Когда преобладают слова, поступки обесцениваются. Когда преобладают поступки, слова становятся свидетельством. 5 страница

Петр был следующим и знал, что через мгновение Господин подойдет к нему. Но Петр не желал этого. В сторону стыд, это было просто неправильно! Никто на Его месте, и уж меньше всего, Он Сам, не должен был умывать ноги Своим ученикам. Для этого есть слуги.

Господин отер полотенцем ноги Иоанна и подтолкнул чашу к Петру. "Господи", — сказал тот, глядя прямо в глаза Господину, – "Тебе ли умывать мои ноги?" Иисус терпеливо ответил: "Что Я делаю, теперь ты не знаешь, а уразумеешь после". Упрямо наклонив голову, Петр твердо произнес: "Не умоешь ног моих вовек!"

Господин покачал головой. Со слезами на глазах Он мягко сказал: "Если не умою тебя, не имеешь части со Мною."

Петр сидел, размышляя над словами Господина. Внезапно его осенило. Здесь было не просто омовение грязных ног. Речь шла о смирении, избрании пути умаления, даже ввиду вот-вот готовой воссиять славы. Все слова Господина всплыли в его памяти. Теперь он понимал, что делал Учитель!

"Петр, если Я не умою твоих ног, не имеешь части со Мной," – повторил Он.

Ответ Петра был едва слышен остальным: "Господи, не только ноги мои, но и руки и голову!"

Бунт утих в сердце Петра, и он молчаливо сидел, пока Иисус служил ему. Остальные ученики в тишине наблюдали за ними.

Наконец, Господин закончил. Он поднялся на ноги, потирая поясницу. "Знаете ли, что Я сделал вам? Вы называете Меня Учителем и Господом, и правильно говорите, ибо Я точно то. Итак, если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу. Ибо Я дал вам пример, чтоб и вы делали то же, что Я сделал вам".

Когда преобладают слова, поступки обесцениваются. Когда преобладают поступки, слова становятся свидетельством.

Эпоха "пасторов-суперзвезд", в которую мы сейчас живем, нанесла огромный ущерб новозаветному принципу руководства. Вкупе с чрезмерно распространенными и крайне чванливыми учениями о смирении перед авторитетом старшего, евангельское движение воспитало "неприкасаемых" лидеров и пассивно наблюдающих за ними зрителей. Пропасть между кафедрой проповедника и скамьей прихожан увеличилась настолько, что наставники церкви стали восприниматься, как неприступный идеал, снисходящий только к стоящему общению, по крайней мере, в отношении христианских наставников. Подлинное общение предполагает самопожертвование, свойственное Христу. Общение такого рода не может быть увязанным только с воскресным собранием.

Правильная и наиболее плодотворная система обучения христианского наставника состоит в исполнении простых, ежедневных обязанностей. Именно так строится образец практических взаимоотношений с Богом. Служащий лидер должен думать, есть, дышать и спать, подавая пример другим, ибо это и есть средство обучения будущих наставников.

В Новом Завете наставничество предполагает ученичество, а ученичество, показанное Христом, применимо ко всем сферам нашей жизни. Поэтому лидеру невозможно воспитать кого-либо, если он все время играет героическую роль. Истинное наставничество требует от лидера испытать поражение так же, как и победу, пройти через волнения и покой, печали и радости.

Наставник-слуга первостепенное значение придает тому, чтоб быть воплощением единства между наставлением словом и ежедневными поступками. Из-за того, что условия классной комнаты ограничивают возможности примера, но их достаточно в повседневной жизни, служащий лидер всегда будет искать способ использовать возникшую ситуацию, чтоб на собственном примере помочь усвоить библейскую истину.

Социологические исследования подтверждают, что большинство людей охотнее всего обучаются, подражая образцу или живому примеру. Как ребенок нуждается в примере своих родителей, так и наши последователи нуждаются в водительстве своего руководителя. Если ученик видит наставника лишь впереди за кафедрой, "руководящего" церковью, то это искажает и сводит на нет воздействие последнего. К сожалению, у очень многих лидеров сегодня вошло в привычку использовать проповедь или лекцию, как основную форму наставления своих учеников.

У Апостолов все было иначе. Они могли видеть, как жил Иисус и как вел Себя в различных обстоятельствах. Они из первых рук учились тому, как жить и вести себя.

