В соответствии с положениями ст. 3 УК России преступность деяния, а также его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются только уголовным кодексом. При этом к иным уголовно-правовым последствиям совершения преступления, безусловно, относятся положения УК России, регламентирующие, в частности, институт освобождения от уголовной ответственности.
В связи с изменениями и дополнениями, внесенными в УК России в 2003 году освобождение от уголовной ответственности стало возможно только по трем основаниям: в связи с деятельным раскаянием, в связи с примирением с потерпевшим и в связи с истечением сроков давности. Все перечисленные основания освобождения от уголовной ответственности, очевидно, основаны на нецелесообразности применения к виновному уголовно-правовых мер принуждения в связи с утратой личностью общественной опасности или недоказанностью последней, что, в общем-то, с точки зрения презумпции невиновности, в уголовно-правовом смысле синонимично.
При этом, как при деятельном раскаянии, так и при примирении с потерпевшим, действительность утраты личностью общественной опасности характеризуется положительным посткриминальным поведением виновного в виде, к примеру, добровольных явки с повинной, способствования раскрытию и расследованию преступления, возмещения причиненного ущерба или заглаживания причиненного преступлением вреда иным образом (при деятельном раскаянии) или примирением с потерпевшим и заглаживанием причиненного ущерба в соответствии с положениями УК о примирении с потерпевшим.
Таким образом, утрата личностью общественной опасности характеризуется как условие возможного освобождения от уголовной ответственности.
Вместе с тем, в соответствии с общим положениями о деятельном раскаянии и о примирении с потерпевшим, регламентируемая возможность освобождения от уголовной ответственности напрямую зависит от категории совершенного преступления (поскольку распространяется на случаи совершения преступлений небольшой или средней тяжести), а также от характеристики личности виновного и его предшествовавшего преступлению поведения с точки зрения его (поведения) уголовно-правовых аспектов: указанные условия освобождения от уголовной ответственности распространяются только на лиц, совершивших преступление впервые.
С точки зрения принципов целесообразности, справедливости, гуманизма подобная регламентация уголовно-правовых последствий совершения преступления вполне оправдана. Действительно, представляется нецелесообразным применение уголовно-правовых средств принуждения, когда задачи уголовного закона, как и цели уголовного наказания, достигнуты (социальная справедливость восстановлена, причиненный ущерб возмещен, виновный, утративший общественную опасность в исправлении не нуждается, что в свою очередь указывает на достижение цели частной превенции). С другой стороны, применение уголовно-правовых, как наиболее суровых мер принуждения к лицу, действительно ставшему на путь исправления несправедливо: наказание и иные средства уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, должны соответствовать не только характеру и степени общественной опасности содеянного, не только обстоятельствам совершения преступления, но и личности виновного, которая в рассматриваемых нами случаях, характеризуется исключительно положительно.
Рассуждая о справедливости, доктор Н.С. Таганцев в своем курсе лекций «Русское уголовное право», писал: «Справедливость без милосердия – не справедливость, а жестокость…». Таким образом, можно констатировать, что труды великого классика нашли на сегодняшний день отражение в действующем законодательстве, регламентирующем не только неотвратимость ответственности, но и возможность проявления милосердия, как формы компромисса при конкуренции норм морали и права.
Вместе с тем, при более детальном анализе института деятельного раскаяния, как основания освобождения от уголовной ответственности, становится очевидно, что не только милосердие по отношению к виновному и не только нецелесообразность применения к нему самых суровых государственно-правовых мер принуждения легли в основу учения о деятельном раскаянии.
Часть вторая статьи 75 УК России говорит о случаях, специально предусмотренных статьями Особенной части УК, когда виновный освобождается от уголовной ответственности вне зависимости от категории совершенного им преступления. Указанные случаи регламентируются примечаниями к статьям уголовного кодекса, предусматривающим ответственность за целый ряд тяжких и особо тяжких преступлений. При этом, анализ оснований освобождения от уголовной ответственности в каждой из таких норм, не дает оснований полагать, что причинами освобождения от уголовной ответственности является проявление гуманизма и милосердия по отношению к виновному, не говоря уже о явном несоблюдении принципа справедливости, как соответствия мер принуждения причиненному преступлением вреду.
