Опыт Франции: пионеры и аутсайдеры одновременно

 

XVIII столетие вошло в историю европейской цивилизации как эпоха Просвещения. Центром этого прогрессивного идейного течения стала Франция. Деятели Просвещения боролись за установление “царства разума”, основанного на “естественном равенстве”, политических свободах и гражданском равенстве. Французские философы-просветители, взяв за основу естественную человеческую добродетель, воздвигли на ней концепцию идеального общества, призванного охранять естественные права каждого его члена.

Великая Французская революция (1789 - 1793) подвела итог предыдущему столетию и задала программу развития ХIХ века. Идеи французских материалистов и идеи революции, провозглашенные во время переворота, определили вектор последующего эволюционного развития социальной жизни в самых разных аспектах. В контексте нашего исследования особенно важно, что они привели к кардинальному пересмотру отношения к страждущим, заложили философские основы воспитания и обучения аномальных детей.

Идеи философов-просветителй были воплощены Конвентом в Декларации прав человека и декретах 1793 г., провозгласивших общественную помощь несчастным членам общества священным долгом. Идеологи революции понимали общественную помощь недееспособным гражданам не как милостыню, а как обязанность государства. Французская революция положила конец притеснениям и пыткам в психиатрических лечебницах. Выдающийся психиатр Филипп Пинель (1745 - 1826) впервые снял цепи с душевнобольных во французских лечебницах Бисетре (1792) и Сальпетриере (1793). Он совместно со своим учеником - Жаном Этьеном Домиником Эскиролем (1772 - 1840) заложил основу новых подходов к лечению и воспитанию умственно отсталых детей [28, 84, 87, 91]. Возможность обучения слабоумных воспринималась врачами и педагогами конца ХVIII - начала ХIХ вв. более чем скептически. Призывы Иоганна Песталоцци (1746 - 1827) учить "тупоумных" не были услышаны, хотя швейцарский педагог предлагал посильно обучать детей лишь с легкой степенью умственной отсталости [50]. Разрушил сомнения скептиков психиатр Жан Итар (1775 - 1838), главный врач Национального Института глухонемых в Париже. В споре Пинеля и Итара о том, можно ли выучить пойманного в лесу, одичавшего подростка, у которого Пинель диагностировал идиотию, верх одержал Итар. Он подтвердил диагноз, но не согласился с пессимистическим прогнозом о невозможности обучения мальчика-маугли. Врач не только добился значительных результатов в воспитании мальчика, но и продемонстрировал возможность обучения даже глубокого идиота. Опыт Итара был положен в основу всех систем воспитания и обучения слабоумных, возникавших в первой половине ХIХ века в странах Европы. Воодушевленные успехами Итара, его соотечественники создают практические учреждения помощи: в 1828 г. при психиатрической лечебнице в Бесcетре, а в 1831 г. при больнице в Сальпетриере открываются отделения для идиотов. В 1833 г. доктор Ж. Вуазен основал самостоятельное учреждение для слабоумных в Париже - Ортофренический институт. В Париже же Сеген в 1841 г. открывает для идиотов частную школу. (Заметим, что в том же году И. Гуггенбюль (1816 - 1863) открывает в горах Швейцарии Абендбергский приют - учреждение для идиотов и эпилептиков). Так в Западной Европе было положено начало лечебно-педагогическому направлению помощи аномальным детям.

Однако ветер революционных идей не проник во французские богадельни для слепых, и причину тому, на наш взгляд, следует искать в сложившейся во Франции к концу ХVIII века практике взаимоотношений государства, церкви, общества и незрячих [28, 34, 91]. Со времен открытия Людовиком IХ Хосписа для незрячих положение парижских слепых было достаточно благополучным. Призреваемые интерны проживали в Хосписе, получая разные воспомоществования натурою или деньгами, обеспечивались пенсией. Интересно, что воспомоществования получали не только незрячие, но и члены их семей. Хоспис имел строгие финансовые правила, предусматривающие финансовую поддержку детей и даже вдов обитателей приюта. В 1783 г. пенсии стали получать незрячие экстерны, числящиеся за приютом, по правилам которого экстерном могли стать с 21 года, а получить право проживания в Хосписе, т.е. стать интерном - после 40 лет. По данным 1894 г., пенсионеров-экстернов числилось 1910 человек. Парижский приют постоянно находился в поле внимания столичной аристократии и играл роль модельного, показательного заведения. На протяжении многих столетий он был камертоном, задававшим тон в деле заботы о слепых, во французском обществе сформировалось стойкое участливое отношение к слепым как к людям, нуждающимся в опеке и милостыне, но никому не приходило в голову организовать обучение незрячих [59, 66].

