Лекции.Орг


Поиск:




Категории:

Астрономия
Биология
География
Другие языки
Интернет
Информатика
История
Культура
Литература
Логика
Математика
Медицина
Механика
Охрана труда
Педагогика
Политика
Право
Психология
Религия
Риторика
Социология
Спорт
Строительство
Технология
Транспорт
Физика
Философия
Финансы
Химия
Экология
Экономика
Электроника

 

 

 

 


Карл Густав ЮНГ, Мишель ФУКО. безосновательными преступлениями, учитывая всю двус­мысленность этих слов




безосновательными преступлениями, учитывая всю двус­мысленность этих слов. Таково мое мнение о причинах, по которым уголовный аппарат брался разрешать эти дела и в то же время оказывался в замешательстве перед ними.

Теперь же я намерен обратиться к медицинскому аппарату и выяснить, по каким причинам и его, в свою очередь, заво­раживали эти знаменитые безосновательные преступления, примером которых служит дело Генриетты Корнье. Мне ка­жется, что тут есть одно обстоятельство, на котором нужно заострить внимание; возможно, я ошибался, уделив ему не­достаточно времени в прошлом году. Дело в том, что психи­атрия, какой она сложилась в конце XVIII века и особенно в начале XIX века, не была специализированной областью общей медицины. В начале XIX века, да и позднее, возмож­но почти до середины XIX века, психиатрия функционирует не как особая специализация медицинского знания или тео­рии, но, в куда большей степени как отрасль общественной гигиены. Прежде чем сделаться отделом медицины, психи­атрия была институциализирована как область социальной защиты, защиты от всевозможных опасностей, с которыми общество может столкнуться вследствие болезни или всего того, что может быть прямо или косвенно связано с болез­нью. Психиатрия институциализировалась как своего рода социальная профилактика, как гигиена всей совокупности общественного тела (не будем забывать о том, что первым в каком-то смысле специализированным психиатрическим журналом во Франции были «Анналы общественной гиги­ены»). Психиатрия была отраслью общественной гигиены, и поэтому понятно, что, дабы самой сделаться научным институтом, то есть основательным и подкрепленным ме­дицинским знанием, ей потребовалось совершить две одно­временные кодировки. В самом деле, с одной стороны, надо было определить безумие как болезнь, патологизировать присущие ему расстройства, заблуждения, иллюзии; про­вести ряд исследований (по симптоматологии, нозографии, прогнозированию, наблюдению, клиническому досье и т.д.), способных навести мосты от этой общественной гигиены, или социальной профилактики, которую психиатрия должна

ФИЛОСОФСКИЙ БЕСТСЕЛЛЕР

была обеспечивать, к медицинскому знанию — и тем самым позволить этой защитной системе функционировать как ме­дицинское знание. Но, с другой стороны, необходима была, причем в паре с первой, и другая кодировка. Одновременно надо было определить безумие как опасность, то есть пред­ставить безумие как источник ряда опасностей, как по самой сути своей источник угроз, а психиатрию тем самым — как знание о ментальных болезнях, способное действенно рабо­тать в качестве общественной гигиены. То есть, с одной сто­роны, психиатрия перевела целый отдел общественной ги­гиены в разряд медицины, а с другой стороны, она постави­ла знание, предупреждение и, при необходимости, лечение ментальных болезней на пост социальной профилактики, совершенно необходимой, чтобы предотвратить целый ряд фундаментальных опасностей, связанных с самим сущест­вованием безумия. Эта двойная кодировка прошла долгий исторический путь, растянувшийся на весь XIX век. Мож­но сказать, что сильные доли истории психиатрии в XIX, да даже и в XX веках отмечаются именно тогда, когда две ко­дировки работают действительно слаженно или когда один общий тип дискурса, один общий тип анализа, один общий понятийный корпус, позволяет определить безумие как бо­лезнь и квалифицировать его как опасность. Так, в начале XIX века понятие мономании позволяет классифицировать в рамках подробной нозографии вполне медицинского типа (во всяком случае, безупречно изоморфной любой другой ме­дицинской нозографии), закодировать внутри медицинского по своей морфологии дискурса, целый комплекс опаснос­тей. В итоге мы находим клиническое описание мономании убийства или, скажем, суицидальной мономании. И социаль­ная опасность кодируется как болезнь в рамках психиатрии. После чего психиатрия, в самом деле, начинает функциони­ровать как медицинская наука, ответственная за обществен­ную гигиену. Точно так же во второй половине XIX века мы встречаем понятие, не уступающее по эффективности мо­номании и выполняющее, в известном смысле, ту же самую роль в совсем другом контексте: это понятие «вырождение». Вместе с понятием вырождения вы получаете возможность

Карл Густав ЮНГ, Мишель ФУКО

изоляции, регистрации, ограждения некоторой зоны соци­альной опасности и, в то же время, способ придать ей статус болезни, патологический статус. Возможен вопрос: а не иг­рает ли ту же самую роль в XX веке понятие шизофрении? Шизофрения, понимаемая некоторыми как болезнь, кровно связанная со всем нашим обществом, — такого рода дис­курс о шизофрении — является, конечно же, тоже способом кодировки социальной опасности как болезни. Разбирая эти сильные доли — или, если угодно, слабые понятия психи­атрии, мы всякий раз обнаруживаем, что психиатрия выпол­няет функцию общественной гигиены.

Но мне кажется, что и помимо этих общих кодировок психиатрия нуждается в безумце как таковом, на опасный, специфически опасный характер которого она без устали указывала. Иными словами, с тех пор как психиатрия стала функционировать как знание и власть внутри широкой об­ласти общественной гигиены, защиты общественного тела, она всегда старалась отыскать секрет преступлений, кото­рые угрожает спровоцировать всякое безумие, или, с дру-i ой стороны, ядро безумия, которое должно таиться во всех потенциально опасных для общества индивидах. Короче говоря, чтобы психиатрия могла функционировать так, как я это описал, ей понадобилось принять как принцип сущ­ностную и фундаментальную причастность безумия к пре­ступлению, а преступления к безумию. Эта причастность абсолютно необходима психиатрии, она является одним из условий ее формирования как отрасли общественной гиги­ены. Как раз поэтому психиатрия осуществила следующие два важных мероприятия. Одно — в лечебнице, и об этом мероприятии я рассказывал вам в прошлом году, оно заклю­чается в построении анализа безумия, который расходится с традиционным анализом и в котором уже не бред выступает смысловым ядром безумия, но, скорее, матричной формой безумия оказывается непослушание, сопротивление, непод­чинение, бунт, в буквальном смысле злоупотребление влас­тью. Вспомните, как я говорил вам в прошлом году о том, что для психиатра XIX века безумец — это, в сущности, всегда некто, принимающий себя за короля, то есть проти-

ФИЛОСОФСКИЙ БЕСТСЕЛЛЕР





Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2016-07-29; Мы поможем в написании ваших работ!; просмотров: 336 | Нарушение авторских прав


Поиск на сайте:

Лучшие изречения:

Человек, которым вам суждено стать – это только тот человек, которым вы сами решите стать. © Ральф Уолдо Эмерсон
==> читать все изречения...

2315 - | 2171 -


© 2015-2025 lektsii.org - Контакты - Последнее добавление

Ген: 0.011 с.