Глава 6. Сумерки сгущаются

Солнце ярко светило в мою комнату,когда я разлепил глаза. В один момент я вспомнил,что за моим священником должны были придти,но тревога повисла в воздухе пыльным столбом света,проникавшего сюда. Вскочив на ноги,я бросился в комнату Иеронима. Мои опасения оправдались- я проспал. Я опоздал. Мы не успели с ним попрощаться. Клейменного клеветой священника увели рано утром,когда еще солнце даже не показалось над горизонтом. По всему кабинету в беспорядке валялись растрепанные книги,документы и прочие бумаги непонятного содержания. На полу возле стола темнело пятно разлитых чернил, у окон лежали смятые комом занавески. Похоже,комнату обыскивали,но с такой явной небрежностью, что даже я приметил это. Среди хаоса бумаг я заметил небольшой кусок пергамента на столе. На этом клочке размашистым почерком было написано: "Прощай,мой ученик. Не думаю,что мы когда-нибудь увидимся еще. Теперь твоя задача- выбрать свой путь. Не ошибись в этом выборе. Можешь остаться в моем доме,но не советую- его скоро опечатают. Помни о свече... Иероним."

Кажется,старика сильно торопили. Было понятно,что это не всё,что хотел он мне сказать. Сволочи... Ну за что!? Я стоял у стола,залитого чернилами,с куском пергамента в руке,и в этот момент необычайно черные мысли овладевали мной. Из моей души будто вырвали ее белую половину,большую половину,которая была основой моей души,и оставили ту,которая находилась еще в зачаточном состоянии,жуткую и черную. И вот теперь та часть моей сущности начала разрастаться сострашной быстротой. Я чувствовал,как внутри все будто сковало холодом,сердце забилось медленнее и стало работать равномерно,без перебоев,как механизм часов. Но все знают,что часы нужно заводить время от времени,и таким заводным ключиком стала злоба родившаяся во мне. Теперь я решился. Они сделали больно мне,тоже самое буду делать я,пусть даже этот будет стоить мне свободы или даже жизни. Они взвоют от ужаса! Они будут бояться меня! Но что я мог сделать? Этого я пока не знал,но настроен был весьма решительно. А сейчас нужно было как можно скорее покидать этот проклятый дом. Очнувшись от тяжелых дум,я вдруг бросился в кладовку,где священник хранил старые поношенные,но более менее приличные вещи. Она была широко раскрыта, а вещи в разбросе лежали рядом на полу. Я начал копаться них,чтобы найти для себя что-то приличное. Оказалось непросто,но я справился. Через полчаса я стоял перед зеркалом и оглядывал себя во весь рост. Длинный,почти до пят,плащ с высоким воротом, сидел на мне как нельзя лучше, чего - то более приемлемого я не нашел. Из-под плаща виднелась белая,немного помятая рубашка,которую хозяин хотел выбросить,но так и не решился. В кладовке я случайно нашел цилиндр,немного потертый в нескольких местах, и зачем-то взял его себе. Смотрелось неплохо,но мрачновато. Но я же не на бал собрался,верно? Признаться,я не знал,куда собрался. Главная задача моя была- покинуть дом,а дальше... Дальше будь что будет. Дом священника был наполнен тишиной. Каждый уголок,каждая трещинка здесь словно губка впитывали ее. Никогда в моей жизни еще не было так тихо. Это происходило,наверное,в первый и последний раз,но я не знал того и просто наслаждался беззвучием,окутавшим меня в невидимый саван тех мыслей,которые возникали у обитателей этого дома,тех фраз,которые они произносили,тех поступков,совершаемых ими,и заключающей петелькой в нитях савана стало предательство,осиротившее сию обитель. Брать с собой было нечего,и единственно что я взял с собой,было несколько книг,названий которых я даже не читал,а взял то,что попалось под руку. Затем, постояв некоторое время у порога,я вышел на улицу,крепко прикрыв дверь. Запирать ее на замок не имело смысла. Город уже давно проснулся и спешил по своим делам. Все шло своим чередом,будто бы ничего не произошло,и не было никакого священника,и дом этот давно пустует,и Консул добросовестно управляет своими владениями- вобщем,все прекрасно. Я быстрым шагом прошел вдоль улица,замечая краем глазом,что некоторые прохожие странно косятся на меня. Ну,конечно же!

