Формальные качества современного права

(...) Общее развитие права и правосудия, если его разделить на теоретические «ступени развития», идет от харизматического провозглашения права правовыми «пророками» к эмпирическому правотворчеству и отправлению правосудия правовой «знатью» (каутелярное и прецедентное правотворчество); далее, к октрои-рованию права светской властью (imperium) и теократическими властями и, наконец, к систематическому правовому нормотворчеству и к профессиональному «правосудию», осуществляемому лицами, получившими юридическое образование (профессиональными юристами) на основе литературного и формально-логического обучения.

При этом формальные качества права развиваются в примитивном отправлении права из сочетания формализма, обусловленного магией, и—иррациональности, обусловленной откровением; при определенных обстоятельствах, через окольный путь материальной и неформальной целерациональности, обусловленной теократически или патримониально,—в направлении к все более профессионально-юридической, следовательно, логической рациональности и систематике и вместе с тем к рассматриваемому (пока с чисто внешней стороны) растущему логическому совершенствованию и дедуктивной строгости права и растущей рациональной технике правосудия. То, что сконструированные здесь теоретически ступени рациональности не повсюду следуют друг за другом по степеням рациональности и не повсюду, даже на Западе, были или только сегодня имеют место быть и что, кроме того, основания для характера и степени рационализации права исторически, как уже показала наша краткая схема, были совершенно различны — все это не должно ad hoc приниматься во внимание здесь, где можно говорить только об установлении общих черт развития. Нужно только помнить о том, что большие различия в развитии [права] были по существу определены (и определяются): 1) различием политических властных отношений; по при- чинам, которые следует раскрыть позже, imperium приобрел совершенно другую силу по сравнению с властями рода, народных собраний и сословий; 2) соотношением сил теократических и светских властей; 3) различием структуры правовой знати, имеющей решающую роль в формировании права, что в сильной степени определяется стечением политических обстоятельств. Только Запад знал вполне развитое правосудие народных собраний (dinggenossenschaftliche Justiz) и сословную стереотипизацию патримониализма, только он знал также появление рационального хозяйства, носители которого сначала объединились с княжеской властью для свержения сословных властей, но затем революционным образом обратились против нее; только Запад знал поэтому также и «естественное право»; только он знает полное устранение персонализма (Personalitat) права и принципа: «решение общины преодолевает всеобщее земское право»; только он пережил возникновение представления о характерных чертах римского права, имел его предшествующий образец и рецепировал его. Все это в очень значительной мере процессы политически обусловленные, имевшие во всех иных регионах мира только весьма отдаленные аналогии. Поэтому и ступень профессионально-юридического формирования права, как мы видели, в полном объеме достигнута только на Западе. При этом экономические условия, какмы видели повсюду, играли очень большую роль, но никогда не были единственно определяющими, как будет еще показано ниже при анализе политического господства. В той мере, в какой они оказывали влияние на формирование специфически современных (modern) черт нынешнего западного права, направление, в котором они действовали, состояло в следующем.

Для участников торгового оборота рационализация и систематизация права означали,—говоря в целом и с учетом нижеследующих оговорок, — растущую предсказуемость функционирования правосудия—одну из важнейших предпосылок непрерывности функционирования хозяйственных предприятий, особенно капиталистического типа, нуждающихся в юридической «безопасности движения». Специальные экономические институты и процедуры, такие, как вексель и вексельное обращение, обслуживают эту потребность на основании чисто формальной однозначности правовой гарантии. Но, с другой стороны, современное (modern) правовое развитие (как в определенной мере и античное римское) имеет тенденции, благоприятствующие разложению правового формализма. Ослабление формально построенного доказательственного права в пользу «свободной оценки доказательств» на первый взгляд носит чисто технический характер. Мы видели, что разрушение самобытного, первоначально обусловленного характера средств доказывания было де- лом частично теократического, частично патримониального рационализма, которые оба постулировали «материальное установление истины», т. е. оба были продуктом материальной рационализации. Но сегодня объем и пределы свободной оценки доказательств определяются в первую очередь «интересами (денежного) обращения», т. е. экономическим моментом. Ясно, что некогда очень значительная область формально юридического мышления, благодаря свободной оценке доказательств, все более сокращается. Но нас больше интересуют соответствующие тенденции в области материального права. Часть их относится к сфере внутреннего развития правового мышления. Его растущее логическое совершенствование повсюду означает замену ориентации (мышления) на внешне ясные формальные признаки,—все большим обращением к логическому толкованию смысла как самих правовых норм, так и, прежде всего, сделок. В общеправовой доктрине это толкование смысла претендовало на осуществление «действительной воли» сторон и тем самым вносило в правовой формализм индивидуализирующий и материальный (относительно) момент. Но, сверх того, оно всегда пытается— совершенно аналогично известной нам систематизации религиозной этики — построить отношения сторон также и на «внутреннем» ядре собственного поведения -т- «образе мыслей» (bona fides, dolus) и привязывает, таким образом, правовые последствия к неформальным обстоятельствам дела. Большие сегменты товарного обращения всегда возможны—как в примитивном, так и в технически дифференцированном обращении—только на основе глубокого личного доверия к материальной лояльности поведения партнеров. Поэтому вместе с растущим значением товарного обращения в правовой практике также растет потребность в гарантии такого поведения, по своей природе лишь несовершенным образом подлежащего формальному описанию. Тем временем эта идейно-этическая рационализация посредством правовой практики идет навстречу мощным интересам. Но и за пределами товарного обращения рационализация права на первый план повсюду выдвигает на место оценки внешнего хода вещей скорее образ мыслей как собственно значимый фактор. В уголовном праве она заменяет месть, в значении которой на первом плане стоит результат,— рациональными «целями наказания» (будь то этическими, будь то утилитарными), тем самым одновременно вносит в правовую практику все более неформальные моменты. Но еще дальше ведут последствия этого [процесса]. Учет образа мыслей по своей природе, также и в области частного права, содержит оценку судьей. «Добросовестность» и «добрые» обычаи торгового оборота, являющиеся в конечном счете этическими категориями, определяют теперь то, что стороны «могли» хотеть. Тем не менее ссылка на «хороший» обычай торгового оборота является здесь по существу признанием имеющегося типичного мнения заинтересованных сторон, некоторой общей и объективно- деловой позиции по существу фактического свойства, как нормального критерия, обоснованно ожидаемого в среднетипичном случае заинтересованными сторонами и поэтому должного быть принятым правосудием.

