Ей уже начинало казаться, что наказания и есть та вещь, которой ее учили Хранительницы Мудрости, но этого просто не могло быть. Она не какая-нибудь мокроземка, чтобы ее обучали путям обретения чести. В чем был смысл постоянных необъяснимых наказаний, если не в предупреждении повторения какой-то серьезной ошибки?
Эмис, протянув руку к своему боку, отвязала что-то, висевшее на талии. Она держала шерстяной мешочек размером с кулак.
– Мы решили, – сказала она, – что были слишком беспечны при твоем обучении. Время не ждет, и мы больше не можем с тобой нежничать.
Авиенда скрыла свое удивление. Их прежние наказания были нежными?
– Поэтому, – продолжала Эмис, протягивая ей мешочек, – ты возьмешь это. Внутри – семена. Одни черные, другие коричневые, третьи белые. Сегодня вечером, перед сном, ты разложишь их по цветам и подсчитаешь число семян каждого цвета. Если ты ошибешься, мы смешаем их снова, и ты начнешь сначала.
Авиенда обнаружила, что бежит, открыв рот от изумления, и едва не остановилась как вкопанная. Таскать воду – это полезный труд. Чинить одежду – это полезный труд. Готовить пищу также было необходимо, особенно когда в отряде не было гай’шайн.
Но это… Это была бесполезная работа! Не просто незначительная, а абсолютно ненужная. Это наказание применялось только к самым упрямым или навлекшим на себя наибольший позор людям. Это было… все равно, что услышать, как Хранительницы Мудрости объявили ее да’тсанг.
– Ослепи меня Свет! – прошептала Авиенда, заставляя себя бежать дальше. – Что же я натворила?
Эмис посмотрела на нее, и Авиенда отвернулась. Они обе знали, что ей не хочется услышать ответ на свой вопрос. Авиенда молча взяла мешочек. Это было самое унизительное наказание из всех, что когда-либо выпадали на ее долю.
Эмис присоединилась к другим Хранительницам Мудрости, бежавшим неподалеку. Авиенда сбросила оцепенение, к ней вернулась решимость. Ее вина оказалась серьезней, чем она предполагала. Наказание, придуманное Эмис, лишь подтверждало это.
Авиенда открыла мешочек и заглянула внутрь. Там находились тысячи крохотных семян и три маленьких мешочка из алгода, по одному для зернышек каждого цвета. Наказание специально было выбрано так, чтобы все стали свидетелями позора Авиенды. Что бы она ни натворила, она нанесла оскорбление не только Хранительницам Мудрости, но и всем окружающим, даже если они – как и сама Авиенда – не знали об этом.
Это значит, что ей придется настойчивей искать причину.
Глава 4 Сумерки
Гавин смотрел на запад, наблюдая за тем, как последние лучи заходящего солнца сжигают облака. Само солнце было окутано завесой беспросветного мрака, той же, что по ночам скрывала звезды. Облака сегодня были неестественно высокими. Часто в пасмурные дни вершина Драконовой Горы была не видна, но эта густая серая мгла висела так высоко, что большую часть времени она едва касалась острой, сломанной верхушки.
– Нападем на них, – прошептал Джисао, прятавшийся на вершине холма рядом с Гавином.
Гавин перевел взгляд с заходящего солнца на небольшую деревушку внизу. В ней все уже должны были разойтись по домам, кроме, возможно, какого-нибудь крестьянина, в последний раз проверяющего свою скотину перед сном. Улицы должны были погрузиться в темноту, и лишь несколько сальных свечей еще могли светиться в окнах, пока люди завершали свою вечернюю трапезу.
Но темно не было. И не было ночного покоя. Деревня освещалась бушующим пламенем факелов в руках дюжины крепких мужчин. В свете этих факелов и угасающего солнца Гавин различал на них ничем не примечательную черно-коричневую форму. Он не мог видеть трех звезд на их эмблемах, но знал, что они там есть.
