Кара Густав ЮНГ, Мишель ФУКО. но оно всегда фигурировало там как нагрузка бреда

но оно всегда фигурировало там как нагрузка бреда. То есть признавалось (впрочем, это тема известная задолго до Эски­роля, с XVII-XVIII веков), что бредовое воображение cy&V екта вполне может нести в себе прямое и непосредственное выражение некоего желания. На этом построены все клас­сические описания больных, которые, переживая любовные муки, воображают в бреду, будто бы тот, кто их оставил, на­оборот, осыпает их заботой, любовью и т.д. Нагрузка бреда желанием вполне допускалась в классической психиатрии. Однако инстинкт, дабы функционировать как патологичес­кая механика, непременно должен был быть обособлен от удовольствия, ибо если есть удовольствие, то инстинкт уже не может быть автоматическим. Инстинкт, сопровождаю­щийся удовольствием, обязательно распознается, регист­рируется субъектом в качестве инстинкта, способного вы­звать удовольствие. И таким образом, естественно попадает в рамки расчета, вследствие чего нельзя рассматривать как патологический процесс даже самое бурное инстинктивное движение, если данный инстинкт сопровождается удоволь­ствием. Патологизация через инстинкт исключает удоволь­ствие. Что же касается слабоумия, то оно, в свою очередь, патологизировалось то как крайнее следствие развития бре­да или умопомешательства, то, наоборот, как своего рода фундаментальная инертность инстинкта.

Теперь, с появлением такого персонажа, как Шарль Жуй, с появлением в его лице нозого психиатризирован-ного индивида, три эти элемента или, если угодно, три эти персонажа — малолетний мастурбатор, страшный монстр, а также противящийся всякой дисциплине — сливаются вое­дино. Отныне инстинкт вполне может быть патологическим элементом, будучи в то же время носителем удовольствия. Сексуальный инстинкт и удовольствия Шарля Жуй эффек­тивно патологизируются на уровне своего возникновения, не подразумевая вилки удовольствие — инстинкт, которая считалась необходимой в эпоху инстинктивных мономаний. Достаточно показать, что процедура, механика инстинкта и удовольствия, которые он вызывает, относятся к инфан-

ФИЛОСОФСКИЙ БЕСТСЕЛЛЕР

тильному уровню, несут на себе печать инфантильности. Удовольствие, инстинкт, задержка — эти три элемента об­разуют отныне единую конфигурацию. И три персонажа со­единяются.

В-третьих, проблематизация ребенка обусловливает ге­нерализацию потому, что как только детство, инфантиль­ность, блокировка и задержка на детстве образуют главную, привилегированную форму психиатризируемого индивида, у психиатрии появляется возможность вступить в корреля­цию, с одной стороны, с неврологией и, с другой стороны, с общей биологией. Если вновь обратиться к эскиролевской психиатрии, то можно сказать, что ей удалось стать медици­ной лишь ценой ряда приемов, которые я бы назвал подра­жательными. Потребовалось определить симптомы, так же как это имеет место в органической медицине; потребова­лось дать наименование различным болезням, взаимно рас­классифицировать и организовать их; потребовалось ввести этиологии, аналогичные органической медицине, найдя в области тела или в области предрасположенностей элемен­ты, которые могли бы объяснить развитие болезни. Мен­тальная медицина школы Эскироля — это медицина, осно­ванная на имитации. Напротив, как только детство начинает рассматриваться как точка схода, вокруг которой организу­ется психиатрия индивидов и поступков, у психиатрии сра­зу появляется возможность функционировать не по модели имитации, но по модели корреляции: неврология развития и остановок в развитии, а также общая биология со всеми видами анализа, который может проводиться как на уровне индивидов, так и на уровне видов, эволюции, — все это ста­новится, в некотором смысле, ареалом психиатрии, внутри которого она гарантированно может работать как научное и медицинское знание.

И наконец, вот что, на мой взгляд, наиболее важно (это четвертый путь генерализации психиатрии, прокладывае­мый детством): детство и поведенческая инфантильность предоставляют психиатрии в качестве объекта не столько и даже, возможно, вовсе не болезнь или патологический