Итак, теперь мы увидели, что чисто профессиональная юридическая логика, юридическая «конструкция» фактических обстоятельств жизни с помощью абстрактных «правовых положений» и в соответствии с господствующим принципом: «то, что не может «мыслить» юрист в соответствии с научно разработанными «принципами», то и не может существовать»,— все это неизбежно, снова и снова должно вести к следствиям, которые глубочайшим образом разочаровывают частных, юридически заинтересованных лиц. Их «ожидания» ориентированы-на экономический или почти утилитарный практический «смысл» какого- либо правового положения; но последний с точки зрения правовой логики иррационален. (...)

Вільфредо Парето

Компендиум по общей социологии (1920) [272]

...791. Социальная гетерогенность[273] и циркуляция различных групп общества....

Нравится это некоторым теоретикам или нет, фактически человеческое общество неоднородно; люди различны физически, морально и интеллектуально. Мы намереваемся исследовать здесь реальные феномены, поэтому должны учитывать данное обстоятельство, а также принимать во внимание и другой фактор, а именно что социальные классы не отделены друг от друга полностью даже там, где существуют касты, и что в современных цивилизованных нациях между ними происходит интенсивная циркуляция. Невозможно углубить в должной степени тему, касающуюся различий между многочисленными социальными группами и бесчисленных способов их смешения. Поэтому следует, как обычно, когда нет возможности добиться большего, удовольствоваться меньшим и упростить проблему, с тем чтобы сделать ее более доступной для исследования. Мы будем рассматривать данную проблему только в связи с социальным равновесием и попытаемся свести к минимуму количество групп и способов циркуляции, объединяя феномены, проявляющие себя тем или иным образом как аналогичные.

792. Элиты и их циркуляция

Начнем с теоретического определения данного феномена, точного, насколько это возможно; затем рассмотрим практические ситуации, необходимые для анализа в первом приближении. Мы пока не касаемся хорошей или плохой, полезной или вредной, похвальной или достойной порицания природы человеческих характеров; обратим внимание лишь на тот уровень, которым они обладают: низкий, посредственный, высокий, или, точнее, на то, какой индекс может быть присвоен каждому человеку в соответствии с вышеобозначенным уровнем его характера.

Итак, предположим, что в каждой сфере человеческой деятельности каждому индивиду присваивается индекс его способностей, подобно экзаменационным оценкам. Например, самому лучшему специалисту дается индекс 10, такому, которому не удается получить ни одного клиента,— 1 и, наконец, кретину — 0. Тому, кто сумел нажить миллионы (неважно, честно или нечестно), — 10, зарабатывающему тысячи лир — 6, тому, кто едва не умирает с голода,— 1, а находящемуся в приюте нищих — 0. Женщине, занимающейся политикой, сумевшей снискать доверие влиятельного лица и участвующей в его управлении общественными делами, как, например, Аспазия при Перикле, Ментенон при Людовике XIV, Помпадур при Людовике XV, дадим какой-либо высокий индекс, например 8 или 9; потаскухе, удовлетворяющей лишь чувственность подобных людей и не оказывающей никакого влияния на управление, поставим 0. Ловкому жулику, обманывающему людей и не попадающему при этом под действие уголовного кодекса, поставим 8, 9 и 10, в зависимости от числа простофиль, которых он заманил в свои сети, и количества вытянутых из них денег; нищему воришке, укравшему один столовый прибор у трактирщика и к тому же позволившему карабинерам схватить себя, дадим индекс 1.... Что касается шахматистов, то мы могли бы получить более точные индексы, исходя из того, сколько и каких партий они выиграли. И так далее, для всех сфер деятельности человека....

Таким образом мы составим класс тех, кто имеет наиболее высокие индексы в своей сфере деятельности, который мы назовем избранным классом, элитой (elite); подразумевается, что граница, отделяющая ее от остального населения, не является и не может являться точной, подобно тому как неточна граница между юностью и зрелым возрастом, что, однако, не означает, что бесполезно рассматривать эти различия.

793. Для исследования, которым мы занимаемся,— исследования социального равновесия — полезно также разделить этот класс на две части; выделим тех, кто прямо или косвенно играет заметную роль в управлении обществом и составляет правящую элиту; остальные образуют неуправляющую элиту.

Например, знаменитый шахматист, конечно, входит в элиту; однако столь же очевидно, что его заслуги в шахматах не открывают ему путь к участию в управлении обществом; следовательно, если это не связано с какими-то другими его качествами, то он не принадлежит к правящей элите. Любовницы абсолютных монархов часто принадлежат к элите благодаря либо красоте, либо уму, однако лишь некоторые из них, обладавшие к тому же особыми способностями в сфере политики, принимали участие в управлении.

Итак, мы имеем две страты населения, а именно: 1) низшая страта, неэлита, относительно которой мы пока не выясняем, какую роль она может играть в управлении; 2) высшая страта, элита, делящаяся на две части: (а) правящая элита; (б) неуправляю-щая элита....

