Глава 12 Непредвиденные встречи 6 страница

Эгвейн отнесла миску на кухню и сама ее помыла, чем заслужила кивок одобрения от внушительной Госпожи Кухонь. После этого она направилась в кабинет Сильвианы. Ей нужно было как можно скорее закончить с наказанием. Ей еще хотелось этим вечером, как обычно, навестить Лиане. Эгвейн постучала и, открыв дверь, обнаружила Сильвиану сидящей за столом и листающей толстый том при свете двух серебряных ламп. Когда она вошла, Сильвиана заложила страницу кусочком красной материи и захлопнула книгу. Потертая обложка гласила: «Размышления о разгорающемся Пламени: История возвышения различных Амерлин.» Любопытно.

Эгвейн присела на табуретку перед столом, даже не вздрогнув от мгновенно нахлынувшей острой боли в ягодицах, и спокойно заговорила о прошедшем вечере, умолчав, что она намеренно опрокинула чашу с супом. Однако она отметила, что уронила ее после того, как Элайда заявила о замене Трех Клятв. Сильвиана при этом выглядела очень задумчивой.

– Что ж, – произнесла Наставница Послушниц, поднимаясь и доставая ремень, – сделаем, как сказала Амерлин.

Эгвейн встала.

– Да, я сказала, – ответила она и расположилась на столе, задрав юбки и сорочку. Сильвиана помедлила, затем начала порку. Странно, но Эгвейн не чувствовала желания закричать. Было больно, конечно, но она просто не могла кричать.

Каким нелепым было это наказание! Она вспомнила боль, которую испытывала при виде Сестер, встречавшихся в коридорах и смотревших друг на друга со страхом, подозрением и недоверием. Она вспомнила муку во время обслуживания Элайды от вынужденной сдержанности и молчания. И тот глубочайший ужас, охвативший ее при мысли, что все в Башне будут связаны Клятвой подчинения этому тирану.

Эгвейн вспомнила, как ей стало жаль бедную Мейдани. Ни с одной Сестрой не должны обращаться подобным образом. Одно дело – лишить свободы и заточить женщину в темницу, но издеваться, играть с ней, намекая на предстоящие пытки? Это было невыносимо. Каждое из этих воспоминаний причиняло Эгвейн боль, словно нож, пронзающий сердце. Порка продолжалась, и Эгвейн поняла, что ничего из того, что еще они могли сделать с ее телом, не могло сравниться с той душевной болью, что она испытывала при виде мучений Белой Башни под гнетом Элайды. По сравнению с этими душевными терзаниями порка была нелепой.

И тогда она рассмеялась. Смех не был притворным. Он не был вызывающим. Это был смех недоверия, неверия. Неужели они думали, что эти побои могут что-то изменить? Как нелепо!

Порка прекратилась. Эгвейн обернулась. Несомненно, это был еще не конец.

Сильвиана рассматривала ее с озабоченным выражением лица.

– Дитя? – спросила она. – С тобой все в порядке?

– Вполне.

– Ты… уверена? А с головой?

«Она думает, что я сломалась, – поняла Эгвейн. – Она бьет меня, а я смеюсь».

– С головой тоже, – ответила Эгвейн. – Я смеюсь не от того, что сломалась, Сильвиана. Я смеюсь, потому что бить меня глупо. – Сильвиана помрачнела. – Разве ты не видишь этого? – спросила Эгвейн. – Разве ты не чувствуешь боли, мучений, наблюдая за тем, как вокруг тебя рушится сама Башня? Может ли любая порка с этим сравниться? – Сильвиана не ответила.

«Теперь я понимаю, – подумала Эгвейн. – Я не осознавала, что делали айильцы. Я думала, что мне просто нужно стать жестче, и тогда я научусь смеяться над болью. Но дело совсем не в этом. Не сила воли заставляет меня смеяться, а понимание. Позволить Башне пасть, позволить Айз Седай распасться – вот какая боль для меня страшна. Я должна остановить это, ведь я – Престол Амерлин».

