Дом для неизлечимо талантливых

Некоторые родители настаивают на том, чтобы образование было непосредственно связанно с «реальным миром». Предметы должны иметь непосредственное отношение к будущей карьере и к зарабатыванию денег, а образование, нацеленное на повышение культурного уровня, отступает на периферию по сравнению с образованием профессиональным. Более того, ставки в настоящее время до такой степени высоки, что родители пытаются полностью убрать элемент случайности из процесса образования их чад и потому выполняют за них все домашние задания и тесты. Конечно, долго подобное не продлится, так как уже сейчас существуют технические способы определения истинного автора работы.

Еще одна проблема связана с тем, что называют образованием по принципу «копипаста». В ходе обследования, проведенного изданием - Education Week (США), выяснилось, что 54% учащихся скачивают материал из Интернета и выдают его за собственные сочинения. В Великобритании Консультационный совет по плагиату (именно так он и называется!) утверждает, что 25% учащихся регулярно выдают скачанный материал за собственный. Существуют даже специальные веб-сайты, например Cheathouse.com, предназначенные для того, чтобы помогать учащимся заниматься плагиатом.

Конечно, на любую угрозу найдется свое оружие. Учителя могут проверить подозрительный материал с помощью сайта Turnitin.com. Естественно, ученики имеют возможность нанести преподавателям ответный удар. Сайты типа Ratemyprofessors.com позволяют учащимся публично давать оценку своим педагогам. Теоретически наличие такой возможности – совсем неплохое дело, однако возникает вопрос: к чему она приведет в перспективе? Смогут ли дети оценивать в онлайне своих родителей? Или, возможно, зарплата преподавателей в частных школах будет ежедневно меняться в зависимости от их рейтинга?

В Соединенных Штатах вложения в «рынок» образовательных услуг уже приближаются к 750 миллиардам долларов, хотя только 10% названной суммы вкладывается в него ради получения выгоды. В Швеции третью всех школ управляют частные компании; частный сектор в образовании растет быстрыми темпами в таких странах, как Великобритания, Австралия, Бразилия и Южная Африка.

Существует множество аргументов против приватизации таких базовых услуг, к которым относится образование, но многих может увлечь весьма привлекательная перспектива, предлагаемая системой, при которой талант будет диагностироваться в самом раннем возрасте. Возможных спонсоров ни в малейшей степени не будут интересовать социальные последствия их действий. К примеру, если образование разойдется на две раздельные страты, общественную и частную, это может привести к возникновению новой элиты и нового пролетариата, причем каждая из упомянутых групп будет жить, получать образование и зарабатывать деньги в совершенно разных сферах.

К числу последствий, которые представляются мне несомненными, относится появление школ, основанных на ожиданиях компаний и -отелей. Они будут начинать работу раньше и закрываться позже в соответствии с режимом работы родителей. В них учащиеся будут завтракать, обедать, иногда ужинать, а в некоторых случаях даже оставаться на ночь. В таких школах огромное внимание будет уделяться не только обучению, но и воспитанию, так как у родителей на воспитание просто нет времени. К сожалению, в описанных школах вряд ли сможет проявить себя талант, не вписывающийся в жесткие рамки учебного плана, в котором главное внимание будет уделяться финансам, бухгалтерии, искусству рекламы и пиара, правоведению, а вот ребятам со склонностью, например, к изучению древней истории придется туговато.

Еще одна крупная проблема в образовании – вопрос полового распределения учащихся. Если тридцать лет назад проблема заключалась в том, как учить девушек в мужском окружении, так как юноши составляли 58% студентов выпускных классов, то в настоящее время они составляют лишь 44% и по всем параметрам отстают.

Этому существует множество объяснений, среди которых – общая феминизация общества, но более вероятным виновником является постоянное тестирование, в котором практически полностью отсутствует творческий компонент. Еще один фактор, влияющий на положение юношей в высшей школе, – уход спорта и физического воспитания на периферию образовательного процесса. Отчасти упомянутая тенденция объясняется последствиями урбанизации и роста цен на недвижимость (меньше свободного пространства, так как оно становится все дороже и дороже), а также тем, что многие родители не желают, чтобы их дети участвовали в соревновательных видах спорта, считая их опасными и опасаясь негативных психологических реакций на поражения.

