Эффективность международно-правового противодействия торговле людьми и использованию рабского труда, как видам транснациональной преступной деятельности напрямую зависит от согласованности средств и методов борьбы с названными преступлениями применяемых в государствах, на территории которых совершаются эти преступления.
«Только на основе тесного международного сотрудничества в рамках неукоснительного использования и применения норм международного права можно эффективно оказывать противодействие развивающейся транснациональной преступности в сфере торговли людьми».
С учетом изложенного, а также в целях исследования зарубежного опыта уголовно-правового противодействия торговле людьми, представляется необходимым проанализировать содержание соответствующих положений некоторых стран ближнего и дальнего зарубежья. Подобное исследование позволит выявить особенности уголовно-правовых средств противодействия рассматриваемым преступлениям в зарубежных странах и учесть наработанный позитивный опыт в процессе совершенствования отечественного уголовного законодательства.
В первую очередь подвергнем анализу законодательство некоторых стран - бывших республик СССР. С первого взгляда, уголовные кодексы обозначенной группы государств по своим структуре и содержанию очень похожи на уголовное законодательство России.
Вместе с тем, содержание отдельных их нормативов, в частности, посвященных регламентации уголовной ответственности за торговлю людьми, заслуживает внимания и исследования возможности использования позитивного и учета негативного опыта уголовно-правового противодействия обозначенным преступлениям в законотворческой деятельности Российской Федерации.
Так, например, ст. 149 УК Украины «Торговля людьми или иная незаконная сделка о передаче человека» предусматривает ответственность за «продажу, иную оплатную передачу человека, а равно осуществление в отношении него какой бы то ни было иной незаконной сделки, связанной с законным или незаконным перемещением с его согласия или без согласия через государственную границу Украины для дальнейшей продажи или иной передачи другому лицу (лицам) в целях сексуальной эксплуатации, использования в порно-бизнесе, вовлечения в преступную деятельность, втягивания в долговую кабалу, усыновления (удочерения) в коммерческих целях, использования в вооруженных конфликтах, эксплуатации его труда».
Представляется, весьма позитивным фактом, что приведенная формулировка ответственности за торговлю людьми в Украинском законодательстве, предусматривает расширительное толкование преступности торговли людьми, как «какой бы то ни было иной незаконной сделки» в отношении человека.
Вместе с тем, альтернативные признаки торговли людьми («осуществление в отношении него какой бы то ни было иной незаконной сделки»), основывающиеся исключительно на транснациональном характере преступления, представляется весьма ограниченными и не соответствующими общим направлениям уголовной политики об искоренении рабства и осуществления в отношении человека полномочий, присущих праву собственности.
Законное или незаконное перемещение потерпевшего «с его согласия или без согласия через государственную границу Украины для дальнейшей продажи или иной передачи другому лицу (лицам)» в целях его эксплуатации, на наш взгляд, не должно быть признаками основного состава торговли людьми. Перемещение через госграницу какого-либо государства, безусловно, характеризующее транснациональность торговли людьми, как отягчающее ее обстоятельство, на наш взгляд, едва ли может стать составообразующим признаком рассматриваемого преступления, наличность, действительность общественной опасности и достаточность для криминализации которого, обуславливается самим деянием, вне зависимости от места его совершения, а также от обстоятельств, связанных или не связанных с перемещением потерпевшего через госграницу.
Представляется, что украинский УК в анализируемой части представляет собой «слепую» имплементацию положений международной Конвенции «О противодействии транснациональной организованной преступности». С нашей точки зрения, это обстоятельство, безусловно, ограничивающее сферу применения уголовного закона, не способствует предотвращению анализируемого вида преступной деятельности, которая, очевидно, может носить, как транснациональный характер, так и осуществляться внутри страны.
Кроме того, приведенное определение преступности торговли людьми позволяет признать таковой любой вид сделки в отношении человека, совершенной для его дальнейшей перепродажи или иной передачи другому лицу (лицам), что характеризует не просто деяние, а деятельность, связанную с торговлей людьми, обладающую, на наш взгляд, несомненно, большей общественной опасностью по сравнением со случаями совершения единичного простого преступления.
Вместе с тем, представляется, что такой признак не может составлять признаков основного состава торговли людьми, поскольку даже единичная, совершенная вне «коммерческих целей» «какая бы то ни было иная незаконная сделка» в отношении человека, на наш взгляд, должна образовывать состав торговли людьми.