– Я не могу отказаться от этих наказаний, – проговорила Сильвиана. – И ты это понимаешь.

– Конечно, – сказала Эгвейн. – Но, пожалуйста, напомни мне одну вещь. Что ты сказала про Шимерин? Как вышло, что Элайда так легко забрала у нее шаль?

– Шимерин смирилась, – ответила Сильвиана. – Она вела себя так, будто и в самом деле лишилась шали. Она не сопротивлялась.

– Я не совершу этой ошибки, Сильвиана. Элайда может говорить все, что хочет, но это не изменит того, кто я и кто мы. Даже если она попытается изменить Три Клятвы, найдутся те, кто будет сопротивляться, кто будет сражаться за правду. И значит, когда ты бьешь меня, ты бьешь Престол Амерлин. А это так забавно, что мы можем посмеяться вместе.

Наказание продолжилось, и Эгвейн приняла боль, впустила ее в себя и сочла несущественной, с нетерпением ожидая завершения. Ей столько еще предстояло сделать.

 

Глава 3 Вопросы Чести

 

Присев на вершине невысокого, покрытого травой холма в компании сестер по копью и нескольких разведчиков Истинной Крови, Авиенда наблюдала за беженцами. Они являли собой жалкое зрелище – эти доманийские мокроземцы, чьи грязные лица несколько месяцев не видели палатки-парильни, а истощенные дети были настолько измучены голодом, что даже не плакали. Единственный несчастный мул тянул свою сиротливую повозку среди сотен бедствующих людей; вещи, не поместившиеся в повозку, тащили на себе. Впрочем, и вещей у беженцев было немного. Они медленно брели на северо-восток вдоль пути, который лишь с большой натяжкой можно было назвать дорогой. Быть может, двигаясь в этом направлении, они надеялись достичь какого-нибудь поселения. Возможно, они просто бежали от неопределенности прибрежных земель.

Открытую холмистую местность изредка разнообразили небольшие группы деревьев. Беженцы не замечали Авиенду и ее спутников, несмотря на то, что их разделяло менее ста шагов. Она не понимала, как мокроземцы могут быть настолько слепы. Неужели они не следят за окрестностями, чтобы вовремя обнаружить опасность? Неужели они не осознают, что, двигаясь так близко к вершине холма, они сами позволяют следить за ними? Прежде, чем выдвигаться в этом направлении, мокроземцам следовало бы отправить на холм собственных разведчиков.

Неужто им все равно? Авиенда почувствовала, как по коже побежали мурашки. Как можно не тревожиться о глазах, следящих за тобой, глазах, возможно, принадлежащих мужчине или Деве? Или же они так страстно желали очнуться ото сна? Авиенду не страшила смерть, но она знала, что принять смерть и желать ее – это далеко не одно и то же.

«Города, – подумала Авиенда, – в них все дело». Города были зловонными, гноящимися местами, вроде незаживающих язв. Некоторые были лучше других – например, Илэйн провела восхитительную работу с Кэймлином – но даже они вмещали слишком много людей и научили их, что удобнее сидеть на одном месте. Если бы все эти беженцы привыкли путешествовать и научились использовать свои ноги, вместо того, чтобы полагаться на лошадей, как это часто делают мокроземцы, им было бы гораздо легче расстаться со своими городами. Среди Айил даже ремесленники были обучены постоять за себя, дети в течение многих дней могли самостоятельно добывать себе пищу, и даже кузнецы умели быстро преодолевать большие расстояния. Целый септ в течение часа мог прийти в движение, неся все необходимое на собственных спинах.

Мокроземцы – очень странный народ, вне всяких сомнений. И все же Авиенде было жаль беженцев. Это чувство ее удивило. Она не была бессердечной, но ее долг находился далеко отсюда – с Рандом ал’Тором. У нее не было причин переживать из-за горстки мокроземцев, которых она никогда раньше не встречала. Однако за время, проведенное в обществе ее первой сестры, Илэйн Траканд, она поняла, что не все мокроземцы – слабые и безвольные люди. Лишь большинство из них. Забота о тех, кто не может позаботиться о себе сам, приносила джи.

