Избрание алькальдов в дагансо

(La eleccion de los alcaldes de Daganzo)

ЛИЦА:

Баккалавр Пессунья. Педро Эсторнудо, письмоводитель. Пандуро | } Рехидоры {*}. Альгарроба | Хуан Беррокаль | Франсиско де Умильос | земледельцы, Мигуэль Харете } кандитаты в Педро де ля Рана | алькальды {**}. Слуга. Подсакристан. Цыгане и цыганки. {* Рехидоры - члены муниципального управления, советники. (А. Н. О.) ** Алькальды - судьи в деревнях или местечках. (А. Н. О.)} Комната.Входят баккалавр Пессунья, письмоводитель Педро Эсторнудо, рехидор Пандуро и рехидор Алонсо Альгарроба. Пандуро Рассядемтесь, и все пойдет в порядке, Коли благим угодно небесам. Альгарроба Столкуемся, а то не будет толку. В согласии мы без труда покончим Свои дела, коль то угодно небу, А там, угодно или нет, не знаю. Пандуро Альгарроба, у вас язык фальшивит. Поосторожней надо говорить. Приятно ль слушать эти ваши речи? "Угодно небу или нет". Ну, право! Уж если вы да умничать начнете, Так все у вас навыворот выходит. Альгарроба А все же я хороший христианин И верю в бога крепко. Баккалавр И прекрасно; Чего же лучше? Альгарроба Если же проврусь, Так признаюсь, что гусь я деревенский. Не всяко слово в счет... Письмоводитель Довольно спорить! Бог грешникам погибели не хочет; А пусть живут да каются. Альгарроба Ну, что же! И я живу и каюсь, и уверен, Что небо может все, чего захочет; Никто ему препятствовать не смеет, Особенно, коль дождик... Пандуро С облаков ведь, Альгарроба, дожди-то, а не с неба. Альгарроба О, чорт возьми! За тем ли мы собрались, Чтоб брань да перекоры заводить? Альгарроба и рта не смей разинуть, Сказать ему ни слова не дают. Баккалавр Redeamus ax rem {Вернемся к делу,}, сеньор Пандуро И сеньор Альгарроба, тратить время Не будем на пустые перебранки. Да разве мы для скучных препирательств Сошлися здесь? Куда как хорошо: Как только лишь Пандуро с Альгарробой Сойдутся вместе, тотчас между ними Поднимутся и бури и волненья Из тысячи пустых противоречий. Письмоводитель Сеньор Пессунья говорить изволит До чрезвычайности правдиво. Обратимся К занятиям, к избранию алькальдов На следующий год; и надо нам Таких избрать, чтоб не могли в Толедо Забраковать, а только утвердили. Вот для чего мы здесь и собрались. Пандуро У нас теперь четыре претендента: Хуан Берро,каль, Франсиско д'Умильос, Мигуэль Харете, Педро де ля Рана, Солидные, значительные люди, И управлять сумеют не в Дагансо, А даже в самом Риме. Альгарроба У романцев. Письмоводитель У вас своя программа? Так, ей-богу, Я дело брошу. Альгарроба Наш письмоводитель, Мне кажется, зовется Эсторнудо {*}; {* Эсторнудо значит чихун - человек, который часто чихает. (А. Н. О.).} А он возносится и подымает нос. Но успокойтесь, больше я ни слова. Пандуро Найдется ли во всей земной округе... Альгарроба В какой "округе"? В "круге" бы сказали, Премудрый наш Пандуро, - было б лучше. Пандуро Во всей вселенной, я хотел сказать, Нельзя найти таких людей премудрых, Как наши претенденты. Альгарроба Да, я знаю, Что Беррокаль имеет превосходный Инстинкт. Письмоводитель Да в чем инстинкт? Альгарроба Он очень ловок Расценивать и пробовать вино. В моем дому он пробовал однажды Вино в бочонке и сказал, что пахнет Вино и деревом, и кожей, и железом. Когда бочонок кончили, нашли На дне его лучинку, и кусочек Какой-то кожи, и железный ключик {*}. {* Такой же рассказ о знатоке вина и в тех же самых выражениях приводится Сервантесом и в "Дон Кихоте", (А. Н. О.)} Письмоводитель О, редкое искусство! Редкий ум! Кто знает столько, может управляться В любом из всех испанских городов. Альгарроба Мигуэль Харете, вот орел! Баккалавр А в чем? Альгарроба Стрелять из арбалета. Баккалавр Меток он? Альгарроба Да так-то меток, что не будь левша он, Так не было б в окрестности житья И воробьям. Баккалавр Ну, это для алькальда Почти необходимое искусство. Альгарроба Что вам сказать о Франсиско д'Умильос? Он вычинит ботинки, как портной. А Педро де ля Рана... ну, уж память! Сравниться с ним нельзя; он помнит песню О славной в древности собаке Альвы Всю слово в слово, без одной ошибки. Пандуро Мой голос за него. Письмоводитель И мой. Альгарроба А я За Беррокаля. Баккалавр Я ни за кого, Пока не убедимся в их уме И знании законов... Альгарроба Это можно. И средство есть: велите их покликать, И баккалавр сеньор Пессунья может Задать экзамен им, он дело знает. Сообразясь с их знаньем, мы увидим, Кого из них на должность посадить. Письмоводитель Ей-богу, вот прекраснейший совет! Пандуро Такой совет, что даже для столицы Годится. Потро-медики в столице, Так пусть у нас потро-алькальды будут. Альгарроба "Прото", сеньор Пандуро, а не потро. Пандуро Вы, Альгарроба, самый злой фрискал. Альгарроба Фискал, а не фрискал. Письмоводитель Ах, боже правый! Какой несносный этот Альгарроба! Альгарроба Экзаменуют же и брадобреев, И кузнецов, портных, и есть