Со своей отдаленной позиции Гавин увидел, как из домов вывалились несколько новеньких с напуганными и обеспокоенными лицами и присоединились к остальным на переполненной людьми площади. Эти крестьяне не были рады встрече с вооруженным отрядом. Женщины вцепились в детей, а мужчины осмотрительно не поднимали глаз. “Мы не хотим неприятностей” – демонстрировал их вид. Несомненно, они слышали от жителей других деревень, что эти захватчики были дисциплинированы. Солдаты платили за товары, а юношей не забирали на службу насильно – хотя и желающих не прогоняли. Очень необычно для нападающей армии. Но Гавин знал, что думали эти люди. Войско возглавляли Айз Седай, а кто мог сказать, что обычно, а что нет, когда в дело были замешаны эти женщины?
Хвала Свету, с этим патрулем сестер не было. Вежливые, но строгие солдаты выстроили жителей в шеренгу и тщательно их осмотрели. Затем пара патрульных обследовала каждый дом и амбар. Они ничего не взяли и ничего не сломали. Все прошло четко и точно. Гавину даже казалось, что он слышит, как офицер приносит мэру свои извинения.
– Гавин? – спросил Джисао. – Я насчитал только дюжину. Если мы отправим отряд Родика зайти с севера, то отрежем их с обеих сторон и раздавим между нами. Уже достаточно стемнело, и они не заметят нашего приближения. Взять их будет совсем не сложно.
– А жители? – спросил Гавин. – Среди них есть дети.
– Раньше нас это не останавливало.
– Раньше все было по-другому, – ответил Гавин, качая головой. – Последние три деревни, которые они обыскали, указывают прямо на Дорлан. Если пропадет этот отряд, следующему захочется узнать, что же это они здесь чуть не обнаружили. Мы привлечем внимание целой армии.
– Но…
– Нет, Джисао, – мягко сказал Гавин, – мы должны знать, когда отступить.
– Значит, мы зря проделали весь этот путь.
– Мы проделали его ради возможности, – произнес Гавин, пятясь с вершины, чтобы не выделяться на фоне горизонта. – А теперь, когда я изучил эту возможность, мы не станем ее использовать. Только дурак пускает стрелу лишь потому, что видит перед собой птицу.
– Но почему бы не выстрелить, если птица прямо перед носом? – спросил Джисао, присоединяясь к Гавину.
– Потому, что иногда результат не стоит стрелы, – ответил Гавин. – Идем.
Внизу, в темноте, с занавешенными фонарями стояла часть тех, кого искали солдаты в деревне. Должно быть, Гарет Брин был сильно раздосадован, узнав о разбойничьем отряде, скрывающемся где-то поблизости. Он усердно пытался выдавить их, но местность вблизи Тар Валона была щедро усеяна деревушками, лесами и укромными лощинами, в которых мог укрыться небольшой и подвижный ударный отряд. До сих пор Гавину удавалось скрывать своих Отроков, время от времени совершая удачные вылазки или устраивая засады войскам Брина. Это было все, что можно было сделать с тремя сотнями человек. Особенно если имеешь дело с одним из пяти Великих Полководцев.
«Неужели мне суждено сражаться с каждым, кто когда-либо был моим наставником?» – Гавин взял поводья своего коня и отдал безмолвный приказ отступать, подняв правую руку и резко указав ей в направлении от деревни. Люди двинулись без лишних вопросов, пешими, ведя лошадей под уздцы, чтобы не привлекать внимания.
Гавин думал, что уже смирился со смертью Хаммара и Коулина; сам Брин учил его тому, что иногда на поле боя союзники внезапно становятся врагами. Он сразился со своими бывшими учителями, и он победил. И хватит об этом.
Однако в последнее время его память, казалось, упорно откапывала эти тела и постоянно напоминала ему о них. Почему теперь, когда прошло столько времени?