Наблюдая за беженцами, Авиенда старалась смотреть на них глазами Илэйн, но методы руководства Илэйн до сих пор оставались для нее загадкой. Это не было похоже на командование Девами в рейде – интуитивное и эффективное. Илэйн не стала бы наблюдать за беженцами в поисках опасности или скрытых врагов. Илэйн почувствовала бы ответственность за них, невзирая на то, что они не являлись ее подданными. Она постаралась бы снабдить их пищей, возможно, отправила бы собственный отряд для обеспечения их безопасности на пути к дому – и, сделав это, приобрела бы власть над этой частью страны.

Не так давно Авиенда не стала бы забивать себе голову этими мыслями, оставив их вождям кланов или хозяйкам крова. Но она больше не была Девой Копья и уже смирилась с этим. Теперь она жила под другим кровом. Ей было стыдно, что она пыталась противиться этому так долго.

Однако ее положение не давало ей покоя. В чем теперь ее честь? Больше не Дева, еще не Хранительница Мудрости. Вся ее личность была неразрывно связана с копьями, ее «я» было заковано в их сталь так же верно, как уголь, придающий им твердость. Она с детства знала, что, когда вырастет, станет Фар Дарайз Май. Так и случилось, она присоединилась к Девам Копья, как только это стало возможно. Она гордилась своей жизнью и своими сестрами по копью. И она служила бы своему клану и септу до тех пор, пока однажды не пала бы от копья, напоив своей кровью иссушенную почву Трехкратной Земли.

Но Трехкратная Земля была далеко, и Авиенда не раз слышала, как некоторые алгай’д’сисвай сомневались, суждено ли Айил когда-нибудь туда вернуться. Их жизнь изменилась. Авиенда не доверяла переменам. Их нельзя обнаружить или заколоть; они тише любого разведчика и смертоносней любого убийцы. Нет, она никогда им не доверяла, но она их примет. Она обязательно научится поступать как Илэйн и мыслить как вождь.

Она обретет честь в своей новой жизни. Как-нибудь.

– Они не представляют угрозы, – прошептал Гейрн, притаившийся вместе с воинами Истинной Крови по другую сторону от Дев.

Руарк, наблюдавший за беженцами, напомнил:

– Мертвецы ходят, – произнес вождь клана Таардад, – и случайных людей поражает зло Затмевающего Зрение, их кровь портится как вода в прокаженном колодце. Возможно, это бедолаги, бегущие от ужасов войны. А может быть, кто-то другой. Нам лучше не приближаться к ним.

Авиенда бросила последний взгляд на удаляющуюся колонну беженцев. Она была не согласна с Руарком; эти люди не были привидениями или монстрами. С теми всегда было что-то… не так. В их присутствии она испытывала зуд, словно перед нападением врага.

Впрочем, мудрость Руарка была неоспорима. Трехкратная Земля, где даже крошечная ветка способна убить, учит осторожности. Группа Айил спустилась с вершины холма на равнину, покрытую бурой травой. Даже спустя месяцы пребывания в мокрых землях окружающий пейзаж казался Авиенде странным. Деревья здесь были высокими, с длинными ветвями, покрытыми слишком большим количеством почек. Когда Айил ступали на участки желтой весенней травы, встречавшиеся посреди опавшей зимней листвы, лиственно-травяной настил казался настолько насыщенным водой, что Авиенда ничуть не удивилась бы, если бы эти листья начали лопаться под ее ногами. Она слышала разговоры мокроземцев о неестественно затянувшемся наступлении этой весны, но даже такая весна была изобильней, чем у нее на родине.

В Трехкратной Земле эта низина – включая холмы для организации наблюдательных постов и убежищ – была бы немедленно захвачена септом и использована для посевов. Здесь же это был просто один из тысячи других нетронутых клочков земли. Причиной этого опять же были города. Эта местность была слишком удалена от всех поселений, и потому, с точки зрения мокроземцев, была непригодна для ведения хозяйства.