Очевидно, что, регламентируя основания освобождения от уголовной ответственности в случае деятельного раскаяния при похищении человека, захвате заложника, торговли людьми и в др. составах тяжких и особо тяжких преступлений, законодатель руководствовался совершенно иными мотивами, скорее всего, стремлением предотвратить наступление или отягощение уже наступивших последствий совершенных преступлений. Указанное, на наш взгляд, характеризует пусть даже и посредством нарушения принципа справедливости, но проявление гуманизма по отношению к потерпевшему. На наш взгляд, положения статьи 7 УК о принципе гуманизма относятся, в том числе, и к потерпевшему. Характеризуя условия реализации уголовно-правовых методов по отношению к преступнику и обеспечения его (т.е. преступника) безопасности, принцип гуманизма регламентирует обязанность обеспечения безопасности потерпевших. Заключающаяся в основном в репрессивных средствах и методах, уголовно-правовая защита прав и свобод личности, должна обеспечивать и другие способы предотвращения и пресечения преступных посягательств, позволяющие, наряду с методами принуждения, эффективно реализовывать задачу обеспечения безопасности человека, в данном случае – потерпевшего, иными методами – методами поощрения положительного посткриминального поведения виновного. Таким образом, абсолютно логичной представляется законодательная регламентация оснований освобождения от уголовной ответственности при совершении даже тяжких и особо тяжких преступлений, если такая регламентация способствует реализации одной из задач уголовного кодекса - охраны прав и свобод человека и гражданина. Рассматриваемые методы, которые можно охарактеризовать как поощрительные меры, приобретают большую актуальность, когда иные средства и методы предупреждения или пресечения преступления оказались неэффективными или сами по себе создают угрозу жизни или здоровью потерпевших (например, штурм, как боевая спецоперация по освобождению похищенного лица, заложника или при задержании виновных в торговле людьми, когда потерпевшие остаются под контролем работорговцев).
Указанные обстоятельства, на наш взгляд, являются единственным логичным объяснением самого существования подобного рода поощрительных норм в российском уголовном законодательстве об ответственности за ряд тяжких и особо тяжких преступлений.
Вместе с тем, регламентация указанных поощрительных норм в тексте уголовного закона, на наш взгляд, не всегда в полном объеме соответствует вышеприведенной логике. В частности, примечание к статье 1271 УК России определяет, что лицо, впервые совершившее торговлю людьми без отягчающих обстоятельств в отношении одного, двух или более лиц, добровольно освободившее потерпевшего (или потерпевших) и способствовавшее раскрытию совершенного преступления, освобождается от уголовной ответственности, если в его действиях не содержится иного состава преступления.
Представляется, что, с одной стороны, указанное основание освобождения от уголовной ответственности вполне соответствует вышеприведенной логике регламентации в Особенной части УК поощрительных норм о деятельном раскаянии. С дугой же стороны, анализируемая регламентация представляется, на наш взгляд, необоснованно зауженной и законодательно декларируемое прекращение уголовного преследования виновных в торговле людьми, на практике представляется редко осуществимым и едва ли способствующим мотивации активного антикриминального поведения лиц, виновных в торговле людьми.
Так, например, первым обязательным условием анализируемого специального основания освобождения от уголовной ответственности является совершение купли-продажи человека или других форм торговли людьми впервые. При этом, под совершением преступления впервые понимается, прежде всего, фактически впервые совершение, например, акта купли-продажи человека. При этом, лицо освобождается от уголовной ответственности и при совершении преступления, предусмотренного п. «а» ч.2 ст. 1271 УК России, т.е. при совершении торговли людьми в отношении двух или более потерпевших. С одной стороны, все, казалось бы, логично: если виновный способствовал освобождению потерпевших и способствовал раскрытию данного преступления, то на него распространяется данное основание освобождения от уголовной ответственности, вне зависимости от количества потерпевших: интересы восстановления прав и свобод личности вполне убедительно, на наш взгляд, обосновывают допустимость подобной регламентации. С другой стороны, указанный признак освобождения от уголовной ответственности - «совершение преступления впервые» не способствует пробуждению мотивации активного антикриминального поведения лица, совершившего несколько самостоятельных преступлений в виде торговли людьми, когда каждое из преступлений было совершено в отношении, к примеру, одного потерпевшего. В случае, если торговля людьми, совершенная в отношении двух или более потерпевших не охватывалась единым умыслом, когда умысел на совершение очередного акта купли-продажи человека возникал после реализации умысла на первое преступление, нельзя говорить о единичном сложном преступлении. В приведенном примере необходимо констатировать совокупность преступлений, как вид множественности, что исключает характеристику второго и последующих преступлений, как совершенных впервые.