Перепись 1876 г. зарегистрировала во Франции 31631 слепца. Можно предположить, что в ХVII в. их число превышало 20 тыс., и вряд ли все они находили приют в Хосписе. Тем не менее, королевское разрешение собирать подаяние, повышенное внимание со стороны церкви и зажиточной части населения, христианско-благотворительная политика государства по отношению к слепым сделала их во Франции особой кастой. Вероятно, большинство незрячих не хотело лишаться привилегий, филантропических гарантий и не принимало новаций. Как бы то ни было, но средневековое воззрение на призрение слепых царило во Франции вплоть до конца ХIХ столетия. Впрочем, в конце ХVIII в. сложившееся в Западной Европе представление обывателя о личности слепого было несколько поколеблено. Среди всех философов-просветителей, оказавших влияние на развитие специального образования, не было более могущественного, чем блестящий и парадоксальный Дени Дидро (1713 - 1784). Размышляя о естественном праве, он обращает свою мысль к людям с нарушенным восприятием мира. По мнению Ассеза, современника и издателя, энциклопедист Дидро “первым подал Гаюи, Эпе и Сикару идею для их филантропической деятельности. Он опередил в своем мышлении те наблюдения, которые они осуществили впоследствии в отношении глухонемых и слепых от рождения людей, а сегодня эти наблюдения настолько распространены, что они доказывают по сути, точность его предположений” [цит. по: Siegel, 1969]. Трактат Д. Дидро “Письмо о слепых в назидание зрячим” (1749), не только вызвал широкий интерес читателей, но и послужил стимулом к ряду специальных научных исследований. Философ предпринял психологический анализ внутреннего мира слепого от рождения и увлек идеей изучения незрячих прогрессивно мыслящих исследователей, одним из которых стал член кружка Дидро педагог Валентин Гаюи (1745 - 1822). Через 34 года после опубликования трактата идеи Дидро были практически воплощены Гаюи, причем, при весьма необычных обстоятельствах. В 1783 г. знаменитая слепая венская пианистка Парадис давала концерт в Париже, в числе восхищенных слушателей оказался В. Гаюи. В отличие от меломанов, он был поражен не столько виртуозностью исполнительницы, сколько тем, какого уровня мастерства достиг незрячий человек. "Он сблизился с знаменитой артисткой с целью педагогической: проследить на этой талантливой личности процесс умственного и музыкального развития слепой от рождения" [59, с. 471]. Спустя год В. Гаюи предложил свою концепцию обучения слепых (1784), положив тем самым начало тифлопедагогике. Разработанный подход Гаюи сразу же попытался воплотить в жизнь, ему принадлежит приоритет открытия образовательных учреждений для незрячих во Франции, Германии и России. На родине великий тифлопедагог открывает Институт слепых в Париже, первоначально там училось 30 человек. “В. Гаюи были выделены государственные средства. В том же году В. Гаюи выпускает книгу “Очерк об обучении слепых”, который является первой попыткой определить задачи, содержание и методы обучения слепых” [66, с. 27]. Идеи французской революции вдохновили педагога, а Конвент поддержал его начинание, придав учреждению статус Национального института и, более того, выделил из своих скудных средств 120 стипендий для воспитанников. Незрячие учащиеся вместе со своим педагогом

неоднократно демонстрировали свою преданность идеям революции, за что и поплатились после ее поражения. В период Реставрации Гаюи вынужден был покинуть Институт и попытался организовать частную школу. “Попытка В. Гаюи открыть в Париже институт для слепых детей зажиточных родителей успеха не имела” [66, с. 28], сам же тифлопедагог эмигрировал в Россию. Приведенный факт в очередной раз показывает, что в условиях абсолютной монархии поддержка попыток организации специального обучения зависит не столько от успехов педагогов и учеников, сколько от расположенности монарха.

