Когда речь идет о лечении пептической язвы, пер-* вое терапевтическое соображение должно касаться симптоматического лечения.
Тезисы психоаналитической теории относительно патогенеза пептической язвы косвенно подкрепляются в недавней работе Драгстедта (Dragstedt, 66) по излечению язвы путем рассечения блуждающего нерва. Хотя эта операция уже была опробована в последние годы другими учеными, но лишь после исследования Драгстедта ваготомия стала общепринятым и эффективным методом лечения пептической язвы. Повышенная секреция желудочного сока в течение длительного времени, характерная для больных язвой двенадцатиперст-' ной кишки, возникает при посредстве блуждающего нерва и прекращается после полного его рассечения ' (Dragstedt — 64, 65). Неполная ваготомия часто оказы-;
вается неэффективной при лечении язвенного пораже-^ ния ткани. Выполненная же должным образом, эта one" д
является одной из наиболее эффективных хирур
рация
гических техник для лечения пептических язв.
Ваготомия и другие признанные хирургические методы, конечно, не могут решить психические конфликты пациента, представляющие собой первичное нарушение в цепи событий, в итоге ведущих к образованию язвы в верхней части пищеварительного тракта (Alexander — 10). По этой причине у больных, прошедших ва-готомию, могут возникать другие, более или менее серь^ езные расстройства. Эта проблема исследована Сасом наряду с исследованием наиважнейших последствий ва-готомии и описана в ряде публикаций (226, 227,228, 229).
Психотерапия здесь имеет главным образом профилактическое значение. Ее целью в данном случае является предотвращение рецидивов. В большинстве случаев с момента появления функционального расстройства и до возникновения язвы проходит некоторое количество времени. Хроническая гиперхлоргидрия и другие желудочные симптомы являются первыми признаками нарушения нервной регуляции желудочных функций. В этот момент большой ошибкой может стать сосредоточенность на локальной симптоматике и игнорирование личностных факторов.
Поскольку пептическая язва является хроническим ^стоянием, в этом случае показана психотерапия в со-^тании с медицинским лечением заболевания. Язва °бычно развивается у людей с глубинным невротичес-^м конфликтом, который сам по себе требует психоа-Чализа. Психоанализ предлагает наилучший причиной подход к работе с эмоциональными составляющими ^и формировании язвы. Психотерапия может разлиться по продолжительности, поскольку в отдельных
случаях может оказаться успешным активный и крат. ковременный курс психоанализа. |
В приведенном ниже отрывке из истории болезни показаны влияние психодинамических факторов, а также психотерапевтические аспекты вопроса:
Больной — студент университета 23 лет. Первое кровотечение из язвы двенадцатиперстной кишки было в возрасте восемнадцати лет. Ему предшествовал короткий период желудочного дискомфорта. Когда спустя пять лет он начал проходить курс психоанализа, у него уже была активная язва с соответствующими симптомами и результатами рентгенологического исследования. Наиболее бросающейся в глаза личностной особенностью больного была его исключительная небрежность, отражавшая высокую степень контроля над выражением эмоций. Отчасти это объяснялось страхом выглядеть слабым и мягким при проявлении каких-либо эмос ций. В детстве больной был тихим и послушным ребенком, в то время как его брат, который был старше на три года, проявлял агрессивные и независимые свойства характера. Хотя больной всегда хорошо учился, оц никогда не чувствовал себя в безопасности среди свои^ сверстников. Он следовал по пятам за братом, общалс| с его ровесниками и всегда находился под защитой свое! го брата. Он проводил много времени со своими родин телями, сосредотачивавшими на нем свое внимание. Когда больному было тринадцать лет, его брат умер, а спус"? тя два года скончался его отец. Эти события сыграли решающую роль в его эмоциональном развитии. Посл<| смерти двух старших мужчин в семье мать обратила Hi больного всю свою потребность в зависимости. Она с< ветовалась с ним по поводу принятия каких-либо в.
•["if.
