М. Черепанов, член поисковой группы КГУ

Вот уже год существует на филологическом факуль­тете КГУ поисковая группа, которая занимается изуче­нием творчества и боевого пути военных корреспон­дентов. Недавно студенты вернулись из своего второго похода, посвященного 75-летию Мусы Джалиля и его однополчанам...

«Я заслужил эту дорогую жизнь - жизнь после смер­ти».

(Из письма М. Джалиля Г. Кашшафу).

«...Очень меня печалит то, что почти нигде не описы­ваются те бои в Долине Смерти. Я многих знала, ко­торые там сражались.Этобыли стойкие коммунисты, преданные Родине сыны...».

Мы читали письмо Е.И. Шивалевой, вдовы редактора газеты «Отвага», в каждой строке которого слышится: «Никто не забыт, ничто не забы­то!» Еще в первом походе, изучая газету Ленинградского фронта «На страже Родины», выходив­шую на татарском языке, мы вспоминали, что где-то неподалеку от­сюда в числе наших земля­ков защищал город Лени­на Муса Джалиль, здесь сражались многие наши земляки. И только нынешней осенью мы смогли прийти сюда, в местечко Мясной Бор, что севернее Новго­рода, где прорывала бло­каду одна из наших армий, где выходила газета «Отва­га» с боевыми стихами Джалиля. Пришли, чтобы самим узнать правду о войне, о событиях в Долине смерти, встретиться лицом к лицу с историей...

Так что же это такое - Долина смерти?

«Я сегодня случайно обнаружил, что татаро-башкирская (дивизия воюет на нашем (Вол­ховском) фронте», - писал Муса Джалиль Г. Кашшафу за три дня до отправки на передовую, - Просто обидно. Здесь же рядом земляки творят чудеса, храбро истребляя гадов-фашистов». Сюда, в «содрогающееся под бомбами, обреченное гибель кольцо», поэт-военкор пошел добровольно, чтобы силой своего сло­ва поддерживать земляков в тяжелую минуту.

«Тут бомбы рвутся, солнце застилая,

Тут слышен запах крови, но не роз»,

- писал Муса в одном из фронтовых стихотворений.

Только спустя 40 лет мы поняли, что значат эти строки. Настильная дорога, проложенная по болоту, за­жата в тиски воронок от авиабомб и снарядов. Кон­чались боеприпасы, в котел шли ослабевшие лошади. «Юнкерсы» ежедневно сбра­сывали на эту территорию до200 тонн бомб. Об этом говорят не только дневни­ки погибших. В останках солдата, которые мы на­шли подо мхом, было 2 осколка: один, ромбовый, пробил каску, второй, от мины, вонзился в грудь.

И под этим градом свин­ца не только воевали, но еще и выпускали газету. «В день я в среднем прохожу 25-30 километров по пе­редовым частям. Только на передовой линии можно видеть героев, следить за боевыми фактами, без ко­торых невозможно сделать газету оперативной и бое­вой», - писал из окружения М. Джалиль.

Через три месяца, в ию­не, части, оставшиеся в жи­вых, пошли на последний, решающий прорыв. «Пред­стоят серьезные бои... О результатах напишу», - это были последние слова по­эта, написанные с фронта. Об остальном знают сей­час только Волхов, деревья Долины смерти, не успев­шие оправиться от смер­тельных ран, покореженный в рукопашной схватке пу­лемет, пробитая каска да последний патрон, остав­шийся в стволе винтовки...

Николай Орлов, тогда еще молодой местный путевой обходчик, начал свой поиск. Он бродил по Долине Смерти, утопая в болоте. Однажды подорвался на мине, вылечился и снова искал. Искал, чтобы твердо сказать современникам:

«Они погибли, но не сда­лись». За 30 лет поиска Николай Иванович нашел сотни медальонов с имена­ми погибших героев, уни­кальные документы, даже останки редакционной ма­шины. Он отыскал немало живых свидетелей, вернул имя многим павшим сол­датам. И, умирая, завещал своим сыновьям продол­жать поиск, помнить, что нет безымянных героев.

Вот и мы, студентыизКазани, идем по этим мес­там вслед за Валерием - старшим из сыновей Орло­ва, ощупывая мох на каж­дом шагу.