... Необходимо понять, каким образом смешиваются различные группы населения. Тот, кто из одной группы переходит в другую, приносит с собой, как правило, определенные склонности, чувства, предрасположенности, приобретенные в той группе, из которой он происходит; и с этим обстоятельством следует считаться. Подобный феномен в том случае, когда рассматриваются только две группы — элита и неэлита, называется «циркуляция элит» (circulation des ftlites).

797. В заключение мы должны прежде всего рассмотреть: 1) внутри одной и той же группы — в какой пропорции с целым находятся те, кто номинально входит в нее, не обладая качествами, необходимыми для того, чтобы по праву принадлежать к ней, 2) между различными группами — каким образом происходят переходы из одной в другую и насколько интенсивно это движение, или же какова скорость циркуляции.

798. Скорость циркуляции следует рассматривать не только абсолютным образом, но и в ее соотношении со спросом и предложением некоторых элементов. Например, страна, всегда жившая в мире, не нуждается в том, чтобы в правящий класс входило большое число воинов, таким образом их производство может быть избыточным по отношению к потребности в них. Наступает состояние длительной войны, возникает потребность в большом количестве воинов; их производство, оставаясь на прежнем уровне, может оказаться недостаточным для удовлетворения потребности в них. Заметим, кстати, что это было одной из причин гибели многих аристократий.

799. Не следует путать правовую ситуацию с ситуацией фактической; только последняя, или почти только она, имеет значение для социального равновесия. Существуют многочисленные примеры закрытых с точки зрения закона каст, в которые фактически происходят инфильтрации[274], и часто весьма обильные. С другой стороны, к чему каста, открытая с точки зрения закона, если в реальности отсутствуют условия, позволяющие войти в нее? Если всякий, кто обогащается, входит в правящий класс там, где никто не обогащается, то это равноценно тому, что этот класс закрыт; если обогащаются немногие, то это равноценно сложным препятствиям, которые поставил бы закон перед доступом в него. Подобный феномен наблюдался в конце существования Римской империи: тот, кто становился богатым, входил в сословие куриалов[275], однако богатыми становились очень немногие.

С теоретической точки зрения мы должны рассматривать множество групп, на практике нам придется ограничиться наиболее важными. Продолжим последующие рассуждения, переходя от простого к сложному.

800. Высший и низший классы в целом

Самое простое, что мы можем сделать, — это разделить общество на две страты: высшую, в которую обычно входят управляющие, и низшую, где находятся управляемые. Этот факт, а также факт циркуляции индивидов между этими двумя стратами настолько очевидны, что во все времена они доступны даже малоопытному наблюдателю. Постараемся придать более точную форму уже высказанным в общем виде соображениям. Мы упоминали... о различном распределении остатков в разных социальных группах, и в особенности в высшем и низшем классах. Такая социальная гетерогенность — факт, который очевиден даже при поверхностном наблюдении.

801. Изменения остатков І и II классов, происходящие в социальных стратах, очень важны для установления равновесия. С помощью "простого наблюдения обнаружилось, что они происходят в особой форме, а именно в форме изменения чувств, называемых религиозными, в высшей страте; было замечено, что в одни времена они ослабевали, а в другие — росли и что эти волны соответствовали значительным социальным изменениям. Можно описать данный феномен более точным образом, отметив, что в высшей страте остатки II класса мало изменяются за один раз, до тех пор пока через определенные промежутки времени они не увеличиваются благодаря массовому пополнению из низшей страты. 804. В высшей страте общества, элите, номинально присутствуют некие группы людей, порой не вполне определенные, называющие себя аристократиями. В некоторых случаях большая часть принадлежащих к этим аристократиям, действительно обладает качествами, необходимыми для того, чтобы в ней оставаться; в других же, напротив, значительное число входящих в аристократии лишены таких качеств. Они могут действовать с большей или меньшей эффективностью внутри правящей элиты или же могут быть исключены из нее.

805. Первоначально военная, религиозная аристократии, торговцы, плутократия, за небольшими исключениями, которые мы не рассматриваем, непременно должны были входить в элиту, и иногда она состояла из них полностью. Победоносный воин, процветающий торговец, обогащающийся плутократ являлись в обыденном смысле именно людьми высшего уровня, каждый в своем деле. Тогда этикетка соответствовала действительному качеству; но затем, со временем, произошел разрыв, часто значительный, а порой очень значительный; в то же время некоторые аристократии, поначалу являвшиеся существенной частью правящей элиты, превратились в конце концов лишь в ее самый незначительный элемент, как это в особенности произошло с военной аристократией.

806. Аристократии не вечны. Каковы бы ни были причины, неоспоримо то, что через какое-то время они исчезают. История — это кладбище аристократий. Афинский демос являлся аристократией по отношению к остальному населению — метекам и рабам; он исчез, не оставив потомков. Исчезли римские аристократии. Исчезли аристократии варваров; где во Франции потомки франкских завоевателей? Генеалогии английских лордов очень точны: чрезвычайно малое количество семей восходит к соратникам Вильгельма Завоевателя. В Германии значительная часть современной аристократии происходит от вассалов древних правителей. Население европейских государств значительно выросло за несколько веков на данной территории; совершенно очевидно, что аристократии не росли в такой же пропорции.

807. Некоторые аристократии приходят в упадок не только в количественном, но и в качественном отношении, поскольку в них ослабевает энергия и изменяются пропорции остатков, благодаря которым они завоевывали власть и удерживали ее.... Правящий класс восстанавливается не только численно, но, что более важно, и качественно: благодаря семьям из низших классов, приносящим энергию и пропорции остатков, необходимые для удержания власти. Он восстанавливается также и благодаря тому, что теряет своих наиболее деградировавших членов.