Восемь айильцев скрытно и стремительно пересекли лужайку, расположившуюся между склонами холмов. Лошади не способны сравниться с ногами человека, взять хотя бы их оглушительной галоп. Кошмарные животные – и почему мокроземцы предпочитают верховую езду? Непостижимо. Авиенда могла со временем понять и принять образ мыслей вождя или королевы, но она была уверена в том, что никогда не сможет полностью постичь мокроземцев. Все они слишком странные. Даже Ранд ал’Тор.

Особенно Ранд ал’Тор. Она улыбнулась, вспомнив его серьезный взгляд. Она помнила его запах – аромат мокроземского мыла, пахнущего маслом, смешанный с тем особенным земляным мускусным запахом, который принадлежал лишь ему одному. Она выйдет за него замуж. Она не сомневалась в этом, так же как и Илэйн; теперь они стали первыми сестрами и могли вместе выйти за него замуж по всем правилам. Только как могла Авиенда выйти за кого-то замуж? Ее честь заключалась в ее копьях, но они были сломаны, а их наконечники перекованы в пряжку пояса, которую Авиенда сама подарила Ранду ал’Тору.

Однажды он сделал ей предложение. Мужчина! Предложение о браке! Еще один непонятный обычай мокроземцев. Но даже если не брать во внимание всю странность этого поступка и оскорбление, нанесенное им Илэйн, Авиенда никогда не признала бы Ранда ал’Тора своим мужем. Как он мог не понять, что женщина должна придать браку честь? Что может предложить мужчине простая ученица Хранительниц Мудрости? Неужто он хотел видеть свою жену девчонкой на побегушках? Она бы не пережила такого позора!

Должно быть, он не понимал, что делает. Авиенда не думала, что его поступок вызван намеренной жестокостью – нет, скорее глупостью. Она придет к нему тогда, когда сама будет готова, и положит к его ногам свадебный венок. Но она не может сделать этого до тех пор, пока не познает себя.

Пути джи’и’тох очень сложны. Авиенда знала, из чего складывается честь Девы, но Хранительницы Мудрости были совершенно иными созданиями. Ей казалось, что она начинала приобретать некоторый, пока еще очень малый, вес в их глазах. К примеру, они позволяли ей проводить много времени с первой сестрой в Кэймлине. Но потом неожиданно прибыли Доринда и Надере, и сообщили Авиенде о том, что она слишком мало внимания уделяет своему обучению. Они схватили ее как ребенка, тайком подслушивавшего у палатки-парильни, и отвели в расположение клана, направляющегося в Арад Доман.

А теперь… теперь Хранительницы Мудрости проявляли к ней меньше уважения, чем когда-либо ранее! Они больше не учили ее. Каким-то образом она провинилась в их глазах. От этого ей становилось дурно. Опозориться перед Хранительницами Мудрости почти так же плохо, как проявить свой страх на виду человека, храброго, как Илэйн!

До сих пор Хранительницы Мудрости позволяли Авиенде сохранять хотя бы осколки достоинства, разрешая ей отбывать наказания, но сейчас она даже не знала, чем именно опозорила себя. Прямой вопрос, безусловно, лишь увеличит ее позор. Пока она не докопается до причины, ей не исполнить свой тох. И что хуже всего, существовала опасность повторить ошибку вновь. Если ей не удастся найти выход из сложившейся ситуации, она навсегда останется ученицей Хранительниц Мудрости и никогда не сможет преподнести Ранду ал’Тору достойный свадебный венок.

Авиенда стиснула зубы. Будь на ее месте какая-нибудь другая женщина, она бы уже давно рыдала, но какую пользу могут принести рыдания? Неважно, в чем ее ошибка – она допустила ее сама, и теперь должна была исправить. Она восстановит свою честь и выйдет замуж за Ранда ал’Тора до того, как он падет в Последней Битве.

А это, в свою очередь, означало, что, в чем бы ни была причина, она должна справиться с трудностями быстро. Очень быстро.

