Тише, не ори. Это волшебное слово, на него целый шабаш сползтись сюда может. Хочешь? - Бави сунул ему флягу и интригующе улыбнулся

Кацэ настороженно покосился на паренька, после на флягу. Практически категорическое табу на напитки высокого градуса делало их чем-то неимоверно запретным, а, следственно, крайне соблазнительным. Интересно же было…

Мгновение, и то, чего Кацэ по неосторожности и жадности додумался глотнуть так много, оказалось брызгами на полу. Мальчик зажмурился и принялся кашлять. Судя по всему – не оценил. Бави же захихикал, отобрал у него флягу и, уже не морщась, сделал еще несколько глотков, после достал из кармана шоколадную конфету и кинул на колени отныне, наверняка, ярому трезвеннику:

Закуси, салага.

Мальчик торопливо развернул фантик и целиком запихал угощение за щеку, принявшись усердно пережёвывать:

- Ну и… гадость…

Не Хеноси Пять Звёзд, согласен. – педантично кивнул рыжий, откинувшись на спинку. – а что поделать? В тяжёлые времена приходиться довольствоваться тем, что смог урвать, но уж точно не капризничать, нет.

Зачем тогда ты это пьёшь? – сердито спросил Кацэ, всё ещё хмурясь и утирая губы, на которых осталась горечь.

На самом деле, это очень философский вопрос, так что я по-умному смолчу. А вот напьюсь сейчас и начну к тебе приставать. – хитро ухмыльнулся рыжий, от чего Кацэ в очередной раз передёрнуло. – шучу. Ну не стоит у меня на маленьких мальчиков, уж прости.

Не смешно. – буркнул Кацэ.

Рыжий снова приложился к горлышку, после чего с умным видом продолжил:

Завтра канун дня все святых.

Чего?

Ну Котёнок, ты как с луны свалился. – проворчал паренёк. – это праздник такой. Ооочень древний.

И в честь чего же он?

В честь всех святых наверное, раз так называется.

Ну конечно. – пренебрежительно фыркнул мальчик, пересадив Бантика на свои колени.

- Кельты верили, что в ночь с тридцать первого октября на первое ноября стирается грань, между мирами живых и мёртвых, между прошлым и будущим, между жизнью и смертью… И все нереализованные надежды и планы жмуриков возвращаются на землю, а души навещают родные места…

Это не правда. – сердито поспорил мальчик.

Рыжий захихикал, видимо почувствовав, что подобные рассказы не по душе его юному собеседнику:

Наверное. Но я этот праздник уважаю. Рядишься чудищем и стреляешь по домам сласти с воплями «угости, а то покусаю!».

Рядишься монстром? – сомнительно уточнил Кацэ. – зачем?

Как зачем? – искренне удивился рыжий такому вопросу, а после чуть склонился к мальчику и продолжил в пол голоса. - что бы злые духи, на всю ночь спустившиеся в мир людей, приняли тебя за своего и не тронули.

Глупость какая. – скептично констатировал Кацэ.

Знаешь, для ребёнка ты слишком занудный. – разочарованно подметил Бави, после снова выпил и задумался. – завтра по любому забацают какую-нибудь гулянку к вечеру… Останемся оценить, м?

*******

Кацэ всегда завидовал людям, которые быстро засыпали. У него так получалось лишь при условии абсолютного изнеможения, но сегодня он совсем не устал. С закатом солнца воздух остыл, и температура резко снизилась до ноля. Бави сладко сопел над ухом. Во сне он закинул на мальчика руку и прижался слишком близко, от чего Кацэ чувствовал неловкость, но двигаться было некуда. Зато так гораздо теплее.

Попадающиеся на пути, отдавали честь, с уважением встречая своего Великого Вождя, всецело доверяя и повинуясь ему. А чего стоили взгляды заключённых – исполненные страхом, сломленные и подавленные. Больше никто не мог противиться его воли. Всё будет принадлежать лишь ему, а то, что подчинить не получится – он уничтожит.

По широкому коридору с высокими стенами почётно вышагивал мужчина лет сорока крепкого телосложения, обладающий безупречной осанкой и голубыми глазами, вымораживающим изнутри любого, кто осмелиться в них заглянуть. Длинные чёрные волосы были забраны в хвост и стелились по спине, сливаясь с цветом военной формы. Выделялась лишь эмблема ветки омелы на фуражке и бардовая рубашка, в остальном всё стандартно – чёрный галстук, перчатки, удлинённый мундир, перетянутый поясом и брюки, заправленные в тяжёлые сапоги на шнуровке.

Его сопровождали двое служащих в идентичной форме, вот только вместо галстука у блондина модельной внешности с забранными в стильный пучок волосами был повязан красный бант, а у женщины приблизительно того же возраста, что и Фюрер, нижняя часть формы представлялась строгой юбкой. Особа отличалась броской внешностью, имея волосы, выкрашенные в насыщенный тёмно-зелёный оттенок длинной ниже пояса. В отличие от скучающего выражения, с которым блондин на ходу рассматривал свои идеально наманикюренные ногти - её лицо было будто каменным: