увидев тебя перед этим.

– А теперь, когда ты встретила меня?

– Я придержу свои суждения для следующей встречи, так что постарайся оставаться поблизости для этого, – сказала она, улыбнувшись.

– Что я должен делать?

– Находись рядом достаточно долго, и она сама придет к тебе. До тех пор просто приглядывай за ней, хорошо? Я не могу находиться рядом для нее, поэтому если ты можешь… если ты хочешь…

Она пожала плечами и изо всех сил пыталась подобрать слова, чтобы сказать.

Я кивнул. – Я понял. Ты на самом деле приглядываешь за ней.

– Мы единственная семья друг для друга, что у нас осталась… ты, вероятно, заметил все, что она делает, для меня.

Она встала, и начала рыться в сумочке в поисках денег.

– Я заплачу.

– Спасибо, – она улыбнулась. – Ох, и у нас никогда не было этого разговора. Она убьет меня… она убьет нас.

Я кивнул и, сказав эти слова, она ушла.

После проведенной недели с ней и наблюдения за ней в классе, Тея была открытой книгой для меня. Она показывала все свои эмоции на лице, и даже когда старалась скрывать их, я все еще мог прочитать ее столь же ясно, как день. Проблема заключалась в том, что она была городом, окруженным стенами; ты видишь его издалека, но не существует никаких парадных ворот и никакого способа, чтобы войти в него.

Очевидно, Селена понятия не имела, что я являюсь профессором ее сестры, и мне интересно, как тогда она воспримет эту ситуацию. Я не просто любовник ее сестры, и на законных основаниях не мог держаться подальше от нее, пока семестр не закончится.

Мне необходимо что-то более крепкое, чем кофе.

– Ну, только посмотрите, кто решил вернуться в класс, – Аттикус съязвил у двери кабинета. – А я тут полагал, что свергнуть тебя с вершины будет тяжело. Я также полностью подготовился к последнему занятию.

Приблизившись к нему, я широко улыбнулась, прежде чем вытащила информационный листок. – Аттикус Майкл Логан родился двадцать седьмого марта, сын Мэри-Энн и губернатора Джейкоба Логан, Гринвилл, Южная Каролина. У тебя есть две старшие сестры и три младших брата. Твоя любимая команда – Даллас Ковбойз^[18], и подожди…

Он схватил меня и потянул от дверного проема, подальше от своих приятелей, но это не остановило меня.

– Ведь это не может быть правдой, – сказала я своим лучшим южным акцентом, – но тут говорится, что ты являешься зарегистрированным республиканцем, но все же вносишь пожертвования демократам. Ты, должно быть, разбил сердце бедной мамы. О нет, это тоже не может быть правдой, вот же ты позируешь со своим отцом, губернатором Риком Перри и сенатором Тедом Крузом, разве они не республиканцы? Ты тайный демократ, не так ли? Ты приложил столько усилий, скрываясь, чтобы помочь кампании своего отца. Я слышала, что он мечтает однажды стать президентом. Это стало бы позором, если бы твоя семья узнала или еще хуже, если бы другие люди узнали, что ты просто обманщик, пытающийся запугивать людей, в связи с чем, ты можешь внезапно атаковать ради достижения цели.

Он выхватил бумаги у меня из рук и откинулся на спинку своего стула. Его лицо было почти фиолетовым. Он абсолютно точно кипел от ярости, выглядя так, словно готов убить меня.

– Чего. Ты. Хочешь? – презрительно усмехнулся он.

– Нацель свое оружие на кого-то другого, – огрызнулась я. – Все, что он хочет, так это двенадцать человек, нас все еще пятнадцать. Помоги мне вышвырнуть лишних. Как только мы сделаем это, ты уже обеспечишь себе место и станешь одним из выбранных двенадцати студентов. Что произойдет после, ну, мы пересечем тот мост, когда доберемся до него.

– А я-то думал, что ты лишь помогаешь людям и поступаешь всегда правильно, – сказал он сквозь зубы.

– Но так и есть. Я поступаю правильно ради себя.

– Хорошо. Так скажи мне, как ты заполучила эту информацию?

Один есть, другой на подходе.

– Знаю парня, и он хорош в компьютерах, – сказала я, когда мы направились на одно из наших других занятий. Занятие Леви… профессора Блэка было нашим последним в этот день. Занятие, проходившее у нас сейчас, было абсолютным скукотищем. Похоже, что наш профессор не занимался своей юридической практикой начиная с Великой Депрессии^[19].