Разведчики вернулись к отряду, ожидавшему их на небольшой поляне под сенью сосен. Земля была усеяна бурой сосновой хвоей, а небеса разрезаны стволами деревьев. По меркам кланов и септов отряд был мал – всего около двух сотен людей. В центре, облаченные в привычные коричневые шерстяные юбки и белые блузы, стояли четыре Хранительницы Мудрости. Авиенда носила схожие одежды, которые казались ей теперь настолько же естественными, как в свое время кадин’сор. Группа разведчиков распалась, мужчины и Девы поспешили присоединиться к членам своих кланов и сообществ. Руарк направился к Хранительницам Мудрости, и Авиенда последовала за ним.

Каждая из Хранительниц Мудрости – Эмис, Бэйр, Мелэйн и Надере – смерила ее взглядом. Бэйр, единственная в отряде айилка, не являвшаяся Таардад или Гошиен, прибыла совсем недавно, возможно для переговоров с другими Хранительницами. Какова бы ни была причина, все они выглядели недовольными. Авиенда замерла в нерешительности. Если она сейчас улизнет, будет ли это расценено как попытка избежать их внимания? Или же стоит остаться, рискуя навлечь на себя еще большее недовольство?

– Итак? – Эмис обратилась к Руарку. Хотя волосы Эмис были белыми, она выглядела очень молодо. Это не было следствием работы с Силой – ее волосы начали приобретать серебристый оттенок в раннем детстве.

– Все было так, как описали разведчики, прохлада моего сердца, – ответил Руарк. – Еще одна группа несчастных беженцев-мокроземцев. Я не заметил в них опасности.

Хранительницы Мудрости кивнули, так, как будто именно этого они и ожидали.

– Это десятая группа беженцев менее чем за неделю, – сказала Бэйр, выглядевшая гораздо старше остальных. Ее водянистые голубые глаза смотрели задумчиво.

Руарк кивнул.

– Ходят слухи, что Шончан атакуют западные гавани. Быть может, все эти люди уходят вглубь страны в надежде избежать нападения. – Он взглянул на Эмис. – Эта страна бурлит как вода, пролитая на очаг. Кланы не понимают, чего хочет от них Ранд ал’Тор.

– Его указания были достаточно четкими, – заметила Бэйр. – Он будет доволен, если ты и Добрэйн Таборвин обеспечите безопасность Бандар Эбана, как он и просил.

– И все же его намерения мне непонятны, – сказал Руарк, снова кивнув. – Он просит нас восстановить порядок. Значит ли это, что мы должны выполнять функции городской стражи мокроземцев? Это занятие – не для Айил. Мы ничего не захватываем, и потому не можем взять пятую часть.

При этом наши действия больше похожи на завоевание. Приказы Кар’а’Карна ясны, но, в то же время, сбивают с толку. Мне кажется, он обладает особым даром по этой части.

Бэйр улыбнулась, кивая.

– Быть может, он хочет, чтобы мы разобрались с этими беженцами.

– Но что нам с ними делать? – спросила Эмис, покачав головой. – Разве мы Шайдо, чтобы превращать мокроземцев в гай’шайн? – Тон Эмис ясно давал понять, что она думает о Шайдо и самой идее брать мокроземцев в качестве гай’шайн.

Авиенда кивнула, соглашаясь. Как сказал Руарк, Кар’а’Карн отправил их в Арад Доман, чтобы «восстановить порядок». Однако это был порядок в понимании мокроземца; Айил же устанавливали свой порядок. Невзирая на хаос непрекращающихся войн и сражений, каждый айилец знал свои обязанности и был готов действовать в соответствии с ними. Даже маленькие дети понимали, что значит честь и тох, и холд продолжил бы существовать даже в случае гибели всех вождей и Хранительниц Мудрости.

У мокроземцев все было не так. Они вели себя как дикие ящерицы, которые, внезапно выпав из корзины на раскаленные камни, разбегались в стороны, не заботясь о провианте. Как только их предводители бывали заняты или отвлекались, сразу воцарялись разбой и беспорядок. Сильные принимались притеснять слабых, и даже кузнецы не могли чувствовать себя в безопасности.

