Социально-психологические особенности этнических общностей

Социально-психологическая проблематика таких общностей, как народы, нации, этносы составляет предметное поле этнопсихологии. Социальная психология собственно базируется на изучении психологии народов. Интерес к особенностям различных народов встречается еще в античных Греции и Риме. Гиппократ (460–377 гг. до н.э.) в труде «О воздухах, водах, местностях» писал, что все различия между народами, в том числе по поведению, обусловлены местонахождением страны, климатом и другими природными факторами. А. Геродот (484–425 гг. до н.э.) в работе «История» отмечал, что подобно тому, как небо в Египте иное, чем где-либо в другом месте, и как река Нил отличается иными природными свойствами, чем остальные реки, так и нравы и обычаи египтян отличаются от остальных народов (Платонов Ю.П., 2001).

Как самостоятельная дисциплина этническая психология формируется во второй половине ХIХ века, когда в 1859 г. выходит книга немецких ученых Х. Штейнталя и М. Лацаруса «Мысли о народной психологии». Усматривая в психологии народов главный объект социальной психологии, исследователи стремились найти основные элементы, из которых она складывается и которые определяют ее специфику. В дальнейшем идеи психологии народов получили развитие во взглядах В. Вундта. По мысли В. Вундта, психология народов должна изучать духовные явления надиндивидуального происхождения: язык, мифы, обычаи.

Сегодня проблемами этнопсихологии являются: исследование национального характера, этнического самосознания, этнической идентичности, этнических стереотипов, этнической миграции (Н.М. Лебдева, Л.Г. Почебут, Г.У. Солдатова, Т.Г. Стефаненко, В.Ю. Хотинец и др.). Важными являются также этнокультурные проблемы социализации, межгруппового, межэтнического общения и взаимодействия, межэтнические конфликты (В.С. Агеев, Г.М. Андреева, И.С. Кон, Г.У. Солдатова, С. Московичи, Л. Фестингер, Э. Фромм и т.д.).

Остановимся на типологии этнических общностей.

Д.В. Ольшанский выделяет такие группы, как род, племя, народ, нация, раса и этнос. С его точки зрения, если рассматривать исторически, то первичен всегда род – группа кровных родственников, ведущих свое происхождении по одной линии. Объединение двух или более родов образует племя – уже автономное объединение, обосабливающееся на основе обладания собственными обычаями, языком, традициями и т.д. На основе рода и племен, включающих несколько родов, исторически надстраивалось особое образование, получившее название «народ». Нация – это большие исторические общности людей, складывающиеся в ходе формирования их территории, экономических связей, литературного языка, ряда особенностей культуры, характера и психики в целом. Еще одной такой общностью является раса. Расы – исторически сложившиеся супер-большие ареальные группы людей, связанные единством происхождения, которое выражается в общих наследственных морфологических и физиологических признаках. Понятие «этнос» относится к числунаиболееобобщенных. Под этносом или этнической общностью обычно понимают исторический вид устойчивой общности людей, представленной племенем, народностью, нацией или даже группой наций и национальностей (Ольшанский Д.В., 2001).

Ю.В. Бромлей дает несколько иную классификацию этнических общностей. По принятой в российской этнологии классификации, вследствие неравномерности социально-экономического и политического развития разных стран и регионов в настоящее время на Земле сосуществуют три типа этносов: племя, народ, нация.

Анализируя соотношение понятий «этнос» и «нация», многие авторы ставят их в родовидовую зависимость. Так, Ю.В. Бромлей отмечает, что в последнее время все чаще признается эвристичным рассмотрение «этнического» в качестве родового понятия по отношению к «национальному». Этнос в отечественной литературе определяется как исторически сложившаяся на определенной теорритории устойчивая совокупность людей, обладающих общими стабильными особенностями языка и культуры, а также сознанием своего единства и отличия от других подобных образований (самосознанием), фиксированном в самоназвании. Национальные же общности выступают одной из разновидностей этнических образований (Бромлей Ю.В., 1988 ).

Важным фактором, объединяющим этнос, нацию в общность, выступает этническое самосознание. Формирование понятия «этническое самосознание» восходит еще к античности. При этом выделяются два направления развития этого понятия: как частная категория понятия «сознания» (встречается у (Декарта
1596–1650)) и как «самосознание» – рефлексия познающего субъекта относительно самого себя (Г. Лейбниц (1646–1716) и
И. Кант (1724–1804).