,х решений, вынуждая его стать заменой старшему finaTY и отцу — задача, к которой он не был готов эмо-щонально. Его небрежность и демонстрация невозмутимого спокойствия были не чем иным, как защитой от зависимости и незащищенности, которые стали непреодолимыми под влиянием гипертрофированных материнских ожиданий. Этот конфликт особенно заметно проявился в его отношениях с женщинами; он не позволял себе эмоционально включаться в ситуацию, имел только непродолжительные сексуальные связи и завершал отношения, как только женщина проявляла в "нем личную заинтересованность. Он страдал от преждевременной эякуляции. В самом начале терапии больной не осознавал в полной мере своей глубокой, зависимой привязанности, направленной сначала на мать, а позднее — на отца и старшего брата. Сознанием он понимал только то, что у него работают защиты от этих чувств. Эмоциональная привязанность к женщине или к мужчине означала для него проявление слабости, и поэтому он убеждал себя и других в своей индифферентности и эмоциональной холодности. Эти зависимые желания стали постепенно осознаваться в ходе терапии. Сначала он увидел свое негодование по отношению к матери, которая вместо того, чтобы его поддерживать, стала опираться на него. Во сне, который приснился ему в начале ^рапии, он ехал на велосипеде со своей матерью; он Держал руль, но потерял управление, и они вместе упа-яи. Мать ушиблась и, вероятно, умерла. В этом сне ясно Сражается предположение о лидерской роли по отношению к матери. В ходе курса психоанализа было извлечено на поверхность не только отрицание ответст-^нности, но также и глубинное желание зависимости.
Последнее включало инфантильную привязанность к матери в сочетании с пассивной гомосексуальной уст^ новкой, изначально направленной на отца и старшег брата. Гомосексуальные желания гиперкомпенсиров^ лись путем агрессивного соперничества, но, когда этц защиты были осознаны, подавленная зависимость про. явилась открыто в установке на перенос. В это время он стал осознавать свою скрытую зависимую установку по отношению к матери, вследствие чего смог бороться с этим чувством на сознательном уровне вместо того, чтобы вытеснять и отрицать его, надевая на себя маску не» брежности. Постепенно он смог освободиться от излишней зависимости и принять более зрелую установку. Эти внутренние изменения коренным образом сказались на его отношении к женщинам. Он влюбился в молодую женщину и первый раз в жизни позволил себе длительные счастливые сексуальные отношения. Позднее он женился на ней. В то же время жалобы больного на желудок прекратились, и он смог нормально питаться, лишь изредка испытывая легкое недомогание. ^
Лечение этого больного длилось десять месяцев, Д за это время было проведено тридцать шесть сеансов В течение последующих трех лет он чувствовал себя хо^ рошо и только время от времени посещал терапевти,-ческие интервью. У него было два небольших рецидива болезни: первый — вскоре после свадьбы, когда он уезжал в командировку за границу, интенсивно работал и вынужден был неправильно питаться; второй рецидив произошел за несколько недель до того, как его жена родила первого ребенка, в тот момент, когда его мать собралась выйти замуж. Он стал более напряженным, и^ семейная жизнь осложнилась. Реакцией жены на ег<^
раздражительную и требовательную установку стал эмоциональный уход в себя. Два случайно совпавших события всколыхнули в нем остатки прежней зависимой f привязанности к матери, которая частично переносилась им на жену. Ребенок создавал угрозу его зависимости от жены, а предстоящий брак его матери оживил
былую привязанность к ней. Е В ходе короткой серии консультаций он преодолел
эту вспышку старого конфликта и вновь обрел прежнее эмоциональное и телесное равновесие. Проблемная семейная ситуация, возникшая отчасти из-за реакции жены на своего первого ребенка, также постепенно наладилась. Во время последней консультации его жалобы ограничивались наличием временами легкого желудочного недомогания по утрам после просыпания. Он нормально питался; медикаментозное лечение было ограничено ежевечерним приемом атропина.
В данном случае личностные изменения, достигнутые в ходе психоанализа, были отчетливо выражены. Состояние желудка значительно улучшилось; патологический процесс был явным образом остановлен, но в принципе серьезное повреждение органа может оказаться не восстанавливаемым до конца.
Характерные динамические паттерны при желудочной гиперфункции
I. Фрустрация орально-пассивных желаний — орально-агрессивная реакция — чувство вины — тревога — гиперкомпенсация оральной агрессии и зависимости путем успешного выполнения ответственной деятельности — усиление бессознательных орально-зависимых
желаний в качестве реакции на чрезмерную нагрузку и концентрацию — повышенная желудочная секреция.