Если мы хотим распространить методы библейского стиля руководства, от нас потребуется не меньше, чем требовалось от Господа. Мы должны принять на себя ответственность открыть свою жизнь для других и служить для них примером, отражающим подобие Христа.

Недавно я прочел книгу доктора Лоренса Ричардса "Церковное руководство: следование примеру Иисуса Христа". В ней автор предлагает шесть принципов для плодотворного служения собственным примером. Изучая их, я поражался тому, насколько совершенным был Его пример жизни веры и как необходимо нам делать то же самое. Когда Христос закончил омовение ног своим ученикам, Он поистине заслужил право сказать: "Итак, если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу: ибо Я дал вам пример, чтоб и вы делали то же, что Я сделал вам".

Исследуя эти шесть принципов, в молитве оценивайте свой "пример", как наставника и христианина для своих последователей.

1.Частое и продолжительное общение с наставником.

Когда Иисус начинал Свое трехлетнее открытое служение, Он собрал вокруг Себя учеников. Многие из них следовали за Ним лишь какое-то время, возвращаясь затем к своим занятиям. Иисус назвал двенадцать из них Своим "внутренним кругом", но, читая Новый Завет, мы видим, что за Христом следовало и много других людей. Эти двенадцать и другие, как например, Иосиф из Аримафеи, Марфа и Мария наслаждались частым и продолжительным общением с Господом, как воплощением примера для подражания.

2.Дружеские, основанные на любви взаимоотношения с наставником.

Иисус часто заставлял Своих учеников задумываться над устремлениями своих сердец, но несомненно, Он любил тех, кого учил, даже тогда, когда они совсем не располагали к этому! Он омыл ноги сомневающемуся Фоме, предателю Иуде Искариоту и крикливому выскочке, рыбаку Петру. Иисус нашел ключи к их сердцам и завоевал их преданность. После Его воскресения каждый из одиннадцати служил Ему до самой смерти.

3.Открытость личной жизни наставника.

В Новом Завете нет свидетельств о том, что Христос посоветовал кому-нибудь "идти своей дорогой и не совать нос не в свои дела". Так Иисус не поступал, хотя, уверен, Он подвергался искушению сделать это!

Во всех Евангелиях мы видим, что Иисус был доступен всем и позволял людям видеть Его таким, каким Он был. Авторы Евангелий описывают минуты, когда Иисус был подавленным, уставшим, в гневе, в смятении или любящим и заботливым. Они воспринимали Его, как обыкновенного человека, откликающегося на различные жизненные обстоятельства и не стыдящегося своего поведения перед окружающими.

Наблюдение за наставником в различных обстоятельствах "Слово стало плотью и обитало с нами, полное благодати и истины..." (Иоанна 1:14). Я не могу себе представить ни одной реальной для нас ситуации, с которой в свое время не сталкивался бы Иисус и Его ученики. Он свободно общался с блудницами, фарисеями, самаритянами, правителями, рыбаками, земледельцами, сборщиками налогов и ворами. Иисус был примером для Своих учеников в любых обстоятельствах, а Его слово всегда основывалось на событиях текущего дня. Деньги, дорога, гостеприимство, переживания, боль – Иисус использовал каждое их них, чтобы послужить живой иллюстрацией поведения наставника.

4.Постоянство наставника.

Постоянство – это, когда внешние обстоятельства не влияют на взаимоотношения. Иисус был постоянен в Своем послушании воле Отца. Иисус всегда подчинялся Божьей воле, даже когда это означало для Него взойти на крест.

Он постоянно заботился о других, не взирая на собственные страдания. На кресте, когда терновые шипы впивались Ему в лоб и затылок, а кровь лилась из Его рук и ног, Иисус смотрел на тех, кто окружал Его. Он видел римских солдат, жадно делящих Его одежды и бросающих жребий о хитоне. И в ответ поднял голову к небу и молился: "Отче, прости им, ибо не ведают, что творят."

По левую сторону от Него висел вор, обычный преступник. Чувствуя раскаяние в сердце этого человека, Иисус ободрил его: "Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю".

И наконец, заметив в толпе всю в слезах Свою мать, а рядом с ней – возлюбленного Иоанна, Иисус воззвал: Жено, се сын твой". Переведя взгляд на Иоанна, сказал: "Се, Матерь твоя." Какое сострадание и стойкость духа проявил Иисус в самые тяжкие часы Своей жизни!