Таким образом, с нашей точки зрения, украинское уголовное законодательство не сможет стать примером для совершенствования УК России в части регламентации ответственности за торговлю людьми.
Уголовный кодекс Республики Беларусь, регламентируя в ст. 181 УК РБ ответственность за торговлю людьми, содержит ее определение, практически ничем не отличающееся от определения торговли людьми в Российском законодательстве. Принципиальное отличие состоит в содержании квалифицирующих признаков, включающих неоднократность (п. 7 ч 2 ст. 181 УК РБ – «лицом, ранее совершившим преступления, предусмотренные настоящей статьей, статьями 171 или 1711настоящего Кодекса»), цель сексуальной эксплуатации (п.3 ч.2 ст. 181 УК РБ), а также использование стечения тяжелых личных, семейных или иных обстоятельств потерпевшего (п.9 ч.2 ст. 181 УК РБ).
Представляется, что квалифицирующий признак неоднократности едва ли согласуется с общими направлениями уголовной политики России и, в частности, с положениями Федерального закона России от 08.12.2003№ 162-ФЗ, исключившего из УК РФ неоднократность, в связи с чем, не считаем возможным на современном этапе развития отечественного законодательства включение обозначенного признака в уголовный кодекс России. Анализ такой возможности не входит в предмет настоящего исследования, поскольку требует масштабного исследования института множественности в уголовном праве России. Вместе с тем, такие квалифицирующие признаки, как цель сексуальной эксплуатации (п.3 ч.2 ст. 181 УК РБ), а также использование стечения тяжелых личных, семейных или иных обстоятельств потерпевшего (п.9 ч.2 ст. 181 УК РБ), с нашей точки зрения, отражают действительно более высокую общественную опасность торговли людьми, в связи с чем Белорусский законодатель, на наш взгляд, вполне оправдано дифференцирует ответственность за торговлю людьми, совершенную при обозначенных обстоятельствах. Представляется, что включение данных признаков в качестве квалифицирующих в ч.2 ст. 1271 УК России будет способствовать реализации принципа справедливости в процессе уголовно-правовой регламентации ответственности за торговлю людьми. Регламентируемый УК России п. «з» ч.2 ст. 1271 УК России квалифицирующий торговлю людьми признак ее совершения «в отношении лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии либо в материальной или иной зависимости от виновного», на наш взгляд, не включает в полном объеме признаков совершения преступления с использованием стечения тяжелых личных, семейных или иных обстоятельств потерпевшего. Как показал проведенный нами опрос, такое состояние потерпевшего в немалой степени определяет виктимность его поведения. Стечение тяжелых личных, семейных или иных обстоятельств потерпевшего, существенно облегчающее процесс осуществления в отношении него противоправных действий, граничит с его беспомощным состоянием и, поскольку, безусловно, таковым не является, все же требует, на наш взгляд, специальной уголовно-правовой оценки. Представляется, что наличие в УК России такого квалифицирующего признака будет способствовать смягчению воздействия факторов, обусловливающих уязвимость людей, с точки зрения торговли людьми (нищеты, низкого уровня развития и отсутствие равных возможностей и пр.). Обязанность государства осуществления внутренней (в том числе уголовно-правовой) политики в данном направлении продиктована, помимо прочего, положениями ч. 4 ст.9 Протокола о предупреждении и пресечении торговли людьми, особенно женщинами и детьми, и наказании за нее, дополняющего Конвенцию Организации Объединенных Наций против транснациональной организованной преступности.
В соответствии с вышеизложенным, предлагаем: дополнить ч.2 ст. 1271 УК России пунктом «к» следующего содержания:
к) с использованием стечения тяжелых личных, семейных или иных обстоятельств потерпевшего.
Более 60 % опрошенных специалистов поддержали позицию о необходимости выделения признака стечения тяжелых личных, семейных или иных обстоятельств в самостоятельный квалифицированный состав торговли людьми, как отягчающего названное преступление обстоятельства.
Цель сексуальной эксплуатации, с нашей точки зрения, также требует регламентации в УК в качестве квалифицирующего признака торговли людьми, как это имеет место в УК Республики Беларусь. Подобного рода позиция, предлагалась учеными еще до принятия Федерального закона о дополнении УК России статьей о торговле людьми, но, к сожалению, не нашла отражения в действующем законодательстве.
Ст. 124 УК Кыргызской Республики «Торговля людьми» предусматривает ответственность за любую незаконную сделку в отношении человека, причем, «с его согласия или без согласия». На наш взгляд, подобного рода регламентация представляется излишне широкой: согласие взрослого потерпевшего, при отсутствии принуждения, в международном уголовном праве является обстоятельством, исключающим преступность рассматриваемого деяния.