808. Если один из этих процессов прекратится или, что еще хуже, прекратятся оба, правящий класс придет к упадку, часто влекущему за собой упадок всей нации. Это мощная причина, нарушающая равновесие: накопление высших элементов в низших классах и напротив, низших элементов в высших классах. Если бы человеческие аристократии были подобны отборным видам животных, которые в течение длительного времени воспроизводят себе подобных примерно с теми же признаками, история человечества была бы иной.

809. В результате циркуляции элит правящая элита находится в состоянии постоянной и медленной трансформации, движется подобно реке; сегодня она уже не та, что была вчера. Время от времени происходят неожиданности и жестокие потрясения, подобные наводнениям; затем новая правящая элита вновь начинает постепенно меняться: река, вошедшая в свое русло, возобновляет обычный путь.

810. Революции происходят, поскольку с замедлением циркуляции элиты или по какой-либо другой причине в высших стратах общества накапливаются деградировавшие элементы, которые более не обладают остатками, необходимыми для удержания власти, которые избегают применения силы, вто время как в низших стратах возрастает число элементов высшего качества, обладающих остатками, необходимыми для выполнения функции управления, и склонных к использованию силы.

811. Как правило, в революциях индивиды из низших страт возглавляются отдельными представителями высших страт, поскольку эти последние наделены интеллектуальными качествами,

полезными для руководства борьбой, и в то же время лишены остатков, которые как раз и несут с собой индивиды из низших страт. 812. Насильственные изменения происходят внезапно, и, следовательно, результат не следует немедленно за причиной. В том случае, если правящий класс или нация в течение длительного времени удерживали власть силой и разбогатели, они могут еще некоторое время просуществовать без помощи силы, купив мир у противников и оплатив его золотом или же принеся в жертву завоеванные до того честь и уважение, что, впрочем, также составляет определенный капитал. На первых порах власть удерживается с помощью уступок, и возникает ложное представление, что это может продолжаться бесконечно. Так, Римская империя периода упадка достигла>мира с варварами при помощи денег и почестей; подобным же образом Людовик XVI Французский, растратив в кратчайший срок унаследованные от предков любовь, уважение, почтение по отношению к монархии, смог стать, идя на все большие уступки, королем революции; подобным образом английская аристократия продлила свою власть во второй половине XIX в., вплоть до первых проявлений своего упадка, обозначенных, в частности, парламентским биллем начала XX в....

955. Политический режим

Данный социальный феномен находится в тесной взаимосвязи с феноменом правящего класса и во взаимозависимости с другими социальными феноменами.

956. Как правило, имеются теории совершенно противоположного свойства: политические, которые придают значение форме и пренебрегают сущностью, и экономические, придающие мало или вообще никакого значения как форме, так и сущности....

966. На протяжении всей истории, от самых древних царей до современных демократических режимов, средствами правления являются согласие и сила, взятые вместе.

967. Подобно тому как деривации[276] гораздо более изменчивы, чем остатки, формы, в которых используются сила и согласие, также более изменчивы, чем чувства и интересы, лежащие в их основе; различные пропорции использования силы и согласия в значительной мере зависят от различных пропорций чувств и интересов. Сходство дериваций и форм правления состоит также в том, что те и другие влияют на социальное равновесие меньше, чем чувства и интересы, на которых они основываются, но и это немало.

968. Правящий класс имеется всюду, даже при деспоте, но предстает он в разных формах. В абсолютистских правительствах на виду находится лишь монарх, в так называемых демократиях — только парламент; но за кулисами держатся те, кто играет существенную роль в реальном правлении, и если иногда они склоняют головы в угоду монархам и парламентам, то затем продолжают свою деятельность с упорством и тщательностью, добиваясь еще больших результатов. В некоторых случаях монархи и парламенты даже не догадываются о том, что именно их побуждают делать; еще в меньшей степени это понимает народ-суверен, который верит в то, что он действует в соответствии со своей волей, а на самом деле выполняет волю своих управляющих. Иногда это способствовало улучшению социальной жизни и обеспечивало защиту родины, однако очень часто играло на руку лишь интересам управляющих, которые заботились о собственной выгоде и выгоде своих сторонников. Одна из основных дериваций, с помощью которых хотят доказать полезность для нации ее власти, состоит в том, что народ может лучше судить об общих проблемах, нежели о специальных. В действительности как раз наоборот, поскольку достаточно поговорить немного с малообразованными людьми, чтобы понять, что они лучше разбираются в специальных вопросах, как правило конкретных, чем в общих, обычно абстрактных. Однако абстрактные вопросы имеют то преимущество, что они предоставляют правящим классам повод для извлечения тех выводов, которые им удобны, каким бы ни был ответ, данный на них народом.

969. Правящий класс неоднороден; он сам имеет некое правительство, главу, некий более узкий класс, комитет, господствующий на практике. Вследствие склонности к персонификации абстракций или приданию им значения объективной реальности многие представляют себе правящий класс в виде одной личности или по крайней мере конкретной организации, с единой волей, осуществляемой с помощью логических средств и продуманных планов. В действительности правящие классы, как и другие общности, совершают и логичные, и нелогичные действия и в большей степени, чем сознательной волей, руководствуются установленным порядком, который иногда приводит их куда-либо вопреки их желанию....

970. Для удержания власти правящий класс использует индивидов из класса управляемых, которых можно разделить на две категории в соответствии с двумя главными способами, с помощью которых эта власть себя защищает (§ 966): одна— использующая силу (наемные убийцы, солдаты, полицейские агенты и т. п.); другая — использующая хитрость (политическая клиентела[277]). Эти две категории присутствуют всегда; они лишь изменяются в пропорциях, и те, что действуют открыто, отличаются от тех, что действуют на деле....Кроме того, существуют более известные способы (менее важные в социальном плане, но более важные — в этическом) — такие, как политическая коррупция среди избирателей, избираемых, правителей, журналистов и т. д. Подобные средства существовали во все времена, однако они являются именно следствием правления класса, стремящегося управлять страной с помощью хитрости, и поэтому все попытки сдерживать ее применение остаются тщетными. Наши демократии во Франции, Италии, Англии, Соединенных Штатах все более склоняются к демагогическим плутократическим режимам и, возможно, таким образом продвинутся к некоей радикальной трансформации, подобной тем, что наблюдались в прошлом....