Худой парень,с бледным и злым лицом да еще в таком странном наряде вышел из дома священника... А когда обнаружат,что того уже нет? Вот разговоров то будет! Я вдруг почувствовал себя чужим в этом городе,забытым,выброшеным на пустынный берег,но таким злым и свободным. Только теперь я ощутил запах настоящей свободы,которая окружала меня везде. Нужно было лишь правильно ею воспользоваться. В тот день долго топтал городские улицы,не один раз проходя по одному и тому же месту. Лица своего я не показывал,спасал высокий ворот плаща,да и не очень-то хотелось чтоб меня узнали. Странно,наверное, увидеть солнечным днем на улицах города человека,словно тень слонявшегося вдоль стен,изгородей,и все время таскавшего с собой две здоровенные книги,блиставшие на солнце позолоченными корешками. Слоняться по городу туда-сюда без дела становилось довольно скучным занятием,для человека несколько лет трудившегося,пусть не так,как простой крестьянин в поле,но все же прикладывавшего определенные усилия,что вообще не свойственно было молодым людям из семей аристократического круга. Пока я прочесывал улицы,внутри меня словно щелкнул какой-то выключатель,и я на время забыл,почему все складывается именно так, а не иначе. Я просто шел,куда несли ноги,причем так целенаправленно,но как только мне попадался тупик,они сами поворачивали меня и вели уже к какой-то другой,заранее намеченной цели. Я не улавливал всего происходящего,и сейчас не смогу точно вспомнить,где я был,кого видел,с кем разговаривал. В тот день из головы напрочь вылетела мысль о священнике,о мести,пропала злоба,которую я испытывал в доме. Город поглотил меня.

Он широко распахнул для меня свои каменные обьятия,но сразу же сомкнул их,не желая меня отпускать. Так жертва попадается в капкан охотника. Разница была лишь в том,что я не чувствовал боли. Было лишь легкое покалывание в далеком уголке разума- я что-то делаю не так. Нужно возвращаться,иначе придет охотник и потащит тебя к чертовой матери прямиком на барскую кухню,где распотрошат всего,вытащат все твои мысли,скомкают и выбросят в сточную канаву,а затем тебя выскоблят всего изнутри,обезглавят,зажарят в сладком соусе и отправят к столу,где твоей жалкой оболочкой будет удовлетворять свои потребности какая-нибудь жирная свинья. Тем временем все внутренности твои будут мирно гнить среди прочего мусора,на который слетелись мухи,после чего от всего этого останется одна лишь мерзкая жижа,которая перемешается с землей,и все станет как было. В конце концов уколы разума стали невыносимыми,и я решил собрать волю в кулак,чтобы очнуться от этого городского гипноза. Город решил помериться со мной силами- и проиграл. Уже вечерело,когда я случайно вышел к окраине города,откуда было рукой подать до Древнего Леса. Что-то вывело меня сюда,хотя я и в мыслях не держал идти в этом направлении. Моя воля действительно оказалась сильной,и я,кажется,подсознательно направил себя за город,где,возможно,мог бы найти прибежище для себя. Всё оказалось не случайно!

Оставив позади себя шумные улицы,тусклые огни домов,я вышел к быстрой и шумной реке,протекающей рядом с городом,через которую вел каменный мост,а дальше- небольшая деревушка и Древний Лес,возвышающийся черным массивом на вечернем небе. Я стоял возле моста,глубоко задумавшись. А что же там? Что я там найду?

Вдали зажглись огоньки окон в нескольких домишках. В небо из труб поднимался дым,принимая в воздухе причудливые формы. Река шумела подо мной,рокоча и выворачивая подводные камни,несла свои темные воды,часто петляя между берегами,и скрывалась в темноте Леса. Шум воды расслаблял мой слух,а по телу разбежалась приятная усталость,которой я не замечал целый день. Становилось прохладно,с востока подул несильный свежий ветерок. Я плотнее закутался в плащ и двинулся через мост. В деревне я не стал останавливаться. Не знаю,почему,но в голове не возникало такого желания,и что-то неведомое тянуло меня идти дальше- к Лесу. Душа замирала при одном только его виде,не говоря уже о жутких звуках,доносившихся оттуда,но это была лишь игра ветра,а я все шел и шел,ни разу не остановившись.