Что, по замыслу Ранда ал’Тора, Айил могли с этим поделать? Они не могли обучить джи’и’тох целый народ. Ранд ал’Тор приказал им избегать схваток с солдатами доманийцев. Однако эти солдаты – большей частью опустившиеся и превратившиеся в бандитов – сами были частью проблемы.

– Надеюсь, он объяснит больше, когда мы прибудем в его дом, – произнесла Мелэйн, покачав головой; ее рыжевато-золотистые волосы заблестели на солнце. Просторная блуза Хранительницы Мудрости уже не скрывала ее беременности. – Даже если он не сделает этого, нам лучше остаться в Арад Домане, нежели тратить время на обратный путь в страну древоубийц.

– Как пожелаете, – согласился Руарк. – В таком случае нам следует выдвигаться. Нам еще предстоит долгий бег.

Он отошел, чтобы поговорить с Бэилом. Авиенда собралась было унести ноги, но твердый взгляд Эмис заставил ее остановиться.

– Авиенда, – в голосе белокурой женщины звучала сталь, – сколько Хранительниц Мудрости отправилось на разведку каравана беженцев вместе с Руарком?

– Только я, – призналась Авиенда.

– О, так ты теперь Хранительница Мудрости? – поинтересовалась Бэйр.

– Нет, – быстро ответила Авиенда, румянец стыда окрасил ее щеки. – Я неверно выразилась.

– Тогда ты должна быть наказана, – сказала Бэйр. – Ты больше не Дева Копья, Авиенда. Разведка – не твое дело. Это задача других.

– Да, Хранительница Мудрости, – произнесла Авиенда, опустив глаза. Она не думала, что уход с Руарком навлечет на нее позор – она видела, как другие Хранительницы делают то же самое.

«Но я не Хранительница Мудрости, – напомнила она себе. – Я всего лишь ученица». Бэйр не сказала, что Хранительницы не могут ходить в разведку; она лишь сказала, что Авиенда не должна этого делать. Причина была в ней самой. И в чем-то, что она сделала – или, возможно, продолжала делать – и что сильно раздражало Хранительниц Мудрости.

Быть может, они думали, что она стала слишком мягкой за время, проведенное с Илэйн? Авиенда и сама беспокоилась, что это могло оказаться правдой. Во время пребывания в Кэймлине она с удивлением обнаружила, что ей нравятся шелка и купание в ваннах. Дошло до того, что она могла выдавить из себя лишь слабый протест, когда Илэйн приставала к ней с просьбами надеть какое-нибудь непрактичное и легкомысленное платье, украшенное вышивкой и кружевами. Хорошо, что кто-то в конце концов явился и забрал ее оттуда.

Эти кто-то стояли рядом, выжидающе глядя на нее, с лицами, столь же бесстрастными и твердыми, как красные камни пустыни. Авиенда вновь стиснула зубы. Она закончит обучение и обретет честь. Она сделает это.

Поступил сигнал выдвигаться, и группы мужчин и женщин, одетых в кадин’сор, побежали небольшими группами. Несмотря на громоздкие юбки, Хранительницы Мудрости двигались так же легко, как и воины. Эмис дотронулась до руки Авиенды.

– Мы побежим вместе, и по пути сможем обсудить твое наказание.

Авиенда выбрала такой темп, чтобы не отставать от Хранительницы более чем на один локоть. Любой айилец мог сколь угодно долго удерживать эту скорость. Ее группа, выдвинувшаяся из Кэймлина, встретилась с Руарком, двигавшимся из Бандар Эбана на встречу с Рандом ал’Тором в западной части страны. Кайриэнец Добрэйн Таборвин все еще налаживал порядок в столице, где он, по слухам, обнаружил члена правящего совета Арад Домана.

Вообще, группа Айил могла преодолеть остаток пути при помощи Перемешения. Но поскольку место встречи находилось довольно близко – всего в нескольких днях пути – и они выдвинулись достаточно рано, чтобы прибыть в положенное время, было решено не прибегать к услугам Единой Силы. Руарк планировал сам разведать местность неподалеку от поместья, которое использовалось Ранда ал’Тором в качестве его базы. После этого остальные отряды Гошиен и Таардад Айил должны были присоединиться к ним в лагере, в случае необходимости – с помощью Врат.