экзамен Подлекарям и прочей разной дряни; Тем более для звания алькальдов Экзамены необходимы. Кто же Окажется на эту должность годным, Тому давать бумагу; пригодится Она вперед ему: с такой бумагой, Да в белой рамке, бедный человек Между народом будет уважаться, Как золото. У нас такой повальный Неурожай на умных-то алькальдов, Особенно в местечках небольших. Баккалавр Отлично сказано и очень дельно Задумано. Зовите Беррокаля, Посмотрим мы, далеко ли хватают Лучи ума его. Входят Беррокаль, Умильос, Харете, де ля Рана. Альгарроба Четыре претендента: Умильос, Рана, Серрокаль, Харете Явилися пред нами; вот они. Баккалавр Добро пожаловать, покорно просим! Беррокаль Почтенье вашим милостям от нас! Пандуро Пожалуйте, садитесь; места много. Умильос Я сяду и подумаю. Харете Да все Мы, слава богу, думать-то умеем. Рана О чем, Умильос, думать? Умильос Вот о том, Что выбор наш так долго затянулся. Не нужно ли принесть вам индюков, И мусту виноградного в кувшинах, И старого вина в больших бочонках, С бурдюк величиной? Скажите только, Уж мы свое усердие приложим. Баккалавр Не нужно взяток здесь! У нас решенье Единогласное: кто больше годен Окажется в алькальды, тот и будет В алькальды избран и провозглашен. Рана Согласен. Беррокаль Тоже. Баккалавр Вот и в добрый час! Умильос И я согласен тоже. Xарете Равномерно. Баккалавр Итак, экзамен! Умильос Ну, пускай экзамен! Баккалавр Читать умеете, Умильос? Умильос Нет; И не найдется в целом нашем роде Ни одного такого вертопраха, Чтоб он учиться стал химерам этим, Которые мужчин до угольков, А женщин до дурных домов доводят. Читать не знаю; но зато другого, Получше чтенья, знаю очень много. Баккалавр А именно? Умильос Четыре службы знаю Церковные напамять и читаю Четыре раза или пять в неделю. Рана И с этим проситесь в алькальды? Умильос С этим И с тем еще, что добрый христианин, Сенатором могу быть римским даже. Баккалавр Прекрасно! Ну, а вы, сеньор Харете, Что знаете? Харете Читать, сеньор Пессунья, Умею я, но только что немного: Вот на складах сижу четвертый месяц, А через пять дойду и до конца. Помимо этой грамотной науки, Умею плугом управлять отлично И подковать умею в три часа Быков четыре пары самых бойких. Здоров во всех суставах; я не глух, Не слеп, и нет ни насморку, ни кашлю. Хороший христианин, как и все, И из лука стреляю, точно Туллий. Альгарроба Способности большие, для алькальда Необходимые. Баккалавр Какие знанья У Беррокаля? Беррокаль Я на языке И в горле содержу свое искусство; Отведывать и смаковать на свете Искусника другого нет: имею Во рту своем поболее полсотни Оттенков вкусовых по винной части. Альгарроба И с этим вы хотите быть алькальдом? Беррокаль Хочу, и очень. Стоит мне набраться От Бахуса - сейчас мои все чувства Настроятся, и, кажется, Ликурга Могу учить писать его законы И с Бартуло пересыпать. Пандуро Потише! В совете мы. Беррокаль Ну, что ж, я не притворщик И не свинья, а только говорю, Что не уважить прав моих попробуй, Так выкину я ваш кабак в окошко. Баккалавр Угрозы нам? Клянусь моею жизнью, Они не страшны, сеньор Беррокаль. Какие знания у Педро Рана? Рана Я Рана {*} и пою довольно плохо; {* Rana по-испански значит лягушка. (А. Н. О.)} Но все-таки я объяснить желаю Характер свой, не ум конечно. Если Алькальдом буду я, сеньоры, палку Побольше приберу, а не простую: Дубовая иль буковая будет, В два пальца толщины, чтоб не ломилась Под тяжестью приятной кошельков С дукатами и прочих разных взяток, Иль просьб, иль обещаний, или ласки, Тяжелых, как свинец, и незаметно Отягощающих, пока не сдавят Как плечи, так и душу. Я прибавлю, Что буду обходителен и ласков, Порой суров, но грозен никогда. Не оскорблю бездельника-бродягу, Которого поставят предо мною Его поступки. Более обидны Судейские презрительные речи, Чем мягкие, хотя бы заключался В них более жестокий приговор. Не должен властный забывать учтивость, Не должен пред склоненной головой Судья являться гордым и надменным. Альгарроба Ей-богу, песенка лягушки нашей Получше будет песни лебединой. Пандуро В ней сотни мыслей самых цензориных. Альгарроба Катона цензорина; справедливо, Сеньор Пандуро. Пандуро Вот опять привязка. Альгарроба Покуда нет, а будет, коль придется. Письмоводитель Не будет никогда. Что за привычка Ужасная к раздорам, Альгарроба! Альгарроба Не очень громко вы, сеньор писака! Письмоводитель Какой писака, фарисей! Баккалавр Клянуся Святым Петром, безмерный беспорядок! Альгарроба Да я шутил. Письмоводитель И я шучу. Баккалавр Довольно, Не нужно больше шуток, чорт возьми! Альгарроба Кто лжет, тот лжет. Письмоводитель Кто правду говорит, Тот правду. Альгарроба Правду. Письмоводитель Ну, на том и кончим. Умильос Наобещал-то много Рана, только Далеко это. Коль получит вару, Так должен стать иным он человеком, Нем был доселе. Баккалавр Это очень верно Сказал Умильос. Умильос Я еще