Dhimmitude в течение и после периода Tanzimat – Османская империя

Tanzimat, означая реорганизацию Османской империи, был периодом преобразования, которое началось в 1839 и закончилось Первой Конституционной Эрой в 1876. Эра реформы Tanzimat характеризовалась различными попытками модернизировать Османскую империю, обеспечить ее территориальную целостность против националистических движений и агрессивных полномочий. Реформы поощряли Ottomanism среди разнообразных этнических групп Империи, пытаясь идти против течения националистических движений в Османской империи. Реформы попытались объединить немусульман и нетурок более тщательно в Оттоманское общество, увеличивая их гражданские свободы и предоставляя им равенство всюду по Империи.

Эдуард Энгелхардт, Ла Тюрки и Ла Танзима, 2 Издания В 1882, Париж; Engelhardt сделал эти наблюдения из его подробного анализа периода Tanzimat, отмечая, что четверть столетие после крымской войны (1853-56), и второго повторения реформ Tanzimat, те же самые проблемы сохранились:

Мусульманское общество еще не порвало с предубеждениями, которые заставляют завоеванные народы подчинить …, raya [dhimmis] остаются низшими к Osmanlis; фактически он не реабилитирован; фанатизм первых лет не смягчился … [даже либеральные мусульмане, отклоненные] … гражданское и политическое равенство, то есть ассимиляция завоеванного с завоевателями.

Систематическая экспертиза условия христианского rayas проводилась в 1860-ых британскими консулами, размещенными всюду по Османской империи, приводя к обширному основному исходному письменному доказательству. [54]. Великобритания была тогда самым влиятельным союзником Турции, и это было в ее стратегическом интересе видеть, что притеснение христиан было устранено, чтобы предотвратить прямое, агрессивное российское или австрийское вмешательство. 22 июля 1860 Консул Джеймс Зохрэб послал длинный отчет от Сараево до его посла в Constantinople, сэра Генри Балвера, анализируя правительство областей Боснии и Герцеговины, снова, после реформ Tanzimat 1856 года. Что касается усилий по реформе, Зохрэб заявляет:

Я могу благополучно сказать, [они] фактически остаются устаревшим законом …, в то время как [это] не распространяется на разрешение христианам рассматриваться, поскольку их прежде рассматривали, до сих пор невыносимо и несправедлив в этом, оно разрешает Mussulmans грабить их с тяжелыми требованиями. Ложные заключения (заключение под ложным обвинением) имеют ежедневное происшествие. Христианин имеет только маленький шанс оправдания, когда его противник - Mussulman (...), христианским доказательствам, как правило, все еще отказывают (...) Христианам теперь разрешают обладать недвижимостью, но препятствия, которые они встречают с тем, когда они пытаются приобрести ее, являются так многими и досадный, что очень немногие пока еще смели выдерживать их … Такое существо, вообще говоря, курс, преследуемый правительством к христианам в капитале (Сараево) области, где Консульские Агенты различных Полномочий проживают и могут осуществить определенную степень контроля, можно легко предположить к тому, что расширяет христиан в более отдаленных районах, пострадайте, кем управляет Mudirs (губернаторы), вообще фанатичные и не знакомые с (новые реформы) закон..

Даже современный Оттомэнист Родерик Дэйвисон (в "турецких Отношениях Относительно христианско-мусульманского Равенства в Девятнадцатом веке" американская Historical Review, Издание 59, стр 848, 855, 859, 864) признает, что реформы, неудавшиеся, и, предлагают объяснение, основанное на исламских верованиях, свойственных системе dhimmitude:

Никакое подлинное равенство никогда не достигалось, … там оставался среди турок интенсивным мусульманином, чувствующим, который мог иногда врываться в открытый фанатизм … Более важный, чем возможность фанатических вспышек, однако, была врожденным отношением превосходства, которым обладал мусульманский турок. Ислам был для него истинной религией. Христианство было только частичным открытием правды, которую Мухаммед наконец показал полностью; поэтому христиане не были равны мусульманам во владении правдой. Ислам не был только способом вероисповедания, это был образ жизни также. Это предписало отношения человека к человеку, так же как Богу, и было основанием для общества для закона, и для правительства. Христиан поэтому неизбежно считали второразрядными гражданами в свете религиозного открытия — так же как из-за простого факта, что они были завоеваны Оттоманками. Этой целой мусульманской перспективе часто подводили итог в распространенном слове gavur (или kafir), что означает 'неверующего' или 'неверного', с эмоциональным и довольно нелестным подтекстом. Связаться близко или на условиях равенства с gavur было сомнительно в лучшем случае “Знакомую ассоциацию с язычниками и неверными запрещают людям Ислама,” сказали Асим, начало историк девятнадцатого века, “и дружественное и близкое общение между двумя сторонами, которые являются тем другому как темнота, и свет совсем не желателен” … простая идея равенства, особенно пункт антиклеветы 1856, оскорблял врожденный смысл турок справедливости вещей.“ Теперь мы не можем назвать gavur gavur”, это было сказано, иногда горько, иногда в сухом объяснении, что под новым разрешением простая правда больше не могла быть сказана открыто. Реформы могли быть приемлемыми, который запретил называние вещи своими именами?... Турецкий ум, обусловленный столетиями мусульманина и Оттоманского господства, еще не был готов признать, что любое абсолютное равенство … Оттоманское равенство еще не было достигнуто в период Tanzimat [то есть, середина к концу 19-ого столетия, 1839-1876], ни после Молодой революции турка 1908 …