Другое направление термина «этническое самосознание» определяется интересом политиков и философов к народу. Предполагается, что схождение линий «народ» и «самосознание» происходит впервые у Гегеля (1770–1831), который заговорил о самосознании народа. При этом термины «народ», «нация», «племя» Гегелем не были ранжированы (Александренков Э.Г., 1996).

В современной социально-психологической литературе понятия «этническое» и «национальное» самосознание рассматривают часто как синонимические, хотя при этом выделяют и некоторые различия. Большинство авторов сходятся в определении национального самосознания как исторически опосредованного феномена общественного сознания и самосознания. По мнению
Ю.В. Бромлея, под национальным самосознанием подразумевается весь комплекс представлений национальности о самой себе (в том числе о принадлежности к ней), ее осознанных интересов, ценностных ориентаций и установок по отношению к другим национальностям. Но если в национальном самосознании прежде всего отражается совокупность взглядов, оценок, мнений о своей истории, о месте среди аналогичных общностей, то этническое самосознание в первую очередь есть ощущение тождества с этнической общностью, чувство принадлежности, осознание принадлежности.

Ключевым, структурным компонентом этнического самосознания считается самоназвание, или этноним. Этнологами и этнопсихологами подчеркивается интегрирующая функция самоназвания. Название или самоназвание (этноним) важны не только для самоидентификации и идентификации с другими. «Пока культурная идентичность не получила своего имени, отсутствует чувство общности внутри группы» (Скворцов Н.Г., 1996). Соответственно, можно сделать вывод, что «потеря» этнонима приводит и к разрушению чувства общности.

Проблема этнического самосознания, или этнокультурного самоопределения, обнаруживает себя, как правило, в кризисные, переломные периоды жизни общества. Причиной этому является потребность общества, в частности российского, переосмыслить себя, имеющиеся достижения и определить дальнейшие пути развития.

Говоря о структуре этнического самосознания, современные авторы единодушно признают ее трехкомпонентность (трехуровневость). Этническое самосознание включает в себя содержательный (когнитивный), эмоциональный и поведенческий компоненты.

К содержательному компоненту относят следующие элементы: этноним (самоназвание), этнические знания о существовании этнических групп, их особенностях (гетеростереотипы), «культурной дистанции» между группами; знание об особенностях своего этноса (автостереотипы), осознание оснований собственной идентичности (или этноинтегрирующие признаки), самоидентификация.

Аффективный, или эмоциональный, аспект представляет собой значимость принадлежности к этнической группе. Поведенческий, или динамический, – аттитюды в отношении собственной и других этнических групп, стратегии межгруппового взаимодействия. Важными элементами этнического самосознания являются ценнностные ориентации, которые наряду с аттитюдами (установками) и межгрупповыми стратегиями составляют его динамический аспект.

Основной проблемой изучения этнических общностей является проблема методов эмпирического исследования. В качестве возможных выделяют методы этнографии, многообразные методы, направленные на исследование некоторых структурных компонентов этнического самосознания (идентичности, стереотипов, ценностей). Более важное значение приобретает форма применения таких методов. Одной из них является межкультурное, или кросс-культурное сравнение.

Основным методологическим принципом в таких исследованиях служит точка отсчета для сравнения. Так, например, точкой отсчета для сравнения может быть тип культуры. Для кросс-культурной психологии, изучающей различные типы культур, понятие «культура» служит базовым теоретическим конструктом, так же как понятие «этнос» для этнической психологии. Различие этнической и кросскультурной психологии, в принципе, условно. Если этническая психология исследует содержательные особенности этнических групп, то кросс-культурная психология во главу угла ставит принцип сравнения. Н.М. Лебедева отмечает, что в английском языке слово «культура» используется во многих смыслах. Оно может означать расу, национальность, этничность, музыку, изобразительное искусство пищу, одежду, ритуалы традиции и т.д. «Культура» сложное понятие, относящееся как к материальным (пища, одежда) и социальным (организация и структура общества) явлениям, так и к индивидуальному поведению, репродукции, организованной деятельности. Мы можем понимать, что под разным поведением представителей многообразных этносов лежат культурные различия, и таким образом изучать культуру и этнос в целом. Изменения в поведении обязательно означают изменения в культуре, и наоборот.

