Руководитель берет меньше, чем ему дано, и дает больше, чем он взял. Китаб – и - Аму-Дарья

 

Литерный поезд с гостями шел на открытие дороги.

Великий комбинатор исчез. Через полминуты он снова появился и зашептал:

— Я еду! Как еду — не знаю, не знаю что еду! Хотите со мной? Последний раз спрашиваю.

— Нет, — сказал Балаганов.

— Не поеду, — сказал Козлевич, — не могу больше.

— Что же вы будете делать?

— А что мне делать? — ответил Шура. — Пойду в дети лейтенанта Шмидта — и все.

— «Антилопу» думаю собрать, — жалобно молвил Адам Казимирович, — пойду к ней, посмотрю, ремонт ей дам.

Остап хотел что-то сказать, но длинный свисток закрыл ему рот. Он притянул к себе Балаганова, погладил ему по спине, расцеловался с Козлевичем, махнул рукой и побежал к поезду, вагоны которого уже сталкивались между собой от первого толчка паровоза.

Но, не добежав, он повернул назад, сунул в руку Козлевича пятнадцать рублей, полученный за проданный спектакль, и вспрыгнул на подножку движущегося поезда.

 

Если вы помните, то Остап отдал последние деньги. Да и правильно, он сможет устроиться и без денег.

 

Про тех, кто дает слишком мало, хорошо сказал О’Генри.

 

Как я уже сказал, мне снилось, что я стою недалеко от кучки ангелов зажиточного вида, и полисмен взял меня за крыло и спросил, не из их ли я компании.

— А кто же они? — спросил я.

— Ну как же, — сказал он, — это люди, которые нанимали на работу девушек и платили им пять или шесть долларов в неделю. Вы из их шайки?

— Нет, ваше бессмертство, — ответил я, — я всего-навсего поджег приют для сирот и убил слепого, чтобы воспользоваться его медяками.

О’Генри «Неоконченный рассказ».

 

А вот как объясняют свою точку зрения те, кто берет много. Опять-таки, много с какой точки зрения?

 

На вопрос: «Почему вы требуете такую большую плату за свои уроки?» Сейид Гхаус Али Шах ответил: «А почему бы нет?»

Спросивший продолжил:

«Несомненно, столь дорого не стоили вам приобретение знания или жизнь во время его передачи?»

«Напротив, — ответил суфий, — это стоило мне столь дорого, что деньги не являются эквивалентом для меня, они для меня лишь символ, для вас же это некоторая реальность».

Идрис Шах

 

Хороший ответ для тех, кто продает интеллектуальные продукты. Действительно, сколько стоит опыт и знание, если человек набирает его всю жизнь и отказывался от многого ради получения этого знания. В том числе отказывался и от денег.

 

— Так дела не делают, — сказал Корейко с купеческой улыбкой.

— Может быть, — вздохнул Остап, — я знаете, не финансист. Я — свободный художник и холодный философ.

— За что же вы хотите получить деньги? Я их заработал, а вы…

— Я не только трудился. Я даже пострадал. После разговоров с Берлагой, Скумбриевичем и Полыхаевым я потерял веру в человечество. Разве не стоит миллион рублей вера в человечество?

 

То что, познакомившись с поведением людей при виде больших денег нелегко сохранить веру в человечество, я с Остапом Ибрагимовичем согласен.

 

Так что опасное это дело, большие деньги. Может лучше перенять опыт у мудрых представителей африканского континента?

 

Итак, в одну из стран «третьего мира» приезжает энергичный американец и видит туземца, который валяется под пальмой. Американец подходит к туземцу и говорит: «Чего ты лежишь просто так? Залезь на пальму, стряхни несколько орехов, отнеси их на базар и продай». Тот спрашивает: «А зачем мне это нужно?» — «Ну, ты продашь орехи, у тебя появятся деньги, ты сможешь нанять трех работников, которые вместе с тобой будут лазить на пальмы. Вместе вы сорвете больше орехов, ты их продашь, и получишь больше денег». Туземец опять спрашивает: «А зачем мне это нужно?» Терпеливый американец объясняет: «Ты сможешь нанять работников, они за тебя будут лазить на пальмы, срывать орехи, продавать их на базаре, а ты будешь только получать деньги и валяться под этой пальмой». Туземец отвечает: «А я и так валяюсь!»

Сергей Горин

 

Лежать под деревом в нашей стране с холодными зимами можно только при помощи государства. Но кто интересует государство в качестве дойной коровы? Явно не те, кто сами себе заработать не способны и лежат под деревом и ждут, когда на них упадут социальные блага. Не могу удержаться чтобы не привести цитату из «Мартина Идена» Джека Лондона.

 

Да и как мог он объяснить — между ним и его родными зияла бездна. Он уже не мог перескочить через нее! Смешно объяснять Гертруде свое отношение к социализму — отношение ницшеанца! Не было таких слов в языке, которыми он мог бы растолковать этим людям свои взгляды и свои поступки. Все их рассуждения сводились к одному: найти себе место. Это было всегда первое и последнее слово. Этим исчерпывался весь их идейный кругозор.