С нашей точки зрения, заслуживает внимания примечание к ст. 124 УК Кыргызской Республики, определяющее признаки эксплуатации человека, к которым, помимо признаков, находящих отражение в УК России, относится использование потерпевшего в вооруженных конфликтах. Подобный признак определяет преступность торговли людьми в ст. 165 УК Молдовы «Торговля людьми» и ст. 220 УК Молдовы «Торговля детьми». Представляется, что, будучи признаком, безусловно, характеризующим цель эксплуатации, данный признак (использование в вооруженных конфликтах) должен найти буквальное отражение в тексте УК России при определении термина «эксплуатация» в примечании 2 к ст. 1271 УК России. С данным предложением согласились более 70 % опрошенных нами специалистов. Основными доводами противников подобного рода предложений являлись заявления об относительной редкости данного явления в российской действительности и отсутствии в связи с этим необходимости реформирования отечественного законодательства.
Заслуживают внимания положения уголовного законодательства Азербайджана, которое не содержит термина «торговля людьми», применительно ко взрослым, предусматривая ответственность подобно первоначальной редакции УК России за торговлю несовершеннолетними. При этом, преступность торговли несовершеннолетними регламентируется статьей 173 УК Азербайджана, безотносительно признаков насилия или обмана, как способов совершения преступления.
УК Казахстана, ни в первоначальной, ни в действующей редакции не предусматривает общей нормы об ответственности за использование рабского труда, однако, регламентирует преступность и наказуемость насильственного или путем обмана или шантажа вовлечения в занятие проституцией (ст. 270 УК РК)., а также за сводничество с корыстной целью (ст. 271 УК РК).
Необходимо отметить, что ст. 165 УК Молдовы, регламентируя ответственность за торговлю людьми, признает преступность данного деяния только в случае его совершения специально предусмотренными законом и соответствующими международно-правовым нормативам способами: угрозы применения или применения физического или психического насилия, не опасного для жизни и здоровья лица, в том числе путем похищения, изъятия документов и удержания лица в подневольном состоянии с целью погашения установленного в неразумных пределах долга; обмана; злоупотребления уязвимостью положения или злоупотребления властью, дачи или принятия платежей либо выгод для получения согласия лица, контролирующего другое лицо. При этом, ст. 205 УК Молдовы одновременно регламентирует ответственность за торговлю детьми, признавая преступность данного деяния вне зависимости от способов его совершения.
Представляется, что подобного рода регламентация в большей степени соответствует международно-правовым нормативам о криминализации торговли людьми и должна найти отражение в российском уголовном законодательстве. Как отмечалось выше, с данной позицией согласилось подавляющее большинство опрошенных специалистов (более 85 % опрошенных).
УК Эстонии в ст. 1231 «Купля-продажа ребенка» также предусматривает ответственность за куплю-продажу ребенка, вне зависимости от способов ее совершения и каких-либо иных обстоятельств.
Представляется не вполне обоснованной позиция японского законодателя, напрямую связавшего преступность торговли людьми с транснациональностью данного деяния: Согласно статье 226 УК Японии ответственности подлежит лицо, которое «продает, или покупает другое лицо для отправки за пределы Японского государства, или отправляет за пределы Японского государства захваченное, уведенное или купленное лицо». Безусловно, транснациональный характер торговли людьми существенно повышает ее общественную опасность, но, с нашей точки зрения, не может являться составообразующим признаком данного преступления. Российское законодательство в данном аспекте представляется более справедливым.
Особенности немецкого уголовного кодекса в части регламентации ответственности за эксплуатацию человека состоят в том, что он в общей норме (§ 240 Принуждение) устанавливает ответственность за принуждение человека к совершению действий, их допущению или бездействию.
УК Республики Сан-Марино в ст. 167 регламентирует ответственность за «Обращение в рабство», т.е. за «обращение другого лица в рабство либо содержание в рабстве». Одновременно, ст. 168 УК Республики Сан-Марино «Торговля живым товаром и работорговля» предусматривает уголовную ответственность в отношении лиц, которые «занимаются торговлей живым товаром и работорговлей». При этом УК Сан-Марино не содержит определений обращения в рабство, содержания в рабстве и торговли людьми и работорговли.