Гавин подозревал, что чувство вины было вызвано встречей с Брином, его первым и самым важным учителем искусства войны. Он помотал головой, ведя Вызова сквозь сгущающиеся сумерки. Он старался вести людей подальше от дороги, на случай, если разведчики Брина расставили часовых. Полсотни бойцов Гавина старались идти как можно тише, а упругая земля заглушала стук лошадиных копыт.
Если Брин был удивлен нападениям на своих разведчиков, то Гавин был удивлен не меньше, обнаружив те три звезды на форме убитых им людей. Как смогли враги Белой Башни привлечь величайшего военного гения Андора? Что вообще делал Капитан-Генерал Королевской Гвардии, сражаясь на стороне мятежных Айз Седай? Он должен был быть в Кэймлине и защищать Илэйн.
Ниспошли Свет, чтобы Илэйн добралась до Андора. Она не могла оставаться с мятежницами, когда ее страна нуждалась в королеве. Ее долг перед Андором был важнее долга перед Белой Башней.
«А как же твой долг, Гавин Траканд?» – подумал он про себя.
Он не был уверен в том, что у него все еще оставался долг. Или честь. Возможно, чувство вины перед Хаммаром и кошмары о битве и смерти у Колодцев Дюмай были вызваны постепенным осознанием того, что он мог выбрать не ту сторону. Его верность принадлежала Илэйн и Эгвейн. Что же тогда он до сих пор делал здесь, сражаясь в битве, до которой ему не было дела, на стороне, по всей видимости, противоположной той, что выбрали они?
«Они всего лишь Принятые», – сказал он себе. – «Илэйн и Эгвейн не выбирали сторону – они лишь делают то, что им приказано!» – Но все, сказанное ему Эгвейн месяцы назад в Кайриэне, говорило о том, что решение она приняла сама.
Она выбрала свою сторону. Хаммар выбрал сторону. Гарет Брин, несомненно, выбрал сторону. И только Гавин желал оставаться на обеих сторонах сразу. Это противоречие разрывало его на части.
Через час Гавин приказал сесть на лошадей и двигаться к дороге. Он надеялся, что разведчики Брина не станут продолжать поиски за пределами деревни. Если же станут, то следы пятидесяти всадников будет сложно не заметить. Этого не избежать. Поэтому лучшее, что можно сделать, это добраться до твердой земли, где их следы скроет тысячелетнее дорожное движение. Две пары бойцов выдвинулись вперед, еще две пары приотстали, заняв свои посты. Остальные сохраняли тишину, несмотря на оглушительный стук копыт перешедших на галоп лошадей. Никто не спросил, почему они отступают, но Гавин знал, что этот вопрос их интересует так же, как и Джисао.
Они были хорошими людьми. Наверное, даже слишком хорошими. Пока они ехали, Раджар поравнялся с Гавином. Еще несколько месяцев назад он был юнцом. Но теперь Гавин не мог думать о нем иначе, чем как о солдате, ветеране. Некоторые наживают опыт годами. Другие – в течение месяцев, видя, как гибнут их друзья.
Взглянув наверх, Гавин не увидел звезд. Они прятали от него свои лица за облаками, как айильцы за черными вуалями.
– Где мы ошиблись, Раджар? – спросил он, продолжая скакать.
– Ошиблись, Лорд Гавин? – переспросил Раджар. – Я не думаю, что мы где-то ошиблись. Мы не могли знать заранее, какие деревни решит осмотреть этот патруль, и что он не повернет на старый Фургонный Тракт, как вы надеялись. Кого-то это, возможно, и озадачило, но отступить было правильным решением.
– Я говорил не о вылазке, – сказал Гавин, покачав головой. – Я говорил о том растреклятом положении, в котором мы оказались. Ты не должен был участвовать в набегах за припасами и тратить время, убивая лазутчиков; сейчас ты уже был бы Стражем у какой-нибудь новоиспеченной Айз Седай. – «А я – я должен был вернуться в Кэймлин, к Илэйн».