Сколько их, неизвестных солдат, лежат в этом боло­те! Многих, наверное, все еще ждут дома родные. Ведь «пропал без вести» - не значит погиб.

И все же смерть бес­сильна перед подвигом. Знает о героях Долины смерти новгородская зем­ля, узнали о них и мы, пришедшие сюда, чтобы передать им поклон. Мы помним их, посланцев Та­тарии, сражавшихся за Ле­нинград. «Волхов-свиде­тель: я не струсил», - так мог сказать не только му­жественный Муса Джалиль. Это вправе был сказать и Ибрагим Гареевич Сайфуллин, погибший во время от­ражения очередной вражес­кой атаки, и Закир Ульданов, выбивший вместе с товари­щами гильзами на шпале «Мы победим!» Это могли сказать и девушки 285-го особого батальона из Ка­зани, погибшие при нала­живании связи. И сотни других бойцов, с честью вы­полнивших свой воинский долг.

 

ЖИЗНЬ ПОСЛЕ СМЕРТИ

Ленинец (КГУ), 18.1.1982 г.

Год назад в славной семье «Снежных десантов» КГУ появился новичок - «десант» филологического. И хотя рядом были опытные братья – нелегко давались ему первые шаги. Он выбрал новый путь, пошел по следам военкоров, по следам земляков, которые сражались под Ленинградом. Позади уже второй поход. Мы снова полны впечатлений, набухли от записей дневники...

Осенний поход мы решили посвятить 75-летию М. Джалиля. Многое узнали о подвиге поэта-героя, поэта-военкора еще до похода. Побывали в Новгородской области. Здесь, на Волховском фронте, сражался Джалиль, здесь, в районе Мясного Бора, он попал в плен. Но нас интересует не только судьба поэта. Посвящая ему поход, мы помнили и то, что рядом с Джалилем сражались и другие военкоры - славные сыны Татарии.

Малая Вишера. Отсюда политработник Джалиль пишет другу Кашшафу за три дня до отправки на фронт: «Просто обидно. Здесь же рядом земляки творят чудеса, храбро истребляя гадов-фашистов, а я, их родной поэт, к тому же журналист, молчу об их отважных победах». Муса не просто рвался на фронт, он рвался к землякам, к родному делу - газетной работе.

Любань. В 30 км от поселка стоит деревенька Огорелье. Ее не найти даже на районной карте, но в списке пунктов, связанных с событиями Отечественной войны, она занимает особое место. Сюда 6 апреля 1942 г. в расположение 2-й Ударной армии, находящейся в кольце, прибыл новый сотрудник газеты «Отвага» Муса Залилов. На стенде музея Любанской школы мы сразу увидели знакомые строки: «Волхов - свидетель: я не струсил, пылинку жизни своей не берег»... Здесь же в музее мы узнали, что поэт зачислен в редакцию на место погибшего Всеволода Багрицкого, сына известного поэта. 19-летний военкор тоже писал пламенные стихи, но о них мало кто знает: тетрадь его стихов, пробитая осколком бомбы, затерялась при переправке через фронт.

В редакции «Отваги» работал художником и Евгений Вучетич, ставший всемирно известным скульптором, автором монументов, ставших символами всей войны – Родины-Матери на Мамаевом кургане и Солдата в Трептов-парке Берлина. Вучетич был одним из немногих членов редакции, доживших до победы, и потому сделал многое для того, чтобы воссоздать правду о военном корреспонденте М. Залилове.

Подберезье. Сюда мы ехали с особым волнением. Здесь мы должны были встретиться с Николаем Ивановичем Орловым, который с 1946 г. ведет поиск в этих краях, с именем которого связано много находок, вернувших доброе имя не только Джалилю, но и всей 2-й Ударной. Что нового расскажет он нам?

Открывается дверь дома Орловых, выходит молодой человек:

– Николай Иванович? Не успели, ребята, умер батя год назад.

Умер... Не так уж редко слышим мы это жестокое слово, обходя адреса ветеранов. Но на этот раз оно поразило нас: уходят из жизни уже и исследователи войны, те, кто шел по ее горячим следам.

