Глава 2. Годы до Depeche Mode

Глава 1. Встречи.

 

 

Первая встреча, 7 сентября 2005 года.

 

 

Путь к Мартину Гору лежит по залитым солнечным светом улицам Берлина, мимо обливающейся потом людской толпы, каждый человек в которой несомненно проклинает последними словами неслыханно знойное, затянувшееся лето, наискось через Потсдамскую площадь, прямо в освещенное приглушенными светильниками фойе чрезвычайно роскошного отеля, где все говорит само за себя.

 

Прохладный мрамор, тяжелые люстры, вечно занятые бизнесмены, утопающие в мягких креслах,

 

погруженные в газеты: их внимание сосредоточено на результатах выборов в Бундестаг — кто же?

 

Меркель или Шрѐдер? В это же время жители Нового Орлеана буквально борются за существование:

 

больше недели прошло после разрушительного урагана «Катрина», но в городе все еще сохраняется чрезвычайное положение. А здесь, в Берлине, все жалуются на погоду. Швейцар отправляет нас к посыльному, и тот провожает нас к лифту, выйдя из которого несколькими этажами выше, мы оказываемся в длинном коридоре. В конце коридора нас уже дожидается представительница студии звукозаписи.

 

 

«Еще минуточку», - говорит она. «Мартин пока занят».

 

 

Пять минут спустя она отворяет перед нами дверь люкса и пропускает внутрь. Посреди комнаты за роялем сидит Мартин Гор и импровизирует. Лицо его обращено к окну, через которое в номер проникает ослепительный свет полуденного солнца. На первый взгляд кажется, что Мартин наслаждается видом на постройки Потсдамской площади. Но нет, он играет на рояле, закрыв глаза.

 

Может быть, он думает о том, какое впечатление произвело на него это место, когда он попал сюда впервые почти 20 лет назад: тогда здесь не было вычурных творений современных архитекторов, это была ничья земля в тени глухой стены. Бесконечной, как горько-сладкая мелодия, льющаяся сейчас с его пальцев. В те годы в других местах Берлина, в музыкальных кафе Крейцберга или в квартире своей тогдашней берлинской подруги он проникался настроением этого разделенного надвое города.

 

Настроением, балансирующим на грани между эмоциональными всплесками и абсолютным декадансом. Берлин восьмидесятых поистине был городом Мартина Гора. Сегодня он здесь в роли обычного туриста. Он — суперзвезда и в Берлине лишь проездом.

 

В те годы в Берлине Гор находил яркость красок, которой ему не хватало в родном Бэзилдоне,

 

небольшом городке на востоке Англии. Чем больше он ездил по миру с «Depeche Mode», тем все теснее и теснее становился для него родной Бэзилдон. И совсем скоро возвышенной чопорной юношеской любви нашлась замена в лице вполне приземленной берлинской прожигательницы жизни; а

 

мучительная клаустрофобия Бэзилдона была забыта ради оживленного берлинского хаоса. Именно тот Берлин и то время оказали влияние на его экстравагантный облик, противоречащий самой сути этого замкнутого человека, а для некоторых — идущий вразрез с его сексуальной ориентацией. Вот и сейчас,

словно желая воскресить дух того времени, отец троих детей Мартин Гор облачился в тесную,

 

полупрозрачную футболку и накрасил ногти черным лаком. Еще несколько минут его пальцы порхают над клавишами в поиске новой меланхолической гармонии. Потому что в тяжелом миноре ему легче говорить и писать, чем в мажоре. Ближе. Понятнее. Созвучнее. Он открывает глаза, смотрит на нас из-

 

под белокурых локонов и убирает руки с клавиш. Звуки умолкают. «Я не заметил вас», - говорит он, и,

 

скорее всего, это чистая правда.

 

 

Для интервью Гор приглашает нас за стол в соседней комнате. Жалуется на похмелье после неумеренного употребления вина в итальянском ресторане вчера вечером, но, тем не менее, заказывает уже третье светлое пиво за сегодняшний день. «Самое любимое мое пиво – хефевайцен», - говорит он мечтательно после того, как официант выходит из номера. Гор подносит бокал к губам, кончик его носа погружается в пышную пенную шапку. А потом отхлебывает замечательный продукт баварских пивоваров с тем умиротворенным взглядом, который бывает у младенца, когда ему после долгого крика, наконец, принесут его любимую бутылочку. В такие секунды отчетливо понимаешь, с каким упоением он погружается в особую атмосферу банкетов, которые традиционно устраиваются после каждого выступления «Depeche Mode» и в лучшем случае заканчиваются приватными фортепианными концертами, которые мертвецки пьяный Гор дает в баре отеля. И хотя Гор часто склонен критиковать мнимую ограниченность своих соотечественников в других сферах жизни (он даже сбежал от всего этого в Америку) – развлекаясь, он строго придерживается лучших английский традиций: выпить как можно больше и начать шуметь. О том, что совсем немного времени остается до того дня, когда он откажется от всего этого, 7 сентября 2005 года, в момент нашей первой встречи, еще никто не догадывается.

 

 

Вторая встреча, 22 февраля 2009 года.

 

 

Путь к Мартину Гору лежит по едва видимым сквозь завесу дождя улицам Берлина, сквозь промокшую людскую толпу, в которой каждый, несомненно, проклинает последними словами суровую зиму,

 

наискось через Бебельплац, внутрь освещенного приглушенными светильниками фойе фешенебельного отеля, где все говорит само за себя. Мрамор, люстры, коммерсанты в креслах, газеты: правление Меркель ознаменовалось принятием Закона финансовой стабилизации рынка — а чем же тогда занимается Шрѐдер? В Лос-Анджелесе нынешним вечером вручат «Оскаров», вот только Хит Леджер свою статуэтку получить уже не сможет. А здесь, в Берлине, сворачивают красные ковровые дорожки:

 

вручение музыкальной премии «Эхо» состоялось еще вчера, группа «Depeche Mode» представила на мероприятии свой новый сингл «Wrong», и им даже пришлось выдержать неуклюжие попытки сближения со стороны ведущей шоу Барбары Шененбергер. Гор подыграл ей: «Мы здесь только ради тебя, Барбара», - сказал он по-немецки. Все как обычно. Швейцар приглашает нас к лифту, выйдя из которого несколькими этажами выше, мы оказываемся в длинном коридоре. На полдороги к номеру

Мартина нас уже дожидается представительница студии звукозаписи. «Мартин вас ждет», - произносит она. «Сюда, пожалуйста».