В груди защемило что-то,и я почувствовал,что когда-то видел эти места,но либо у меня слишком плохая память,либо здесь настолько сильно все изменилось. Собаки из хозяйских дворов лаяли,завидев меня издалека:видимо,мой черный силуэт в свете заката пугал их. Я не торопясь шагал по мощеной булыжником дороге,которая вскоре привела меня к железным кованым воротам,за которыми возвышалась громада старинного особняка. Мною овладела нерешительность. "Куда дальше?",-подумал я и стал рассматривать дом. На ворота я не обратил никакого внимания. Дорожка от них вела прямо к ступеням крыльца и здесь же разбегалась в разные стороны. Одна вела,кажется,в заброшенный сад или рощу,а другая уходила во тьму,откуда проглядывали кроны исполинских деревьев,растущих в один ряд. Вероятно,это была аллея,которая выводила прямо в Лес. Крыльцо дома немного покосилось от времени,деревянные ступени кое-где были проломлены. Окна глядели в сторону города черными глазницами, стекла в некоторых из них были выбиты,и свист ветра внутри дома отчетливо слышался мне. Но что за чувство? Я видел этот дом раньше? Не может быть...

Я жил в этом доме. Передо мной стоял особняк моего отца. Но как он изменился... Я не верил своим глазам. Я видел перед собой мертвеца,восттавшего из могилы моего детства. Он хмуро и словно с укором глядел на меня,а деревья стоявшие вокруг,вытянули ко мне свои кривые руки,засохшие давным-давно. Ворота зловеще скрипели,скрипел весь дом,словно пробудившись. Я испугался сначала,но потом понял,что это всего лишь ветер налетел и взбудоражил все кругом.

 

********

Войти в дом оказалось несложно - все двери были без замков. Естественно,что внутри все было разграблено местными жителями,и это меньше всего волновало меня сейчас. Я вернулся,вернулся домой. Но к чему я пришел? К своему старому разрушенному временем и суровой реальностью семейному гнезду. Неудивительно,что я не узнал дом сразу....не таким я покидал его четыре года назад.

Близилась полночь,когда я сидел на холодном деревянном полу гостиной на втором этаже и неотрывно смотрел на пламя камина. Огонь хорошо освещал царивший здесь беспорядок,с каждым разом высвечивая всё новые подробности интерьера. Это было похоже на тот разгром,что был учинен в доме священника. Стекло в окне был разбито,и в комнату залетал холодный ночной ветер,из-за которого пришлось прикрыть окна ставнями. Некогда богатые ковры на полу были залиты какой-то грязью,виднелись отчетливо следы сапог. Ковры,висевшие на стенах когда-то,бесследно исчезли. По всей гостиной на полу блестели осколки разбитой хрустальной посуды,дверца шкафчика,где она стояла,висела на одной петле. Многих предметов здесь не доставало- все тастащили крестьяне. Мне было не жалко этих вещей,так как не имел в них нужды. Лишь бы меня не трогали и оставили одного. Я обошел весь дом и везде наглухо запер окна ставнямм,чтобы никто не видел света,горевшего в доме. Я думаю,некоторое время не нужно показываться на глаза людям. Так будет спокойнее всем. Убедившись в своей безопасности,я успокоился и вернулся в гостиную, где расстелив плащ на полу рядом с камином,уснул чутким и тревожным сном. Неудобно, конечно,но я был у себя дома, и это-главное.

Г ЛАВА 7. ТЬМА ПРИШЛА…

- Так...это всё понятно, -проговорил Вульф, находившийся под впечатлением моего рассказа,-но ведь это не всё? Что было дальше?

- Дальше..., -задумчиво бормотал я, -а дальше наступили такие времена,которые плывут в моем сознании,словно в тумане. Весьма странные дни наступили после того... Смотри-ка,уже утро крадется.

Я кивнул головой в сторону окошка,в котором забрезжил утренний рассвет. Вульф удивленно посмотрел туда же.

- Как же быстро пролетела ночь, -вздохнул он,- но ты рассказывай, до вечера не так много времени.

- Тогда слушай, -сказал я и загадочно улыбнулся.

Закрыв глаза, я прислонился головой к стене и устроился поудобнее. После недолгого молчания я продолжил рассказ.

Отдельными картинками видел я то, что происходило со мной после исчезновения священника. Вспоминаю только, что всё время, начиная с того дня и до дня моего ареста, в моей душе не переставала кипеть злоба, едкой кислотой разъедающая изнутри. Несколько месяцев,помнится, я посвятил одиноким раздумьям в особняке, г де и обитал, среди мрачных стен, грязных углов, пыли и старого мусора. В городе я появлялся лишь в поисках пищи. Никто уже не обращал внимания на мой странный наряд, ведь в городе приходилось бывать часто, хотя, по правде говоря,мне не нравились эти прогулки. Люди стали просто невыносимы. Повсюду, повсюду их крики, смех,глупые речи и ругань- это раздражало.

Временем истинного наслаждения я считал, да и сейчас считаю, те отрезки, когда я находился в своем одиноком доме, всё в той же грязной, черной гостиной, куда свет проникал лишь через щели в ставнях. Только по вечерам я разжигал камин,читал книги,пытался рисовать,и сознание мое выдавало такие странные картины,которым ужасался после. Я не отдыхал ни минуты. Все эти месяцы я чего-то искал,но не мог понять,что же меня мучает. А изнутри тем временем что-то гнило и вскипало одновременно,принося мне мучительную боль,которая рвала меня на части,порой доводя до крика, возникающего при физической боли. Черная половина моей сущности разрасталась с каждым днем, уничтожив окончательно белую,и,не поверите, по ночам,когда я погружался в эту черноту,вслушивался в ее звуки,чувствовал приятную сладость,разливающуюся в сознании. Я словно научился созерцать,мог почти потрогать то,что происходило в моей взбесившейся душе,и будто уже решился га что-то,нечто необыкновенное,страшное... Наверное,я сходил с ума...

Дни летели,плавно перетекая один в другой,образуя в итоге некую круто закрученную спираль: так кружатся осенние листья,опадая с вековых кленов о осин Древнего Леса,так затягивает их водоворот в свою воронку,так затягивало меня в этот безумный танец...

Смятение... Разруха... Сумасшествие...

В один из тихих вечеров я как обычно листал желтые страницы очередной скучной книги и,внезапно оторвавшись,взглянул на огонь. Огонь... На него можно было смотреть беконечно, столько правды таил он в себе. Поленья в камине звучно трещали,иной раз я даже вздрагивал,когда треск был внезапным и громким. Тепло пламени убаюкивало меня,и бывали случаи,когда я просыпался утром с раскрытой книгой на груди,а дрова в камине еще догорали. Сны мои уже не были похожи на сны обычного человека, и я так глубоко окунался в них,что не мог заставить себя проснуться,но никому я не пожелал бы таких снов. Они выжигали мой разум дотла, и просыпаясь я почти физически чувствовал жжение по всему телу.

Итак,я впился взглядом в огонь, который почему-то не дал мне уснуть, а наоборот,всколыхнул всего,все мое существо встрепенулось, а на спине будто выросли крылья. На минуту мне даже показалось,что я видел их тень на стене: такие большие,дьявольские и черные-черные. Впрочем, это всё мое больное воображение.

В глубине пламени я увидел мой особняк,весь разрушенный,разграбленный пустой и холодный,увидел большое черное здание,похожее на склеп,стоящее посреди бушующего моря на ничтожном клочке земли,а где-то вдали,среди туманов показывалась, полоска леса и тут же исчезала. Я увидел лицо плачущего Иеронима. Бедный старик... Он рыдал, стоял на коленях, ударяясь головой об пол какого-то узкого,темного помещения. Потом решетки... Кровь... Цепи и зловещая петля на потолке. Мне тут же вспомнились слова священника о том,что жизнь наша не иначе как петля.