5.Воздействие поведения наставника на поведение учеников.

Никогда не было такого, чтобы Иисус проповедовал ученикам одно, а делал другое. Он жил так же, как и они, вместе с ними. Когда Он говорил им не брать с собою денег, Он тоже не брал их. Когда Он повелевал им исцелять больных, Он к тому времени уже неоднократно делал это на их глазах.

Не было ни одного случая, когда бы Иисус осквернил Свою праведность, заставляя учеников жить по одним правилам, а Сам – по менее строгим. Он был образцом честности, и это оказывало прямое влияние на образ жизни Его учеников, к которому Он их побуждал.

Конечно же, мы несовершенны и бывает так, что наши дела расходятся с нашими словами. В такие минуты нам особо требуется смирение.

Вот самое выразительное толкование слова "смирение", которое мне когда-либо доводилось встречать – "готовность слыть таким, какой ты есть." Что лучше: прятаться за фасадом духовности или позволить людям узнать, кто ты на самом деле, со всеми твоими слабостями?

Как правило, обыкновенный человек рассуждает так: "У меня полно личных неурядиц. Если люди узнают, каков я в по-настоящему, они начнут меня сторониться. Поэтому, я не буду подпускать их слишком близко".

Но тайна смирения в том, что чем лучше нас знают люди, тем больше они нам доверяют. Мы доверяем тем, кто допускает нас в свою жизнь, несмотря на свои очевидные недостатки.

6.Подотчетность и ответственность – это еще один способ вести за собой личным примером, делающий нашу жизнь открытой для людей. К сожалению, сегодня в церкви подотчетность понимают лишь как элемент структуры и доклады по инстанциям. Вдобавок, многие лидеры, придающие ответственности особое значение, требуют ее лишь от своих "подчиненных", совершенно игнорируя ее в собственной жизни.

Однако, подотчетность – не просто организационное понятие.

Более точно, это образец взаимоотношений. Наставник не может быть достойным примером, если он лицемерен! Ученик смирится с изъянами живого человека, но не потерпит лживую безукоризненность. Плодотворное служение собственным примером предполагает тесные взаимоотношения, что является защитой и для ведущего, и для ведомого.

Если мы по-настоящему хотим влиять на жизни людей, мы должны быть готовыми "расстелить" свою жизнь перед ними и "пребывать среди" них, проявляя к ним такое же великодушие и честность, какие являл Своим ученикам Иисус.

 

Глава восьмая. НАСЛЕДУЯ ЗЕМЛЮ (Луки 22)

Петр очнулся от сна. Он подспудно сознавал, что не должен лежать на земле. В этот предрассветный час он напряженно рылся в памяти в поисках причины. Что его беспокоило? Почему он лежал на земле? Почему? Почему? Его полусонный разум никак не мог найти ответ. Вдруг чей-то голос прервал неясный ход его мыслей: "Что вы спите?"

Петр открыл слипающиеся глаза и увидел Господина. Вдруг он все вспомнил. Господин попросил их остаться с Ним и молиться, но один за другим они поддались усталости. Петра захлестнуло чувство вины.

Вечером Господин был очень взволнован. Петр еще никогда не видел Его таким. Он почти сумбурно говорил о предательстве и смерти. Петр понимал, что должен был собраться с силами и бодрствовать вместе с Господином, но не смог. Было очевидно, что Господин не спал. Даже при лунном свете Петр заметил устало опущенные плечи и красные глаза.

Голос Господина был исполнен смирения: "Кончено, пришел час; вот, предается Сын Человеческий в руки грешников. Встаньте, пойдем: вот приблизился предающий Меня!" И указал рукой влево.

Петр повернулся и увидел людей, пробиравшихся по склону холма. По горящим факелам было видно, как они продвигались. Петр поспешно растолкал от сна остальных учеников.

Когда искавшие их приблизились, Петр вынул из-за пояса свой меч и встал рядом с Господином. Петр узнал несколько человек из толпы. Там были слуги первосвященника, несколько солдат и всем известные иерусалимские бродяги с факелами, фонарями, дубинами и другим оружием.

Петр содрогнулся, увидев, как велика толпа. Она раз в пять превосходила число учеников. Не потому ли Господин так печален? Это что, конец? С ними покончено?