– Колесо плетет так, как желает Колесо, – ответил его более низкий спутник.
– Что ж, тогда оно вплело нас в дыру, – пробормотал Гавин, вновь бросая взгляд на затянутое облаками небо. – И Элайда не очень спешит вытащить нас из нее.
Раджар укоризненно посмотрел на Гавина.
– У Белой Башни свои методы и мотивы, лорд Гавин. Не нам о них судить. Что хорошего в Страже, подвергающем сомнению приказы своей Айз Седай? Это отличный способ погубить обоих, вот что я скажу.
«Ты не Страж, Раджар. Вот в чем проблема!» Гавин промолчал. Похоже, никого из Отроков не беспокоили эти вопросы. Для них мир был намного проще. Выполняй то, что приказывает Белая Башня и Престол Амерлин. И неважно, если эти приказы кажутся созданными для того, чтобы убить тебя.
Три сотни юнцов против более чем пятидесяти тысяч закаленных солдат под началом самого Гарета Брина? Желала того Амерлин или нет, но это была смертельная ловушка. Единственной причиной, по которой Отроки смогли продержаться столь долго, было знакомство Гавина с методами своего учителя. Он знал, куда Брин будет посылать патрули и разведчиков, и знал, как ускользнуть из его сетей.
И все равно усилия были тщетными. Гавину не хватало людей для серьезных атак, тем более, когда рядом был окопавшийся для осады Брин. Кроме того, поразительной чертой было полное отсутствие линий снабжения. Откуда они брали продовольствие? Они закупались в близлежащих деревнях, но этого было явно мало, чтобы всех прокормить. Как они вообще смогли принести с собой все необходимое, двигаясь при этом так быстро, чтобы неожиданно появиться в середине зимы?
Атаки Гавина были практически бессмысленны. Этого было достаточно, чтобы понять, что Амерлин просто хочет избавиться от него и его Отроков. До Колодцев Дюмай у него были подозрения на этот счет. Теперь же он все больше в этом уверялся. «И, несмотря на это, ты продолжаешь следовать ее приказам», – подумал он про себя.
Он потряс головой. Разведчики Брина были в опасной близости от его лагеря, и он больше не мог убивать их, не выдавая этим себя. Настало время вернуться в Дорлан. Возможно, у Айз Седай были мысли о том, что делать дальше.
Гавин прижался к коню и продолжил ночную скачку. «Свет, хотел бы я видеть звезды», – подумал он.
Глава 5 Рассказ о крови
Ранд шел по изрытому копытами лугу мимо развевающихся на ветру знамен и растянутых палаток. С дальнего западного конца лагеря со стороны коновязей слышалось конское ржание. Повсюду чувствовался стойкий запах отлично устроенного военного лагеря: дым и запах от готовящейся в походных котлах пищи затмевал изредка доносящийся запах лошадиного навоза и немытых тел.
Люди Башира организовали очень опрятный бивак, занимаясь тысячей разных дел, без которых невозможно представить армию: правкой мечей, промасливанием кожаных доспехов, починкой седел и доставкой воды из ручья. Слева, на противоположном краю луга, где оставалось место между рядами палаток и худосочными деревцами, растущими по берегам ручья, группа всадников проводила учебные атаки. Пролетая на лошадях по разбитой полоске луга, солдаты старались удерживать на цели свои сверкающие копья. Целью упражнений было не только поддерживать их навыки, но и дать размяться лошадям.
Как всегда, за Рандом следовал целый хвост из свиты. Девы несли стражу, при этом Айил с опаской поглядывали на солдат-салдэйцев. С каждой стороны от Ранда находилось несколько Айз Седай – теперь он без них никуда. Узор не оставил места его прежнему желанию держать всех Айз Седай на расстоянии вытянутой руки. Колесо плело так, как желало само, и, как показал опыт, Ранд нуждался в этих Айз Седай. Его желания больше не имели значения, теперь он это ясно понимал.