Снова кровь...длинный коридор...яркий свет и откуда-то из потока этого света появляется рука с кривым окровавленным ножом,и на пол падает вертящая обезумевшимм глазами голова человека с аристократическими, величавыми чертами лица,вернее даже с властным,надменным королевским выражением. Из того же потока света падает огромный круг с изображением грифона на мешке золота п раскалывается пополам. Чей-то громкий крик,долгий,протяжный,наполненный злостью. Что же это? Крик не прекращается,но почему... Ах,да,это же я кричу.

Я очнулся,истекая холодным потом,и обнаружил,что лежу на полу,свернувшись калачиком. В голове вертелись лишь два слова,мучительно гнетущие меня изнутри. Месть... Убить... В этот момент я решился именно на месть,мысли о которой я никогда не допускал. Что-то не позволяло мне делать это. Скорее всего,священник так воспитал меня,но весь тот фундамент вдруг в один миг провалился к чертовой матери. Нужно было теперь лишь придумать эту месть,приготовить с таким старанием и душой,с которыми искусный повар готовит жаркое к хозяйскому столу,приготовить как можно изощреннее,чтобы боялись. На ум приходили самые разные мысли,но они казались мне такими банальными и глупыми,что я даже не вникал в их суть. Подумывал я в очередной раз выйти в город. Вероятно,там что-нибудь натолкнет меня на нужную мысль,да и мой изболевшийся разум нуждался в свежем воздухе.

Несколько дней я не видел белого света и теперь,взглянув на себя в запыленное треснувшее зеркало,чуть не лишился дара речи. На меня из глубин зазеркалья глядел странный,бледный молодой человек,тощий и высокий,с впавшими щеками,острым подбородком и темными мешками под большими,отдающими зеленым,глазами. Я долго не мог оторвать взора от зеркала. В тот вечер я впервые обратил внимание на свои глаза. Они были не столько красивы,сколько безумно завораживающими и обездвиживающими. Эти глаза лишали воли и блестели злым,полусумасшедшим блеском. Этот взгляд из зеркала не сулил ничего доброго. Я долго еще вглядывался туда и чему-то улыбался,скалясь на собственное отражение. Безумная радость переполняла меня теперь...

*******

Спустя два дня я появился в городе,как обычно проскользнув в него тенью и так же проследовал по улицам. Ничего не менялось в этом гадком муравейнике и,наверное,никогда не поменяется…

Над этим городом словно кто-то жестоко пошутил, забросив его далеко в безвременье, где годы идут, лето сменяет осень, после зимы приходит весна, рождаются и умирают люди, но всё стоит на месте, и ни у кого не возникает чувства постоянного движения вперед, которое необходимо человеку, иначе он зачахнет, как цветок,который постоянно держат в темном помещении. Здешнее население похоже на толпу марионеток, которые каждый день, каждый месяц и год выполняют одни и те же движения, те же команды,играют те же роли, и никто не пытается вырваться из этого замкнутого круга.

Город дикий... Город одинокий и грустный...

Был праздник прощания с осенью, который устраивали в честь окончания полевых работ(глупый праздник, вероятно, придуманный таким же глупцом),и грязные улочки внезапно опустели, когда я проходил по ним. Стук каблуков громко раздавался в воздухе; звук этот отражался от стен,поднимался выше и затем терялся высоко в небе. Так я пришел на площадь и увидел, что все люди собрались здесь. Они шумели, кричали, ругались с торговцами, которые пытались подороже распродать свой товар. Разноцветные флажки и гирлянды были развешены повсюду по случаю праздника.

День стоял пасмурный, хмурый и поэтому все фонари были зажжены, чтоб немного разогнать мрак,и наполняли воздух призрачным мерцанием. Откуда-то слышался звук скрипки, который часто прерывался шумом толпы. Мое внимание привлек раскрашенный помост, поставленный посреди площади. Помост был крытый, и я сразу догадался что это сцена, вокруг которой собралось множество зевак, в основном -дети, смеющиеся и перешептывающиеся в ожидании чего-то.

Я подошел ближе и слился с толпой, в которой на меня даже не обратили внимания, так как взоры зрителей были устремлены на помост. Я стал ждать. Через несколько минут поднялся яркий плотный занавес, из-за которого показалась длинная ширма, декорации, довольно примитивные, и нити, спускающиеся сверху,из темноты, вниз.

"Да это же бродячий кукольный театр!",- подумал я.