 

 

Выкрашенные черным лаком ногти — вот, пожалуй, единственная бросающаяся в глаза черта, которая роднит Мартина Гора времен нашей предыдущей встречи и нынешнего, сорокасемилетнего. Когда мы входим в небольшую комнату со скромной обстановкой, он стоит у окна, в сумрачном свете зимнего дня, и разглядывает внутренний дворик отеля. Он смотрит на летнее кафе под открытым небом, где нет ни одного посетителя; на потоки дождевой воды, текущие с навесов на покрытые скатертями столы и на пол. Где-то лает собака, раздаются гудки машин. Затем он оборачивается и улыбается нерешительно. «Привет», - говорит он своим мелодичным голосом, в котором слышится мягкий английский акцент.

 

После десяти лет, проведенных в Калифорнии, голос Гора все еще звучит, как голос обычного бэзилдонского банковского служащего, в 1979 году купившего себе на жалованье первый синтезатор — основу основ музыки «Depeche Mode».

 

 

«Присядем».

 

 

Его глаз почти не видно из-за низко надвинутой на лоб черной шерстяной шапки. Первое, что бросается в глаза: Мартин похудел.

 

Скоро уже три года, как он завязал с выпивкой. Был ли он алкоголиком в том смысле, в каком это понимается врачами, или не был — сейчас уже не важно. А если он твердо решит и в дальнейшем воздерживаться (а все к тому и идет), он никогда не узнает ответа на этот вопрос. И не будет больше моментов слабости, которые могли бы вернуть его к старому образу жизни — не будет хаоса, потери контроля, экспериментов над собственным телом, как это было на пике тура в поддержку альбома

 

«Songs Of Faith and Devotion» в середине девяностых, когда подобное поведение воспринималось как явление обыденное, привычное. Наверное, именно Гор явился тем человеком, которому неумеренное потребление алкоголя нанесло самый серьезный ущерб. Дейв Гэан преодолел свою героиновую зависимость. Энди Флетчер — свои депрессии. Алан Уайлдер — вообще все, что связано с «Depeche Mode». 1 июня 1995 года, незадолго до окончания тура, Уайлдер сообщил всему миру, что покидает

 

«Depeche Mode», потому что именно Мартин не оценил по достоинству его участия в группе. «Depeche Mode» вновь становятся трио, как это было после ухода Винса Кларка, в результате которого Мартин Гор стал художественным руководителем музыкального коллектива. Неважно — хотел он того или нет.

 

Важно, что этого хотели остальные.

 

 

Роль одного из лучших сочинителей песен современности, наверное, именно потому и досталась Мартину Гору, что он никогда не умел твердо сказать «нет». К счастью, конечно. Гор никогда не был одним из тех карьеристов, в кармане которых всегда есть готовый план на будущее, и, несомненно,

 

именно в этом и кроется ключ к успеху: он аутентичен. Он — сторонник традиций. Его бессчетное количество раз именовали пророком электронной музыки, а он, несмотря на все это, считает мерилом

всех вещей сорокалетней давности пластинки рок-группы «The Velvet Underground». Он — идеалист с тонким музыкальным вкусом, который когда-то вдохновился пластинками, принадлежавшими его матери, а сейчас своими собственными песнями вдохновляет огромное количество людей. Всего лишь шуткой (как и многое из того, что воспринималось вполне серьезно) стало название, придуманное им в

 

1987 году для нового музыкального направления «синти-поп», в котором работала группа: Музыка для масс. Одноименный альбом превзошел все ожидания, а вместе с ним на недосягаемую высоту взлетели и «Depeche Mode». Неожиданно они обнаружили себя на сцене перед более чем шестидесятитысячной толпой на стадионе «Роуз Боул» в Пасадене, пригороде Лос-Анджелеса. И это притом, что Гор все эти годы не делал ничего, кроме написания песен о том, что происходит с ним и внутри него.

 

 

В середине прошедшего десятилетия он официально признал право на написание песен в духе «Depeche Mode» за бессменным фронтменом группы, певцом Дейвом Гэаном. Это был суровый поединок, за которым следил весь мир. Если бы Гор решил стоять на своем и дальше, возможно, группа распалась бы незадолго до своего 25-летнего юбилея. Однако этого не случилось не в последнюю очередь по той причине, что Гор не стал по своему обыкновению уклоняться от конфликта, молча надеясь на лучшее, а

 

предпочел пойти на уступки. Он сделал проблему предметом открытого диалога, вместо того, чтобы замалчивать ее. И в итоге оказался не у разбитого корыта (чего нельзя сказать о его браке, который распался примерно в это же время), а остался бесспорным лидером и законодателем группы, ставшей лишь более демократичной. «Единственное, чего я тогда опасался, была не потеря контроля, а

 

происходящие изменения», говорил он позже в одном из интервью. «Ломалась система, которая за прошедшую четверть века зарекомендовала себя с лучшей стороны. Большинство художников считают,

 

что самой большой угрозой для их творчества является рутина. На деле же огромной проблемой становится понимание, что твоей привычной рутины больше нет».

 

Гор справился с этой проблемой.

 

 

Вместе с «Depeche Mode» он оглядывается на абсолютно уникальную карьеру, окончания которой пока не предвидится, а начало которой никому не удастся повторить. Ни одна группа в мире больше не сможет выпустить такого количества дисков, ни у кого больше не будет столько времени на самосовершенствование, никто больше не сможет пережить такой радикальной смены имиджа: Гор начал с того, что играл на синтезаторе в команде подростков, а сегодня он является автором песен одной из величайших культовых групп современности. Ему не пришлось для этого менять коллективы.