30 лет ходил Николай Иванович в Долину Смерти, где сражались воины 2-й Ударной. Утопал в болоте, подрывался на мине. И всё же ходил, искал, чтобы потом твердо сказать: «Здесь воевали герои. Они не пропали без вести, не дрогнули, а погибли с оружием в руках. Они достойны славы».

Дело отца продолжают сыновья вместе с ребятами из поисковой группы «Сокол». Образованная самим Н.И. Орловым на новгородском объединении «Азот» эта группа вернула имена многим героям, дала вторую жизнь многим подвигам. В результате походов в Долину Смерти ребята нашли и похоронили в братских могилах около 10 тысяч советских воинов. Найдено более ста смертных медальонов с именами погибших, многие документы и свидетельства. Благодаря соколятам многие узнали место гибели своих мужей, сыновей и братьев. На местах захоронения ребята сами ставят обелиски.

Узнав, что мы хотим посетить место пленения Джалиля, Валерий, старший сын Орлова, сразу согласился быть проводником, но предупредил, что придется идти почти по колено в воде.

Мясной Бор. Сейчас, как и 40 лет назад, здесь несколько домиков, расположенных вдоль Ленинградского шоссе. Отсюда в январе 1942 г. 2-я Ударная армия начала наступление в любанском направлении, заняв территорию в сотни квадратных километров. Здесь через два месяца сжалось кольцо вражеского окружения. Где-то здесь начинается болотистая местность, названная бойцами Долиной Смерти. Отсюда начался и наш пеший переход...

Под ногами – болотная жижа, впереди – широкая спина Валеры, отмеряющего семимильные шаги, сзади – весь наш «десант», идущий след в след за проводником, а вокруг – обычная лесная тишина... Справа показалась полянка, огороженная жердями.

– Здесь была деревенька Термец-Курляндский, – рассказывает негромко Валерий, – фашисты разбомбили ее дотла. Вот тут и проходил узкий коридор, связывающий армию с основными силами.

Через час пути под ногами всё чаще стали встречаться ржавые предметы. Один, другой – что это? Каски! Сквозь пробоины давно уже проросла трава, в потемневшей от ржавчины воде плавает желтый листок... Советская. Пробоина напротив виска... Невольно замолчали... Валера, подождав, тихо напомнил:

– Пошли, ребята, там их много.

И снова идем, и снова в траве – каска, еще одна, а вон котелок...

– А Долина Смерти далеко еще?

– Давно уж по ней идем.

Долина смерти. Невольно оглядываемся: весело шелестит листва, в лужах играет осеннее солнце. Лес как лес, правда, почему-то нет больших деревьев и по сторонам дороги необычные круглые ямы. Свернув с просеки, оказываемся у одной из них. Лесное озерцо метров 10 диаметром, удивительно правильной формы.

– Это воронка от авиационной бомбы, – поясняет Валера, – осколки от нее летели на полкилометра.

Не без робости подходим ближе. Сквозь прозрачную воду что-то чернеет. Приглядываемся - солдатские сапоги, а рядом... спина мгновенно холодеет... Вот она, Долина Смерти! Разве передашь это чувство? Нет, книги и даже фильмы здесь бессильны, это надо увидеть.

– Здесь их много в одной воронке, – продолжает проводник, – тысячи уже похоронили.

Позднее мы увидели фотографию Долины сверху: не земля, а тело, больное неизлечимой оспой...

В одном из школьных музеев мы прочли дневник неизвестного артиллериста, сражавшегося здесь: «Сидим в щелях по пояс в воде. Считаем бомбежки. Сегодня «юнкерсы» сбросили на нас около 200 тонн бомб. А что будет завтра?... Кольцо окружения похоже на мешок с завязанной горловиной у Мясного Бора... В день можно израсходовать только два снаряда, на отражение немецкой атаки - восемь снарядов...»