– Что ты думаешь о требовании Кар’а’Карна прибыть в Арад Доман, Авиенда? – спросила Эмис на бегу.

Авиенда собралась было нахмуриться, но сдержалась. А как же ее наказание?

– Это необычная просьба, – сказала Авиенда, – но у Ранда ал’Тора всегда много идей, странных даже для мокроземца. Думаю, это далеко не самое необычное поручение из всех, что он приготовил для нас.

– Тебе не кажется, что Руарку не по себе от этих поручений?

– Не думаю, что они могут смутить вождя клана, – промолвила Авиенда. – Подозреваю, что Руарк передал Хранительницам Мудрости те слова, что слышал от других. Ему не хотелось навлечь на них позор, назвав имена тех, кто говорил о своих страхах.

Эмис кивнула. С какой целью она задала эти вопросы? Наверняка она сама пришла к таким же выводам. Едва ли ей нужен был совет Авиенды.

Некоторое время они бежали в тишине, не вспоминая о наказании. Неужели Хранительницы Мудрости забыли о ее неизвестном прегрешении? Они не могли обесчестить ее таким образом. Авиенде нужно было время для того, чтобы обдумать свои поступки, иначе ее позор станет нестерпимым. Ведь она могла ошибиться снова, с куда худшими последствиями.

Эмис не внесла ясности в проблему, занимавшую Авиенду. Раньше Хранительница Мудрости была Девой Копья, так же как и она сама. Эмис была очень жесткой женщиной, даже для Айил.

– А сам ал’Тор? – спросила Эмис. – Что ты думаешь о нем?

– Я люблю его, – ответила Авиенда.

– Я не спрашивала, о чем думает глупая девчонка Авиенда, – резко сказала Эмис. – Я спросила, что думает о нем Авиенда – Хранительница Мудрости.

– Он – человек с тяжким бременем, – Авиенда старалась тщательно подбирать слова. – Боюсь, что часть своего бремени он делает тяжелее, чем она того заслуживает. Раньше я считала, что есть только один способ стать сильной, но благодаря моей первой сестре я поняла, что ошибалась. Ранд ал’Тор… Думаю, он еще не понял этого. Меня беспокоит, что он принимает твердость за силу.

Эмис вновь кивнула головой, будто выражая одобрение. Быть может, все эти вопросы были своего рода проверкой?

– Ты собираешься выйти за него замуж? – спросила Эмис.

«Мне казалось, мы решили не говорить о «глупой девчонке» Авиенде», – подумала Авиенда, но, конечно же, не произнесла этого вслух. Никто не посмел бы сказать такое Эмис.

– Я выйду за него замуж, – сказала она вместо этого. – Это не возможность, а несомненный факт. – Тон, которым это было произнесено, вызвал быстрый взгляд со стороны Эмис, но Авиенда не смешалась. Если Хранительница Мудрости ошибается – ее нужно поправлять.

– А что насчет мокроземки Мин Фаршав? – спросила Эмис. – Ясно, что она любит его. Как ты собираешься поступить с ней?

– Это мои заботы, – ответила Авиенда. – Мы придем к соглашению. Я разговаривала с Мин Фаршав и уверена, что мы найдем с ней общий язык.

– Вы станете первыми сестрами и с ней тоже? – поинтересовалась Эмис. В голосе Хранительницы чувствовалось, что ответ Авиенды ее позабавил.

– Мы достигнем согласия, Хранительница Мудрости.

– А что если нет?

– Мы сделаем это, – твердо ответила Авиенда.

– Как ты можешь быть в этом уверена?

Авиенда заколебалась. С одной стороны, ей хотелось промолчать, пробираясь сквозь заросли кустарника без листьев, и ничего не ответить Эмис. Но, с другой стороны, она была ученицей, и, хотя никто не мог заставить ее говорить, она знала, что Эмис не успокоится, пока не получит ответа. Авиенда надеялась, что своим ответом не навлечет на себя слишком много тох.