 

Его группа, конечно, уже не та, что в самом начале, но, тем не менее, — лица в ней все те же. И все больше и больше людей хотят знать, как же все получилось. И как все могло бы быть.

 

 

«Давайте присядем», - Гор откидывается на спинку дивана с противоположной стороны. Кажется, он готов к беседе. Наш разговор начинается с простого вопроса, на который следует точно такой же простой ответ: «Скажи, ты все еще доволен той ролью, которую играешь в «Depeche Mode»? – «Конечно, а почему я должен быть недоволен?»

 

 

Глава 2. Годы до Depeche Mode

 

 

Глава о том, почему у родного города Мартина Гора нет истории; о том, какую роль в его воспитании сыграл кирпич и о том, как Мартин учил тексты величайших хитов семидесятых.

 

 

Лондон ужасно пострадал от последствий Второй Мировой войны. После налетов немецкой авиации некоторые районы британской столицы лежали в руинах; исчезли целые населенные пункты — и

множеству людей, проживавшему в те годы в Лондоне, стало не хватать места для жилья. Еще в тридцатые правительство страны поставило перед собой задачу «проредить» население тесной столицы и переселить ее жителей во вновь созданные города за пределами Лондона. Немецкие бомбардировщики сделали эту проблему еще более животрепещущей; разрушения привели к тому, что избыток жителей хлынул за пределы перенаселенного города. Были образованы небольшие города специально для тех, кто в Лондоне не мог найти себе места. Один из таких «Новых Городов» располагался в 41 километре от Лондона и назывался Бэзилдоном. Этот городок, состоящий из четырех небольших поселков, появился на свет благодаря стараниям городского планового управления. В конце сороковых годов в Бэзилдоне проживало 34 000 человек. Сегодня население городка увеличилось примерно в четыре раза.

 

 

Первые семейства прибыли в Бэзилдон из перенаселенного Лондона в 1951 году. Позже сюда потянулись англичане из разных уголков страны, потому что государственная политика всячески поддерживала свой проект «New Town»: в таких городишках строились фабрики и роскошное по тогдашним меркам жилье, создавалась достойная инфраструктура. Одновременно с этим в Бэзилдоне возникали совершенно уникальные, ни на что не похожие социальные взаимосвязи: новые поселенцы с точки зрения традиционной семейственности были оторваны от собственных корней, поэтому испытывали потребность примкнуть к какому-либо сообществу. Товарищества и пабы играли во всем этом немаловажную роль; молодежь создавала различные группировки. Люди, которых роднила необходимость жить в городе без прошлого, объединялись между собой. И подчас такие молодежные комьюнити существовали дольше, чем традиционные общества, вынужденные постоянно таскать за собой в заплечном мешке тяжеленный груз собственной истории. Тот факт, что два типичных жителя Бэзилдона — Мартин Ли Гор и Эндрю Джон Флетчер — стали основными опорными столпами группы,

активно работающей в течение 30 лет, вряд ли можно рассматривать, как простое совпадение.

 

 

Семейство Горов — родители Девид и Памела, а также две младшие сестры Мартина Карен и Жаклин

— переехали в Бэзилдон из Дагенхэма, Эссекс, расположенного в 20 милях восточнее от Лондона. В

отличие от прочих старших братьев семейств, проживавших в этой местности, Мартин Гор, родившийся

23 июля 1961 года, вовсе не был сорвиголовой. В интервью 1985 года он рассказывал об одном происшествии, случившемся с ним в раннем детстве и, по его мнению, ставшим причиной его застенчивости: «Я помню, что примерно до 5 лет я был довольно храбрым мальчиком. И даже дрался с

другими детьми. Однажды моя мать увидела, как я бью одного мальчика кирпичом по голове. Отец,

узнав об этом, пришел в бешенство. Он ругался на чем свет стоит и потребовал от меня, чтобы я больше никогда никого не бил. Сейчас я даже рад, что он тогда мне так однозначно все высказал. Наверное, его слова и сделали меня таким скромным и безобидным».

 

 

Учился Мартин Гор с удовольствием. Позже он скажет, что в школе он чувствовал себя уверенно.

 

Особенно легко ему давались языки — он изучал французский и немецкий. Правда, необходимость высказывать свои мысли вслух всегда заканчивалась неудачей. Все его знакомые или люди из ближайшего окружения, когда их спрашивали о том, какое впечатление производил на них подросток Мартин Гор, в один голос отвечали: «Он был застенчивым». Гораздо позже все они будут рассказывать историю о другой сущности Гора. О той самой сущности, которая проявлялась лишь после того, как этот стройный белокурый юноша основательно злоупотребит алкоголем. Именно в такие моменты этот обычно скупой на слова человек в тесном уютном кругу и, как правило, уже за полночь вдруг становился душой компании и начинал в одиночку развлекать присутствующих, играя на акустической гитаре и безупречно исполняя собственные версии американских песен в стиле middle-of-the-road.

 

Тексты этих песен Гор изучал по британскому журналу Disco 45. Эта тоненькая брошюрка — в киосках печати ее можно было приобрести за 10 пенсов — позиционировала себя, как сборник песен, и каждый месяц предлагала своим читателям скудные новости, редкие интервью звезд музыкальной сцены семидесятых наряду с текстами замечательных хитов того времени. Иногда журнальчик даже публиковал аккорды некоторых композиций.

 

 

По словам Мартина у него дома были сотни выпусков Disco 45, и он изучил все опубликованные песни от первой до последней строчки. У него даже появилось особое чутье на тематику и размер стиха — а

позже, когда один из приятелей показал ему несколько аккордов на акустической гитаре, — и на музыкальную структуру настоящего хита. С одной из его любимых команд семидесятых Мартину пришлось в этом смысле особенно сложно: наряду со страстным увлечением Гэри Глиттером, Гор увлекся группой Sparks, основанной братьями Расселом и Роном Мэйлами. Группа появилась на свет в

 

1970 году в Лос Анджелесе, а затем в 1973 переехала в Великобританию, потому что именно здесь у нее было больше всего поклонников.