Лишь небольшое облегчение доставляло то, что многие Айз Седай, находившиеся в лагере, поклялись ему в верности. Всякий знает, что Айз Седай по-своему понимают любую клятву, и они сами решат, что для них будет означать их «верность».
Элза Пенфелл – его сегодняшняя спутница – была одной из тех, кто принес клятву верности. У Зеленой сестры было довольно милое лицо, если забыть про накладываемый на него отпечаток безвозрастности Айз Седай. Для Сестры она была приятной, несмотря на то, что участвовала в похищении Ранда и держала его в ящике, извлекая на свет только ради очередных побоев.
На задворках его разума зарычал Льюс Тэрин.
Это все в прошлом. Элза принесла Ранду клятву. Этого достаточно, чтобы ее использовать. Вторая его спутница была менее предсказуема – она была частью свиты Кадсуане. Худая Желтая сестра с голубыми глазами, темными пышными волосами и вечной улыбкой – Кореле Ховиан – не давала никакой клятвы поступать так, как он требовал. Несмотря на это, он чувствовал соблазн доверять ей, поскольку она уже однажды пыталась спасти ему жизнь. Только благодаря ей, и еще Самитзу и Дамеру Флинну, Ранд смог выжить. Одна из двух незаживающих ран в его боку осталась напоминанием о том дне, как подарок от проклятого кинжала Падана Фейна. Нескончаемая боль от ее разлагающегося зла перекрывала боль прежней раны, полученной давным-давно в схватке с Ишамаэлем.
Скоро из одной из этих ран, а может, и из обеих сразу, прольется его кровь на камни Шайол Гул. Он не был уверен, они ли станут причиной его смерти или нет; с таким обилием источников угрозы для жизни Ранда даже Мэт не смог бы сделать верной ставки…
Едва Ранд подумал о Мэте, его взор заслонило видение – жилистый кареглазый парень в широкополой шляпе готовился к броску костей в окружении небольшой группы зрителей, состоящей из солдат. На губах Мэта была усмешка, он как обычно выступал на публику, но не было похоже, чтобы кто-то делал ставки на этот бросок.
Видения появлялись, едва он начинал думать о Мэте или Перрине, и Ранд перестал пытаться от них избавиться. Он понятия не имел, почему они возникали. Возможно, это его природа та’верен пересекалась с двумя другими та’верен из его родной деревни. Чем бы это ни было, он пользовался этой возможностью. Всего лишь еще один инструмент. Похоже, Мэт оставался с Отрядом Красной Руки, но больше не скрывался по лесам. Было тяжело определить под этим углом, но, похоже, он находился где-то неподалеку от города. По крайней мере, поблизости от широкой дороги.
Уже какое-то время рядом с Мэтом не появлялась крохотная темнокожая женщина. Кто она? Куда исчезла?
Видение пропало. Хорошо бы Мэт поскорее вернулся. Мэт нужен ему у Шайол Гул, с его тактическим гением.
Один из квартирмейстеров Башира – сутулый мужчина с кривыми ногами и пышными усами – заметил Ранда и быстрым шагом направился навстречу. Ранд махнул ему рукой. Ему сейчас было некогда выслушивать рапорт о снабжении. Квартирмейстер мгновенно отдал честь и вернулся к своим делам. Когда-то Ранд удивлялся, насколько быстро ему подчиняются. Теперь удивление прошло – для солдат исполнительность была естественным делом. Ранд был своего рода королем, хотя и не носил сейчас Корону Мечей.
Пройдя мимо всех палаток и коновязей, Ранд миновал незаконченную земляную насыпь и вышел из лагеря. Здесь начиналась сосновая роща, которой порос плавно спускающийся склон холма. Притаившись среди деревьев, здесь находилась площадка для Перемещений – огороженный веревками в целях безопасности квадратный кусок земли.