Анализ положений УК зарубежных стран позволяет сделать вывод о неоднозначности подходов к определению основного непосредственного объекта преступлений, связанных с торговлей людьми и использованием рабского труда и, соответственно, к определению места рассматриваемых составов в структуре уголовных кодексов.
Так, например, в отличие от российского уголовного законодательства, УК Австралии регламентирует ответственность за рабство и торговлю людьми и подневольное услужение как институт, близкий к рабству, не в главе о преступлениях против личности, а в главе о преступлениях против человечности.
Представляется, что при подобном подходе УК Австралии констатирует факт недопустимости осуществления деятельности, связанной с рабством, безотносительно индивидуальной определенности личности пострадавшего. С нашей точки зрения, представления австралийского законодателя об объекте рабства сродни определению интересов безопасности человечества, общественной безопасности или общественной нравственности в российском уголовном праве.
Уголовное право Японии также выделяет специальный объект преступления, отличный от свободы личности и регламентирует ответственность за торговлю людьми в главе «Преступления, состоящие в захвате или уводе». «При этом в УК Японии существует специальная глава, объединяющая составы преступлений, состоящих «в задержании и лишении свободы».
Испанское уголовное законодательство, равно как и УК Болгарии, в части регламентации ответственности за торговлю детьми, определяет объектом данного преступления, равно как и первоначальная редакция российского уголовного кодекса, интересы «семейных отношений».
Статья 253 УК Польши, об ответственности за торговлю людьми включена в главу 32 «Преступления против публичного порядка», что в сопоставлении с российским уголовным правом позволяет определить объект данного преступления, как общественную безопасность и общественный порядок.
УК Франции определяет объектом данного преступления достоинство человека. Интересы семьи и несовершеннолетних выступают непосредственными основными объектами уголовно-правовой охраны при регламентации ответственности за торговлю людьми в уголовных законная Испании и Болгарии.
УК Японии, регламентирует ответственность только за торговлю людьми, носящую транснациональный характер, в связи с чем, к объектам уголовно правовой охраны при регламентации ответственности за торговлю людьми в японском уголовном законодательстве, на наш взгляд, следует отнести общественные отношения, обеспечивающие установленный порядок миграции граждан.
Безусловно, транснациональный характер торговли людьми, совершенной на территориях, подпадающих под юрисдикцию различных стран, требует выработки общих критериев при международной уголовно-правовой оценке совершенного преступления, причем, как на этапе его квалификации, так и на этапе назначения наказания (применительно к признанию или непризнанию смягчающих или отягчающих обстоятельств, выбору вида и размера наказания, режима его отбывания и пр.).
Примерный Уголовный кодекс США с внесенными в него поправками определяющий преступность и наказуемость торговли людьми указывает на цели «приобретения любыми средствами человека для работы или услуг» (ст. 1590), как на составообразующий признак.
Проводя параллель между положениями УК России об ответственности за торговлю людьми и положениями статьи 1590 Примерного уголовного кодекса США, предусматривающей ответственность за данное преступление, следует отметить, что в обозначенной норме американского законодательства так же упоминается о цели торговли людьми – «получении человека для работы или услуг», но торговля людьми в целях содержания потерпевших в подневольном состоянии сама по себе не входит в состав преступления, описанный в ст. 1590 и потому с точки зрения правовой системы России не может быть уголовно-наказуемой в США.
Существенным, на наш взгляд недостатком в определении преступности торговли людьми в ст. 1591 Примерного Уголовного кодекса США является включение в часть 1 названной статьи в качестве составообразующего признака совершения торговли людьми «с пересечением границ между штатами».
Безусловно, особенности правовой системы США создают определенные процессуальные трудности в уголовном преследовании лиц совершивших торговлю людьми с пересечением границ между штатами, а также сложности в розыске потерпевших и пр.
На наш взгляд, с учетом особенностей правовой системы США, вполне допустима дифференциация ответственности на основе названного признака (будь он квалифицирующим), но его включение в качестве обязательного признака основного состава едва ли оправдано. Буквальное толкование данной нормы позволяет декриминализировать торговлю людьми, совершенную в пределах границ штата, что едва ли оправдано с точки зрения логики и общих направлений международной уголовной политики в борьбе с торговлей людьми. Данная позиция сродни криминализации торговли людьми в Японии, о недостатках которой мы говорили выше.