М. Мид (1901–1978) принадлежит описание трех типов культур в зависимости от характера усвоения социального опыта: постфигуративной, кофигуративной и префигуративной.

В постфигуративных культурах, к которым относятся, например, примитивные общества, религиозные сооб-

щества и т.д., дети учатся прежде у своих предков. В таких культурах взрослые ориентированы на поддержание стабильности образа жизни. Опыт, пережитый взрослыми, является «схемой будущего для их детей». Такой тип культуры проявляется сегодня в национальных традициях.

Другой тип культуры – кофигуративный – характеризуется тем, что преобладающей моделью поведения оказывается поведение современников. Такая ситуация возможна в сообществе, которое остается без старших (без бабушек и дедушек), например в сообществе иммигрантов, или в социальной ситуации, когда опыт старшего поколения подвергается сомнению (что было актуально для постсоветской России). При таком типе передача социального опыта определяется не столько родителями, сколько сверстниками.

Третий тип культуры – префигуративная культура – характеризуется тем, что взрослое поколение начинает «присматриваться» к опыту своих детей, предвидя в нем тенденции будущего развития общества (Лебедева Н.М., 1999). В современной России просматриваются тенденции к проявлению элементов префигуративной культуры.

Кроме вышеуказанной классификации, в которой отражается характер взаимосвязи поколений, в качестве отправной точки для сравнения поведения представителей различных этнических общностей может выступать, по терминологии Н. Триандиса, «культурный синдром», который задает образ личности, преобладающий в культуре. Культурный синдром – это определенный набор ценностей, установок, верований, норм и моделей поведения.

Так, например, одним из фундаментальных синдромов является синдром «индивидуалистичность – коллективистичность культур». Считается, что индивидуалистические культуры способствуют самореализации их членов. В индивидуалистических культурах личная, или «Я-идентичность», преобладает над групповой, или «Мы-идентичностью». Здесь поведение личности определяется ее мотивацией к достижению, в коллективистических же – принадлежностью к группе. Авторитаризм и давление на личность в коллективистических культурах выше. Триандис и Гельфанд (1998) разделили коллективизм и индивидуализм по принципу иерархичности на два типа – горизонтальный и вертикальный. Авторы выделили четыре формы индивидуализма-коллективизма:

1. Горизонтальный индивидуализм – «Я более зависим от самого себя, чем от других».

2. Вертикальный индивидуализм – «Для меня важно, что я делаю работу лучше других».

3. Горизонтальный коллективизм – «Если мой коллега получит приз, я буду этим гордиться».

4. Вертикальный коллективизм – «Для меня важно уважать решения, принятые моей группой (ее лидерами)».

Традиционно к индивидуалистическим культурам относят западные, европейские культуры, к коллективистическим – восточные культуры.

Несмотря на евроазиатское положение России (или потенциальную тенденцию как к индивидуализму, так и коллективизму), ценности традиционной русской культуры располагаются ближе к полюсу коллективистически ориентированных культур.

Другим культурным синдромом, обуславливающим преобладающий тип личности и поведения в культуре, является «простота – сложность культур».

Этот синдром проявляется в отношении ко времени как к ценности и в степени точности или диффузности социальных ролей.Чем более сложной является культура, тем более внимательно люди относятся в ней ко времени.

Можно привести пример, хорошо иллюстрирующий культурные различия в отношении ко времени. На вопрос: «Если у вас назначена встреча с другом, как долго вы намерены его ждать?» – люди в индустриальных, сложных культурах (Япония, США) давали ответ в минутах, люди в культурах средних по сложности (Греция, Италия) – в часах, а в наименее сложных (некоторые культуры Африки, Латинской Америки) – в сутках.

Представления о времени различны в различных типах культур: на Западе время понимается как линейный вектор от прошлого через настоящее к будущему. Во многих культурах Востока время рассматривается как непрерывность повторяющихся циклов в природе и человеческой жизни. В западных культурах принято делать одно дело в единицу времени и разговоры вести последовательно, а не одновременно. В других культурах (например, Саудовская Аравия) вполне приемлемо вести разговоры одновременно с несколькими людьми (Лебедева М.Н., Татарко А.Н., 2007).