Один проход как раз был открыт. Небольшая группа людей проходила сквозь него, ступая на покрытую опавшей сосновой хвоей землю. Ранд мог видеть плетение Врат, значит, они были созданы с помощью саидин.
Большая часть прибывших была одета в разноцветные одежды Морского Народа. Несмотря на прохладную погоду, торсы мужчин были обнажены, а на женщинах были свободные яркие блузы. На всех были надеты широкие штаны, и все они носили серьги в ушах или носах – сложную систему украшений, указывающую на соответствующий статус каждого человека…
Пока он ждал прибытия оставшихся представителей Морского Народа, один из солдат, охранявших площадку для Перемещений, подошел к нему с запечатанным посланием. Письмо было отправлено с помощью Аша’мана от одного из союзников Ранда на востоке. И в самом деле, когда он вскрыл его, оказалось, что оно от Дарлина, короля Тира. Покидая его, Ранд отдал приказ готовить армию к маршу на Арад Доман. Теперь сборы армии закончились и Дарлин – в который раз – запрашивал новые приказы. Разве никто не может просто делать то, что им было сказано?
– Отправьте гонца, – приказал Ранд солдату, нетерпеливо убирая письмо. – Передайте Дарлину продолжать мобилизацию. Я желаю, чтобы он собрал каждого тайренца, способного держать в руках оружие, а так же обучил их сражаться или определил в походные мастерские. Последняя Битва близко. Очень близко.
– Да, милорд Дракон, – отдав честь, ответил солдат.
– Передайте ему, что я отправлю Аша’мана, когда захочу, чтобы он выступил, – продолжил Ранд. – Я не отказался от мысли задействовать его в Арад Домане, но сперва хочу узнать, что выяснили Айил.
Солдат поклонился и отступил в сторону. Ранд повернулся к Морскому Народу. Одна из них как раз направлялась в его сторону.
– Корамур, – обратилась она, кивнув. Харине была симпатичной женщиной средних лет с сединой в волосах. Ее светло-голубого цвета блуза была настолько яркой, что была способна впечатлить даже Лудильщика. У нее было по пять колец в каждом ухе и золотая цепочка с золотыми медальонами, идущая от носа.
– Я не ожидала, что ты придешь встретить нас лично, – продолжила она.
– У меня есть к вам вопросы, не терпящие отлагательства.
Харине выглядела пораженной. Она была послом Морского Народа к Корамуру, как звали у них Ранда. Они так взбесились из-за того, что Ранд столько времени провел без их присутствия, что он пообещал постоянно держать кого-нибудь из них поблизости, хотя Логайн отметил, что они с неохотой отправили Харине обратно. Почему? Может она получила повышение и стала слишком важной персоной, чтобы состоять при нем? Разве кто-то может быть слишком важным для посла к Корамуру? Чем больше он узнавал о Морском Народе, тем меньше понимал.
– Я постараюсь на них ответить, – осторожно ответила Харине. За ее спиной носильщики проносили через врата остатки ее вещей. Флинн оставался по другую сторону, удерживая проход открытым.
– Хорошо, – сказал Ранд, прохаживаясь перед ней взад-вперед во время разговора. Порой он чувствовал неимоверную усталость – до самых печенок – но знал, что должен продолжать двигаться. Никогда не останавливаться. Если он остановится, враги его обнаружат. Либо из-за умственного и физического переутомления он тут же упадет.
– Скажи, – приказал он, не останавливая движения. – Где обещанные вами корабли? Доманийцы голодают, а зерно гниет в восточных портах. Логайн говорит, вы согласились с моими требованиями, но я что-то не вижу кораблей. Прошло несколько недель!
– Наши корабли быстры, – раздраженно ответила Харине. – Но не забывайте про большое расстояние и то, что нам приходится плыть через воды, патрулируемые Шончан. Захватчики очень скрупулезны, и нашим кораблям приходится их избегать и даже в некоторых случаях спасаться бегством. Вы ожидали, что мы сумеем доставить провизию немедленно? Возможно, из-за уверенности в этих ваших Вратах вы стали слишком нетерпеливым, Корамур. Мы же вынуждены мириться с реалиями мореплавания и войной, даже если вам этого не хочется.