II. Продолжительная фрустрация орально-пассивных желаний — подавление этих желаний — повышенная желудочная секреция.
4. НАРУШЕНИЯ ВЫДЕЛИТЕЛЬНЫХ ФУНКЦИЙ Психология выделительных функций
В эмоциональной жизни младенца выделительные функции играют наиболее важную роль после поглощения пищи. Так же как и питание, выделительные функции начинают ассоциироваться с определенными типичными эмоциональными установками в ранний период жизни. До прихода психоанализа психология этих функций была совершенно неизвестна или игнорировалась. Эта тема, и в частности ее психологические аспекты, опускалась не только в светских беседах, но также в научных работах и даже в медицинских исследованиях. Было накоплено значительное количество психоаналитической литературы на эту тему, охватывающей данные, собранные за тридцатилетний период подробных наблюдений.
Желание защищенности и желание получать или брать силой то, что нельзя получить свободно, быть любимым, опираться на кого-либо, наиболее тесно связаны с инкорпоративными аспектами питания, тогда как акт выделения в ранний период жизни связан с собственническими эмоциями, чувством гордости за содеянное, с тенденцией давать и тенденцией удерживать. С выделительными функциями связаны также определенные типы враждебных импульсов (разрушение, загрязнение).
Ощущения удовольствия, связанные с грудным кормлением, прекращаются очень рано. В качестве реакции на отнятие от груди ребенок начинает сосать палец, чему родители обычно стараются воспрепятствовать. Затем ребенок обнаруживает, что похожие приятные ощущения можно испытывать с другой стороны пищеварительного тракта, удерживая экскременты. Здесь также твердое тело стимулирует слизистую оболочку полого органа. Взрослым сложнее помешать ребенку осуществлять этот тип удовольствия, вследствие чего у ребенка развивается чувство независимости, которое вскоре начинает ассоциироваться с актом дефекации. Однако он теряет свою власть над функцией дефекации в^про-цессе приучения к горшку, когда взрослый учит его опорожнять кишечник через равномерные промежутки времени. Для ребенка вести себя подобным образом означает уступить желанию взрослых; его принуждают расставаться со своими экскрементами, не когда он этого хочет, а когда взрослые сочтут нужным, Взамен он получает похвалу, любовь, а иногда и нечто материальное, например леденец. Таким образом экскременты начинают быть связанными с идеей обладания. Этим объясняется их тесная связь с деньгами, являющаяся одним из наиболее бесспорных фактов, открытых психоанализом. Каждый акт дефекации оценивается ребенком как некий дар взрослым, такая установка часто усиливается посредством живого интереса, проявляемого матерью в отношении экскрементов ребенка. (Немецкое выражение, обозначающееОчищение кишечника ребенком, «Bescherung», дословно означает «подарок».)
Первоначально у ребенка имеется копрофиличес-кая установка по отношению к своим экскрементам. Экс кремент — это ценная собственность, источник удоволь-1 ствия и нечто такое, что может быть обменено на дру- I гие ценности. Такая копрофилическая установка тем не менее подавляется в процессе воспитания и меняется на противоположную, на отвращение и обесценивание, что становится основой для садистической агрессивно-загрязняющей коннотации акта дефекации. Экс-кремент становится орудием загрязнения, и акт сам по себе приобретает обесценивающее значение. Примером служат уличные мальчишки, которые вызывающе показывают задницу, сопровождая это агрессивным приглашающим жестом. Позднее все эти эмоциональные связи, в большей или меньшей степени, исчезают из сознания человека, но остаются глубоко в основе эмоциональной жизни и могут затем проявляться в виде невротических симптомов у психически больных и даже в сновидениях у нормальных людей.
Особенностями этих ранних стадий эмоционального развития объясняется тот факт, что функция дефекации оказывается связанной с чувством выполненного долга, с дарением или разрушением, а также то, что экс-кремент становится символом обладания. Для понимания психологической основы обоих видов расстройства функции дефекации, психогенной диареи и психогенного запора, познания в области эмоционального развития имеют первостепенное значение.