 

 

Интересный факт из биографии Sparks: казалось, что рядом с вокалистом группы Расселом его брат Рон играет всего лишь второстепенную роль. Тем не менее, настоящие фанаты, такие как Гор, знали и ценили его не только за экстравагантный облик: очень оригинальными были, прежде всего, его легендарные усики (говорят, что Джон Леннон, увидев Рона Мэйла в составе группы на передаче Top Of The Pops, воскликнул: «Боже! Они пригласили Гитлера!»). Настоящие фанаты ценили Рона за музыкальные таланты, которые он реализовывал в качестве тайного руководителя и вдохновителя группы, постоянно находясь в тени собственного поющего брата, красующегося на сцене в свете софитов. Гор быстро понял: для того, чтобы играть ведущую роль в команде, совершенно не

обязательно петь. В своей первой группе Norman & The Worms Гор подходил к микрофону только по необходимости в качестве бэк-вокалиста; все остальное время он играл побочные партии на акустической гитаре. Голосом группы стал его школьный товарищ Филипп Бердетт. Один журналист издания Smash Hits, которому посчастливилось побывать на «живом» выступлении дуэта Norman & The

 

Worms, в одном из ранних очерков о группе «Depeche Mode» писал, что Norman & The Worms были группой, «ориентированной на западное звучание, играющей «милые» песенки».

 

 

Автором большинства песен дуэта был Филипп Бердетт, который по сей день принадлежит кругу сочинителей, проживающих в Лондоне и окрестностях (его страница на сайте MySpace красноречиво свидетельствует о том, в каком музыкальном стиле играла группа Norman & The Worms). Одна из немногочисленных композиций, сочиненных Мартином Гором, называлась See You. Свою долю известности и признания эта песня получит несколько лет спустя и при немного других обстоятельствах. В это же время была написана A Photograph Of You, которую позже будет исполнять группа Depeche Mode. Это была по-настоящему наивная песня о любви, посвященная, вероятно, первой подруге Гора Энн Суинделл, которая вместе с ним училась в школе Св. Николая. Там же на школьной скамье просиживал штаны и долговязый парнишка по имени Энди Флетчер, семейство которого переехало в Бэзилдон из Бирмингема. Между ним и его школьным товарищем Гором возникли взаимоотношения, которые частично можно было бы охарактеризовать словом «дружба» (разумеется,

никакой роли в данном случае не сыграл тот факт, что Флетчер раньше встречался с Энн Суинделл).

 

 

Эта дружба в какой-то мере пошла на пользу обоим: Флетчер был далеко не так стеснителен, как Гор. В

конце семидесятых им владел почти миссионерский настрой страстно верующего христианина,

желающего убедить прочих в истинности собственной религии. У него была масса связей в Бэзилдоне,

кроме того — он играл в разных группах. В самом начале взаимоотношений с Гором тон задавал Энди Флетчер. Именно он после окончания школы нашел себе работу в Лондоне. Гор потянулся вслед за ним,

потому что не смог отыскать убедительного повода для поступления в университет. Флетчер познакомил его с клубами Бэзилдона и окрестностей. До этого момента Гор по вечерам практически не выходил из дома. Позже он скажет, что, будучи тинейджером, «очень страдал, наблюдая за жизнью пригорода». Именно Флетчер сыграл решающую роль в том, что Мартин Гор пришел в группу, ставшую смыслом всей его жизни. Мартин Гор и Энди Флетчер: два паренька, которых вряд ли что-то объединяет сильнее, чем тот факт, что оба они родом из Бэзилдона — города, которого не существовало на момент появления на свет их родителей. Тем не менее, связь между ними настолько сильна и крепка,

что ни одно их множества потрясений, через которые им пришлось пройти впоследствии, не смогло ее разорвать.

 

 

Глава 3. Speak And Spell

 

 

Глава о том, почему Гор был самым популярным парнем Бэзилдона; о том, что помогло ему уволиться со службы в банке и о том, что не давало ему уснуть одной июньской ночью.

 

 

Пропуском Мартина Гора в состав бэзилдонской группы Composition Of Sound стал синтезатор СS-5

 

производства компании Yamaha. Аппарат был далеко не высококлассный — обычная, несложная модель для новичков с небольшими амбициями. В 1979 году такой стоил примерно 200 английских фунтов, и Мартин Гор приобрел его на собственную зарплату, которую получал, трудясь в банке

 

NatWest в Лондоне. Покупка была, скорее, спонтанной, чем хорошо обдуманной; до этого Гор ни разу подробно не интересовался, как обстоят дела на рынке продаж такой техники. «Я тогда вообще в первый раз увидел синтезатор. Я ничего о них не знал и в течение целого месяца не мог понять, как же при помощи этой штуки можно трансформировать звук», - признался он в 1982 году одному журналу,

посвященному музыкальной технике. Правда, в начале восьмидесятых в Англии вообще мало кто знал,

как можно играть на синтезаторе и какие возможности дает этот прибор своему владельцу. Главное было иметь синтезатор — и вот тут-то Гор стал одним из первых счастливчиков на весьма оживленной музыкальной сцене небольшого городка.

 

 

Слухи о том, что у Гора есть синтезатор, распространились очень быстро. От школьного друга Мартина, Энди Флетчера, который в то время работал в Лондоне, о синтезаторе узнал Винс, который был старше Гора и Флетчера на год. Парень работал от случая к случаю, выполняя низкооплачиваемые поручения, и поставил перед собой цель сделать карьеру в поп-музыке. Позже он возьмет себе псевдоним Винс Кларк, чтобы, несмотря на постоянную концертную деятельность, иметь возможность получать пособие по безработице как мистер Мартин. Винс играл вместе с Флетчером в группе

 

Composition Of Sound, отвечал за написание песен и, поиграв достаточное время в коллективах со стандартным набором инструментов, как то гитара, бас и ударные (среди этих групп была No Romance In China, где он играл вместе с Флетчером), лелеял мечту попробовать нечто принципиально иное. Он попросил Гора присоединиться к группе, понимая, что тот попросту не сумеет ответить отказом.