Тон, которым она это произнесла, говорил о том, что и ему придется с этим смириться.
– Я жду от вас результатов, – покачав головой, ответил Ранд. – Никаких задержек. Я знаю, вам не нравится, когда вас принуждают выполнять обязательства, но я не потерплю от вас никаких задержек только затем, чтобы отстоять собственную позицию. Из-за вашего промедления умирают люди.
Харине словно дали пощечину:
– Корамур, конечно, на самом деле не думает, что мы можем не выполнить нашу Сделку?
Морской Народ по своей природе упрям и горд, а Госпожи Волн из них – самые-самые. Им бы посоревноваться с Айз Седай. Он помедлил. «Мне не следовало давить на нее так сильно только потому, что я расстроен из-за других дел».
– Нет, – наконец, ответил он. – Конечно же, я так не думаю. Ответь мне, Харине, как сильно тебя наказали за твою часть соглашения?
– Меня подвесили за ноги обнаженной и секли, пока я не обессилела и не перестала кричать, – едва она это произнесла, ее глаза расширились от шока. Часто, под воздействием природы та’верен Ранда, люди выбалтывали то, о чем не собирались рассказывать.
– Так сурово? – искренне пораженный, воскликнул Ранд.
– Все не так уж плохо, как могло быть. Я осталась Госпожой Волн моего клана.
Но было очевидно, что она потеряла часть авторитета, или заработала огромный тох, или как там треклятый Морской Народ называет честь. Даже в свое отсутствие он причиняет боль и страдания!
– Я рад твоему возвращению, – выдавил он из себя, наконец, без улыбки, но более мягким тоном. Это было лучшее из всего, на что он был способен. – Ты меня потрясла, Харине, своей стойкостью.
Она благодарно кивнула.
– Мы исполним нашу Сделку, Корамур. Можете о ней не беспокоиться.
Но его беспокоил еще один вопрос:
– Харине. Я хотел бы задать один деликатный вопрос о вашем народе.
– Можете спрашивать. – Ответила она настороженно.
– Как Морской Народ поступает с мужчинами, способными направлять?
Она заколебалась.
– Эти знания не положено знать привязанным к суше.
Ранд посмотрел ей в глаза.
– Если ты ответишь, я в ответ отвечу на любой твой вопрос, – лучший способ общаться с Ата’ан Миейр не давить или угрожать, а предложить обмен.
Она подумала и сказала:
– Согласна, но только если вы ответите на два моих вопроса.
– Я отвечу на один вопрос, Харине, – ответил он, подняв палец. – Но обещаю ответить максимально правдиво. Это честная сделка, и ты это знаешь. Я теряю терпение.
Харине прижала палец к губам:
– Значит, в Свете – согласие достигнуто.
– Верно, – согласился Ранд. – В Свете. Итак, ответ на мой вопрос?
– Мужчинам, которых вы имели в виду, дают выбор, – ответила Харине. – Они могут сделать шаг с носа своего корабля с камнем в руках, который привязан к ногам, либо их высадят на необитаемый остров без пищи и воды. Второй вариант более позорный, но некоторые, чтобы пожить еще немного, делают этот выбор.
Не так уж отличается от обычая его собственного народа укрощать мужчин.
– Саидин теперь чиста, – сказал он, обращаясь к ней. – Теперь этот обычай следует прекратить.
Она надула губы, глядя на него.
– Ваши… мужчины говорили об этом, Корамур. Некоторым будет трудно это принять.
– Это правда, – твердо ответил он.
– Я не сомневаюсь, что вы в это верите.