– Знаешь ли ты о видениях этой женщины – Мин? – наконец спросила Авиенда.

Эмис кивнула.

– Одно из этих видений относилось к Ранду ал’Тору и трем женщинам, которых он полюбит. Другое было связано с моими детьми от Кар’а’Карна.

Больше она ничего не сказала, и Эмис не стала давить на нее. Этого было достаточно. Обе знали, что легче встретить Каменного Пса, бежавшего с поля боя, нежели отыскать несбывшееся видение Мин.

С одной стороны, хорошо было знать, что Ранд ал’Тор станет ее мужем, даже если ей придется делить его с другими. Она, конечно, не имела ничего против Илэйн, но Мин… Авиенда даже толком не знала ее. Безусловно, удобно было знать, что с тобой будет. Но, в то же время, это внушало беспокойство. Любовь к Ранду ал’Тору была ее выбором, а не капризом судьбы. По существу, видение Мин не гарантировало, что Авиенда и вправду выйдет замуж за Ранда, поэтому, возможно, она ввела Эмис в заблуждение. Да, он полюбит трех женщин, и три женщины будут любить его, но удастся ли Авиенде сделать его своим мужем?

Нет, будущее не было определено, и, если задуматься, это обнадеживало Авиенду. В кого-то другого это вселило бы беспокойство, но только не в нее. Она вернет свою честь и выйдет замуж за Ранда ал’Тора. Может быть, он умрет вскоре после этого, но, возможно, и она падет в этот день от стрелы врага, выпущенной из засады. Беспокойство ничем не поможет.

Однако тох - совсем другое дело.

– Я оговорилась, Хранительница Мудрости, – произнесла Авиенда. – Я предположила, что видение предрекло мне, что я выйду замуж за Ранда ал’Тора. Это не так. Мы, все трое, будем любить его, а подразумевает ли это замужество, я не знаю наверняка.

Эмис кивнула. Авиенда поправила себя достаточно быстро, и потому не навлекла на себя тох. Это радовало. Ей не хотелось увеличить свой позор.

– Ну хорошо, – сказала Эмис, глядя на дорогу прямо перед собой. – Давай поговорим о твоем сегодняшнем наказании.

Авиенда немного расслабилась. Итак, у нее было достаточно времени, чтобы понять, что она сделала не так. Айильские наказания казались мокроземцам странными, но они вообще имели весьма слабое представление о чести. Честь не в том, чтобы быть наказанным; лишь приняв и выдержав испытание, ты можешь вновь обрести честь. В этом вся суть тох – через добровольное унижение ты возвращаешь то, что было потеряно. Авиенду удивляла неспособность мокроземцев понять это; более того, было странно, что они сами интуитивно не следуют джи’и’тох. Зачем жить, не зная чести?

Эмис, правда, не скажет Авиенде, что она сделала не так. Но, поскольку раздумье не приносило никаких результатов, стоило попытаться найти ответ, побеседовав с Эмис. Это не нанесет слишком большого урона ее чести.

– Да, – осторожно начала Авиенда, – я должна быть наказана. За время, проведенное в Кэймлине, я могла стать слабой.

Эмис фыркнула.

– Ты не слабее, чем была, когда носила копья, девочка. Я думаю, ты даже стала сильнее. Время, которое ты провела с первой сестрой, было очень важным для тебя.

Значит, дело было не в этом. Когда Доринда и Надере пришли за ней, они сказали, что ей необходимо продолжить обучение у Хранительниц Мудрости. Но за все время, пока они двигались в Арад Доман, Авиенда не получила ни одного урока. Ей поручали таскать воду, штопать шали и заваривать чай. Она подвергалась всем видам наказаний, так и не получив толкового объяснения, в чем же она была не права. И всякий раз, когда она совершала какой-нибудь обыденный поступок – к примеру, сходила в разведку, когда ее не звали – ее наказывали куда строже, чем нарушение того заслуживало.