Аттикус сел рядом со мной и откинулся на спинку своего стула. – Итак, кого еще ты планируешь ввести в наш маленький клуб?

Я заметила, что его акцент теперь не выделяется так сильно.

– Что заставляет тебя думать, что кто-либо еще приглашен?

– Ох? – спросил он. – Тогда полагаю, я просто такой особенный?

– Не льсти себе, ты узнаешь, когда мы доберемся до класса Блэка.

Он резко повернулся, посмотрев вновь на меня.

– Что?

– Что случилось с тобой? В одно мгновение ты всем улыбалась и светилась, как радуга, а теперь похожа на черную дыру.

– Данный факт усложняет тебе работу со мной?

– Нет, мне просто любопытно, при каких обстоятельствах я решился бы очернить свою душу.

Я не ответила.

Встав на колени, я помогала ей собрать все ее книги, пока другие просто проходили мимо.

– Вивиан Вега, верно? – спросила я ее, прекрасно осознавая, что права. Она была той, кто любила свою мать, и в основном являлась ходячей энциклопедией дел.

– Чего ты хочешь? – спросила она, наклонив голову набок и поправив свои очки.

– Ничего особенного, я просто хочу, чтобы ты прекратила пытаться одурачивать меня в классе. Быть постоянно прерванной тобой не только раздражает, но это и сомнительно нелепо. Ты не сможешь превзойти меня лишь при помощи фактов. Ты и я – единственные оставшиеся девушки, нам следует сотрудничать.

– Звучит так, словно ты боишься, – сказала она, прищурившись. – Я прекрасно справлюсь сама. Из-за того, как профессор Блэк станет донимать тебя за пропущенное занятие, я сомневаюсь, что ты продержишься до конца недели, поэтому на этой ноте я вынуждена отклонить твое фальшивое предложение дружеских отношений.

– Как скажешь, Маленькая Бабочка, – я обратилась к ней, когда она попыталась уйти.

Она остановилась и медленно обернулась, чтобы посмотреть на меня, ее глаза округлились.

– Как ты назвала меня?

– Маленькая Бабочка. Это же твое имя, верно?

Она схватила меня за руку и потянула в женский туалет. Она проверила все кабинки, прежде чем посмотреть на меня.

– Где ты услышала это имя?

– Мы обе знаем ответ на твой вопрос.

В течение мимолетного мгновения взгляд в ее глазах заставил меня испытать угрызения совести, но затем я напомнила себе о своей цели, и прекрасно понимаю, что, если бы мы поменялись местами, то она подвергла бы меня опасности. Несмотря на ее консервативную внешность, она является женщиной, готовой на все ради того, чтобы добраться до вершины.

– Итак, теперь ты шантажируешь меня?

– Нет. Я попрошу еще раз твою поддержку, а ты уже либо решаешь быстро избавиться от меня, потому что я знаю, на что ты пошла ради юридической школы, либо понимаешь, что иметь меня в качестве врага послужит тебе недостатком. Я никогда не использовала бы нечто подобное против тебя, и я уважаю тот факт, что ты желаешь этого так сильно. Будь на моей стороне, а я буду на твоей. Как я уже и сказала, мы – последние оставшиеся женщины, и неужели ты думаешь, что те мудаки прикроют тебя, если когда-нибудь все узнают? Поверь мне, ты хочешь находиться в моей команде.

Я схватила ее за яйца, образно выражаясь, и мне больше нечего сказать. Я вернулась в класс, испытывая трепет оттого, что до сих пор все шло по моему плану.

Вивиан Вега коренная пуэрториканка. Ее мать работает швеей, а отец таксистом. Она стала первой в своей семье, кто окончил колледж и пошел в юридическую школу… Гарвардскую школу права, между прочим. Единственная проблема заключалась в том, что она не могла позволить себе стоимость обучения в данном заведении, а финансовая помощь покрывала лишь около половины ее платы за обучение. Таким образом, без реальной альтернативы она устроилась на работу в стриптиз-клуб в двух часах езды отсюда лишь бы сводить концы с концами.

– Ну? – спросил Аттикус, когда я села рядом с ним. Леви… профессор Блэк … будет здесь в любую секунду, и я знаю, что она не рискнет опаздывать.