Общеизвестные положения институтов множественности и единичного преступления не позволяют применить к виновному положения, описанные в примечании к статье 1271 УК России об освобождении виновного от уголовной ответственности в связи со специальным видом деятельного раскаяния: данные положения на такого преступника не распространяются, а применяются только к лицам, совершившим преступление впервые.
Приведенное обоснование нелогичности и излишней ограниченности условий освобождения от уголовной ответственности по признаку «впервые» характеризуется, в том числе, и аналогичностью (в ряде случаев вплоть до полного совпадения) тех общественно полезных последствий, которые наступают в результате деятельного раскаяния виновного в единичной торговле людьми и виновного во множественности рассматриваемых преступлений. Судебно-следственная практика наглядно свидетельствует о том, что, являясь одним из видов организованной преступности, торговля людьми часто представляет собой своего рода конвейер, когда юридическая множественность преступлений фактически представляет собой единую преступную деятельность виновных: 1) преступная деятельность характеризуется относительным постоянством форм и методов; 2) конечное местонахождение потерпевших (где, собственно, и осуществляется их эксплуатация) - одно и то же; 3) все потерпевшие находятся под контролем и под принуждением одной и той же организованной группы и т.д. И, хотя при этом умысел на торговлю людьми по отношению к каждому очередному потерпевшему возникает каждый раз новый (что и позволяет говорить о множественности преступлений), активное антикриминальное поведение виновного в приведенном примере может способствовать освобождению всех потерпевших, независимо от определяемого квалификацией юридического числа фактически совершенных преступлений. Таким образом, представляется, что использование термина «впервые» в законодательной регламентации деятельного раскаяния при освобождении от уголовной ответственности за торговлю людьми излишне сужает пределы правоприменения такого освобождения как поощрительной нормы и не способствует мотивации активного антикриминального поведения виновных в неоднократных фактах торговли людьми.
Следующим аргументом ограниченности правовой регламентации основания освобождения от уголовной ответственности за торговлю людьми, на наш взгляд является неприменимость такого освобождения по отношению к торговле несовершеннолетними (п. «б» ч.2 ст. 1271 УК РФ). При этом, на наш взгляд, необходимо говорить не только об ограниченности регламентации освобождения от уголовной ответственности за торговлю несовершеннолетними, но и об отсутствии правовой регламентации условий вменения данного отягчающего обстоятельства.
Безусловно, торговля людьми в виде, например, акта купли-продажи несовершеннолетнего, представляет собой единичное простое преступление, момент совершения которого находится в границах несовершеннолетия потерпевшего, чем и определяется квалификация преступления, как совершенного при обозначенном отягчающем обстоятельстве. Вместе с тем, другие формы торговли людьми, такие, например, как совершенные в целях эксплуатации перевозка или, тем более, укрывательство потерпевшего, представляют собой длящиеся преступления, в процессе совершения которых, могут существенным образом измениться обстоятельства совершения преступления – потерпевший может стать совершеннолетним. В таком случае неизбежно возникает вопрос о квалификации преступления.
С одной стороны, в соответствии с положениями ч.2 ст. 9 УК России временем совершения преступления признается время совершения общественно опасного деяния, независимо от времени наступления последствий. С другой стороны, несправедливо не учитывать объективно изменившиеся обстоятельства длящегося преступления; кроме того, временем совершения длящегося преступления признается момент задержания лица или его явки с повинной. Таким образом, указанные обстоятельства, относительно квалификации торговли несовершеннолетними в случае длящегося преступления не находят безапелляционной аргументации в уголовном праве и нуждаются в глубоком анализе, выработке правового обоснования алгоритма квалификации и, в идеале, в законодательном закреплении такого алгоритма в тексте диспозиции рассматриваемой уголовно-правовой нормы.