Ранд сжал зубы, сдерживая очередной взрыв гнева. Его здоровая рука сжалась в кулак. Он убрал порчу! Он, Ранд ал’Тор, исполнил то, чего не бывало со времен Эпохи Легенд! И как это воспринимается окружающими? С сомнением и подозрением. Большинство просто считают его сумасшедшим, вообразившим «очищение», которого в действительности никогда не было.
К способным направлять мужчинам всегда относились подозрительно. Но только они могли подтвердить слова Ранда! Он рассчитывал на радость и восхищение его победой, но ему следовало бы понять, что так не будет. Несмотря на то, что когда-то мужчины Айз Седай были столь же уважаемы, как их коллеги-женщины, это было слишком давно. Дни Джорлена Корбесана прошли и потерялись в веках. Все вокруг помнят только Разлом и Безумие.
Они ненавидят направляющих мужчин. И тем не менее, следуя за Рандом, они служат одному из них. Разве для них не очевидно это противоречие? Как же их убедить, что больше нет причин убивать тех, кто может прикасаться к Единой Силе? Они нужны ему! Среди тех, кого Морской Народ бросил в пучину океана, мог оказаться второй Джорлен Корбесан!
Он застыл. До Разлома Джорлен Корбесан был одним из самых талантливых Айз Седай, создавшим одни из самых потрясающих тер’ангриалов, когда-либо виденных Рандом. Правда, Ранд их не видел. Это были воспоминания Льюса Тэрина, а не его собственные. Лаборатория Джорлена в Шароме была уничтожена, а сам он погиб из-за отдачи Силы при бурении Скважины.
«О, Свет!», – подумал в отчаянии Ранд. – «Я растворяюсь… растворяюсь в нем».
А самым пугающим было то, что Ранд больше не желал отталкивать Льюса Тэрина. Он знал способ запечатать Скважину, пусть не идеально, но Ранд-то вообще не имел представления, с какой стороны подступиться к этой задаче. Судьба всего мира могла зависеть от воспоминаний погибшего безумца.
Окружающие Ранда люди выглядели потрясенными, а у Харине был одновременно неловкий и слегка испуганный вил. Ранд понял, что снова бормотал себе под нос, и резко себя оборвал.
– Я принимаю твой ответ, – выдавил он. – Каков твой вопрос?
– Я задам его позже, – ответила она. – Мне нужно подумать.
– Как пожелаешь, – он развернулся. Его свита из Айз Седай, Дев и прочих, последовала за ним. – Стража площадки для Перемещений проводит тебя в твою комнату и доставит вещи. – Их оказалась целая гора. – Флинн, за мной!
Пожилой Аша’ман проскочил во Врата, едва последний носильщик прошел на другую сторону к портовым докам. Он дождался, пока проход не сожмется в тонкую сверкающую полоску и исчезнет совсем, а затем поспешил следом за Рандом. Он перемигнулся и обменялся улыбками с Кореле, связавшей его узами Стража.
– Извините, что заставил столько ждать моего возвращения, лорд Дракон.
У Флинна было покрытое морщинами лицо, и на макушке остался всего лишь клок волос. Он был скорее похож на фермера, каких Ранд неоднократно встречал в Эмондовом Лугу, но, несмотря на это, он всю жизнь был солдатом. Флинн явился к Ранду, так как хотел научиться Исцелению, а вместо этого Ранд превратил его в смертоносное оружие.
– Ты исполнил приказ, – ответил Ранд, возвращаясь к лугу. Ему хотелось обвинить именно Харине в предвзятости целого мира, но это было бы нечестно. Нужен иной выход – способ заставить остальных прозреть.
– У меня всегда неважно получались Переходные Врата, – продолжил Флинн. – Не то, что у Андрола. Мне бы следовало…
– Флинн! – оборвал его Ранд. – Достаточно.
Аша’ман покраснел.
– Прошу прощения, милорд Дракон.
В стороне Кореле мягко рассмеялась, потрепав Флинна по плечу.
– Не злись на него, Дамер, – пожурила она его с легким мурандийским акцентом. – Он с самого утра похож на зимний буран.