В сложных культурах от человека ожидается точное, однозначное выполнение социальной роли. В культурах, тяготеющих к простым, содержание социальных ролей часто смешивается. Так, например, студент, не посещающий занятия, может объяснить этот факт не своей несобранностью или неумением распределять время, а какими-то семейными обстоятельствами (роль студента и семейная роль смешиваются).

В плане вышеуказанного синдрома Россия более тяготеет к простым культурам.

Рассмотрим еще один культурный синдром, объясняющий различия в поведении представителей различных культур, это синдром «открытость – закрытость культур».

В «закрытых» культурах люди должны вести себя в соответствии с групповыми нормами и нарушение норм строго карается. В «открытых» культурах наблюдается большая терпимость к отклонению поведения индивидов от общественных норм. Для «закрытых» культур значимы предсказуемость, определенность и безопасность. Здесь представители склонны воспринимать людей «открытых» культур как недисциплинированных, своевольных. Примером «закрытой» культуры может служить Советский Союз. И сегодня в плане соответствия поведения общепринятым нормам Россия ближе к «закрытым» культурам.

Кроме перечисленных примеров этнокультурных различий в поведении, обусловленных «культурными синдромами», можно выделить еще опосредованность поведения «психологическими измерениями культур». Г. Хофстед (р. 1928) в результате большого эмпирического кросс-культурного исследования выделил три основания, по которым были получены значимые отличия в обследованных им культурах. К психологическим измерениям он отнес: «дистанцию власти», «избегание неопределенности» и «маскулинность – феминность».

Так, «дистанция власти» определялась как «степень неравномерности распределения власти с точки зрения членов данного общества». Индивиды из культур с большой дистанцией власти считают, что власть – это наиболее важная часть общественной жизни. В культурах такого типа акцент делается на принудительную власть. В культурах с низкой дистанцией власти господствует мнение, что только легитимная, компетентная власть подлинна. Г. Хофстед обнаружил, что родители из культур с высоким уровнем дистанции власти поощряют в своих детях обязательность и исполнительность, а студенты в данных культурах демонстрируют более конформное поведение и более авторитарные установки, чем в культурах с низкой дистанцией власти. Члены культур с низкой дистанцией власти рассматривают уважение к личности и равенство как условие «пути к благоденствию», а члены культур с высокой дистанцией власти выдвигают в качестве таких условий такт, услужливость и деньги.

Избегание неопределенности как психологическое измерение культур проявляется в уровне толерантности к неопределенности. Культуры с низким уровнем толерантности к неопределенности демонстрируют высокий уровень тревожности, агрессивности, они нуждаются в формализованных правилах и нормах поведения. Представители таких культур нетерпимы к «иному» – другим идеям, поведению и т.д. Культуры с высоким уровнем избегания неопределенности имеют более низкий уровень стрессов, принимают разногласия в своей среде и характеризуются большой склонностью к риску.

«Маскулинность – фемининность» как психологическое измерениекультур проявляется в отношении к материальным вещам, власти и представительства. В «маскулинных» культурах подчеркивается различие в половых ролях, исполнительность, амбициозность и независимость. В «фемининных» – в качестве главных ценностей выступает сам человек, его воспитание и смысл жизни. Упор делается на взаимную зависимость и служение друг другу. Например, коммуникацию в «фемининных» культурах хорошо иллюстрирует описание эмоционального поведения в Иране, сделанное Холлом. Он отмечает, что в Иране от мужчин ожидается проявление эмоций. Иранские мужчины читают стихи, они чувствительны и имеют хорошо развитую интуицию. Их часто можно увидеть обнимающимися или пожимающими руки. Женщины же, напротив, должны быть практически холодными.

Анализируя культурные синдромы и психологические измерения, необходимо помнить, что со временем общества и культуры претерпевают значительные изменения. Так, например, установлено, что индивидуализм распространяется по миру пропорционально росту благосостояния. Выявлено, что сегодня студенты в Японии более являются индивидуалистами, чем коллективистами, при этом Япония всегда рассматривалась как наиболее коллективистическая культура(Лебедева Н.М., 1999).В современной России тенденции к индивидуализму становятся все более выраженными, хотя наша страна изначально является общинной, коллективистической культурой.