Наряду с вышеизложенным, возникает вопрос о причинах, исключающих законодательную возможность освобождения от уголовной ответственности при деятельном раскаянии после торговли несовершеннолетними или при наличии других отягчающих и особо отягчающих обстоятельств, предусмотренных ч.2 или 3 рассматриваемой статьи.
Такие отягчающие обстоятельства, как, например, совершение преступления в отношении малолетнего или в отношении женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности или в отношении лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии или в материальной или иной зависимости от виновного, безусловно, повышают степень общественной опасности торговли людьми. Однако, будучи регламентированными и в ст.63 УК России, сами по себе указанные обстоятельства не являются преступлениями. Указанное, на наш взгляд, вызывает вопрос о принципиальном соотношении характера и степени общественной опасности торговли людьми, подпадающей под освобождение от уголовной ответственности при деятельном раскаянии и характера и степени общественной опасности торговли людьми при таких отягчающих обстоятельствах, когда освобождение от уголовной ответственности законодательно не регламентируется и, как следствие, запрещено. При этом, на наш взгляд, логика законодателя не может быть аргументирована даже оценкой степени общественной опасности анализируемых видов торговли людьми. Если законодатель пытался регламентировать возможность освобождения от уголовной ответственности только лишь в случаях торговли людьми, представляющих относительно наименьшую общественную опасность (применительно к торговле людьми в отношении одного, двух или более лиц без каких бы то ни было отягчающих обстоятельств), то, очевидно, что такая регламентация осуществлялась без должного криминологического прогнозирования и оценки нововведений. На наш взгляд, торговля людьми в отношении, например, тридцати человек, как единое преступление, обладает несоизмеримо большей степенью общественной опасности, нежели купля-продажа одного несовершеннолетнего. Но в первом случае деятельное раскаяние является основанием освобождения от уголовной ответственности, а во втором – лишь для смягчения наказания. Указанные недостатки регламентации правовых оснований освобождения от уголовной ответственности за торговлю людьми относятся и к другим отягчающим обстоятельствам, таким, например, как торговля людьми в отношении женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности или в отношении лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии либо в материальной или иной служебной зависимости от виновного.
Подобный подход, на наш взгляд, противоречит принципу справедливости и необоснованно сужает границы квалификации деятельного раскаяния, как, безусловно, необходимого специального условия освобождения от уголовной ответственности, способствующего мотивации активного антикриминального поведения виновных в процессе совершения торговле людьми.
Так, например, освобождение от уголовной ответственности за торговлю людьми не распространяется на лиц, участвовавших в ее совершении в составе организованной группы, т.к. данное отягчающее обстоятельство предусмотрено п. «в» ч.3 ст. 1271 УК РФ, а не ч. 1 пли п. «а» названной нормы. Возникает вопрос: почему государство не позволяет освободить от уголовной ответственности члена организованной группы работорговцев, который своим посткриминальным поведением способствовал освобождению всех потерпевших, изобличению всех участников организованной группы, пресечению ее преступной деятельности? На наш взгляд, подобного рода поведение участника организованной преступной группы, с одной стороны, влечет самые положительные последствия и способствует реализации задач уголовного закона, а с другой стороны, - будучи фактическим предательством со стороны одного из членов преступной группы, способно повлечь самые неблагоприятные последствия со стороны преступников как для самого «деятельно раскаявшегося». Боязнь мести со стороны соучастников (тем более в организованной преступной группе), с нашей точки зрения является достаточным основанием для отказа от возможного деятельного раскаяния, тем более в случае, когда законом не предусмотрено никаких значимых мер поощрения: деятельно раскаявшемуся члену организованной группы в соответствии с положениями ст. 62 УК России может быт назначено наказание, на треть менее суровое, чем изобличенным им соучастникам. Представляется, что десять лет лишения свободы, а не пятнадцать как у остальных членов организованной группы – не есть достаточный аргумент, способный мотивировать положительное посткримнальное поведение виновного в ситуации абстрактной возможности изобличения и задержания, а также неизбежности мести со стороны членов организованной преступной группы. При этом, актуальность данного положения тем выше, чем выше уровень коррупции в государстве и доходов работорговцев.