 

Причины, из-за которых сдержанный Гор стал лучшим вариантом для Composition Of Sound, Кларк никогда не скрывал. «Мы позвали его в группу, потому что у него был синтезатор. Именно синтезатор стал причиной для приглашения, а вовсе не общительная натура Гора», - говорил Кларк. В то время в Бэзилдоне велись настоящие бои за молодого человека с синтезатором. Кларк вспоминал: «Речь шла о том, чтобы увести его у других групп».

 

 

Льстил ли Гору такой интерес к его скромной персоне? Или его задевало то, что охотились все вовсе не за ним, а за его Yamaha CS-5? Ни то, ни другое. Кларк рассказывал: «Мартин делал все, чего от него требовали люди, и делал это в собственной ни к чему не обязывающей, скромной манере». Гор не относился к той породе людей, которые могли выдвигать требования, ставить условия или затевать

дискуссии. Он просто был очень рад, что его новый синтезатор сразу же нашел себе применение — хотя при этом он не использовал достаточно серьезный диапазон звучания своего инструмента даже частично. У Гора в то время не было никакой склонности к тому, чтобы мастерить что-то. Его музыкальный интерес был сосредоточен на мелодиях; ему нравились пионеры электронного направления — дюссельдорфская группа Kraftwerk именно за то, что они сочиняли простые и понятные мелодии исключительно на электронной основе. В целом, Гор в тот период больше склонялся к минималистам. Он испытывал симпатию к Джонатану Ричману и его Modern Lovers за то, что они играли интересную, запоминающуюся музыку, используя простые гитарные рифы.

 

 

Kraftwerk и Джонатан Ричман в глазах Гора были убедительным ответом на вопрос, может ли существовать особый род культурной рок- и поп-музыки, которая не имеет ничего общего с традиционной структурой прогрессивного рока. У него был синтезатор, и он пытался подражать своим кумирам. В качестве постоянного участника Composition Of Sound он начал с того, что вместе с Флетчером и Кларком попробовал создать новый тип музыкальной группы: группы без всех «причиндалов», которые в семидесятые считались неотъемлемым атрибутом любой рок-команды, а

именно без гитар и без ударных. У них был только бас, на котором играл Флетчер. И только в 1980 году Гор обнаружил, что наступило время для нового музыкального направления. В конце концов, имело смысл выполнить два обещания, которые панки дали британской молодежи. Первое: музыку может сочинять любой. Второе: любой может сочинять музыку так, как ему хочется. «После панков мы поняли, что музыка не должна возвращаться к старому формату», - скажет Гор позже, «и электронная музыка в нашем понимании была шагом вперед. Нам казалось логичным то, что мы являемся группой,

играющей на синтезаторах. Мы делали что-то принципиально новое и не собирались вспоминать о старом формате групп, в которых были ударные, бас и гитары».

 

 

В 1980 году Гор по-прежнему был музыкантом-любителем; он работал в банке, а в свободное время играл в группе. Помимо того, что он являлся постоянным участником Composition Of Sound, он был задействован в проекте French Look, просуществовавшем, увы, недолго. Но и в этой группе основным спросом пользовался синтезатор Гора; обязательным событием перед каждым концертом было извлечение Гором случайных звуков из своей «Ямахи» при помощи эффекта «Sample and Hold».

 

Тинейджеров, которые играли в каких-либо группах, в те времена в Великобритании было великое множество: мальчиков, которые целыми днями просиживали на скучных работах, с нетерпением считая часы, оставшиеся до конца рабочего дня, и начинали мечтать уже в электричках, везущих их обратно в пригороды. У Composition Of Sound было то, что отличало их от всех остальных любительских команд:

 

у них была собственная концепция. Они отважились пойти чуть дальше, отказаться от гитар и сделать основную ставку на синтезаторы. Именно этим они отличались от остальных тинейджеров, резавших себе в кровь руки своими плохонькими «фендерами» и старавшихся включить в сет-лист как можно больше пошлых уличных песенок, чтобы не нервировать публику, для которой они играли по барам.

 

Гор покинул группу Norman & The Worms, игравшую в тот момент простенький и пошловатый хит

семидесятых Mouldy Old Dough. Гору это было не интересно, потому что он полностью погрузился в новое музыкальное направление.

 

 

Роль Гора в группе Composition Of Sound в течение первых нескольких недель была незначительна.

 

Решающее слово оставалось за Кларком, который, кстати, к тому времени тоже стал счастливым обладателем синтезатора. Он писал песни и доставал большинство приглашений, когда речь заходила о том, чтобы сыграть пару концертов. У Гора была масса других занятий, на которые уходило почти все время. Каждое утро он втискивался в набитую до отказа такими же как он жителями пригорода электричку и ехал в Лондон. Поездка занимала у него чуть больше трех четвертей часа. Затем он выходил из электрички на вокзале Фенчерч Стрит и еще какое-то время шел пешком в многочисленном потоке таких же «белых воротничков». Чуть позже он заходил в офис банка Nat West, отправлялся на свое рабочее место, где начиналось ежедневная борьба смелых устремлений и отчаянных мечтаний поп-

звезды с серой вездесущей рутиной. Флетчер работал всего в нескольких домах от Гора, в одной крупной страховой компании. А Кларк в рабочее время оставался один в Бэзилдоне и всяческими путями пытался сдвинуть с места буксующую карьеру своей группы.