Во Франции педагогический опыт Гаюи не получил значительного развития. Государство и общество понимали проблему слепых как проблему призрения, считая благотворительность достаточной заботой о незрячих, а их обучение - избыточным. Открытый в конце ХVIII в. Парижский институт и через 35 лет казался обывателям экзотическим учреждением, в силу чего распространение новаторского опыта во Франции не происходило. По документальным свидетельствам (1841) выпускники института, получив образование и овладев ремеслом, сталкивались за стенами учреждения со значительными трудностями. Зрячие готовы были жертвовать милостыню нищим слепым, но не терпели их как конкурентов. "Слепых ремесленников не принимали в мастерские зрячих; для успеха настройщиков необходима была рекомендация людей влиятельных, к чему немногие из них находили досуг; места органистов зависели от благоусмотрения приходских священников, сами же выпущенные, принадлежа в большинстве к недостаточному классу, не могли обзаводиться орудиями производства, материалом и т.п., редко встречая благотворителей, снабжавших их средствами для первого обзаведения" [59, с. 472]. Уникальное учебное заведение, в стенах которого работали два выдающихся тифлопедагога Валентин Гаюи и Луи Брайль (1809 - 1852), не оказало влияния на организацию образования незрячих во Франции. “Другие мелкие училища для слепых.., открывающиеся в 40-х гг. XIX века, носят частный характер. Содержание обучения в них не выходит за рамки элементарного получения знаний по письму, арифметике и привития некоторых трудовых навыков... Родина зарождения научных методов обучения слепых, давшая миру уникальную систему письма.., в конце 7О-х гг. XIX века отстает по задачам, содержанию и методам обучения слепых от других стран Европы.” [66, с. 33 - 34].

В 1883 г. учреждение, основанное Гаюи, прекратило свое существование. Одновременно в конце ХIХ в. во Франции растет число приютов и богаделен для слепых, где имеются трудовые мастерские, но отсутствует настоящее образование. Предложение В. Гаюи об организации специального образования незрячих последовательно отвергались правительством Наполеона, Бурбонами в период Реставрации, Третьей Республикой и не были поддержаны обществом.

Обладая приоритетом в теоретической тифлопедагогике, первой в мире открыв в XVIII в. школу для слепых, Франция за последующее столетие не создала сети образовательных учреждений для незрячих и на рубеже XX века уже заметно отставала от многих западноевропейских стран в области практической тифлопедагогики.

Похоже складывалась во Франции и ситуация с обучением глухих. Великие сурдопедагоги Шарль Михель Эпе (Charles Michel de l`Epee, 1712 - 1789) и Роже Сикар (Roche Ambroise Cucurron Sicard, 1742 - 1822) создали оригинальную национальную концепцию обучения неслышащих - “мимический метод”. “Концепция Ш. М. Делепе складывалась под влиянием материалистических идей великих французских просветителей Вольтера, Дидро, Руссо и др. Подчеркивая важную роль воспитания в жизни общества, они утверждали, что задача педагога - подготовка образованных, критически мыслящих, активных членов общества. В качестве главного принципа выдвигается принцип “естественности”, “природосообразности” педагогического процесса... Эти идеи, безусловно, весьма прогрессивные в ту эпоху, нашли прямое отражение в теоретической платформе “мимического метода”. Вслед за Вольтером, Дидро, Руссо, Делепе стремится воспитать своих учеников полезными членами общества. Впервые в истории сурдопедагогики он ставит задачу умственного и нравственного развития глухих учеников” [26, с. 72].

В 1760 г. отлученный от церкви богослов Ш. М. Эпе начинает обучение двух глухих девочек, а затем на личные средства открывает небольшую частную школу - Парижский институт глухих” (1770) - первое в мире училище для глухонемых, которое по существу явилось и первой школой сурдопедагогов” [20, с. 82]. “В 1789 году Институт Ш. М. Эпе был признан в качестве национального учреждения. В том же году, 23 декабря, Ш. М. Эпе скончался. В последние дни жизни к выдающемуся деятелю сурдопедагогики обратилась делегация от Учредительного собрания со словами признательности за его труды. В этом обращении отмечалось, что дело, которому служил Ш. М. Эпе, будет продолжено в революционной Франции. ”Родина усыновит Ваших детей”, - говорилось в обращении... При жизни Ш. М. Эпе церковь и духовенство всячески препятствовали его сурдопедагогической деятельности. Таким же осталось отношение церковников... и сто лет спустя, когда его заслуги, как выдающегося учителя глухих, получили признание во всем мире” [7, с. 33]. После смерти Эпе директором Парижского Национального института глухонемых был назначен профессор филологии Роже Сикар, единомышленник и продолжатель дела основоположника “мимического метода”.