972. «Демократическое» развитие находится в тесной зависимости от возрастания средств управления, прибегающих к хитрости и клиентеле, по сравнению с теми, что используют силу.... Режим, при котором «народ» выражает свою «волю» (если даже допустить, что она одна) без клиентел, клик, столкновений, является несбыточной надеждой и в реальности не существует.

973. Эти феномены, отмеченные уже многими, обычно определяют как «вырождение демократии», однако, никто не может сказать, от какого реального, совершенного или по крайней мере хорошего состояния она отклонилась. Можно сказать, что, когда демократия была оппозиционной партией, на ней не было стольких пятен, сколько она имеет в настоящее время; однако это — общая черта почти всех оппозиционных партий, у которых из-за злых деяний отсутствует если не воля, то возможность осуществлять власть....

975. Однако, посмотрев на факты немного отстраненно, избавившись, насколько это возможно, от партийных, идейных и тому подобных пристрастий, мы увидим, что в сущности, какой бы ни была форма режима, люди, которые управляют, имеют, как правило, определенную склонность к использованию власти для сохранения своих позиций, а также к злоупотреблению ею для достижения собственных выгод, которые иногда не вполне отличаются ими от партийных выгод и почти всегда смешиваются с национальными. Отсюда вытекает следующее: 1) что с этой точки зрения нет большой разницы между формами режима. Различия содержатся в сущности, т.е. в чувствах народа; там, где он более или менее честен, правительство также оказывается более или менее честным; 2) что злоупотребления будут тем более масштабными, чем большим будет вмешательство государства в частные дела, поскольку расширится почва для эксплуатации; 3) что правящий класс заботится также о том, чтобы присвоить себе имущество других не только из соображений собственной выгоды, но также и для того, чтобы поделиться им с теми из класса управляемых, кто обеспечивает им власть как с помощью силы, так и хитростью; 4) что в большинстве случаев ни патроны, ни клиенты вовсе не осознают, что они нарушают моральные нормы, принятые в их обществе, и что, даже когда они это замечают, они легко оправдываются предлогом, что в конечном счете другие делали бы то же самое, или что цель оправдывает средства, поскольку главной целью для них является сохранение власти. Более того, некоторые из них совершенно искренне отождествляют эту цель с другой — спасением родины. Среди них могут даже встречаться люди, верящие в то, что они отстаивают честь, мораль, общественное благо, тогда как, напротив, своей деятельностью они прикрывают уловки тех, кто стремится к наживе; 5) что правительственный аппарат в любом случае потребляет определенное количество богатства, которое зависит не только от общего количества богатства, относящегося к частной сфере, подверженной вмешательству государства, но также и от средств, используемых правящим классом для того, чтобы удержаться у власти, следовательно, от пропорций остатков I и II классов в правящем слое и в слое управляемых.

977. Рассмотрим теперь партии правящего класса. Мы можем разделить их на три категории: (А) люди, стремящиеся к идеальным целям, следующие определенным строгим правилам поведения; (В) люди, которые добиваются прежде всего блага для себя и своих клиентов. Они подразделяются на: (Ва) люди, которые довольствуются обладанием властью и почестями и оставляют своим клиентам материальные выгоды, и (ВЬ) люди, добивающиеся материальных выгод, как правило денег, для себя и своих клиентов. Первых (А) благосклонно настроенные к партии называют «честными», а противники — «фанатиками» и «сектантами»; вторых (Ва), как правило, оценивают как честных их друзья и, невзирая на их честность, враги; третьих (ВЬ) все называют «бесчестными», когда обнаруживаются их грехи, однако друзья заботятся о том, чтобы они не обнаруживались, и готовы при случае отрицать даже очевидное. Обычно (Ва) обходятся стране дороже, чем (ВЬ), поскольку благодаря их показной честности они делают возможными любые действия, направленные на то, чтобы отнять у других блага для передачи их политической клиентеле, а некоторые заботятся также и об обогащении собственной семьи. Пропорция этих категорий зависит в значительной мере от пропорции остатков 1 и II классов. В (А) превалируют остатки II класса, в (В) — I, поэтому они более способны к управлению. Когда последние приходят к власти, (А) являются для них своего рода балластом, служащим для того, чтобы придать партии видимость честности. Но гораздо лучше служат (Ва), которых не так-то много, и поэтому партии усиленно ищут их (§ 991). Пропорции остатков I и II классов у клиентелы, членов партии, не участвующих в управлении, у избирателей соответствуют их пропорциям у правящего класса, у генерального штаба, не совпадая, однако, с ними в точности. Только партия, у которой преобладают остатки II класса, может избрать много индивидов категории (А); однако, не сознавая того, она избирает их также из категории (В), поскольку эти последние, хитрые, осторожные, мастера в искусстве комбинаций, с легкостью вводят в заблуждение наивных избирателей, у которых в большом количестве присутствуют остатки II класса.