 

 

Вначале певцом в группе был Кларк, однако, занятие это не доставляло ему никакого удовольствия. У

 

него была мечта: быть успешным, но не быть известным. Composition Of Sound сыграла три концерта с Кларком в качестве ведущего вокалиста. Подпевал ему Мартин Гор. На этих концертах перед сценой стайками собирались подростки и с любопытством наблюдали за тем, как мальчики ничуть не старше их самих играют на собственных синтезаторах. Песни и музыканты, которые их исполняли, не интересовали зрителей. Все взгляды были прикованы к машинам с их клавишами и множеством загадочных кнопок. У Гора с его синтезатором проблем не было; он чувствовал себя вполне комфортно за инструментом, внешний вид и звучание которого олицетворяли для молодежи Эссекса прекрасное будущее музыки. На третьем концерте среди публики появился модно одетый молодой человек из Саутэнда, небольшого портового городка, расположенного восточнее Бэзилдона. Немного погодя этот же юноша явился на пробы Composition Of Sound, взял микрофон и спел песню Heroes Дэвида Боуи.

 

Это был тот самый певец, которого искал Винс Кларк.

 

Звали его Дейв Гэан.

 

Новый участник группы, завладевший микрофонной стойкой, с самого начала проявил немалый энтузиазм в работе. С появлением Дейва группа получила два очень ценных подарка: человек тридцать его приятелей, которые приходили шумной толпой на все концерты, и новое название Depeche Mode,

позаимствованное Гэаном у какого-то французского журнала моды. Новый вокалист без всякого сомнения был дитем своего времени. Он был приверженцем постпанка, поклонником Гэри Ньюмана и полагал, что знает подходящий ответ на любой вопрос, касающийся стиля. Мир, в котором жил Дейв,

был чужд Мартину Гору. Он не любил посещать популярные клубы, где так называемые новые

романтики демонстрировали друг другу свой гардероб и отплясывали под футуристические звуки чего-

нибудь новомодного. Ему больше по душе были традиционные бары, где по вечерам длинноволосые парни распевали песни под аккомпанемент акустических гитар. У Гора никогда не было ни малейшего желания оказаться на сцене, в центре внимания толпы. Он для этого был слишком стеснителен. Но когда осенью 1980 Depeche Mode играли свои традиционные концерты в Бэзилдоне и окрестностях, он стал замечать, что в толпе становится все больше и больше тех самых стильно одетых «новых романтиков», и решил, что пора бы и ему блеснуть чем-нибудь необычным и нестандартным.

В итоге он раскрасил половину лица белым гримом. В сравнении с остальными участниками группы, основательно «подсевшими» на гэановскую одержимость модными тенденциями, эта попытка использовать макияж выглядела не более, чем невинной детской игрой. Потому что, например, Кларк,

вымазанный камуфляжной краской, с его выкрашенными в черный цвет волосами и повязкой на голове выглядел почти как ветеран войны во Вьетнаме, а Флетчер предпочитал экспериментировать с обувью,

сооружая себе нечто среднее между футбольными бутсами и домашними шлепанцами. Впрочем, этому модному беспорядку имелось вполне логичное объяснение: обычно Гор и Флетчер, сойдя с лондонской пригородной электрички, сразу же мчались на концерт. Времени на то, чтобы снять деловой костюм попросту не было. Не стоило забывать и о паре кружек пива, которые Гор позволял себе выпить перед каждым концертом, чтобы чувствовать себя на сцене более раскрепощенным.

 

Местная пресса в своих эпитетах в адрес новой надежды Бэзилдона была беспощадна: «Они были бы просто великолепны, если бы кто-нибудь подсказал им дорогу к приличному портному».

 

Некоторое время спустя стало ясно, что же предлагает в музыкальном плане группа, которой было всего несколько месяцев от роду. Три участника команды, игравшие на синтезаторах, быстро распределили роли и задачи, поэтому музыка Depeche Mode не звучала безжизненно и не скатывалась в хаос. За мелодии чаще всего отвечал Гор; Кларк быстро смекнул, что идеи Мартина делают его песни намного лучше. В сет-лист группы была включена одна из ранних песен Винса Photographic, в которой Гор исполнял функции бэк-вокалиста и играл на синтезаторе постоянно повторяющуюся мелодию. Его голос и мелодия превращали эту достаточно мрачную вещицу в настоящую поп-композицию. Попал в сет-лист и Big Muff — сочиненный Мартином инструментал с витиеватой мелодией, напоминающей нечто среднее между саундтреком к фантастическому фильму и футуристическими фанфарами.

 

Интересно само название композиции: Big Muff называли специальный аппарат, от которого Depeche Mode отказались с самого начала своего существования. Этот аппарат использовался для искажения звука; благодаря Pink Floyd и Карлосу Сантане в семидесятые он был очень популярен среди «крутых» гитаристов.

 

 

Во всех прочих важных начинаниях, связанных с группой, в 1980 году Гор почти не принимал участия.

Кларк и Гэан буквально стирали ноги, бегая ежедневно по офисам звукозаписывающих компаний, где

они хотели продемонстрировать свою первую демо-запись. Правда, их беготня не имела успеха.

 

Владельца звукозаписывающей компании Дэниела Миллера прослушивание этой пленки тоже не впечатлило. Все изменилось после того, как молодой босс студии звукозаписи Mute Records увидел их на разогреве у одного из своих музыкантов Фэда Гаджета. Концерт состоялся в ноябре в Бриджхаусе Кэннинг-Тауна, на востоке Лондона. Должно быть, Depeche Mode были чрезвычайно хороши в тот вечер, потому как сразу две заинтересованные студии звукозаписи предложили им подписать контракт,

как говорится, «не отходя от кассы». Первым заинтересованным лицом был Стиво Пирс, 18-летний энтузиаст, который задался целью объединить под своим лейблом Some Bizzare лучшие команды электро-поп-волны, которых он называл «футуристами». А вторым стал Дэниел Миллер, который после первого прослушивания Depeche Mode не дал им ни малейшего шанса. Позже он объяснит это тем, что был не в духе в тот злополучный день.