Бессистемность подобного рода законоположений прослеживается при анализе ст. 210 УК России: член преступного сообщества, добровольно прекративший в нем участие, освобождается от уголовной ответственности, а лицо, добровольно способствовавшее пресечению деятельности организованной группы, осуществлявшей торговлю людьми – нет.
С нашей точки зрения, подобный подход нелогичен, что едва ли способствует реализации задач уголовного закона посредством применения поощрительных норм об освобождении от уголовной ответственности в связи со специальными видами деятельного раскаяния. Представляется, что ни одно из отягчающих или особо отягчающих обстоятельств торговли людьми при добровольном освобождении потерпевших не должно препятствовать применению к деятельно раскаявшемуся преступнику поощрительных мер уголовно-правового характера.
Исходя из вышеизложенного, мы считаем, что ни один из квалифицирующих или особо квалифицирующих признаков торговли людьми не может лечь в основу законодательного запрета на применение в отношении деятельно раскаявшегося работорговца освобождения от уголовной ответственности, как поощрительной меры уголовно-правового характера, призванной обеспечить решение задач уголовного закона – охраны прав и свобод человека и гражданина и предупреждение преступлений. Исключение составляет лишь причинение по неосторожности смерти потерпевшему. Однако, по понятным причинам, деятельное раскаяние в данном случае не может содержать возмещения вреда, причиненного преступлением, в связи с чем, освобождение от уголовной ответственности исключается по определению.
С учетом вышеизложенного, мы предлагаем изложить примечание 1 к ст. 1271 УК России об освобождении от уголовной ответственности в связи со специальным видом деятельного раскаяния в следующей редакции:
Примечания. 1. Лицо, участвовавшее в торговле людьми, добровольно освободившее потерпевшего (потерпевших) и способствовавшее раскрытию и расследованию преступления, освобождается от уголовной ответственности, если в его действиях не содержится иного состава преступления.
Необходимо отметить, что ранее примечание к рассматриваемой норме, регламентирующее специальные условия освобождения от уголовной ответственности, уже подвергалось критике в трудах исследователей уголовно-правовых аспектов противодействия торговле людьми. Вместе с тем, полученные нами выводы существенно отличаются от результатов исследований наших предшественников.
Так, например, Г.К. Ищенко в положении № 6, выносимом на защиту диссертационного исследования, предлагает расширить применение действующей редакции примечания к ст. 1271 УК РФ, но в отличие от нашего предложения, распространить его действие на пункты «а», «б», «и» и «з» части 2 ст. 1271 УК России, что позволит стимулировать позитивное постпреступное поведение виновного в торговле людьми, совершенной в отношении двух или более лиц, в отношении несовершеннолетнего, в отношении женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности, а также в отношении лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии либо в материальной или иной зависимости от виновного.
С нашей точки зрения, подобного рода подход, действительно, способствует повышению мотивации позитивного посткриминального поведения виновного, однако, одновременно представляется излишне зауженным: предложения автора не способствуют мотивации позитивного посткриминального поведения, к примеру, участника группового преступления, деятельное раскаяние которого может способствовать пресечению деятельности организованной преступной группы или даже преступного сообщества и освобождению десятков потерпевших. Авторские предложения не затрагивают вопросов множественности случаев торговли людьми и освобождения от уголовной ответственности лиц, не впервые участвовавших в совершении рассматриваемого преступления, а ранее совершавших подобные деяния: с нашей точки зрения, если по каждому отдельному совершенному виновным случаю торговли людьми будут констатированы все основные признаки деятельного раскаяния (освобождение потерпевших, возмещение причиненного преступлением ущерба, изобличение соучастников, способствование раскрытию и расследованию преступления).его освобождение от уголовной ответственности представляется вполне возможным и даже необходимым (в случае отсутствия иных средств спасения потерпевших) шагом.
В отношении сказанного мы полностью соглашаемся с позицией Е.А. Кисловой, высказываемой в выносимом на защиту ее диссертации положении № 7, где автор предлагала «С учетом однородности преступлений, посягающих на личную (физическую) свободу человека … унифицировать основание освобождения от уголовной ответственности за их совершение, изложив примечание к ст. 126 УК РФ в следующей редакции: «Примечание. Лицо, совершившее преступление, предусмотренное одной из статей 126-127 настоящего Кодекса, и добровольно освободившее потерпевшего, освобождается от уголовной ответственности, если в его действиях не содержится иного состава преступления».