Идем по болоту. Мох под ногами колеблется, как резиновая подушка. Перед тем, как ступить, протыкаем его проволочным щупом: здесь еще встречаются смертоносные «сюрпризы». Есть! Щуп натыкается на что-то железное. Осторожные пальцы Валеры раскапывают мох... (Пальцев у него только шесть. Однажды в его руке разорвался запал гранаты). Минута, и из болота извлекается фляжка. Совсем целая, не тронутая ни пулей, ни ржавчиной. Она-то и уцелела, а сам солдат лежит; чугунный осколок бомбы пробил каску и остался в ней. Еще больший осколок мины вонзился в грудь... Болото нехотя, с чавкающим вздохом отдает то, что хранило 40 лет: обломок автомата, часть гранаты, остатки шинели, клапан подсумка, деревянный свисток и даже карандаш, насаженный на гильзу. Вот такими карандашами и писались материалы фронтовых газет... Поиски смертного медальона на этот раз были безуспешны – еще один боец остался безымянным навсегда. А сколько их тут? Где-то здесь, вместе с останками солдат, лежит и подшивка газеты «Отвага», закрытая в сейф. Она тоже погибла при выходе из окружения, как и 20 сотрудников редакции...

«Здесь бомбы рвутся, солнце застилая; Здесь слышен запах крови, но не роз», – писал Джалиль в одном из дошедших до нас фронтовых стихов. В письме Кашшафу он рассказывал: «В день я в среднем прохожу 25-30 километров по передовым частям. Только на передовой можно увидеть нужных героев, черпать материал, без которого невозможно делать газету оперативной и боевой... Я продолжаю писать стихи и песни. Но редко. Некогда, и обстановка другая... Мы пока на особом положении...»

В то же время в г. Буинске получили солдатский треугольник, вырвавшийся из Долины Смерти. «За меня не беспокойтесь,– писал домой Ибрагим Гареевич Сайфуллин,– я на фронте. Едим фрукты и ягоды». Боец находил силы, чтобы хоть как-то поддержать родных. Лишь через 30 лет они узнали о его героической гибели. Ребятам из «Сокола» удалось найти командира И.Г. Сайфуллина – П.А. Чипышева. Командир написал родным боевого друга взволнованное письмо: «Не раз был свидетелем его мужества, редкого самообладания. Его батарея всегда вела огонь метко, четко и с большой точностью.

Особенно его мастерство сказалось в отражении немецкого наступления 26 февраля 1942 г. у деревни Красная Горка. Три цепи немцев при поддержке танков шли в рост на нашу передовую. Несмотря на беспрерывный обстрел, Сайфуллин стоял на одном колене, твердо и спокойно руководил огнем своей минометной батареи». 2 июня Ибрагим Гареевич был ранен и попал в полевой госпиталь, а 15 июня госпиталь полностью разбомбили фашисты...

Где-то здесь же погибла и санитарка Аня Аверина, которой Муса Джалиль посвятил свое стихотворение «Смерть девушки»: «Сто раненых она спасла одна, и вынесла из огневого шквала...»

После перехода мы возложили гирлянду к одной из братских могил у Мясного Бора. Под строгим столбиком фамилий приписка: «Здесь же покоится еще 3000 человек». Короткая надпись, но как много содержит она в себе! В ней и трагедия войны, и героизм бойцов, и кропотливая многолетняя работа местной поисковой группы: ведь каждого бойца, спустя много лет после войны, перенесли сюда ребята. Как похоже это на Пискаревское кладбище... Объединяет их то, что в Долине Смерти солдаты защищали Ленинград, отвлекая на себя врага.

Новгород. Здесь мы встретились с группой «Сокол», познакомились с ее находками, архивом и материалами будущего музея. И здесь еще раз убедились в том, что новгородская земля помнит героев 2-й Ударной армии, помнит Джалиля и многих посланцев Татарии. Они удостоены – одной на всех – самой высокой награды – памяти. Это и И.Г. Сайфуллин, и Закир Ульянов, выбивший перед последней схваткой на шпале гильзами слова: «Мы победим!», и 285 особый батальон девушек из Казани, и сотни других бойцов, о которых, к сожалению, на родине мало кто знает.

Прощаясь с новгородцами, мы поклялись рассказать в Татарии о тех, кто прославил ее своими подвигами, сражаясь на подступах к Ленинграду, о тех, кто заслужил жизнь и после смерти.

 

МУСА ДЖАЛИЛЬ В «ОТВАГЕ»