 

 

Рыночная стоимость группы за несколько недель выросла почти до небес. В одном из интервью британскому музыкальному журналу Uncut в 2001 году Гор вспоминал о «невероятных суммах денег,

которые нам все хотели предложить». Марк Дин — настоящий охотник за поп-звездами — тоже заинтересовался Depeche Mode. Гор рассказывал: «Он позже заключил контракт с Wham!, и это стало началом конца. Уверен, что если бы мы тогда связались с одной из крупных компаний, нас бы уже не существовало. Мы бы просто вылетели после второго или третьего альбома». Вместо того, чтобы сделать ставку на быстрые деньги или поддаться искушению Стиво Пирса и его Some Bizzare и заключить контракт на несколько альбомов вперед, Depeche Mode предпочли Миллера и Mute. И это несмотря на то, что в планах у них был пока один сингл. «В то время мы были фанатами Mute», -

вспоминал Гор гораздо позднее. «Для нас целым событием было получить возможность сыграть на разогреве у Фэда Гаджета. А уж то, что мы потом встретили Дэниела и прямо на месте заключили контракт на выпуск сингла, было просто фантастикой!»

 

Стиво Пирс тоже не ушел с пустыми руками. Так как в группе не только одному лишь Мартину не удавалось говорить «нет», Depeche Mode подписались предоставить одну композицию для запланированной Пирсом компиляции Some Bizzare Album. Решено было, что этой композицией станет написанная Кларком и улучшенная мелодическими «фишками» Гора Pfotographic. Тот вариант песни,

который вошел в Some Bizzare Album, стал самой первой студийной записью группы. Сразу же после этого Depeche Mode записали Dreaming Of Me — тот самый сингл, который должна была выпустить Mute.

 

 

Формула осталась прежней: песня Кларка, исполненная голосом Гэана, украшенная музыкальными изысками и бэк-вокалом Гора стала в феврале 1981 года первым маленьким хитом команды. Сингл поначалу продавался медленно, потом продажи пошли в гору, а через несколько недель песня заняла 57

место в британских чартах. Такой успех песни был значителен сам по себе, а для ее создателей стал пропуском в мир поп-музыки.

Гор, который продолжал работать в банке, внезапно столкнулся с вещами, которые сбивали его с толку.

 

Например, с наркотиками. Позже Кларк рассказывал о постоянном употреблении «спидов» —

наркотиков, «которые придавали всему, что мы делали, еще большее очарование и привлекательность».

Гор старался держаться подальше от запрещенных препаратов: «Я знал о наркотиках, но был настроен против. Если в моем окружении появлялся кто-то, кто принимал наркотики, я обычно уходил. Просто не хотел иметь с этим ничего общего. В те времена для меня это был вопрос морали. А может быть,

меня останавливал страх». Сдержанность Гора очень хорошо отслеживается по видеосъемкам первых интервью Depeche Mode. Самым частым прилагательным, мелькавшим в его характеристиках, было

«тихий». Примерно в середине одного большого интервью для журнала Sounds, которое группа дала в июне 1981 года, Флетчер заметил, что Мартин до этого момента не произнес ни слова. На что Гор отреагировал: «Я берегу слова для будущего, потому что ожидаю настоящего вопроса».

 

 

В качестве участника мира музыки Гор чувствовал себя все еще не очень комфортно. В этой вселенной ему не доставало уверенности. То, что песня группы попала в британский чарт, было, конечно,

замечательно. Тем не менее, настоящую уверенность в завтрашнем дне в него вселяло не это небольшое свершение, а регулярно получаемые от банка Nat West квитанции о перечислении зарплаты, тем более,

что попадание Dreaming Of Me в чарты его вовсе не обогатило. Львиную долю прибыли получил Кларк, как автор песни, остальным, в том числе и Гору, было выплачено по 100 фунтов, которые тут же перекочевали в руки барменов, наливавших парням пиво.

 

 

Когда Depeche Mode в мае 1981 года вновь засели в студии, чтобы записать несколько композиций для следующего сингла, Гору не хватало стимула для работы. Намного больше новых песен его в тот момент интересовали видеоигры; позже он назовет свое увлечение ими зависимостью, а себя «седьмым среди лучших игроков мира». Владелец студии звукозаписи Миллер вспоминал, что Гор и Флетчер по вечерам приходили в студию сразу после работы, неся в руках коробки с едой из китайских забегаловок. Он рассказывал: «Мартин спрашивал у нас: «Мне сегодня нужно что-то играть? Нужно?

 

Тогда поехали!» После этого он заходил в студию на пять минут, играл, и композиция буквально оживала. Без всякого сомнения, он был очень музыкальным. Я как сейчас вижу его за синтезатором — в

одной руке он держит упаковку с китайской едой, а другой – играет мелодию. Но на самом деле, все,

чего он хотел в тот момент — просто спокойно поесть».

 

Для начинающей группы, которая по определению должна заниматься записью новых песен, Depeche Mode удивительно мало беспокоились о самом существенном — о песнях. Вспоминая то время, Гор рассказывал, что подчас не до конца понимал тексты, которые писал Кларк: «Иногда в его текстах грамматика была настолько загадочной, что о содержании лучше просто промолчать». Гор, наверное,

стал бы последним человеком в группе, кто стал бы интересоваться такими вещами. Но он к тому времени написал еще одну песню, которая называлась Tora! Tora! Tora! — именно такой клич издавали

японские летчики перед атакой американской военно-морской базы Перл Харбор. Эту песню отличала довольно таинственная атмосфера и проникновенные слова:

 

 

«Вчера мне приснился кошмар,

в котором ты была скелетом,

ты забрала мою любовь и умерла в тот день,

когда я играл американца».

 

Можно было подумать, что Гор пытался противопоставить легковесному синти-попу Кларка совершенно иную музыкальную окраску. Но сам автор видел вещи немного в ином свете. «На том этапе я рассматривал написанные мной вещи так, будто не я был их автором», скажет он в 2001 году в интервью музыкальному журналу Uncut. «Я пытался соответствовать тому, что в то время писал Винс».