скажу, Что если вару мне дадут, увидят, Что я не изменюсь, не подменюсь. Баккалавр Так вот вам вара, и предположите, Что вы алькальд. Альгарроба Вот славно! Палку дали, Да только левую. Умильос Да как же так? Альгарроба Не правда, что ль? Хоть за версту, так видно Что левая; глухой, немой увидят. Умильос Даете палку левую, так как же Хотите, чтоб судил я право? Письмоводитель Дьявол Вселился в Альгарробу. Где видали И слыхано ль когда о палках левых? Входит сторож. Сторож Сеньоры, здесь у двери ждут цыгане, Цыганочки хорошенькие с ними. Сказал я им, что некогда, что дело У ваших милостей, а все ж нейдут, Все просятся сюда, чтоб вашу милость Повеселить. Баккалавр Пускай войдут; посмотрим, Быть может, пригодятся к торжеству На праздник Тела; я распорядитель. Пандуро Пускай войдут! Баккалавр Пускай войдут скорее! Умильос По нраву мне они. Xарете Непрочь и я. Рана Цыгане ли они? А то, смотрите, Останемся, пожалуй, без носов. Сторож Они идут без зова. Вот они Входят цыгане-музыканты и две цыганки, очень приличные. Цыгане-музыканты (играют и поют, цыганки пляшут) Почитание приносим Мы рехидорам Дагансо, Людям ловкости примерной, Людям здравых рассуждений, Искусившимся в уменьи Править так свое судейство, Что снискали уваженье Христиан и даже мавров. И как будто небо дало, Небо звездное, скажу я, В вас Самсонов по наукам, А по силе Бартулосов. Xарете Истории тут много в этой песне. Умильос Цыгане и цыганки несравненны! Альгарроба Немного жирны только. Баккалавр Эй, sufficit! {довольно!} Цыгане-музыканты (поют) Как меняется погода, Как меняются листы, Что зимою отпадают, А весной опять живут, Так и мы меняем танцы И в коленцах и в каданце; Переменчивость у женщин Не диковина давно. Да здравствуют рехидоры Дагансо, По виду пальмы, хоть в душе дубы! (Пляшут.) Xарете Хороший стих, ей-богу! Умильос И со смыслом. Беррокаль Я напечатаю, чтобы осталось Воспоминание о нас в века Веков, аминь. Баккалавр Молчите, если можно. Цыгане-музыканты (поют) Многие вам лета! В кругообращеньи Пусть для вас счастливо Дни бегут за днями. Чтобы вам на свете Жить и не стареть, А вашим садочкам Вечно зеленеть. Бури-непогоды Пусть несутся мимо, Пусть вас обвевают Нежные зефиры. Да здравствуют рехидоры Дагансо, По виду пальмы, хоть в душе дубы! Баккалавр Мне, в частности, не нравится припев. А вообще недурно. Беррокаль Помолчите! Цыгане-музыканты (поют) Я песок потопчу Полегонечку, так; Я песочек потопчу Потихонечку, так! {*} {* "Я песок потопчу" - цыганская песня, бывшая в то время в моде.Смыслу в ней немного, как и в большинстве цыганских песен. (А. Н. О.)} Пандуро Ну музыканты! Так и подсыпают За песней песню. Умильос Дьяволы-цыгане. Цыгане-музыканты (поют) Я по твердой земле Потопчусь посильней, Знаю, что любовь моя Похоронится в ней; Счастье жизни всей моей Потоптала любовь Так тихонечко. Входит подсакристан, очень дурно одетый. Подсакристан Сеньоры рехидоры, доложу вам: Ведете вы себя, как негодяи: Да разве правят краем, чорт возьми, Между гитар, танцоров и веселья? Баккалавр Схватить его, Харете! Xарете Я схватил уж. Баккалавр Попону дайте! И, клянусь вам богом, Летать ему высоко, негодяю, Бесстыдному, невеже, грубияну Нахальному. Подсакристан Послушайте, сеньоры! Альгарроба Сейчас вернусь с попоной для качанья. (Уходит, грозя причетнику.) Подсакристан Смотрите, говорю вам, я пресвитер! Баккалавр Пресвитер? Ах, негодный! Подсакристан Я пресвитер, Иль в первом постриженьи, все равно. Пандуро "А вот посмотрим", - говорит Аграхес. Подсакристан Да Граха нету здесь. Баккалавр Найдется грач И выклюет тебе язык и бельма. Рана Скажи, несчастный, что за чорт вселился К тебе в язык! И кто тебя подвигнул Юстицию упреком оскорбить? Да разве ты правитель в государстве? Твоя работа: колокол да требник; Не тронь властей; они уж сами знают Свои дела, получше нас с тобой! Не хороши - молись, чтоб бог исправил, А хороши - чтоб бог хранил для нас. Баккалавр Святой, блаженный Рана человек! Входит Альгарроба и тащит на плечах за один конец попону, которая волочится за ним. Альгарроба За мной не станет дело. Баккалавр Все беритесь! Не отставать, цыгане и цыганки: Качай, друзья! Подсакристан О господи, помилуй! Смотрите, рассержусь, так будет плохо За эти шутки от меня. Клянусь Петром, что всех постигнет отлученье, Которые держались за попону. Рана Довольно, стойте! Не казнят вконец, Чтоб бедному раскаянье оставить. Подсакристан Измят совсем. И уж теперь напредки Зашью свой рот двойной сапожной дратвой. Рана Вот именно, лишь только то и нужно. Баккалавр Цыгане, вы домой ко мне придите; Поговорить хочу. Цыган Пойдем с тобой. Баккалавр До завтра выборы; сберемся рано Поутру мы, а голос мой за Рана. Цыган Запеть, сеньоры? Баккалавр Что-нибудь запойте! Пандуро Таких певцов, как Рана, поискать. Xарете Поет и ловко в уши напевает. Уходят. Цыгане поют "По песочку..."