Найди себе место! Поступи на службу. Бедные, тупые рабы думал Мартин, слушая Гертруду. Не удивительно, что сильные владели миром! Рабы не могли вырваться из круга своих рабских представлений. «Служба» была для них золотым фетишем, который они обожествляли, перед которым смиренно повергались ниц.

 

Разница между предпринимателем и человеком живущим на пособие по безработице такова же, как между Мартином Иденом и теми, кто советовал ему найти работу.

 

Что испытывает орел со сломанным крылом, глядя на мышиную возню. И какое чувство он испытывает с первым взмахом здоровых крыльев?

 

С. Мосягин

 

И еще одна цитата из того же произведения Джека Лондона.

 

— Итак, — резюмировал он свою речь, — не может существовать государство, состоящее только из рабов! Основной закон эволюции действует и здесь! В борьбе за существование, как я уже показал, выживает сильный и потомство сильного, а слабый и его потомство осуждены на гибель. И в результате этого процесса сила сильных увеличивается с каждым поколением. Вот что такое эволюция! Но вы, рабы, — сознавать себя рабом неприятно, согласен, — вы, рабы, мечтаете об обществе не подчиняющемся великому закону эволюции. Вы хотите, чтобы хилые и неприспособленные не погибали. Вы хотите, чтобы слабые ели так же, как и сильные, и столько, сколько им хочется.

Вы хотите, чтобы слабые наравне с сильными вступали в брак и производили потомство. Каков же будет результат всего этого?

Сила и жизнеспособность человечества не будет возрастать каждым поколением. Напротив. Она будет уменьшаться. Вот Немезида вашей «рабской философии». Ваше общество, — организованное по принципу общества рабов, для рабов, именем рабов, — начнет постепенно слабеть и разрушаться, пока, наконец совсем не погибнет. Помните, я исхожу из биологических законов, а не сентиментальной морали. Государство рабов существовать не может.

 

Кто является объектом постоянного внимания многочисленных контролирующих и фискальных органов? Предприниматель.

 

Кто обязательно нарушает какой-нибудь из многочисленных законов? Предприниматель.

 

Правовая база данных Российских законов уже занимает лазерный диск (CD-ROM). А это 600 с лишним мегабайт, что в переводе на страницы составляет около 150 000 машинописных страниц.

 

Сегодня те, кто могут прокормить себя и многочисленных сотрудников и родственников являются потенциальными преступниками с точки зрения государства, а те кто не хочет рисковать и рассчитывать на себя, и требуют зарплаты за перевод сырья в кучу никому ненужного хлама, являются предметом непрерывной заботы того же государства.

 

Если бы тот хлам, который они производят, был бы кому-нибудь нужен, то его бы покупали. Все рассказы про отсутствие денег у клиентов это сказки для людей не разбирающихся в бизнесе и демагогия.

 

Еще в начале века Аверченко написал.

 

Подоходный налог.

 

— Милочка, вас ли я вижу?

 

— Меня, меня голубушка! Обязательно меня. Ну как поживаете? Как ваш муж? Работает все?

 

— Черта с два работает! Второй уже месяц баклуши бьет...

 

— Позвольте! Да ведь был такой трудолюбивый... такой деляга!

 

— Вот вам и деляга! Сейчас целые дни по комнате в халате ходит и песню мурлычет: «Вставай, поднимайся».

 

— Какая оказия! Да из-за чего это?

 

— Из-за подоходного налога...

 

— Неслыханно!

 

— Уверяю! Вы, вероятно, читали, что теперь будет взыскиваться такой подоходный налог, что с тех, кто зарабатывает в год сорок тысяч, берут семь тысяч!

 

— Ну что ж... Это пожалуй справедливо.

 

— Это бы, конечно, ничего. Но министры устроили так, что чем больше человек зарабатывает, тем он больше должен платить! Как же этот налог называется? Ну еще такой паралич бывает...

 

— Прогрессивный?

 

— Вот! Так, понимаете, за сорок тысяч берут семь тысяч, за восемьдесят — тридцать тысяч, за двести полтораста тысяч, а за триста — двести шестьдесят!

 

… — Позвольте, голубушка. За пятьсот тысяч они взыскивают четыреста девяносто тысяч... Ну а если человек зарабатывает семьсот тысяч в год? Что тогда?

 

— Тогда? Тогда с него взыскивают семьсот двадцать тысяч!

 

Это же прогрессивно — поняли?

 

— Да но откуда же оно возьмет еще двадцать тысяч, раз он всего семьсот заработал?

 

— Откуда? Гм! Ну, он их, эти двадцать тысяч, должен потихоньку от правительства заработать. Так, чтобы не знали.

 

— Почему же потихоньку?

 

— Неужели вы не догадываетесь? Если узнают, что он еще двадцать тысяч заработал, — взыщут с них две тысячи, и опять же ему для оплаты налога не хватит.

 

— Какой странный налог... Как он, вы говорите, называется?

 

— Прогрессивный. От слова «паралич».

 

1917 год