 

В июне 1981 года в ощутимом бездействии Гора в преддверии взлета Depeche Mode наметились тенденции к завершению, когда группа выпустила свой второй сингл New Life. В британских чартах эта композиция добралась до 11 места — и до Гора постепенно стало доходить, что их занятие музыкой превращается в нечто большее, чем просто хобби. Дэрил Бамонт, турменеджер группы, вспоминал услышанным им однажды разговор между Гором и Миллером, который состоялся сразу же после того,

как New Life едва не попала в вожделенную Top Ten. «Мартин спросил Дэниела: «Нам что теперь — придется уволиться с работы?» И Дэниел ответил: «Думаю, да, потому что о вас теперь есть кому позаботиться».

 

 

Гор уволился. Флетчер последовал его примеру. В июле 1981 года в молодежном журнале Smash Hits

появилась заметка: «В течение последних месяцев они бросили все, что удерживало их от того, чтобы быть просто Depeche Mode». Интересно, что именно после увольнения Гор начал надевать на сцену строгий костюм и галстук. Преимущества такой формы одежды были очевидны: во-первых, у Гора, как у бывшего банковского служащего, не возникало необходимости складировать в шкафу свои деловые костюмы и следить за тем, чтобы их не съела моль, а во-вторых, в костюмах он выглядел значительно лучше, чем во время своих первых робких попыток проявить индивидуальность.

 

 

В то же время группу впервые пригласили в гости на программу Top Of The Pops, самую популярную музыкальную передачу в Великобритании. Тогда это шоу не было похоже на сегодняшние детские игры, а считалось очень серьезным мероприятием. В этой программе побывали многие звезды: The Beatles, Дэвид Боуи, Roxy Music. Мартин, стоя за синтезатором, очень нервничал. «Помнится, я всю ночь перед записью не мог заснуть», - вспоминал он позже. «Наверное, сейчас это звучит смешно, но тогда мы были очень молоды, и буквально выросли на этом шоу».

У Depeche Mode были определенные сложности с подачей себя на сцене. В то время как Гэан «выдавал» перед публикой причудливые, но чрезвычайно модные танцы, Гор вообще понятия не имел, как ему вести себя за синтезатором. Летом 1981 года он рассказывал New Musical Express об одной интересной идее, которая посетила их на заре карьеры: «Мы хотели положить на сцене рельсы и встать на платформы, которые двигались бы вперед и назад, а мы при этом фактически стояли бы неподвижно».

 

 

После выхода двух синглов наступило время для записи первого альбома. Работа над альбомом началась в июне 1981 года. При этом не возникало даже вопроса о том, чтобы на пластинку не вошли композиции Гора Big Muff и Tora! Tora! Tora! Группа уже больше года исполняла их на концертах.

 

Кларк тоже не протестовал. Кроме того, именно в первом альбоме состоялся сольный выход Гора в качестве вокалиста: группа очень поздно приняла решение, что запланированная как инструментал композиция Any Second Now должна стать песней — и Гору пришлось исполнить вокальную партию.

 

 

Когда в сентябре 1981 года вышел третий сингл Just Can’t Get Enough, который стал предвестником выхода первой пластинки, группа впервые столкнулась с неприятием. Некоторым критикам эта песня показалась слишком незамысловатой и детской. Появилось предубеждение против чистого синт-попа,

который играли Depeche Mode; редакционным критикам, склонным к рок-н-роллу, вдруг стало не хватать гитарного звучания. В ответ на это в интервью журналу Sounds в ноябре 1981 года Гор однозначно выразил свое отношение: «Рок-музыкантам кажется, что синтезатор – не лучший инструмент для самовыражения. Они даже придумали для него определение: бездушный. А гитарные запилы чем лучше? Кроме того, почти все риффы тяжелого рока похожи друг на друга».

 

 

Осенью 1981 года альбом был готов. Он получил название Speak & Spell (в честь электронной игрушки для чтения по буквам). В связи с выпуском нового альбома группа впервые серьезно занялась промоушеном: музыканты предприняли небольшой тур по Европе, дали бесчисленное количество интервью и поучаствовали в массе фотосессий. Depeche Mode были уже довольно известны, поэтому вопросы зачастую вертелись не только вокруг музыки и песен, а еще и вокруг моды и современных тенденций. Имидж группы изменился: Depeche Mode были уже не пионерами синт-попа, а «попсовой» электронной группой для тинейджеров. Хит Just Can’t Get Enough вытеснил Photographic.

 

 

Внезапно изменилась и структура группы: в то время как Гор все больше и больше свыкался с мыслью,

что ему предстоит заниматься исключительно поп-музыкой, Кларк стал отдаляться от участников коллектива. Тот, кто в первые месяцы существования Depeche Mode, являлся неоспоримым источником положительной динамики внезапно превратился в инородное тело. Ему не нравилась персонификация группы в прессе. Винс Кларк понял, что анонимность и успех — понятия несовместимые. Его раздражало, что остальные с большим или меньшим энтузиазмом сдались на милость влекущего их за собой потока: Дейв откровенно наслаждался вниманием, а Гор и Флетчер были из породы, вообще не склонной к акциям протеста, и попросту смирились.

В итоге незадолго до выхода альбома Кларк официально заявил, что уходит из группы; фактический уход он отложил до того момента, когда группа после выхода Speak & Spell смогла посвятить себя записи новых вещей. Depeche Mode внезапно остались без автора песен. Без движущей силы,

действовавшей на них в течение первых месяцев. Без человека, стараниями которого организовывались концерты и благодаря которому группа смогла подписать контракт на свою первую пластинку. Для 99

процентов групп за всю историю рок- и поп-музыки уход такого человека означал бы неизбежное завершение карьеры. Но Depeche Mode продолжили работать. Все взгляды — и Гэана, и Флетчера, и

владельца Mute Records Дэниела Миллера — обратились на того, кто еще пару недель назад уписывал китайскую еду, одновременно наигрывая мелодии на своем синтезаторе. А Гор? Его реакция была точно такой, как все ожидали: он принял существующее положение вещей. Потому что никогда не умел твердо и уверенно сказать «нет».