В нашем политическом устройстве следует разделить партии на два больших класса, а именно: (I) партии, сменяющие друг друга в правительстве — когда там находится одна из них, другие оказываются в оппозиции; (II) партии непримиримых, не входящие в правительство. Из сказанного следует, что в партиях (I) будет минимум индивидов категории (А) и максимум (В) и наоборот — в партиях (И). Это зависит в большой степени от существующего порядка. За немногими исключениями, депутатами становятся за плату или же за предоставление и обещание значительных услуг; министрами становятся, давая обещание депутатам и заверяя их в стремлении к достижению их собственного блага и блага их политической клиентелы. Недостаточно не быть честными; следует с помощью утонченного искусства найти в экономической сфере возможности комбинаций для оказания таможенного протекционизма, льгот банкам, трестам, комбинаций в области монополий, фискальных реформ и т. п., а в других сферах — комбинаций для распределения почестей, оказания давления на суды и т.п. в пользу тех, кто обеспечивает власть. Именно поэтому существующее политическое устройство все более имеет тенденцию к превращению в демагогическую плутократию. Различные партии часто взаимно умалчивают о нечестности друг друга. У всех партий есть свои (А) и свои (В); что касается пропорций, несомненно, есть случаи, когда превалируют индивиды типа (А) и, следовательно, партия может считать себя «честной», но во многих других действительно неизвестно, есть ли большая разница между партиями, входящими в правительство, с точки зрения пропорций (А) и (В); можно лишь сказать, что индивидов типа (А) мало. В низших классах населения также в изобилии присутствуют остатки II класса; следовательно, правительства и политиканы, движимые материальными интересами, должны притворяться, что они озабочены идеальными целями, и прикрываться покровом честности. Если кого-то поймали с поличным, противники поднимают шум для того, чтобы занять место соперников, намереваясь, однако, когда они сами будут у власти, делать то же самое; партия, к которой принадлежит пойманный, сначала пытается защитить его, а если это оказывается невозможно, то она вышвыривает его, подобно тому как корабль в бурю избавляется от балласта; население приходит в волнение, расценивает как необычайное то, что совершенно обычно, и вовсе не замечает того, что данное событие стало следствием выбора, навязанного сложившейся расстановкой сил....

979. Для того чтобы дать общее представление об этом большом и сложном исследовании, рассмотрим некоторые типы правления, известные нам из истории. I) Правительства, использующие главным образом материальную силу и силу религиозных или же других аналогичных чувств. Например, органы управления греческих городов во времена «тираний», Спарты, Римской империи времен Августа и Тиберия, Венецианской республики в последние века ее существования, многих европейских государств XVIII в. Такому типу правительств соответствует правящий класс, в котором преобладают остатки II класса по сравнению с остатками I класса; циркуляция элиты в общем медленная. Это недоро-гостоящие правительства, однако они не стимулируют экономическое производство, поскольку в соответствии с собственным характером они избегают нового, а также не оказывают посредством циркуляции элит давления на тех, кто обладает инстинктом экономических комбинаций. Идеал правительств этого типа — нация с жестким общественным устройством (Спарта, Рим времен поздней Империи, Венеция в период упадка). Они могут обогащаться с помощью завоеваний (Спарта, Рим), но, поскольку таким образом не производится новое богатство, подобное обогащение неизбежно оказывается недолговечным (Спарта, Рим). Кроме того, в прошлом такие режимы часто вырождались в правительства вооруженной толпы (преторианцы, янычары), способные лишь растрачивать богатство.

980. II) Правительства, использующие главным образом искусство и хитрость. (Па) Если эти качества обращены прежде всего на то, чтобы воздействовать на чувства, то возникают некие теократические правительства, совсем не встречающиеся у нас в настоящее время....(Иб) Если умение и хитрость направлены главным образом на достижение интересов, что, кстати, не означает, что вовсе игнорируются чувства, то возникают правительства, подобные правительствам демагогов в Афинах, римской аристократии в различные периоды Республики, многих средневековых республик и, наконец, очень важному типу правительства «спекулянтов» в наше время.

981. Правительства подобного рода (II) располагают правящим классом, в котором преобладают остатки I класса по сравнению с остатками II класса, поскольку, чтобы эффективно воздействовать посредством умения и хитрости как на интересы, так и на чувства, нужно обладать хорошо развитым инстинктом комбинаций и не быть скованным излишней щепетильностью. Циркуляция элиты в подвиде (На) обычно медленная, а в подвиде (Нб) — быстрая, иногда очень быстрая; в правительстве современных «спекулянтов»[278] она достигает максимума. Правительства подвида (Па) не являются, как правило, дорогостоящими, но они также малопродуктивны; больше, чем другие, они усыпляют население и отнимают у него всякий стимул к экономическому производству. Не используя в значительной мере силу, они не могут восполнить отсутствие такого производства с помощью завоеваний; напротив, они становятся легкой добычей соседей, умеющих использовать силу; в результате они исчезают или вследствие такого завоевания, или из-за внутреннего разложения. Правительства подвида (Пб) дорогостоящи, часто очень дорогостоящи, но они также и много производят, часто очень много; следовательно, излишек производства может покрывать расходы, что должно обеспечивать процветание страны; но этот излишек по мере роста расходов может также сокращаться и превращаться в определенных условиях и обстоятельствах в убыток. Эти режимы могут вырождаться в слабые правительства, действующие хитростью, над которыми легко одержать победу с помощью насилия, исходит ли оно изнутри или Извне; это происходило со многими демократическими правительствами греческих городов и сыграло значительную роль в падении Римской, а также Венецианской республик.

982. В действительности имеют место комбинации этих различных типов, в которых преобладает то один, то другой....

Гаетано Моска

Правящий класс (1939) [279]

1. Среди неизменных явлений и тенденций, проявляющихся во всех политических организмах, одно становится очевидно даже при самом поверхностном взгляде. Во всех обществах (начиная со слаборазвитых или с трудом достигших основ цивилизации вплоть до наиболее развитых и могущественных) существуют два класса людей — класс правящих и класс управляемых. Первый, всегда менее многочисленный, выполняет все политические функции, монополизирует власть и наслаждается теми преимуществами, которые дает власть, в то время как второй, более многочисленный класс управляется и контролируется первым в форме, которая в настоящее время более или менее законна, более или менее произвольна и насильственна и обеспечивает первому классу, по крайней мере внешне, материальные средства существования и все необходимое для жизнедеятельности политического организма.