БДИТЕЛЬНЫЙ СТРАЖ

(La guarda cuidadosa)

ЛИЦА:

Солдат. Пасильяс, сакристан {*}. Грахалес, другой сакристан {**}. Андрес, парень с кружкой для сбора на икону. Мануэль, другой парень, торгующий в разнос полотном, кружевами и пр. Башмачник. Кристина, судомойка. Хозяин Кристины. Хозяйка. Музыканты. {* Пасильяс, собственно, не сакристан, а подсакристан - sota-sacristan(обязанность их была звонить и убирать церковь) - по-нашему, пономарь. (А.Н. О.) ** Сакристан - то же, что дьячок. (А. Н. О.)} Улица. Входит солдат отважной походкой, в рваной перевязи и в очках; за ним, в некотором отдалении, плохонький сакристан, Солдат. Что тебе нужно, пустой призрак? Сакристан. Я не пустой призрак, я твердое тело. Солдат. Да, но все-таки я заклинаю тебя всем моим злополучием, скажи:кто ты и чего ищешь в этой улице? Сакристан. Со всем моим благополучием отвечаю тебе: я Лоренсо Пасильяс,подсакристан этого прихода, и ищу того, что я-то найду, и чего ты тожеищешь, да не находишь. Солдат. Ты чего доброго не Кристиночку ли ищешь, судомойку из этогодома? Сакристан. Tu dixisti {Ты сказал. Здесь - точно так.}. Солдат. Ну, так поди сюда, валет {Тут игра слов. Пасильясsota-sacristan, - слово sola по-испански значит и под (предлог), и валетПасильяс называет солдата саballo, а это слово значит и лошадь, и дама вкартах. (А. Н. О.)} сатаны. Сакристан. Ну, так я здесь останусь, мне и тут хорошо, кислая пиковаядама. Солдат. Прекрасно: валет и дама! Недостает туза; но ты скоро егополучишь. Поди сюда, еще раз говорю я тебе. А знаешь ли ты, Пасильяс, рожонтебе в горло, что Кристина мой предмет. Сакристан. А знаешь ли ты, улитка в человечьем платье, что этот твойпредмет я выручил и закрепил за себя и что он мой по всем правам и законам. Солдат. Нет, как бог свят, я тысячу раз пырну тебя шпагой и исполосуютвою голову в клочки. Сакристан. С тебя довольно и тех клочков, которые у тебя на штанах и наколете; а голову мою уж оставь в покое! Солдат. Да ты разговаривал когда-нибудь с Кристиной? Сакристан. Всегда, когда только мне угодно. Солдат. Давал ей подарки? Сакристан. Много. Солдат. Сколько и какие? Сакристан. Я подарил ей коробочку из-под айвы, очень большую,полнехоньку просвирных обрезков, белых, как снег, и на придачу четыревосковых огарка, тоже белых, как горностай. Солдат. А еще что? Сакристан. А еще письмо со вложением ста тысяч... желаний служить ей. Солдат. И что ж она тебе отвечала? Сакристан. Обнадеживает, что скоро моей женой будет. Солдат. Как, разве ты еще не пострижен? Сакристан. Нет, я послушник и могу жениться, как когда мне в головупридет, что ты и увидишь очень скоро. Солдат. Поди сюда, трепаный послушник, отвечай мне на то, что я у тебябуду спрашивать! Если уж тебе эта девушка так превосходно отвечала, чему яне совсем верю, на твои жалкие подарки, как же она ответит на моивеликолепные? Я ей послал недавно любовное письмо, написанное ни больше нименьше как на обороте мемориала, где я изложил свои заслуги и настоящуюбедность, который я подавал его величеству, потому что солдату не стыднопризнаться, что он беден. Мемориал этот уже утвержден, о чем и сообщеноглавному раздавателю милостыни; и, однакож, я, нисколько не жалея и не думаяо том, что это, без сомнения, будет мне стоить от четырех до шести реалов, сневероятным благородством и замечательной свободой написал на обороте его,как я уже говорил тебе, свое письмо; и из грешных моих рук перешло оно в еепочти святые руки. Сакристан. Еще что-нибудь посылал ты ей? Солдат. Вздохи, слезы, рыдания, пароксизмы, обмороки и всякиенеобходимые демонстрации, к которым прибегают добрые любовники, чтобыоткрыть свою страсть, и которыми они пользуются и должны пользоваться вовсякое время и при всяком удобном случае. Сакристан. А серенады ты ей давал? Солдат. Да, из моих ахов и охов, из моих жалоб и стонов. Сакристан. А я так даю ей серенаду колоколами при всяком случае и такуюпродолжительную, что надоел всем соседям постоянным звоном; и это я делаюединственно для того, чтобы доставить ей удовольствие и чтоб оначувствовала, что я оттуда, с колокольни, заявляю, что всегда готов к ееуслугам. Хотя мое дело звонить по покойникам, но я звоню уж, и к праздничнымвечерням. Солдат. В этом ты имеешь преимущество передо мной: мне звонить не вочто. Сакристан. И чем же отвечала тебе Кристина на твое бесконечноеухаживанье за ней? Солдат. Тем, что она ни видеть, ни слушать меня не хочет, чтопроклинает, как только я покажусь на этой улице, что обливает меня мыльнойводой, когда стирает, и помоями, когда моет