Французская научная школа сурдопедагогики в XIX веке подвергалась критике со стороны многих западноевропейских сурдопедагогов. На Миланском международном конгрессе по обучению глухих (1880) “мимический метод” уступил “чистому устному методу”, родиной которого была Германия. Противники “мимического метода” были и во Франции. Доктор медицины, отоларинголог Александр Бланше (1817 -?), служивший врачом в Парижском национальном институте глухих, был сторонником открытия специальных классов при народной школе. Свой проект Бланше реализовал в 1850 г., открыв в парижских школах отделения для глухих, имевших две формы обучения: специальные классы для глухих и интегрированные классы для слабослышащих. Идея была поддержана Министерством просвещения и Попечительным обществом глухих, а ее практическая реализация дала неплохие результаты. Однако специальные классы для неслышащих при общеобразовательной школе просуществовали недолго и закрылись в связи с тем, что Попечительство утратило интерес к эксперименту и отказало в поддержке [7].

В отличие от ряда западноевропейских стран, Франция долгое время не принимала нормативных актов об образовании лиц с нарушением слуха. Уместно напомнить, что и закон о всеобщем образовании был принят в этой стране лишь в 1882 году. Отсутствие государственной политики в области образования лиц с отклонениями в развитии привело к тому, что, обладая приоритетом в теоретической сурдопедагогике, первой в мире открыв в XVIII в. школу для глухих, Франция за последующее столетие не создала сети государственных учреждений для обучения неслышащих и на рубеже XX века уступала многим западноевропейским странам в области организации практики обучения глухих.

 

Не удержала Франция свой приоритет и в деле обучения умственно отсталых. “Продуктивная деятельность в области воспитания и обучения слабоумных в первой половине XIX века, оказавшая большое влияние на развитие этого дела во всем мире, не получила такого же интенсивного развития в этой стране в последующее время. Другие страны опередили Францию в практических мероприятиях по оказанию помощи слабоумным... Особенно медленно, с излишней осторожностью развивались учебные учреждения для детей с легкими формами отсталости. Официальным мотивом, оправдывавшим эту осторожность, были опасения, что создание специальных школ для умственно отсталых детей будет шокировать родителей и унижать достоинства учащихся. В результате такой позиции государства помощь слабоумным во Франции с середины и до конца XIX века находилась в неудовлетворительном состоянии... Разработанные Сегеном принципы воспитания и обучения слабоумных были во второй половине XIX века забыты” [28, с. 161].

Проблема обучения умственно отсталых вновь становится актуальной только после

принятия закона о всеобщем обязательном начальном обучении (1886). Психиатр Бурневиль (1840 - 1910) пытается убедить французов в необходимости открытия для умственно отсталых детей специальных классов и школ, но не получает поддержки государства. Вспомогательные школы первоначально были открыты усилиями мэрий только в двух городах - Лионе и Бордо. Правительство Франции предприняло реальные шаги только в 1904 г., да и то, ограничившись созданием специальной комиссии для изучения вопроса. Работа комиссии, в которую, кстати, входили выдающиеся ученые А. Бине, Т. Симон, Ж. Филипп, Г. Поль Бонкур, завершилась проектом закона “Школа и классы усовершенствования для отсталых детей”, принятого в 1909 году. В дополнение к закону Министерство Просвещения издает множество циркуляров и инструкций, что, однако, не способствует практическому открытию учебных заведений [28]. В 1912 г. во Франции действует только 30 специальных классов, где обучается 720 умственно отсталых детей, и не открыто ни одной вспомогательной школы.