Модернизация и совершенствование законодательства является одним из способов повышения качества работы правоохранительных органов в противодействии преступности. Вместе с тем, вносимые в законодательство поправки должны основываться на анализе недостатков ранее действующих правовых норм, а также на прогнозировании возможных проблем в правоприменении нового закона. В качестве отрицательного примера поспешного принятия поправок к закону, на наш взгляд, можно привести Федеральный закон Российской Федерации «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс России» №73-ФЗ от 21.07.2004г.
Международное сотрудничество, обмен опытом в определении преступности или наказуемости, в предупреждении того или иного преступления, в том числе и торговли людьми, безусловно, необходим. Вместе с тем, внедрению зарубежного положительного опыта в национальное законодательство должен предшествовать всесторонний и полный анализ, как перенимаемых поправок, так и всей правовой системы, обеспечивающей их реализацию в правоохранительной деятельности государства, где такие законы дали положительный эффект, так и принципиальной возможности внедрения тех или иных положений в национальную правовую систему.
К примеру, торговля людьми, осуществляемая в отношении несовершеннолетних признается законодательствами стран-участниц Конвенции, как совершенная при отягчающих обстоятельствах. Вместе с тем, условия вменения данного признака в законодательствах различных стран различаются.
УК России устанавливает наказание за торговлю, совершенную в отношении несовершеннолетнего практически вдвое превышающее наказание за те же действия, совершенные в отношении взрослого лица. Однако, условием вменения данного отягчающего обстоятельства является доказательство заведомой осведомленности виновного о несовершеннолетии потерпевшего.
При этом необходимо установить, что виновный знал о несовершеннолетии потерпевшего и желал совершить преступление именно в отношении него (прямой умысел) либо безразлично относился к возрастным признакам потерпевшего (осознавая, тем не менее, факт его несовершеннолетия (косвенный умысел).
При отсутствии объективной возможности или субъективной способности осознания виновным факта несовершеннолетия потерпевшего (акселерация, в результате которой потерпевший выглядит явно старше своих лет, тем более, если преступление совершается на границе его несовершеннолетия; макияж, благодаря которому жертва кажется старше своих лет; обман со стороны жертвы в случае ее виктимного поведения и пр.) причинение вреда нормальному физическому, психическому или нравственному развитию несовершеннолетнего, как объекту уголовно-правовой охраны, признается невиновным и вменение рассматриваемого отягчающего обстоятельства не допускается.
Приведенный выше алгоритм квалификации преступлений, совершаемых в отношении несовершеннолетних по УК России, основывается на принципе вины в уголовном праве России и недопустимости объективного вменения.
Уголовное же право Соединенных Штатов Америки допускает в отдельных случаях объективное вменение. При этом, квалификация преступления, как совершенного в отношении несовершеннолетнего осуществляется не в зависимости от осознания виновным факта несовершеннолетия потерпевшего, а от объективного наличия такового.
Подобное решение вопроса принципиально невозможно в действующем уголовном законодательстве России. Безусловно, такая позиция законодателя повышает превентивную роль уголовного закона, но позволяет назначить наказание за казус, случай, за деяние, общественную опасность и противоправный характер которого, виновный не осознавал.
Приведенный анализ некоторых положений уголовного законодательства Соединенных штатов Америки основывался на содержании норм Примерного уголовного кодекса США и на оценке допустимости использования отдельных его положений при совершенствовании уголовного закона России.
Многие рассмотренные положения действительно заслуживают внимания, и процесс взаимной интеграции правовых норм в национальные законодательства государств, осуществляющих международное сотрудничество в борьбе с преступностью, неизбежен и, безусловно, способствует предупреждению, прежде всего, транснациональной преступности, но этот процесс, как отмечалось выше, должен быть результатом всестороннего и полного анализа как положительного, так и отрицательного опыта правоприменения таких законов.
Рассмотренные выше и другие проблемы уголовного закона России, международного уголовного права и уголовного права зарубежных стран, не остались незамеченными ни в научных кругах, ни правоприменителем и на сегодняшний день одними из актуальнейших и обсуждаемых вопросов науки уголовного права России являются проблемы предупреждения и ответственности за торговлю людьми, а также проблемы интеграции положений подписанных Россией международных договоров в национальное законодательство.
Приведенный выше анализ положений уголовных законов некоторых зарубежных стран осуществлен нами в целях выявления имеющих место особенностей уголовно-правового регулирования рассматриваемых правоотношений.
При этом полученные данные представляются возможным аргументом обоснования нашей позиции, относительно допустимости предлагаемых нами ниже изменений и дополнений российского уголовного законодательства об ответственности за торговлю людьми и использование рабского труда.