посуду, - и это каждый день,потому что каждый день я на этой улице стою у ее дверей; потому что я еебдительный страж; наконец потому, что я собака на сене и прочее. Сам я непользуюсь и не дам пользоваться никому, пока жив. Поэтому убирайся отсюда,сеньор пономарь; а то как бы я, вопреки уважению, которое имел и имею квашему сану, не раскроил тебе черепа. Сакристан. Да, если ты раскроишь так, как раскрой-лось твое платье, такхоть брось. Солдат. Что платье! Попа и в рогоже знают. Солдат, оборванный на войне,такой же чести заслуживает, как и ученый в истрепанной мантии, потому чтоона свидетельствует о давности его ученых занятий. Ты смотри, как бы я неисполнил того, что посулил тебе! Сакристан. Не оттого ли ты храбришься-то, что я без оружия? Так подождитут, сеньор бдительный страж, и ты увидишь, кто из нас герой-то. Солдат. Так неужто Пасильяс? Сакристан. Слепой сказал: посмотрим! (Уходит.) Солдат. О женщины, женщины! Все вы, или большей частью, переменчивы икапризны. И ты, Кристина, оставила меня, цвет и цветник солдатства, исошлась с этой сволочью полусакристаном, когда и полный-то сакристан и дажеканоник тебе не пара! Но я постараюсь, чтобы тебе не удалось и, сколькомогу, помешаю твоему удовольствию, гоняя с этой улицы и от твоих дверейвсякого, кто мечтает о возможности каким бы то ни было образом сделатьсятвоим любовником. Я добьюсь того, что заслужу имя бдительного стража. Входит парень с кружкой и в зеленом платье, как обыкновенно ходятсборщики подаяний для икон. Парень. Подайте, ради господа, на лампаду на масло святой Люсии, исохранит она зрение очей ваших. Эй, хозяйка! Подадите милостыню? Солдат. Эй, друг, святая Люсия, подите сюда! Что вам нужно в этом доме? Парень. Разве вы, ваша милость, не видите? Милостыню на лампаду намасло святой Люсии. Солдат. Да вы просите на лампаду или на масло для лампады? Вы говорите:"милостыню на лампаду на масло", и выходит, как будто вы просите на маслянуюлампаду, а не на лампадное масло. Парень. Да уж это всякому понятно, что я прошу на масло для лампады, ане на масляную лампаду. Солдат. И вам всегда подают здесь? Парень. Каждый день по два мараведи. Солдат. А кто выходит подавать? Парень. Да кто случится; но чаще всех выходит судомоечка, которую зовутКристиной, хорошенькая, золотая девушка. Солдат. Вот как: "судомоечка хорошенькая, золотая?" Парень. Жемчужная. Солдат. Так, значит, вам нравится эта девочка? Парень. Да будь я хоть деревянный, и то она не может мне непонравиться. Солдат. Как ваше имя? Не все же мне звать вас святой Люсией. Парень. Меня, сеньор, зовут Андрее. Солдат. Ну, сеньор Андрее, слушайте, что я скажу вам! Вот вам восемьмараведи; это ровно столько, сколько подадут вам в четыре дня в этом доме ичто обыкновенно выносит вам Кристина, и ступайте с богом! Предупреждаю вас,что четыре дня вы не должны показываться у этих дверей ни за что на свете;иначе я переломаю вам пинками ребра. Парень. Да я весь месяц не приду, если только помнить буду. Небеспокойтесь, ваша милость, я ухожу. (Уходит.) Солдат. Не дремли, бдительный страж! Входит другой парень, разносчик, торгующий полотном, нитками, тесемками и другим подобным товаром. Разносчик (кричит). Кому нужно тесемок, фландрских кружев, полотнаголландского, кембрейского, португальских ниток? Кристина (из окна). Эй, Мануэль! Есть вышитые воротники для рубашек? Разносчик. Есть самые лучшие. Кристина. Войди, моей сеньоре их нужно. (Отходит от окна.) Солдат. О звезда моей погибели, а прежде путеводная полярная звездамоей надежды! Эй, тесемки или как вас там зовут! Вы знаете эту девушку,которая вас кликала из окна? Разносчик. Знаю; но зачем вы меня об этом спрашиваете? Солдат. Не правда ли, что у ней очень хорошенькое личико и что онаочень мила? Разносчик. Да, и мне тоже кажется. Солдат. Ну, а мне тоже кажется, что вы не войдете в этот дом; иначе,клянусь богом, я разобью вам зубы, так что ни одного живого не останется. Разносчик. Как же мне нейти туда, куда меня зовут? Ведь я торгую. Солдат. Убирайся, не возражай мне! А то будет сделано то, что тебесказано, и сейчас же. Разносчик. Вот какое ужасное происшествие! Успокойтесь, сеньор солдат,я ухожу. (Уходит.) Кристина (из окна). Что ж ты нейдешь, Мануэль? Солдат. Мануэль бежал, владычица воротников и всяких петель, живых имертвых, которые на шею надеваются, потому что ты имеешь власть надевать ихи затягивать. Кристина. Боже! Что за постылое животное! Чего еще тебе нужно в этойулице и у нашей двери? (Скрывается.) Солдат. Померкло мое солнце и скрылось за облака. Входит башмачник, в руках пара новых туфель; хочет войти в дом и встречается с солдатом. Солдат. Добрый сеньор, вам нужно кого-нибудь в этом доме? Башмачник. Да, нужно. Солдат. А кого, если можно спросить? Башмачник. Отчего ж нельзя? Мне нужно судомойку из этого дома; я принесей туфли, которые она заказывала. Солдат. Так, значит, вы ее башмачник? Башмачник. Да, я уж много раз шил для нее. Солдат. Она примеривать будет эти туфли? Башмачник. Не нужно; они на мужскую ногу, - она всегда такие носит; такона их прямо наденет. Солдат. Заплачено за них или нет? Башмачник. Нет еще; да она сейчас заплатит. Солдат. Не сделаете ли вы мне милость, и очень большую для меня?