Новая попытка активизировать обучение умственно отсталых предпринимается в

1921 г., когда, по данным статистики, из двадцати тысяч умственно отсталых детей в специальных учреждениях находилось не более двух тысяч. Очередная попытка прогрессивных педагогов преодолеть косность министерства образования не привела к значительным изменениям, вспомогательные школы по-прежнему не открывались, а число специальных классов росло крайне медленно: 1924 году - 67 специальных классов, 1927 - 86, 1932 - 118, 1937 - 225 [28, с. 168].

Приходится повторять, что отсутствие государственной политики в области образования лиц с отклонениями в развитии привело к тому, что опыт первых в мире учебных заведений для глубоко умственно отсталых остался научным экспериментом, так и не получившим развития и распространения в течение следующего столетия. Обучение умственно отсталых было организовано только в конце XIX века. Французское общество, первым в Европе провозгласив идею равенства людей и активно начав заботиться о глубоко умственно отсталых и психически больных, на протяжении столетия ограничивалось филантропически благотворительной помощью слабоумным. Инициативы выдающихся французских ученых об открытии вспомогательных школ французское общество не поддерживало.

Завершая анализ опыта Франции, можно заключить, что, являясь пионером в теории тифлопедагогики и сурдопедагогики, первой в мире открыв образовательные учреждения для глухих и слепых, лечебно-педагогические заведения для глубоко умственно отсталых, страна к концу описываемого периода оказалась аутсайдером в практике организации ситемы специального образования. Объяснить данное явление с традиционных позиций дефектологии невозможно. И только помещение фактов в культурно-исторический контекст позволяет понять, почему передовая наука, новаторские концепции не получили широкой практической реализации в масштабах страны. На протяжении почти всего периода из четырех обязательных условий необходимых для организации национальной системы специального образования Франция, в отличие от Германии, располагала лишь одним - блистательными учеными и дефектологическими концепциями. На рубеже ХVIII - нач. ХIХ вв. наука и культура Франции достигают необычайно высокого для своего времени уровня. В тигле идей просвещения формируются национальные концепции и научные школы сурдопедагогики, тифлопедагогики и олигофренопедагогики.

Три других обязательных условия во Франции не были обеспечены:

1. Государство не имело стабильной, последовательной политики по отношению к лицам с отклонениями в развитии. Власть в стране многократно переходила из рук в руки (Людовик XVI, Национальное Собрание, Конвент, Директория, Наполеон Бонапарт, Людовик XVIII, Карл X, Луи Филипп, Временное республиканское правительство, Луи Наполеон), вследствие чего многократно менялась политическая и идеологическая доктрина государства, в том числе, понимание целей, задач и содержания образования. Большинство правительств не считало необходимым организацию сети государственных специальных учреждений, одновременно поддерживая уникальные столичные институты слепых и глухих. На протяжении столетия неоднократно менялись отношения государства и церкви, влияние последней на общественные институты то ослабевало, то резко усиливалось. Церковь поддерживала призрение инвалидов и выступала против их обучения.

2. Экономика Франции на протяжении столетия переживает подъемы и спады, кризисы сменяются коротким финансовым могуществом, за которым вновь следуют кризисы. Государство не располагает необходимыми финансовыми ресурсами для распространения опыта новаторов в области специального образования и создания сети специальных учреждений.

3. Французское общество в начале анализируемого периода воодушевлено идеями философов-просветителей о потенциальных возможностях лиц с отклонениями в развитии и революционными лозунгами о равенстве и “естественном праве”, благодаря чему в стране крепнет светское филантропически-благотворительное движение. В условиях череды социальных потрясений, революций, продолжительных войн, заканчивающихся поражением, внимание общества не может сосредотачиваться на проблемах инвалидов. С наступлением политической стабильности в конце XIX века общество возвращается к идее организации специального образования.

 

Итак, анализ эволюции отношения французского общества и государства к лицам с отклонениями в развитии (в выделенный нами хронологический период) еще раз убеждает в том, что наличие прогрессивных философских, психологических, педагогических идей и

теорий - очень важное, но не единственное и не определяющее условие возникновения системы специального образования в стране. Опыт Франции подтверждает мысль о том, что без заинтересованности властей, законодательных и финансовых гарантий государства специальное обучение как параллельная национальная образовательная система успешно складываться и функционировать не может.