Когда я был еще ребенком, мать иногда водила нас на представления бродячих артистов и кукольников. Мне это безумно нравилось, и я впадал в необузданный восторг, когда видел это. Не знаю почему; я и сейчас помню, как завороженно смотрел на скачущие неживые фигурки людей и чувствовал, что улыбка ползет по моему лицу.

Вот и теперь я испытывал тоже самое чувство, только немного странное, разбавленное чем-ро новым. Я вновь видел эти блестящие в свете фонарей нити,ширму, кукол с нарисованными или вышитыми лицами, кукол, которые жили своей жизнью, в мире со своими порядками и законами, и высшим законом для каждой из них была Нить, прикрепленная к каждой конечности; их богом был кукольник, сидящий в темноте и дергающий за эту нить.

Я стоял в толпе,не замечая людей и не вдумывался в смысл спектакля. Я был где-то далеко, в мире этих марионеток. Я говорил с ними, чувствовал их. Они казались мне такими же живыми, даже, наверное, более живыми,чем те,кто меня окружал в мире реальном. Они кружились вокруг меня в безумном танце и что-то шептали, будто звали к себе, просили о помощи, и видел я,что в груди каждой из них оранжевым светом горит пламя маленьким слабым огоньком- так тлеют угли в камине по утрам. Этот огонек- их угасшая почти душа,но глаза их как стеклянные, запыленные и полустертые с тряпичных лиц.

Мысли стерты... Память стерта... Воля угнетена...

Меня на несколько мгновений охватил страх. " Что это?, -думал я лихорадочно,- чего они хотят?" И снова в мозгу слова: месть...убить...

Театр, марионетки, пламя в камине вертелись перед моими глазами, образуя сложный узор, как в калейдоскопе, и в итоге складывалась из этих кусочков картина, поражающая разум. Теперь весь мир для меня представлял собой чистый лист бумаги, на котором чернели расплывшиеся слова: красота...месть...и вечная жизнь.

Очнувшись от наваждения, я увидел,что спектакль уже закончился, а люди расходятся по домам, и поспешил уйти с площади, скрывшись в городском сумраке.

Теперь я точно знал,что мне нужно. Я нашел!!!

Закончились наконец-таки долгие месяцы сложных и мучительных поисков. Но того линадо было искать? Правильно ли я делал? С улыбкой возвращался я домой, и на моей почерневшей душе словно стало легче. Одной проблемой стало меньше. Теперь оставалось лишь ждать и быть готовым ко всему.

Кажется, мой друг, ты еще не совсем понял, что же всё-таки родилось в моем воспаленном воображении в тот вечер. Но ведь, если я расскажу все сразу, мое повествование утратит свой смысл,а поэтому прошу тебя набраться терпения и слушай дальше.

Так пролетела холодная, суровая,но насыщенная движением зима, в течении которой я не сидел сложа руки. Серьезно все обдумав, я наконец решился отреставрировать свой особняк изнутри, уже не опасаясь притеснений с чьей-либо стороны. С крестьянами можно было договориться, а из города сюда редко кто приходил, разве что местные аристократы частенько заходили вглубь леса и нечаянно натыкались на одинокий особняк, к которому вела длинная аллея, что, впрочем,играло мне на руку.

Основная работа была проделана почти за месяц; изнутри дом заблистал как раньше, но не хватало еще некоторых деталей,а для этого нужны были деньги. Тогда я обратился в городскую канцелярию, где мне предложили работу переписчика. Плата была достойная, так как грамотных катастрофически не хватало. Правда, деньги мне нужны были,чтобы добыть кое-какую мебель, и это оказалось несложно. Дом был готов к принятию гостей.

 

Как-то раз я спустился в подвал,который случайно обнаружил, изучая особняк. В подвале было нечто вроде хранилища(о нем,наверное, забыл сам хозяин),где я нашел, к великой своей радости,несколько десятков зеркал,сложенных штабелями, и подумал,а что если этими зеркалами завесить стены подвала, выложить ими потолок и пол- подвал небольшой и их должно хватить. Затея моя осуществилась в две недели. Пришлось изрядно повозиться, но Зеркальная Комната(так я ее назвал) была готова. А затем, оставив ее на время,я занялся другими приготовлениями.