Поверьте мне эти туфли в долг; я заплачу вам, что они стоят, через два дня,потому что я надеюсь получить очень много денег. Башмачник. Конечно, поверю. Пожалуйте что-нибудь в залог; я бедныйремесленник и не могу верить на слово. Солдат. Я дам вам зубочистку, которую ценю очень высоко и не продамдаже за скудо. Где ваша лавочка, чтобы мне знать, куда принести деньги? Башмачник. На длинной улице, у одного из столбов; а зовут меня ХуанХункос. Солдат. Сеньор Хуан Хункос, вот вам зубочистка, цените ее дорого,потому что это вещь моя. Башмачник. Как, эту спичку, которая не стоит и двух мараведи? И выхотите, чтоб я ценил ее дорого? Солдат. Ах, боже мой! Но ведь я вам даю ее только для собственнойпамяти; потому что, как только я руку в карман и не найду там спички, явспомню, что она у вас, и сейчас пойду выкупать ее. Верьте солдатскомуслову, что ни за чем другим, а только за этим я и отдаю ее вам. Но если вамне довольно, так я прибавлю еще эту перевязь и эти очки: хороший плательщиквсе может отдать в заклад. Башмачник. Я хоть и башмачник, а человек учтивый и не осмелюсь лишитьвашу милость ваших драгоценностей. Пусть они уж останутся при вас, а при мнеостанутся мои туфли; так-то будет гораздо складнее. Солдат. Какой номер этих туфлей? Башмачник. Без малого пять. Солдат. И я тоже без малого человек, о туфли сердца моего! Потому что уменя нет шести реалов, чтобы заплатить за вас. Послушайте, ваша милость,сеньор башмачник; я хочу импровизировать на эту мысль, которая пришла мне вголову в форме стиха: Туфли сердца моего! Башмачник. Ваша милость поэт? Солдат. Знаменитый; вот вы увидите. Будьте внимательны! Туфли сердца моего. А вот импровизация: Мне любовь моя - тиранство; Ты не веришь в постоянство Чувств моих; но предо мной Обувь ног твоих, и таю И надежду вновь питаю Обладать твоей рукой. Эти грубые корзины Милых ног моей Кристины Мне любезны до того, Что, в пылу очарованья, Я придумал им названье Туфлей сердца моего. Башмачник. Хоть я и мало смыслю в поэзии, но эти стихи так звучны, какбудто их написал Лопе. Уж у меня, что хорошо или что кажется мне хорошим,все это Лопе {Сервантес позволял себе иногда легкую иронию насчет Лопе деВега. Как умнейший человек своего века, отлично знающий Испанию во всехотношениях, и как истинный реалист, Сервантес не мог не чувствоватьнапыщенности и далекой от правды идеальности произведений Лопе де Вега. (А.Н. О.)}. Солдат. Так как, сеньор, вы не считаете возможным поверить мне этитуфли в долг, что не составило бы для вас большой важности, особенно при техприятных залогах, которыми я не подорожил, то по крайней мере сделайтеодолжение, поберегите их для меня два дня, я приду за ними. А теперь скажу ясеньору башмачнику, что на этот раз он ни видеть Кристину, ни говорить с нейне будет. Башмачник. Я исполню все, что приказывает мне сеньор солдат, потому чтоя вижу, на какую ногу он хромает; он хромает на обе: с одной стороны нужда,а с другой ревность. Солдат. Ну, уж это не башмачницкого ума дело; чтобы судить о такихпредметах, надо иметь классическое образование. Башмачник. О, ревность, ревность! А лучше-то сказать: ах, бедность,бедность! (Уходит.) Солдат. Если не будешь смотреть зорко, бдительный страж, так увидишь,как заберутся чужие мухи в тот улей, где твой мед. Но что это за звуки? О,без сомнения, это моя Кристина разгоняет пением тоску, когда чистит илискребет что-нибудь. Слышно пение за сценой под звон перемываемой посуды. Я твоя, мой пономарь, ты так и знай, И на клиросе покойно попевай! Уши мои, что вы слышите! Теперь уж нет сомненья: пономарь друг души ее! Осудомойка, самая чистая из всех, какие были, есть и будут в календаресудомоек! Ты так чистишь этот фаянс, что, пройдя через твои руки, онвозвращается полированным и блестящим серебром; отчего же ты не вычистишьдуши твоей от низких и пономарских помыслов? Входит хозяин