Вместе с тем, Е.А. Кислова, на наш взгляд, излишне расширяет границы допустимости применения норм о специальных видах деятельного раскаяния, оставляя открытым вопрос об обязанности освобождаемого от ответственности виновного способствовать раскрытию и расследованию преступления. Подобного рода недостаток, с нашей точки зрения, характеризует и выводы И.Д. Измайловой, которая в положении № 5, выносимом на защиту диссертации, предлагала «в целях соблюдения интересов потерпевших и однозначного понимания оснований освобождения лица от уголовной ответственности за торговлю людьми, в том числе несовершеннолетними», изложить примечание 1 к ст. 127-1 УК РФ в следующей редакции: «Лицо, впервые совершившее деяние, предусмотренное частью первой или пунктом «а» части второй настоящей статьи либо частью первой или пунктом «а» части второй ст. 152 УК РФ, добровольно освободившее потерпевшего и способствовавшее раскрытию преступления, освобождается от уголовной ответственности за торговлю людьми или несовершеннолетними. Уголовная ответственность наступает за деяния, содержащие состав иного преступления».
В данном случае очевидно, что, предлагая «вернуть» в УК России самостоятельную норму об ответственности за торговлю несовершеннолетними, автор обосновывает допустимость повышения мотивации позитивного посткриминального поведения виновного в торговле детьми посредством применения поощрительных норм о специальных видах деятельного раскаяния. Вместе с тем, авторское предложение, на наш взгляд, также содержит несколько серьезных недостатков. Так, например, наряду с критикуемым нами выше использованием термина «впервые», автор говорит о способствовании виновного только раскрытию преступления, ни коим образом не отмечая его обязанности способствованию расследования конкретного факта торговли людьми и, тем самым, изобличению и задержанию соучастников преступления, розыску имущества, добытого преступным путем, выявлению факторов, способствовавших совершению преступления и т.д. Подобного рода подход, с нашей точки зрения, не может быть признан деятельным раскаянием, преследующим двуединую цель – не только спасение потерпевших, но и доказательство утраты личностью общественной опасности и, как следствие, нецелесообразность применения к виновному мер уголовной репрессии.
Таким образом, с нашей точки зрения, примечание 1 к ст. 1271 УК РФ не должно содержать ограничений по применению института освобождения от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием, если такое освобождение способствует мотивации положительного посткриминального поведения виновного, освобождению потерпевших при совершении рассматриваемого преступления, пресечению деятельности организованной группы, коррупционной деятельности и т.п. Кроме того, примечание 1 к ст. 1271 УК РФ не должно содержать ограничений по применению института освобождения от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием вне зависимости от того, впервые ли совершено данное преступление или нет: положения названного института распространяются на конкретное преступление, а не на преступную деятельность вообще, в связи с чем, представляется возможным освобождение от уголовной ответственности виновного в совокупности нескольких эпизодов торговли людьми, если по каждому отдельному преступлению будут констатированы все основные признаки деятельного раскаяния при торговле людьми: освобождение потерпевших, возмещение причиненного преступлением ущерба, изобличение соучастников, способствование раскрытию и расследованию преступления.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
1. Исходя из положений Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности и дополняющего ее Протокола о предупреждении и пресечении торговли людьми, особенно женщинами и детьми, и наказании за нее, эксплуатация потерпевшего, как составообразующий признак торговли людьми и использования рабского труда – это совершенные с корыстной целью использование труда или услуг, а равно изъятие органов или тканей потерпевшего, который по не зависящим от него причинам не может отказаться от выполнения работ, оказания услуг или от изъятия его органов или тканей.
Применительно к торговле людьми и использованию рабского труда корысть должна характеризоваться не общепринятыми в праве представлениями, как о стремлении виновного прямо или косвенно извлечь имущественную выгоду (в правовом определении имущества), а именно с позиции преступного отождествления потерпевшего с имуществом, как с предметом собственности.