Иуда Искариот выступил из среды пришедших и подошел к Господину. Его глаза возбужденно бегали по сторонам. Он стоял так близко к Петру, что тот слышал его частое, прерывистое дыхание. "Приветствую Тебя, Равви!" - нерешительно произнес Иуда, обнимая и целуя Господина.

Учитель ответил: "Иуда! Целованием ли предаешь Сына Человеческого?" – и печально покачал головой. Иуда отвел взгляд от Господина и отступил назад. Аза, слуга первосвященника, выступил вперед, чтобы произвести арест. И вдруг все сборище буквально взорвалось: люди закричали и рванулись к Господину с высоко поднятыми дубинками. Двое сильных мужчин из охраны храма ринулись к Иисусу.

Гнев ослепил Петра. Он быстро оценивал положение, ища пути для отступления. Как только он освободит Господина, они смогут убежать. Он сжал в руке меч и ударил им одного из нападавших. Удар пришелся тому прямо по голове и заставил упасть его на колени. Кровь хлынула по щеке, а отрубленное ухо упало рядом в пыль. Радуясь наступившей сумятице, Петр ухватился за Господина: "Сейчас или никогда. Бежим отсюда!"

Но Господин не двинулся с места. Он продолжал стоять перед Азой в одежде, забрызганной кровью, глядя прямо на слугу первосвященника. Аза почувствовал себя неловко, хотя ему надлежало руководить арестом. События странным образом выходили из-под контроля.

Господин подошел к раненому. Толпа замерла в ожидании. Он поднял отсеченное ухо, обтер его краем Своей одежды и нежно приложил его на место к голове пострадавшего, прижав Своей ладонью. Кровотечение мгновенно прекратилось.

Господин задержал Свою руку на несколько секунд, а когда отнял ее, все ахнули от изумления. Ухо стражника первосвященника было совершенно невредимым! Не осталось ни шрама, ни следа, указывающего на то, что несколько мгновений тому назад оно было отсечено мечом.

Аза нервно кашлянул. Ему нужно выполнять приказ, и никакая уловка не сможет ему помешать. Но ни один из стражников не двинулся с места, когда он жестом повелел им арестовать Господина.

"Возврати меч твой в его место» – сказал Господин, поворачиваясь к Петру. Затем, глядя прямо на Азу, произнес: "Ибо все, взявшие меч, мечом погибнут. Или думаешь, что Я не могу теперь умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов ангелов? Но как же сбудутся Писания?"

Аза кипел от негодования. "Взять Его!" – рявкнул он на стражников, но они покачали головами и отступили в толпу. У них уже не было охоты исполнять такой приказ. Другие стражники вышли, чтобы занять их место, и увели с собой Господина. Петр и другие ученики последовали за ними, ошеломленные событиями ночи.

Руководитель, пребывающий в кротости, навсегда свободен от бремени мстить людям, которые причинили ему боль или злоупотребили корыстно его доверием.

Если бы вы оказались той ночью в саду вместе с Иисусом, как бы вы объяснили себе Его поступки? Если Иисус имел в достатке силы для исцеления уха раненого слуги, то у Него наверняка хватило бы сил спастись Самому в тот момент. Но почему Он не воспользовался этой силой? У Него была возможность изменить исход событий, но Он сознательно избрал для Себя не использовать ее. Многие расценили бы это как слабость. Библия именует это кротостью.

Ричард Фостер спрашивает: "Вы когда-нибудь замечали, сколько раз Иисус отказывался употреблять Свою власть?" Далее он говорит: "Власть, исходящая свыше, не хвастлива и напыщенна. Ей чужды свойства человеческой власти, воистину, ее символы – ясли и крест. Это власть, в которой не узнают власть. Это сознательно выбранная позиция кротости, кажущаяся бессилием человеческому глазу. Власть свыше руководствуется слабостью" Я живо помню свое первое знакомство с кротостью. Мне было восемь лет, и тогда по соседству со мной жила целая ватага моих сверстников. Все мы были фанатиками спорта и проводили каждую свободную минуту, оттачивая воображаемое спортивное мастерство на баскетбольной площадке, расположенной позади школы. "Эрик" для меня был тогда героем. Он был на несколько лет старше меня и отличался неподражаемой доблестью на баскетбольной площадке.

Однажды, солнечным субботним днем все мы собрались на площадке поиграть в баскетбол. Эрик тоже был там, еще к нам присоединился один девятнадцатилетний парень, недавно женившийся на сестре Эрика. Эрик и его шурин были самыми высокими из нас и поэтому играли в разных командах, опекая друг друга. Игра оказалась напористой и очень азартной. По правде говоря, даже грубой.

Эрик с шурином боролись за мяч, как вдруг последний обозлился. Он накинулся на Эрика и стал колотить его по лицу.

Я рос в спокойной и воспитанной семье, и увидеть, как один родственник избивает другого, было потрясением для меня. Но еще более поразительней было поведение Эрика. Он опустил руки и, не сопротивляясь, позволял ударам и тумакам превращать его лицо в кровавое месиво.

Наконец, я не вытерпел и закричал: "Давай, Эрик! Дай ему сдачи! Ты же круче его! В чем дело? Или ты струсил?"

Эрик по-прежнему позволял себя избивать до тех пор, пока его шурин не прыгнул в машину и не укатил прочь. Компания восьмилетних приятелей молча растворилась, ошеломленная быстротой поражения Эрика.

Я проводил его домой. Войдя в дом, он спокойно подошел к умывальнику, открыл кран и, содрогаясь, стал смывать кровь с лица.

"Почему ты не дал сдачи?" – спросил я, совершенно сбитый с толку поведением Эрика.

Он повернулся и посмотрел на меня из-под опухших, багровых век и произнес: "Я скажу тебе, почему. Пару месяцев назад мы с ним подрались из-за его слов о сестре. Я одолел его. Но потом он заявил мне, что если я когда-нибудь снова стану против него, то он пойдет домой и изобьет мою сестру. Я знаю, он способен на это. Меня не волнует, что случится со мной. Я не позволю ему дотронуться до моей сестры, даже если это будет значить быть избитым самому."

Мой детский ум разум оторопел от нового для него откровения. Эрик, действительно, был героем. Его кажущаяся слабость не была истинной картиной происшедшего. Я понял, что факты не всегда соответствуют истине. Факт заключался в том, что Эрик действительно был избит. Истина –в том, что он мог дать сдачи, но нашел в себе силы удержаться, чтобы защитить того, кого любил.

Эрик был кроток, но не слаб. Более слабый человек на его месте стал бы размахивать кулаками, но не Эрик. Сострадание к сестре удержало его.

То же самое произошло и при аресте Иисуса. Легионы ангелов явились бы спасти Его, молви Он только слово. Думаю, и ученики, со своей стороны, могли бы затеять хорошую потасовку. Но сострадание удержало Иисуса. На карту было поставлено нечто большее, поэтому Иисус добровольно починился аресту.

Служащие лидеры должны брать пример с Господа во время ареста. Мы должны стать людьми кроткими. И об этом напоминает нам в Нагорной проповеди Христос: "Кроткие наследуют землю." Почему? Потому что только кроткие будут иметь силу духа, позволяющую править и царствовать со Христом, отвергнув свое "я".

Но что это значит руководить с кротостью? Конечно же, не то, что лидер должен быть бесхребетным и слабовольным или нерешительным и сомневающимся, или постоянно разглагольствующим о добродетели непротивления.

Шотландский проповедник Джеймс С. Стюарт так говорит об этом: "Для созидания Своего царствия Бог всегда избирает немощь и униженность человека, а не его силу и уверенность. Он может употреблять нас не просто вопреки нашей заурядности и беспомощности, а исключительно благодаря этим качествам".

Потому-то истинных наставников часто не замечают или не понимают. Причина проста: падший человек – поклонник героев, и таких людей привлекают героические, сверхъестественные образы. Зная это, сатана однажды предпринял попытку совратить Иисуса со Креста на путь славы. Искушения, уготованные врагом, всегда сосредотачивались на внешних подвигах, чтобы вызвать у народа поклонение "герою."

Если бы Иисус поддался лести явить Свою силу, мир действительно последовал бы за Ним – прямо к апогею мании величия. Неудивительно, что собравшаяся у распятия безжалостная толпа, более всего усердствовала в жестоких оскорблениях. В их ограниченном восприятии Иисус был слабаком, то есть, объектом насмешек, а не почтительного опасения.

В Писании смирение прежде всего имеет отношение к "вертикальному" общению человека с Богом, как сказано в 1Петра 5:6: "Итак смиритесь под крепкую руку Божию." Наставничество и другие виды служения в Божьем Царстве измеряются смирением.

Кротость – это обратная сторона медали. Это плод Божьей благодати, проявляющийся прежде всего в "горизонтальных" отношениях человека к окружающим. Чарльз Финней сказал:

"Кротость, как проявление воли и как свойство благочестия, противоположно сопротивлению и мщению. Это терпение и снисходительность при жестоком обращении".

Причиной наших страданий всегда бывают окружающие люди. Иногда кто-то пытается злоупотребить нашим доверием, делая достоянием гласности наши недостатки. Кроткий человек не боится правды, даже о самом себе. Даже если он будет чувствовать себя преданным тем, кому он доверился, его кротость не позволит ему отплатить тем же.

Некоторые спросят: "Но ведь, если наставник позволяет своим ученикам видеть его слабости, не злоупотребят ли они этим впоследствии?" Ответ прост: "Да, риск велик!" Неуловимая грань между смирением и унижением заключается в выборе довериться своим ученикам или отгородиться от них, и этот выбор зависит от характера личности.

Иисус знал это, но пошел на риск и позволил Себе быть уязвимым. Зная, что в течение ближайших суток Петр, Иаков и Иоанн отрекутся от Него, Иисус все равно допустил им видеть Его борение и муку.

За этой истиной кроется, в равной мере, еще одна важная вещь: Бог намеренно избрал слабых для выполнения Своих целей. Апостол Павел в 1 Коринфянам 1:26-29 говорит:

"Посмотрите, братия, кто вы призванные: не много из вас мудрых по плоти, не много сильных, не много благородных; но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; и незнатное мира и уничиженное и ничего незначащее избрал Бог, чтоб упразднить значащее, – для того, чтобы никакая плоть не хвалилась пред Богом."

Дж.Освальд Сандерз подтверждает эту истину, заявляя: "Хотя сам Павел обладал развитым интеллектом, он радовался тому, что Бог намеренно не избрал образованных, знатных, сильных и влиятельных. Вместо этого Он выбрал людей немощных по способностям, авторитету и даже телесно – тех, кого мир ставил ни во что – чтоб через них благословить всех".

Для служащего лидера руководить в кротости означает, что он должен быть абсолютно честен с собой и другими в отношении своих слабостей, не ища повода их скрыть или, наоборот, с жалостью к себе выставлять напоказ. Он продвигается вперед, с любовью повинуясь Богу, несмотря на свою ранимость, и, если необходимо, целиком предает себя Божьей власти и милости. Урожай для вечности никогда не пожинается надеющимися на себя, но теми, кто сознает, что Божья сила "совершается в немощи" (2Коринфянам 12:9).

Дуайт Л. Муди – Билли Грэм своего времени, научился использовать силу немощи, подобно Павлу. Он не был обременен образованием, внешне был непривлекателен, голос был тонким и гнусавым. Но эти сознаваемые им недостатки не помешали Богу через него потрясти весь мир.

Однажды одному репортеру поручили исследовать его служение, чтобы выявить секрет необычайной силы и влияния на людей всех социальных слоев. После возвращения из своей командировки тот записал: "Я не нахожу в Муди ничего, что могло бы стать причиной его невероятных деяний."

Когда Муди рассказали об этом, он усмехнулся и сказал: "Конечно, это так, потому что работа-то была Божья, а не моя". Слабость Муди стала Божьим оружием".

Служить наставником не означает прекратить использование своих природных, данных Богом талантов. Это означает, что мы должны перестать на них полагаться. Вместо этого мы должны научиться непрестанно возлагать упование на Бога, в любви ведущего за Собою Своих детей.

 

Глава девятая. Еще одна возможность(Луки 24)

Трое мужчин, тесно прижавшись друг к другу, сидели в углу на полу. Золотые лучики солнечного света пробивались сквозь трещины в ставнях и отбрасывали на пыльный пол яркие пятна света. Светало, но они уже долгие часы не спали и все сидели, вглядываясь в темноту.