Тридцать лет назад ученые настаивали, что разница между девушками и юношами – преимущественно результат воспитания (социализации). В наши дни большинство ученых придерживается противоположной точки зрения. Иными словами, они полагают, что человеческое поведение большей частью предопределено химическими процессами в организме. Поэтому, если в будущем однозначно докажут, что юноши биологически принципиально отличаются от девушек, возможно, мы станем свидетелями возрождения старой традиции раздельного обучения. Названная идея может приобрести популярность из-за недостатка учителей-мужчин в начальной школе, следствием чего является стабильное уменьшение числа мужчин в непосредственном окружении большинства мальчиков. В США в настоящее время 40% мальчиков растут в семьях без отца из-за высокого числа разводов и большого количества матерей-одиночек.

Входит налоговый агент…

Говорят, что в жизни все непостоянно, кроме смерти и налогов. В будущем могут возникнуть некоторые сомнения относительно смерти, но в постоянстве налогов явно никто не усомнится, хотя их форма, вероятнее всего, изменится.

В 1994 г. Эстония стала первым в мире государством, которое ввело единый налог для всех жителей страны – в случае Эстонии 26% для всех граждан и компаний. Там не существует никакой налоговой сетки и нет никаких налоговых послаблений для отдельных лиц и организаций. Названная практика оказалась настолько успешной, что еще несколько стран последовали примеру Эстонии.

Критики данной системы налогообложения, первоначально заявлявшие, что она не будет работать, теперь упирают на ее несправедливость (все платят одинаковый процент). Как бы то ни было, когда верхняя планка налога фиксирована, ничто не может помешать правительству вводить определенные конкретные послабления. Главное преимущество системы единого налога – его простота. В США стоимость обеспечения и регулирования ныне действующей системы налогообложения оценивается в 10–20% от общей суммы получаемых от нее доходов. А это сумма, равная от 25% до 50% бюджетного дефицита США.

Исходя из перечисленных фактов, можно с уверенностью сказать, что все больше и больше стран будут переходить к подобной системе налогообложения, и в конце концов единая налоговая ставка установится по всему миру. Но до того момента мы будем свидетелями настойчивого тяготения большинства государств к непрямому и «скрытому» налогообложению.

Данная система подразумевает сокращение налогов для тех, кто соглашается переехать в непопулярные, малонаселенные регионы, низкие налоги или освобождение от них для людей, занятых в определенных профессиях (школьное преподавание и уход за стариками, к примеру), и специальные налоги для тех, кто не желает, чтобы их деньги тратились на оборону и другие этически неоднозначные мероприятия.

Нулевое налогообложение для государственных служащих может произвести негативное впечатление как «поблажки для своих», но и в нем есть смысл. Какой прок правительству (как правило, самому крупному работодателю в большинстве государств) платить своим сотрудникам, а затем тратить время и энергию на собирание с них же налогов? Не будет ли проще попросту предложить им более низкие зарплаты, зато полностью свободные от налогов?

Последним ключевым фактором является борьба с преступностью. В Соединенных Штатах министерство юстиции вкладывает значительные средства в исследования, связанные с определением важнейших индикаторов преступности, – с тем, чтобы в дальнейшем создать ее прогностическую модель. Суть идеи состоит в следующем: если супермаркеты способны предвидеть объемы продаж в зависимости от месяца, времени суток или погоды, полиция также должна получить в свои руки подобный прогностический инструментарий в отношении уровня преступности. Некоторые ученые, например, полагают, что криминальное поведение зависит от температуры воздуха. Если их правота будет доказана, в будущем станет возможным предвидеть всплеск и спад преступности, хотя, конечно, останется неразрешенным главный вопрос, кого и где искать.

Вопрос «кого», возможно, решат с помощью анализа ДНК (хотя существует и гораздо более традиционная методика – просто наблюдать за детьми уже известных преступников, ведь хорошо известно, что в случае с уголовниками негативные асоциальные тенденции часто проявляются и в последующих поколениях). Это весьма болезненный вопрос, даже если предположить, что «грехи отцов» не передаются по наследству в прямом смысле, а закрепляются в потомстве благодаря определенным социальным факторам. Но представьте, каковы будут последствия, если удастся подтвердить научными данными генетическую природу преступного поведения!