2. На протяжении долгого времени отечественная правовая система допускала торговлю людьми и на законодательном уровне регламентировало обычаи, сходные с рабством.
Вместе с тем Древняя Русь не знала рабовладельческого строя в общепринятом его понимании, равно как и рабства вообще: холопство, закупничество и крепостничество существенно отличались по своему содержанию от рабства, а, положение крепостных крестьян и холопов (обладавших, пусть и минимальной, но, тем не менее, действительной правосубъектностью) существенно отличалось от положения рабов в античном мире.
3. С XI в. вплоть до 1845 г. отечественное законодательство предусматривало лишь частичную криминализацию рассматриваемых деяний, а наказуемость таковых граничила с гражданско-правовой ответственностью, что объяснялось принципиальной допустимостью рассматриваемых деликтов и наказуемостью лишь незаконных их форм, а также особенностями самого «предмета» торговли людьми и использования рабского труда.
Исключение составлял лишь Артикул Воинский Петра I (артикул 187) впервые законодательно закрепил норму, об ответственность за продажу человека, сопряженную с его похищением, безотносительно социально-демографических признаков потерпевшего.
4. Абсолютная противоправность торговли людьми и использования рабского труда констатируется с упразднением в 1861 году системы крепостного права и появлением в Уголовном уложения 1903 г. ст. 501 об ответственности за продажу или передачу в рабство или неволю.
5. Законодательство раннего советского периода не предусматривало специальных норм об ответственности за торговлю людьми и использование рабского труда.
Вместе с тем допускавшаяся аналогия закона позволяла в необходимых случаях дать надлежащую уголовно-правовую оценку имевшим место случаям торговли людьми и использования рабского труда посредством применения наиболее близких по содержанию норм об ответственности за похищение человека, похищение, сокрытие или подмена чужого ребенка с корыстной целью, из мести или иных личных видов, принуждение к занятию проституцией, сводничество, а также вербовка женщин для проституции.
6. Положительным шагом в процессе реформирования законодательства об ответственности за торговлю людьми следует признать отказ от криминализации торговли людьми, совершенной только в отношении несовершеннолетних, и включение в УК новых норм об ответственности за торговлю людьми и использование рабского труда, а также ряда норм об ответственности за специальные виды эксплуатации человека: принуждение к изъятию органов или тканей человека для трансплантации, вовлечение в занятие проституцией и организация занятия проституцией.
7. Такие квалифицирующие признаки, как цель сексуальной эксплуатации (п.3 ч.2 ст. 181 УК Республики Беларусь), а также использование стечения тяжелых личных, семейных или иных обстоятельств потерпевшего (п.9 ч.2 ст. 181 УК Республики Беларусь), с нашей точки зрения, отражают действительно более высокую общественную опасность торговли людьми. Представляется, что включение данных признаков в качестве квалифицирующих в ч.2 ст. 1271 УК России будет способствовать реализации принципа справедливости в процессе уголовно-правовой регламентации ответственности за торговлю людьми. Предлагаем: дополнить ч.2 ст. 1271 УК России пунктами «к» и «л» следующего содержания:
к) с использованием стечения тяжелых личных, семейных или иных обстоятельств потерпевшего.
л) в целях сексуальной эксплуатации.
8. Большая часть случаев торговли людьми связана с совершением данного преступления посредством обманной вербовки потерпевших для работы за границей на предприятиях сферы обслуживания, в социальной сфере и т.п. и последующим принуждением их к занятию проституцией. При этом зачастую оформление виз и других документов производится с нарушением установленных законом правил, однако, далеко не всегда такие нарушения составляют основания для уголовной ответственности.
В обозначенных случаях коррумпированные должностные лица, фактически содействующие торговле людьми, при отсутствии доказательств об их заведомой осведомленности об истинных целях перемещения потерпевших за границу, не подлежат уголовной ответственности.
Представляется, что виновный в незаконных действиях по трудоустройству граждан за границей в случае, если в результате таких действий, лица, трудоустроенные за границей, подверглись сексуальной или иной эксплуатации, должен нести уголовную ответственность не просто за должностное преступление, а отвечать за фактическую прикосновенность к торговле людьми.
Предлагаем, используя опыт Республики Беларусь, дополнить УК России ст. 1273, следующего содержания:
