При ответе на этот вопрос лучше всего, может быть, указать на то, что, хотя ученые иногда и могут прибегать к таким уловкам ad hoc при защите своих теорий, они не должны делать этого постоянно. Если бы почти все их усилия были направлены на то, чтобы защитить свои теории посредством yловок ad hoc, они перестали бы заниматься наукой. Их теории превратились бы в объект веры, защищаемый любыми средствами.
Действительно, любую теорию, сколь бы абсурдной она ни была, можно постоянно защищать от фальсификаций посредством добавлений, «подгоняющих» ее к фактам.
Допустим, я высказываю предположение о том, что наши кошки на самом деле являются секретными агентами марсиан. Тот факт, что у кошек сравнительно небольшой мозг, что они не обладают видимыми лингвистическими способностя-
ми, что у них как будто бы нет способов передать свою секретную информацию на Марс и т.п., может сразу же фальсифицировать мою гипотезу. Однако разнообразные уловки ad hoc способны удержать ее на плаву. Может быть, у кошек есть свой язык — просто они скрывают его от нас. Может быть, мозг у них небольшой, но чрезвычайно эффективно работающий способный обеспечить им высокую степень разумности. Может быть, передатчик находится у них в голове, поэтому мы и не можем его обнаружить. Постоянно добавляя к моей исходной гипотезе такого рода допущения, я могу «приспособить» ее ко всем имеющимся эмпирическим свидетельствам.
Однако то простое обстоятельство, что при достаточной изобретательности я могу сделать свою теорию совместимой со всеми имеющимися фактами, еще нельзя рассматривать как доказательство того, что моя теория столь же научна, как обычная теория, утверждающая, что кошки — милые, но не очень разумные создания. Почти все мои усилия были направлены на защиту моей теории от фальсификации. Именно это и объясняет, почему моя деятельность не может считаться научной. Мой метод в некоторых отношениях может походить на метод науки, но эти методы существенно различаются. Если бы я продолжал защищать свою гипотезу о кошках как агентах марсиан таким образом, я не только разозлил бы своих слушателей, но и вызвал бы у них подозрение, что я не вполне нормален психически.
Но ведь подход «ученых»-креационистов, по сути дела, именно таков! Ортодоксальные ученые, пытающиеся смутить креационистов фактами, казалось бы, прямо фальсифицирующими креационизм, часто запутываются в аргументах своих оппонентов, которые с помощью уловок ad hoc, изобретаемых Институтом креационистской науки, всегда способны показать, каким образом креационизм можно «приспособить» к этим фактам. Мы говорим не об одной или двух уловках ad hoc, использованных для спасения какой-то теории, — это простительно. Речь идет о теории, которая ничем иным почти не занимается.
Подтверждение
Я пытался показать, что если креационисты почти все свои усилия тратят на то, чтобы защитить свою теорию от фальсификации, то это подрывает их претензии на научную респектабельность. Но я отнюдь не считаю, что фальсификационизм, утверждающий, будто наука прогрессирует только посредством фальсифицированных теорий, вполне прав, фальсификационизм порождает немало хорошо известных проблем. Наиболее очевидно то, что фальсификационисты принимают вывод Юма (излагаемый в гл. 14) о том, что у нас нет никаких оснований считать истинной ту или иную теорию. Это совершенно расходится с нашей интуицией. У нас есть, без сомнения, основания считать какие-то теории истинными. Теории не только фальсифицируются, они также и подтверждаются. Оставим пока сомнения Юма относительно подтверждения в стороне и рассмотрим следующий вопрос. Допустим, что научные теории можно подтвердить эмпирически. При каких условиях он и лучше подтверждаются?
По-видимому, для серьезного подтверждения теории требуется, чтобы она давала неожиданные и истинные предсказания. Это означает, что теория должна предсказывать такие вещи, которые кажутся невероятными в свете имеющегося знания. И эти невероятные предсказания должны оказаться правильными, что и рассматривается как подтверждение истинности теории.
Рассмотрим, к примеру, открытие Нептуна. Для объяснения неправильностей в движении Урана теория тяготения Ньютона вынуждена была предположить, что за орбитой Урана существует еще неоткрытая планета. Вероятность случайно обнаружить планету, находящуюся на таком большом расстоянии, была чрезвычайно мала. Поэтому когда планету действительно обнаружили в указанном месте, это сочли очень строгим подтверждением теории Ньютона. Иначе обнаружение планеты точно в этом месте было бы совершенно невероятным событием.
С другой стороны, если предсказание, выведенное из новой теории, таково, что его можно было вывести и из старой теории, то такое предсказание практически ничего не дает для подтверждения новой теории. Возьмем, например, теорию относительности Эйнштейна. Эта теория предсказывает влияние Луны на морские приливы. В какой мере обнаружение влияния Луны на морские приливы подтверждает теорию Эйнштейна? Ни в какой, ибо теория Ньютона также предсказывает такое влияние. В предсказании относительно влияния Луны на морские приливы нет ничего удивительного.
Следует заметить, что теория эволюции жизни на Земле также имеет строгие подтверждения, поскольку она делает удивительные и истинные предсказания.
Вот один только пример. Теория эволюции предсказывает, что окаменевшие останки живых существ будут встречаться в разных слоях земных пород и в определенном порядке. Она предсказывает, что, например, никогда нельзя обнаружить останков млекопитающих в тех слоях, в которых находятся останки более ранних и более простых форм жизни. Прогресс эволюции запечатлен в том порядке, в котором окаменевшие останки живых существ расположены в разных слоях земных пород. С другой стороны, если креационизм верен и не было никакой эволюции, то никакого порядка в залегании окаменевших форм жизни не было бы. В частности, останки млекопитающих были бы более или менее равномерно распределены во всех слоях земных пород, и наши находки не раскрывали бы никакого порядка в их расположении (заметим, что даже если бы креационистская теория Потопа была верна, то все-таки хотя бы несколько млeкопитающих было бы открыто в самых нижних слоях). Тот факт, что среди миллионов извлеченных окаменевших останков живых существ ни разу не встретилось исключения из порядка их залегания, служит строгим подтверждением теории эволюции.