Кристины. Хозяин. Кавалер, чего вы желаете и что ищете у этой двери? Солдат. Желаю-то я того, чего лучше требовать нельзя; а ищу того, чегоне нахожу. Но кто же вы сами, ваша милость, что изволите спрашивать меня обэтом? Хозяин. Я хозяин этого дома. Солдат. Господин Кристиночки? Хозяин. Я самый. Солдат. В таком случае пожалуйте сюда, ваша милость, извольте взятьэтот сверток бумаг! Там вы найдете свидетельства о моей службе, двадцать дваудостоверения от двадцати двух генералов, под знаменами которых я служил, неговоря уже о тридцати четырех других свидетельствах от стольких жеполковников, которыми они соизволили почтить меня. Хозяин. Но, как мне известно, столько генералов и полковников виспанской пехоте во сто лет не бывало. Солдат. Ваша милость человек мирный, где же вам, да вы и не обязаны,много-то понимать в военном деле; бросьте взгляд на эти бумаги, и вы увидитеодного за Другим всех генералов и полковников, о которых я говорил. Хозяин. Ну, положим, что я их всех видел; но к чему все это поведет? Солдат. А к тому, чтобы вы получили доверие ко мне и к тем словам,которые я вам скажу. А именно, что я назначен на первое вакантное место,которое может открыться в одном из трех замков Неаполитанского королевства,то есть в Гаэту, Барлету и Рихобес. Хозяин. Все, что ваша милость до сих пор рассказываете мне, нисколькодо меня не касается. Солдат. А я знаю, что, коли бог даст, это может касаться и до вашеймилости. Хозяин. Каким образом? Солдат. Вот каким! Я непременно, разве уж небу не будет угодно, получуназначение на одно из этих мест и сейчас же желаю жениться на Кристиночке. Акак только я буду ее мужем, ваша милость можете мною и моими весьмазначительными доходами распоряжаться, как своей собственностью, потому что яне хочу остаться неблагодарным против вас за воспитание, которое вы далимоей желанной и возлюбленной супруге. Хозяин. У вашей милости чердак не в порядке. Солдат. А знаете ли вы, милый сеньор, что вы должны отпустить мнеКристину сейчас, сию минуту, или вы не переступите порога вашего дома. Хозяин. Это что еще за глупости! Да кто ж в состоянии запретить мневойти в мой дом? Входят подсакристан Пасильяс, в руках крышка от кадки и перержавленная шпага, за ним другой сакристан в каске и с палкой, на конце которой привязан лисий хвост. Сакристан. Ну, друг Грахалес, вот он, возмутитель моего спокойствия! Грахалес. Жаль, что у меня оружие-то плохое и довольно хрупкое; авсе-таки я приложу всяческое старание отправить его на тот свет. Хозяин. Постойте, господа! Что это за безобразие и что за рожон у вас? Солдат. Разбойники, вы по-предательски, целой шайкой!Сакристаны-самозванцы, да я клянусь вам, что проколю вас насквозь, хотя бы ввас сидело всяких правил больше, чем в требнике. Ах, подлец! На меня-то слисьим хвостом! Что ты, за пьяного меня выдать хочешь или думаешь, чтосметаешь пыль с священного изваяния? Грахалес. Нет, я думаю, что сгоняю мух с винной бочки. У окна показываются Кристина и ее хозяйка. Кристина. Сеньора, сеньора, моего сеньора убивают! Больше двух тысячшпаг против него - и блестят так, что у меня в глазах темнеет. Хозяйка. Да, ты правду говоришь, дитя мое. Боже, помоги ему! СвятаяУрсула и с нею одиннадцать тысяч дев, защитите его! Пойдем, Кристина, сбежимвниз и будем помогать ему, как только можем. Хозяин. Заклинаю вас вашей жизнью, кавалеры, остановитесь и заметьте,что нехорошо нападать обманом на кого бы то ни было. Солдат. Эй ты, лисий хвост, и ты, кадочная крышка, не разбудите моегогнева! Потому что, если вы его разбудите, я вас убью, я вас съем, я васзакину через ворота за пять верст дальше ада! Хозяин. Остановитесь, говорю, или, ей-богу, я выйду из терпения, итогда уж кой-кому плохо будет! Солдат. Я остановился, потому что уважаю тебя ради святыни, котораянаходится в твоем доме. Сакристан. Хоть бы эта святыня даже чудеса творила, на этот раз онатебе не поможет. Солдат. Видано ли что-нибудь бесстыднее этого негодяя! Он идет на меняс лисьим хвостом, на меня, когда я не побоялся и не ужаснулся громовыхвыстрелов большой пушки Дио, которая находится в Лиссабоне. Входят Кристина и ее хозяйка. Хозяйка. Ах, муж мой! Не ранен ли ты, сохрани бог, радость моя? Кристина. Ах, я несчастная! Клянусь жизнью моего отца, всю эту ссоруподняли мой сакристан с моим солдатом. Солдат. Все-таки хорошо; я с пономарем на одном счету, она сейчассказала: "мой солдат". Хозяин. Я не ранен, сеньора; но знайте, что вся эта ссора заКристиночку. Хозяйка. Как за Кристиночку? Хозяин. Сколько я понимаю, эти кавалеры ревнуют ее друг к другу. Хозяйка. Правда это, девушка? Кристина. Да, сеньора. Хозяйка. Смотрите, она, нисколько не стыдясь, признается. Кто-нибудь изних тебя обесчестил? Кристина. Да, сеньора. Хозяйка. Кто же? Кристина. Меня обесчестил сакристан тогда, как я танцевать ходила. Хозяйка. Сколько раз говорила я вам, сеньор, что не надо пускать этудевчонку из дому, что она уж на возрасте и мы не должны ее с глаз спускать,Что теперь скажет ее отец, который сдал нам ее без пылинки и без пятнышка?