"Кто бы мог подумать?" – произнес Варфоломей, размышляя вслух. – "Еще неделю назад нас приветствовали с пальмовыми ветвями, радостными восклицаниями и всеобщим восторгом".

"Не бойся, о дочь Сиона: вот Царь твой грядет к тебе, сидя на молодом осле", – произнес Филипп скорее для самого себя, чем для остальных.

Варфоломей ударил кулаком о пол. "Почему мы ничего не заметили? Мы остановили бы Иуду, если б знали."

Филипп пожал плечами: "Мы никак не могли знать. Иуда наверняка давно замышлял это. Видели, как приветствовали его стражники? Они вели себя, как давние его друзья."

"Иосиф сказал мне, что первосвященник заплатил Иуде за его старания тридцать серебренников", – при этих словах глаза Варфоломей наполнились слезами.

"Что ж, Иуда получил по заслугам. Я слышал, его нашли висящим на дереве. Повесился," – сказал Филипп, надеясь, что эта новость хоть как-то утишит гнев по поводу предательства бывшего товарища.

"Мы все заслуживаем смерти", – вступил Петр, впервые подав голос. – "Я вел себя не лучше. Когда Господин попросил меня молиться вместе с Ним в саду, я заснул. Мы все заснули. Если бы мы тогда бодрствовали, все могло быть иначе. Мы даже не смогли не заснуть, когда Ему так это было нужно."

Петр помолчал, собираясь с мыслями, и продолжил: "И когда я потом сидел во дворе дома первосвященника и служанка спросила меня, не я ли был с Ним, я ответил, что нет. Какой смысл признаваться в связи с осужденным Человеком? Я отрекся от Него трижды".

"Но знаете, что хуже всего? Иисус знал об этом. Он знал. Он знал, что я сделаю это", – Петр в упор посмотрел на своих товарищей: темные тени в сумрачной комнате. – "В тот вечер, когда Он омывал нам ноги, Он все знал. Он сказал мне, что я предам Его трижды. И знал о том, что замышлял Иуда. Как будто Он хотел, чтобы это случилось. Я не понимаю как, но Он знал. Знал о том, что каждый из нас по-своему предаст Его".

Тишина повисла в комнате. Сейчас их близкая дружба не позволяла обелить себя. Каждый знал, о чем думали другие и как они поступили сами. Никто не прятался за завесой лжи и притворства.

Для чего им теперь было жить? Они все покинули свои дома, чтобы следовать за Господином. Они поверили в то, что Он Мессия и что они были частью того огромного нового царства, которое Он принес, чтобы изменить мир. Сейчас все было кончено, и все они были так или иначе виноваты в этом.

"Как бы я хотел вернуться туда. Я должен был остаться подле Него у Креста," – сказал Варфоломей несколько минут спустя. – "У меня не хватило смелости сделать это. Его мать с Ним осталась, а я нет..."

"Все мы отличились, независимо от того, были мы с Ним до конца или нет", – вмешался Петр. – "Вчера стражники пришли в дом моего дяди и спрашивали обо мне. Он сказал им, что не видел меня очень давно, но они все равно устроили обыск и перевернули вверх дном весь дом."

"Как вы думаете, нам лучше держаться вместе или разойтись по одиночке?" – спросил Филипп. Им нужно было как-то собраться с мыслями. Троим мужчинам угрожала серьезная опасность.

Город кишел солдатами и негодующими фарисеями и книжниками. Священники и римские солдаты заключили между собой немыслимый, но зловещий союз. А теперь, когда их руки оказались в крови, они хотели скорее покончить с этим. Они не желали, чтобы "дело Христа" снова возникло, а остававшиеся ученики были частью этого дела.

"Не знаю... Не думаю, что мы смогли бы что-либо сделать для спасения Господина," – сказал Варфоломей, не обращая внимания на вопрос Филиппа.

"Я наблюдал за Ним. Было похоже, что Он хотел умереть в завершение. Когда Пилат задавал Ему вопросы, Он не отвечал. Пилат долго настаивал. По-моему, он хотел отпустить Господина, но Тот не произнес ни слова".

Они снова погрузились в молчание. Они то печалились о Господине, то исполнялись презрением и гневом к тому, кто Его предал. Но более всего их тяготило невыносимое бремя: каждый из них предал Господина. Трусость, малодушие и слабость уже не были для них отвлеченными качествами, присущими другим, послабее, людям.