В реальной жизни мы все признаем существование этого правящего класса, или политического класса, как уже предпочли ранее определить его. Мы все знаем, что в нашей собственной стране, как бы то ни было, управление общественными делами находится в руках меньшинства влиятельных людей, с управлением которых, осознанно или нет, считается большинство. Мы знаем, что тоже самое происходит в соседних странах, и в действительности нам следовало бы попытаться воспринимать окружающий мир организованным иначе — мир, в котором все люди были бы напрямую подчинены отдельной личности без отношения превосходства или субординации, или мир, в котором все люди в равной степени участвовали бы в политической жизни. Если в теории мы рассуждаем иначе, это отчасти связано с застарелыми привычками, которым мы следуем при размышлении, и отчасти с преувеличенным значением, которое придаем двум политическим фактам, кажущимся гораздо значительнее, чем есть на самом деле.

Первый факт — достаточно только открыть глаза, чтобы это увидеть, — заключается в том, что в каждом политическом организме есть один индивид, который является основным среди правящего класса как целого и находится, как мы говорим, у кормила власти. Это не всегда человек, обладающий законной верховной властью. В одних случаях рядом с наследным королем или императором премьер-министр или мажордом обладают реальной властью, гораздо большей, чем власть суверена, в других случаях вместо избранного президента правит влиятельный политик, который обеспечил выборы президента. В особых условиях вместо одного могут быть два или три человека, выполняющие функции верховных контролеров.

Второй факт обнаружить столь же несложно. Каким бы ни был тип политической организации, давление, вызванное неудовлетворенностью, недовольством управляемых масс, их чувствами, оказывает определенное влияние на политику правящего, или политического, класса. Но человек, стоящий во главе государства, определенно не в состоянии был бы управлять без поддержки со стороны многочисленного класса, не мог бы заставить уважать его приказы и их выполнять; и, полагая, что он может заставить одного или действительно множество индивидов — представителей правящего класса осознавать авторитет его власти, этот человек определенно не может ссориться с данным классом или вообще покончить с ним. Если бы это было возможно, то ему пришлось бы сразу же создавать другой класс, без поддержки которого его действие было бы полностью парализовано. В то же время, утверждая, что неудовлетворенность масс может привести к свержению правящего класса, неизбежно, как будет показано далее, должно было бы существовать другое организованное меньшинство внутри самих масс для выполнения функций правящего класса. В противном случае вся организация и вся социальная структура будет разрушена.

2.... В исторический отрезок времени между Полибием и Монтескье многие авторы совершенствовали классификацию Аристотеля, введя в нее понятие «смешанная форма правления». Позднее современная демократическая теория, основоположником которой был Руссо, исходила из утверждения, что в любом государстве большинство граждан могут и действительно должны участвовать в политической жизни, а доктрина народного суверенитета все еще властвует над умами многих людей, несмотря на то что современные общественные науки все больше и больше доказывают: принципы демократии, монархии и аристократии действуют одновременно во всяком политическом организме. Мы не перестанем опровергать здесь эту демократическую теорию, поскольку именно в этом и заключается основная задача данной работы....

3. Тем не менее нам кажется более предпочтительным ответить по этому поводу на возражение, которое может быть выдвинуто против нашей точки зрения. Если легко осознать, что индивид не может руководить группой, не найдя в ней поддерживающего его меньшинства, то трудно доказывать как непреложный и очевидный факт, что меньшинство управляется большинством, а не наоборот. Но в этом и заключается один из пунктов, столь многочисленных во всех других науках, что первое впечатление о чем-либо противоположно тому, что есть на самом деле. В действительности суверенная власть организованного меньшинства над неорганизованным большинством неизбежна. Власть всякого меньшинства непреодолима для любого представителя большинства, который противостоит тотальности организованного меньшинства. В то же время меньшинство организованно именно потому, что оно меньшинство. Сто человек, действуя согласованно, с общим пониманием дела, победят тысячу не согласных друг с другом людей, которые общаются только один на один. Между тем для первых легче будет действовать согласованно и с взаимопониманием просто потому, что их сто, а не тысяча. Отсюда следует, что, чем больше политическое сообщество, тем пропорционально меньше правящее меньшинство по сравнению с управляемым большинством и тем труднее будет для большинства организовать отпор меньшинству.

Как бы то ни было, в дополнение к большому преимуществу — выпавшей на долю правящего меньшинства организованности — оно так обычно сформировано, что составляющие его индивиды отличаются от массы управляемых качествами, которые обеспечивают им материальное, интеллектуальное и даже моральное превосходство; или же они являются наследниками людей, обладающих этими качествами. Иными словами, представители правящего меньшинства неизменно обладают свойствами, реальными или кажущимися, которые глубоко почитаются в том обществе, где они живут....

6.... Специальные знания и подлинно научная культура, очищенные от всякой духовно-религиозной ауры, становятся важной политической силой только на высокой ступени цивилизации, и тогда доступ в правящий класс получают лишь те, кто владеет этими знаниями. Но и в этом случае не столько знание само по себе обладает политической ценностью, сколько его практическое применение на благо власти и государства. Иногда все, что требуется, это простое овладение механическими процессами, нужными для достижения более высокой культуры....