Куда же, предательница, он заманил тебя? Кристина. Да никуда, середи улицы. Хозяйка. Как, середи улицы? Кристина. Там, середи Толедской улицы, он, перед богом и всеми добрымилюдьми, назвал меня неряхой и бесчестной, бесстыдницей и бестолковой ивсякими другими обидными словами подобными, и все оттого, что ревнует меня кэтому солдату. Хозяин. А еще ничего между вами не было, кроме этого бесчестья, котороеон сделал тебе на улице? Кристина. Конечно, нет, потому что сейчас у него сердце и прошло. Хозяйка. Ну, теперь душа у меня опять дома, а то было ушла в пятки. Кристина. И вот еще: все, что он мне говорил, он подтвердил в этойзаписке, где обязался взять меня замуж. Я ее берегу, как золото, воберточке. Хозяин. Покажи, посмотрим! Хозяйка. Прочтите громко, мой друг! Хозяин. Писано вот что: "Я, Лоренсо Пасильяс, подсакристан здешнегоприхода, говорю, что люблю и очень люблю сеньору Кристину Паррасес; вудостоверение этой истины даю ей эту записку, утвержденную моим подписом.Дано в Мадрите, на монастыре церкви святого Андрея, шестого мая, сего 1611года. Свидетели: мое сердце, мой ум, моя воля и моя память. ЛоренсоПасильяс". Отличный способ давать брачные обязательства! Сакристан. В словах, что я люблю ее, заключается все, что она желала отменя; потому что, кто отдает волю, тот отдает все. Хозяин. Так что, если она пожелает, вы женитесь на ней? Сакристан. С величайшей охотой, хотя я уже и потерял надежду получитьтри тысячи мараведи дохода, которые хотела мне отказать моя бабушка, как мнепишут с родины. Солдат. Если отдать свою волю что-нибудь значит, то уж тридцать девятьдней тому назад, при входе на Сеговийский мост, я отдал Кристине мою волю совсеми моими душевными способностями. И если она пожелает быть моей женой, топоймет разницу между кастеляном могущественного замка и не полным пономарем,а только половинным, да и в половине-то кой-чего нехватает. Хозяин. Желаешь выйти замуж, Кристиночка? Кристина. Да, желаю. Хозяин. Вот перед тобой двое; выбирай, кто из них тебе больше нравится. Кристина. Мне стыдно. Хозяйка. Что за стыд! Кушанье и мужа надо выбирать по своему вкусу, ане по чужому указанию. Кристина. Вы меня воспитали, вы и выберите мне мужа подходящего; а исама бы я тоже непрочь выбрать-то. Солдат. Дитя, взгляни на меня, посмотри, как я изящен! Я солдат; думаюбыть кастеляном; имею храброе сердце; я самый любезный человек в мире, и изкаждой нитки этого худого колета ты можешь намотать целый клубок моегоблагородства. Сакристан. Кристина, я музыкант, хотя и колокольный; украсить гробницу,убрать церковь к годовому празднику - в этом ни один сакристан не можетпревзойти меня; эти обязанности я могу исполнять и женатый и тем доставлятьсебе княжеское пропитание. Хозяин. Ну, девушка, выбирай из двух любого; выберешь, так и я одобрю.Этим выбором ты помиришь двух храбрых соперников. Солдат. Я подчиняюсь ей. Сакристан. И я покоряюсь. Кристина. Ну, так я выбираю пономаря. Входят музыканты. Хозяин. Позовите-ка этих молодцов моего соседа-цирюльника! Под звуки ихгитар и песен мы пойдем праздновать помолвку, припевая и приплясывая. Сеньорсолдат будет моим гостем. Солдат. Принимаю. Дали волю выбирать, Что ж о праве толковать. Музыкант. Мы пришли как раз во-время, и эти ваши стихи будут припевом кнашей песне. Музыканты (поют, обратись к сакристану) Норов женский одинаков: Им всегда милей, что хуже. Вкус у них на это странный, Им заслуги нипочем. Храбрость в малом уваженьи, В уваженьи только деньги; Пономарь для них находка, И не по сердцу солдат. Что дивиться, что на церковь Выбор женский упадает? И преступники ведь тоже Там убежище находят. Дали волю выбирать, Что ж о праве толковать. (Обращаясь к солдату.) Как и следует солдату, Одинокому и в летах, Без копейки за душою, Отставному инвалиду, Он задумал, будто может, Точно древние герои, Силой взять, что я любовью И смиреньем заслужил. Брань твоя не оскорбляет; Ты в игре остался с носом, Ты обижен; так ругайся, Позволяю, не сержусь. Дали волю выбирать, Что ж о праве толковать. Уходят все с пением и пляской.