Давление потребностей биологических

Поступки, продиктованные биологическими потребностями как таковыми, не нуждаются в логических обоснованиях и, следовательно - в словесной аргументации вообще. Для удов­летворения биологических потребностей слова не нужны и животные без них обходятся. Поэтому давление биологических потребностей влечет за собою большую или меньшую небреж­ность в словесной аргументации: случайность, приблизитель­ность, трафаретность формулировок, их безответственность, пренебрежение к логике, обилие логических погрешностей, пробелов, нелепостей.

Всякого рода пренебрежение к обоснованиям, представле­ния о достаточности явно недостаточных аргументов, очевид­но бессмысленные преувеличения и преуменьшения оснований, всевозможные словесные штампы в ругани, бранные и ласкатель­ные слова и выражения, лишенные реального конкретного смыс­ла, сквернословие - во всем этом более или менее ясно и ярко об­наруживается давление биологических потребностей при удов­летворении (или попытках удовлетворения) сложных производ­ных потребностей. Это бывает давление, характерное для отдель­ного человека или для определенной социальной среды, отра­жающееся на навыках отдельного человека (его культуре).

Так, скажем, разумный логический спор иногда делается постепенно - сначала с одной из борющихся сторон, а потом и с другой стороны - все менее логичным; сперва проявляется недостаточность слова как такового - недостаточная яркость выражений; возникают преувеличения и аргументация нело­гичная, случайная, безответственная; за нею следует ругань все более откровенная и к предмету спора отношения не имеющая («позиционная» - см. часть первая, гл.II); а за руганью вдет физическая драка, которая может сопровождаться криком и словами, совершенно бессмысленно произносимыми. Это зна­чит, что давление биологических потребностей превратилось в их безраздельное господство. Человеческое уступило месту животному, чисто биологическому, и слова стали не нужны. Но даже и в таких случаях человек обычно все же остается человеком и потому какие-то слова произносит, пытаясь по­мочь ими даже там, где они явно и очевидно помочь не мо­гут. Так у Лермонтова Мцыри кричал в бою с барсом:

И я был страшен в этот миг;

Как барс пустынный, зол и дик,

Я пламенел, визжал, как он;

Как будто сам я был рожден

В семействе барсов и волков

Под свежим пологом лесов.

Казалось, что слова людей

Забыл я - и в груди моей

Родился тот ужасный крик,

Как будто с детства мой язык

К иному звуку не привык...

Не менее характерен и противоположный вариант выхода биологических потребностей на центральное место: от делово­го, логически стройного обмена соображениями переход к многозначным и многозначительным намекам, потом - к пау­зам, обменам взглядами, и улыбками, к невразумительным междометиям и жестам; наконец, к объятиям и поцелуям.

Как только в аргументации можно увидеть небрежность, безответственность, случайность, нелепость, нелогичность - так можно констатировать давление биологических потребностей, учитывая при этом, разумеется, общую вооруженность и на­выки наблюдаемого.

М.М. Бахтин обратил внимание на самостоятельное суще­ствование интонаций: «Наиболее существенные и устойчивые интонации образуют интонационный фонд определенной соци­альной группы (нации, класса, профессионального коллектива, кружка и т.п.). В известной мере можно говорить одними интона­циями, сделав словесно выраженную часть речи относительной и заменимой, почти безразличной. Как часто мы употребляем ненужные нам по своему значению слова или повторяем одно и то же слово или фразу только для того, чтобы иметь мате­риального носителя для нужной нам интонации» (23, стр.369).

Значит, речь может идти не о фактическом, объективном значении аргументов - не о словесном составе текста, а о тенденции в пользовании им как «материальным носителем» интонации. Самый веский и объективно сильный, убедитель­ный аргумент может быть использован небрежно, как случай­но подвернувшийся и лишенный его действительного смысла. И наоборот, самый нелепый, нелогичный или неуместный в данных обстоятельствах аргумент может быть использован в стремлении к строгим и логически безукоризненным обосно­ваниям. То и другое обнаруживается, следовательно, не столько в словесном составе аргументации, сколько в звуча­щей речи - в способах употребления наличного «оружия».

Но на способах употребления словесной аргументации ска­зываются не только давления потребностей, но и отношение к самой этой аргументации, обусловленное общей вооруженнос­тью и выработанными привычками к тому или иному роду «оружия». И. Бабель в «Одесских рассказах» заметил: «Человеку, обладающему знанием, приличествует важность» (18, стр.165). Осознающий свою чрезвычайную осведомленность обычно бывает скуп на слова. Невразумительность его аргументации может быть следствием не давления биологических потребнос­тей, а представлений о своей социальной значительности. По словам Ст. Цвейга, «решительный перед жерлами пушек, Бо­напарт всегда теряется, когда ему приходится привлекать лю­дей на свою сторону словами: много лет привыкший коман­довать, он разучился уговаривать» (302, стр.230). Неуменье уговаривать в данном случае выражает не давление биологи­ческих потребностей, а вошедшее в привычку пренебрежение к словесной аргументации.

Люди, привыкшие уделять много времени и труда удов­летворению своих биологических потребностей - воспитанные в борьбе за физическое существование - склонны ценить фи­зическую вооруженность выше интеллектуальной. Их пред­ставления о значимости теоретических обоснований и вообще о логике и о формулировании аргументов в споре могут рез­ко отличаться от представлений тех, кто не привык ценить физический труд и физическую силу. Этот вариант зависимос­ти аргументации от вооруженности можно видеть в «Плодах просвещения» Л. Толстого в противопоставлении речей мужи­ков речам образованных господ. Давление биологических по­требностей на поведение мужиков может быть меньше, а на поведение господ больше, чем можно бы заключить, руководствуясь только словесным составом и строем речей тех и дру­гих. Это давление проявляется здесь не в словаре, а главным образом - в тенденциях использования скудного словаря, а далее - в характере произнесения речей.

Тот, кто привык орудовать словами, часто употребляет их не по назначению; кто привык обходиться без слов, склонен избегать их, когда они необходимы.

Так, при значительной разности вооруженностей, воору­женность взаимодействующих сказывается преимущественно на словарном составе и строе аргументации, а ее зависимость от исходных потребностей - на тенденциях в использовании сло­варного состава.

Поэтому всякая пьеса оставляет, в сущности, значительную свободу видеть в авторском тексте то или другое давление той или другой исходной потребности, даже не упуская из вида, что все речи, произносимые действующими лицами, яв­ляются аргументацией во взаимодействиях.

Вероятно, воображение читателя строит и конструирует это произнесение, не минуя намеков, обнаруженных в словар­ном составе и грамматическом строе аргументации, употреб­ленной данным лицом в данных обстоятельствах. Много хо­роших примеров того, как давление биологических потребнос­тей обнаруживается в нелепости, алогичности и небрежности аргументации, можно видеть в «Ревизоре» и «Женитьбе» Го­голя. Юмор многих диалогов в этих комедиях заключается именно в наивной замаскированности примитивных биологи­ческих потребностей и вытекающей отсюда нелепости выраже­ний, претендующих на категорическую и самую простую ло­гическую убедительность.