Трансцендентные, ИЛИ интегративные, роли

Наше существование было бы скучным и даже удруча­ющим, если бы оно исчерпывалось социальными ролями. Человек не мог бы выйти за рамки homo sociologicus и обрести себя в подлинном смысле. Дарендорф считает поэ­тому: «Уже для того, чтобы сделать логический статус своих стараний недоступным всяким сомнениям, социо­лог должен осознавать, придерживается ли он человече­ского образа, как две капли воды похожего на образ homo sociologicus, или же считает его искаженной картиной то­го, чему человек придает значение с моральной (в отли­чие от научной) точки зрения. В действительности от­дельный социолог нуждается по крайней мере в рудимен­тарном образе человека, который содержится не в логиче­ской, а в антропологической оценке гипостазированного homo sociologicus» (21). Для социолога этого, наверно, достаточно. Для метода психодрамы, напротив, один только рудиментарный образ человека был бы неприго­ден, ведь она вникает во все «драматические возможно­сти», во все феномены человеческого поведения и челове­ческого переживания. Ни искаженный, ни упрощенный образ удовлетворить ее не могут, ибо благодаря ее ис­пользованию раскрываются самые разнообразные аспек­ты человеческого существования! В психодраме человек выступает во всевозможных ролях. С теоретической точ­ки зрения речь здесь идет не столько о его ролях в науч­ном значении, сколько о «моральном» значении общения в ролях. В 1914 году в «Приглашении к встрече» (78) Морено обрисовал теоретические основы своего творчест­ва, вершиной которого является человеческая, но вместе с тем и техническая, экзистенциальная, но вместе с тем и научная практика, то есть психодрама. Психодрама, не пренебрегая остальными ролевыми уровнями, разверты­вается главным образом в той сфере бытия, о которой Карл Ясперс говорит: «Я есть, поскольку я трансцендирую к себе в качестве собственно Самости, в качестве лич­ности среди личностей» (53). «В качестве личности среди личностей» человек, однако, трансцендирует и через сфе­ру исключительно социальных ролей, чтобы выражать впредь свою Самость еще и в этических поступках. Стало быть, существуют роли, которые нельзя понять из внеш­них потребностей и которые мы, логично дополняя тео­рию ролей Морено, хотим назвать трансцендентными, или интегративными, ролями.

Трансцендентные роли нельзя понять из внешних по­требностей. В них человек совершает имманентно присущую миру трансценденцию и приходит к общему взгляду на мир, являющемуся предпосылкой всякой этики. Поэ­тому мы могли бы говорить также об «этических ролях», а в религиозно-специфическом контексте — вместе со шведским психологом Хьелмаром Сунденом — о «рели­гиозных ролях». Это трансцендирование от чисто соци­ального действования в ролях к этическому, однако, еще не есть выражение огромного трансцендирующего шага от второй психической вселенной к третьей. Этическое действование точно так же находит свое место во второй все­ленной, как стадия вселенской реальности — в первой, хотя она уже существенным образом отличается от матри­цы вселенской идентичности.

В более широком смысле трансцендентные роли — это те роли, в которых человек трансцендирует от второй все­ленной к третьей, возвышается над уровнем «человече­ского, слишком человеческого» и, преодолевая отчужде­ние, вступает в новую, осознанно-эмпатическую интерак­цию с надындивидуальным бытием, космосом. Это роли, в которых выражается, по словам Майстера Экхарта, че­ловеческое экзистенциальное «стремление к первично­сти» (27) или, говоря экзистенциально-аналитически, «возможность одного бытия становится основой собствен­ного» (9).

Если мы разместим по графам четыре трансцендирующие друг в друга ролевые категории, то получится сле­дующая таблица:

Интересно, что уже на очень ранних этапах истории человечества создавались монументальные памятники, в которых символически воплотились различные сферы человеческого бытия. Они облегчают усвоение того, что нами было установлено с помощью четырех ролевых категорий. Особенно это относится к вавилонским хе­рувимам и родственным им египетским сфинксам. Бычье туловище, как образ хтонического плодородия, олицетворяет жизненные силы, соматические роли. Львиное тело, символ божества мужества и борьбы, мо­жет олицетворять эмоциональные силы «Я», психиче­ские роли. Крылья являются символом крылатого сол­нечного божества. Оно обозревает мир, народы, людей в их социальной взаимосвязи, в их социальных ролях. Человеческий лик — образ высшего божества. Он яв­ляется вершиной, трансцендирующей через другие ком­поненты и интегрирующей их в одно целое. Общее впе­чатление, которое остается от созерцания сфинкса, что это образ человека.

В рамках того, о чем здесь говорилось, следует упо­мянуть разработанный Пьером Вейлем в другом кон­тексте вариант психодрамы — «psychodrame dusphinx» (136), однако останавливаться на нем специально мы не будем.

Чтобы сделать категорию трансцендентно-интегративных ролей более понятной, следует еще сказать о том, что спектр ролей на трансцендентном ролевом уровне обши­рен — от сферы этического и креативного до сферы абсо­лютно религиозного. В последнем случае индивид полно­стью растворяется в надличностном, как, например, принц Гаутама в роли Будды и Иисус из Назарета в роли Христа.

Рис. 6. Из: Moreno, J.L. Psychodrama.

Vol. I, p. 157. 106

Если взрослый человек актуализирует социальные, психические и соматические роли, то они для него доста­точно очевидны. Он воспринимает их в повседневности как стереотипные и считает их менее важными, чем свою личность.

Если актуализируются трансцендентные роли, то они кажутся человеку необыкновенными, нуминозными, архетипными. Благодаря им он ощущает себя ответст­венным за свое бытие и нередко считает эту роль более важной, чем свою личность. На приведенном выше ри­сунке Морено изображает социальные роли в качестве отдельных подсистем индивида, или личности. Транс­цендентные роли в их абсолютной форме представлены в виде ролевых систем, включающих в себя системы более низкого порядка. В их масштабе индивид столь же относительно маловажен, как социальная роль в масштабах индивида. Системы более высокого порядка обозначены сплошной линией, более низкого — пунк­тирной.

Стереотипные роли воспринимаются здоровым чело­веком как подчиненные его личности, архетипные — как роли, которым он подчинен сам.

Если говорить о здоровом ролевом опыте, здесь так­же следует упомянуть рассуждения Сундена в его ра­боте «Религия и роли» (130). Сунден полагает, что вся­кий жизненный религиозный опыт является ролевым опытом, который находится в противоречии со строго сформулированным мировоззрением того или иного учения, так сказать, «уставом». Для «уставного чело­века» самое главное — это прочность мировоззрения. Сунден пишет о нем: «Он может все доказать, все рас­толковать, более того, характерной чертой «уставного человека» является то, что он получает огромное удо­вольствие от обсуждения всевозможных вопросов. Это, однако, нужно ему лишь для того, чтобы еще больше утвердиться в собственных взглядах» (130). Сунден вместе с Сарбином противопоставляет «авторитарной установке» «умение принимать роли», авторитарному «человеку-учению» эмпатического «ролевого человека» (130). Его положения о религии и ролях очень близки по духу рассуждениям Морено о кьеркегоровском по­нимании Христа (58) и об аксиодраме.