В современной Европе и Америке класс, который применяет достижения науки в военном деле, общественном управлении, занимает, с социальной и политической точки зрения, наиболее важное положение. В западном мире, так же, как и в Древнем Риме, в целом в привилегированном положении находятся юристы. Они знают сложное законодательство всех народов в истории цивилизации, и их деятельность становится особо значимой, если знание закона сочетается с ораторским искусством, которое может быть по вкусу современникам....

7.... В этой связи два предварительных замечания по рассматриваемому вопросу. Во-первых, все правящие классы стремятся стать наследственными если не по закону, то фактически. Все политические силы обладают, видимо, качеством, которое в физике называют силой инерции. Они имеют тенденцию оставаться на том же месте в том же состоянии. Богатство и военная доблесть без труда поддерживаются в определенных семьях моральной традицией и наследованием. Годность для получения важного поста — привычка к нему, в определенной степени способность занимать его вместе с вытекающими последствиями — все это гораздо проще достигается тем, кто привычен к этому с детства. Даже когда академические степени, научная подготовка, особые способности, выявленные в ходе проверки и конкурса, открывают доступ в государственные учреждения, тем самым отнюдь не устраняется то особое преимущество для определенных индивидов, которое французы называют преимуществом positions deja prises[280]. Хотя экзамен и конкурс теоретически доступны для всех, на деле большинство не имеет ни средств для продолжительной подготовки, ни связей и титулов, которые быстро ставят индивида на правильную дорогу, помогают не двигаться на ощупь и избежать грубых ошибок, неизбежных в том случае, если человек оказывается в неизвестном для него окружении без всякого руководства и поддержки.

Демократический принцип выборов, основанных на широких избирательных правах, может на первый взгляд находиться в противоречии с тенденцией к стабильности, которую, согласно нашей теории, проявляют правящие классы. Однако необходимо отметить, что кандидаты, добивающиеся успеха в демократических выборах, почти всегда те, кто обладает указанной выше политической силой, чаще всего наследственной. В английском, французском и итальянском парламентах часто можно видеть сыновей, внуков, братьев, племянников и зятьев настоящих и бывших членов парламента и депутатов.

Во-вторых, когда мы анализируем наследственную знать, утвердившуюся в стране и монополизировавшую политическую власть, можно быть уверенным, что такому статусу de jure предшествует статус de facto. До провозглашения их исключительного наследственного права на власть семьи или касты, о которых идет речь, должны твердой рукой взять руль управления, полностью монополизируя все политические силы своей страны в данный период. В противном случае такая претензия с их стороны вызвала бы только сильный протест и спровоцировала острую борьбу.

Наследственная аристократия нередко начинает хвастаться божественным происхождением или по крайней мере происхождением, отличающимся от происхождения управляемых классов и превосходящим его. Такие претензии объясняют весьма научным социальным фактом, а именно тем, что всякий правящий класс стремится оправдать свое подлинное осуществление власти, опираясь на какой-либо всеобщий моральный принцип. Такого рода претензия выдвигается в настоящее время....

В настоящее время история со всей определенностью свидетельствует об особых способностях и об особых пороках (причем и те, и другие весьма заметны), проявляющихся в закрытых или почти закрытых для проникновения извне аристократиях. Древнеримский патрициат, английская и немецкая знать нашего времени могут служить готовым примером. Однако, используя этот факт или теории, стремящиеся преувеличить его значение, можно всегда возразить, сказав, что индивиды, принадлежащие к этим аристократиям, обладают особыми качествами не столько из-за крови, которая течет в их жилах, сколько в силу такого воспитания, которое развивает в них вполне определенные интеллектуальные и нравственные качества.

Из всех факторов, учитывающихся при рассмотрении социального превосходства, превосходство в интеллекте менее всего связано с наследственностью. Дети людей, отличающихся высоким интеллектом, зачастую обладают посредственными способностями. Именно поэтому наследственные аристократии никогда не защищают свое правление на основе только интеллектуального превосходства, но чаще ссылаются на свое превосходство характера и богатства.

Опровергая данное заявление, утверждают, что образование и окружение позволяют объяснить лишь превосходство умственных способностей, а не различия душевного склада — силу воли, смелость, гордость, активность. Истина заключается в том, что социальное положение, семейные традиции, привычки того класса, в котором мы живем, в большей степени, нежели полагают, влияют на степень развития упомянутых выше качеств.

8.... Правящие классы неизбежно приходят в упадок, если перестают совершенствовать те способности, с помощью которых пришли к власти, когда не могут более выполнять привычные для них социальные функции, а их таланты и служба утрачивают в обществе свою значимость. Так, римская аристократия сошла на нет, когда перестала быть единственным источником пополнения числа офицеров высокого ранга, высших должностных лиц. Именно так пришла в упадок и венецианская знать, когда ее представители перестали командовать галерами и проводить в море большую часть жизни торгуя и воюя.

В неорганической природе есть пример такого же рода, когда стремление к неподвижности, порожденное силой инерции, постоянно находится в конфликте со стремлением к перемене, и все это — результат неравномерного распределения тепла. Каждая из этих тенденций время от времени превалирует в разных регионах нашей планеты, вызывая одна — затишье, другая — ветер и шторм.

Подобно этому в человеческих обществах преобладает то тенденция формирования закрытых, устойчивых, кристаллизованных правящих классов, то тенденция, ведущая к более или менее быстрому их обновлению....

Євген Ерліх

Основы социологии права (1913) [281]

ПРЕДИСЛОВИЕ

Часто утверждают, будто книга должна быть такой, что ее смысл можно было бы резюмировать в нескольких предложениях. Если настоящее сочинение мы должны были бы подвергнуть такой пробе, то смысл его заключался бы в следующем: центр тяжести развития права в наше время, как и во все другие времена, находится не в законодательстве, не в юриспруденции или судопроизводстве, а в самом обществе. Пожалуй, в этом предложении содержится суть социологии права.