– Подожди, – ответила ему, и прямо после этой реплики она вошла и села слева от меня.

Аттикус засмеялся, наклонился надо мной, чтобы пожать ей руку. – Аттикус Логан, что у нее на тебя?

– Вивиан Вега, и не твое собачье дело.

– Да начнется игра, – прошептал Аттикус, когда Леви… Профессор Блэк, мне необходимо продолжать напоминать себе об этом… вошел в аудиторию.

Я ненавижу тот факт, что лишь увидев его, мое сердце уже выпрыгивает из груди. Я не видела и не слышала его с пятницы прошлой недели. Прошло всего три дня, но все же это ощущается, как вечность.

Часть меня ожидала, что он подойдет к доске и сотрет мое имя, но он так не сделал. Вместо этого он уронил папку на стол и повернулся к нам. Он наклонил голову набок, и именно тогда я заметила небольшой красный след на его шее. Его воротник прикрывал большую его часть, и никто больше, казажется, не заметил его, но я обратила внимание.

Это мог быть засос.

– Я недавно взялся за очередное интересное дело, – Лев… профессор Блэк сказал, и Вивиан пододвинула ко мне свой ноутбук. Аттикус тоже наклонился, прочитав газетную вырезку новостей.

Как она узнала?

– Мэрайи Нэш, – выкрикнул Аттикус, прежде чем профессор Блэк успел сказать.

– Возраст: двадцать девять лет, она обвинена в предумышленном убийстве своего мужа, сенатора Тайлера Нэша. Возраст: шестьдесят шесть лет. Парамедики выехали в семейный дом Нэшей двадцать седьмого июля после получения звонка в 911. Он был объявлен мертвым на месте происшествия, – добавила я.

– Миссис Нэш было предъявлено обвинение в следующую субботу в 9:09. Вчера вечером вы официально взялись за ее дело, – закончила Вивиан.

Лев… брови профессора Блэка приподнялись, прежде чем он посмотрел на остальных студентов… – Кажется, у нас сформировался альянс^[20]. Поздравляю, мистер Логан, мисс Вега и мисс Каннинг теперь вы работаете над этим делом. Остальные останутся здесь с другим профессором, пока я не вернусь. Вы свободны на весь день. Надеюсь, к тому времени, когда вы увидите меня вновь, то тоже активизируете свою игру.

Я ничего не могла поделать с этим, и сжимала руки в кулак.

– Полный отстой, – прошептал Логан.

– Поддерживаю, – добавила Вивиан.

– Заткнитесь.

– Логан. Вега. Каннинг. Почему вы не идете? – Леви… Гхм! Профессор Блэк! Профессор Блэк! Профессор Блэк!... позвал нас.

Следуя за ним, мы шли быстро, пытаясь соответствовать его темпу. Он шел так, как будто его ноги горели.

– Логан, Каннинг, вы помните дело Арчибальда? – спросил он, когда его машина подъехала. – Это означает, что одному из вас придется поехать на такси.

Как только он сказал это, я оказалась в движении и осторожно села на заднее сиденье. Последовав моему примеру, так быстро, как только она могла, Вивиан рванула к переднему сиденью.

– Ты проиграл, – сказал профессор Блэк Аттикусу, прежде чем сесть в автомобиль рядом со мной.

– Мисс Вега, расскажите мне, как образовался этот альянс?

Черт побери.

Я погружаюсь поглубже в сиденье, смотря куда угодно, но только не на его лицо. Потребовалась вся моя храбрость, чтобы только сесть в этот автомобиль.

– Она шантажировала нас, – с легкостью сказала Вивиан.

Очевидно, я была слишком мягкой.

К тому времени, когда мы добрались до офиса, Аттикус уже был там. Леви… профессор Блэк, да ну на хрен, я просто буду называть его Леви или иначе сойду с ума, был столь же равнодушным в автомобиле, как и всегда. Когда Вивиан заявила, что я шантажировала их, он просто перевел взгляд на свой телефон, не сказав ни слова.

– Ваш кофе, сэр, – сказал Аттикус, вручив ему стаканчик, как только мы все вошли в лифт.

– Прекратите целовать мою задницу, мистер Логан, или вы застрянете там, – ответил Леви, взяв стакан у него и сделав глоток. Ему пришлось сдержаться, чтобы не выплеснуть его обратно. – Что это такое?