Проходили дни, недели и месяцы. Я уже не видел между ними границ; время перестало существовать, вернее, просто остановилось, а я так и остался в тех вечерних сумерках на городской площади. Ничего знаменательного не происходило с того времени, поэтому я не стану останавливаться на этом подробно. Я вновь заперся в своем темном, обновившемся особняке и стал вести размеренную отшельническую жизнь,проводя ее среди книг об анатомии человека, старых пожелтевших документов и писем. Ни на минуту меня не оставляла моя злоба и только подтачивала внутри, словно металлом скребли по металлу, что пробирало до дрожи по всему телу. Теперь я меньше появлялся в городе, но зато частенько стал наведываться в Древний Лес, вглубь которого вела не раз упомянутая мной аллея. Поначалу я даже внимания не обращал на нее, домашние заботы не давали думать об этом, да и вообще, даже в голову не приходило туда заглянуть.

Снова наступила весна, и я наконец-то выбрался из своей темницы. Солнце больно резануло по глазам, отвыкшим от яркого света, а новые запахи, словно незнакомые, затекали в ноздри и стремительными струями, перемешиваясь и превращаясь уже в черт знает что. Но я покорно вдыхал их,слушал шум весеннего ветра, далекий рокот реки, стоя неподвижно на ступенях крыльца, вглядываясь куда-то вдаль, по дорожке,ведущей к лесу. Она вела от крыльца дома, извивалась между деревьями и исчезала из виду. Я решил немного прогуляться и заодно посмотреть, что там. Снег еще не совсем сошел, но таял вовсю и прилипал к подошвам. Из-под снега проглядывала прошлогодняя опавшая листва, которая влажно шуршала,если я нечаянно загребал землю носком сапога...

Аллея выглядела заброшенной и дикой; дорожка, мощенная булыжником, скрывалась под толстым слоем листвы,веток, земли, нанесенных ветром. По бокам ровным строем возвышались старые клены, с голых ветвей которых капала вода, падавшая в звонкий серебристый ручей, наполнявший журчанием всю округу. А там - в глубине, за кленами- стояли, будто обнявшись,другие деревья, по воле судьбы занесенные сюда, в это странное место.

Пройдя немного вперед, я увидел полуразрушенную сгнившую беседку с остатками нежно-голубой краски на бревнах, на крышу которой упал огромный сук стоявшего рядом дуба и проломил крышу. Дуб, старый, наверное,как сам мир,с толстой грубой корой и корявыми ветвями, всеми забытый томился здесь в глухом безмолвии. Подойдя к нему,я прислонился к стволу этого древнего дерева и закрыл глаза, подставив лицо весеннему, едва гревшему солнцу. Из-за ветра дуб скрипел, гудел весь недовольно,словно ему не мешали уснуть, верхушка его сильно раскачивалась. За шиворот мне упала капля талой воды и струйкой холодной потекла по спине.

Я улыбнулся- приятная дрожь пробежала по телу- и стал слушать. Я давно не слышал столько удивительных звуков. Впрочем, прислушиваться к ним я стал не так давно, и многое для меня стало новым, но это великолепие сейчас поражало мое воображение, всколыхнув даже мою затхлую душу. Теперь я словно книгу читал,вслушиваясь в безмолвие недалекого леса, которое в тоже время было настоящей какофонией звуков, переходящих из одного в другой,услаждающих слух; звуков, не сравнимых ни с одним звуком музыкального инструмента. Лес жил...жил и звучал, в то время, как молча, медленно умирал я.

Оторвавшись от дуба я еще несколько прошагал вглубь аллеи и вышел на опушку самого Древнего Леса. Дальше идти я вдруг передумал и лишь с любопытством и ожиданием чего-то взглянул туда, где деревья переплетали свои ветви, обнимали друг друга и шептались о чем-то своем; туда, где терялась еще одна дорога, ведущая в Город, в который я не вернулся бы ни за что, если бы не обида и боль, причиненная мне теми, кто властной рукой вынимал и переставлял кирпичики в фундаменте этого города. Зло крылось там... В развратном гнезде, где не ведают бедности и несчастий, горя и боли, но я пообещал себе, что на этот раз их праздник будет окончен.